Американо-иранское обострение: апология Бодрийяра

Не может быть сомнений в том, что, санкционировав убийство генерала КСИР К. Сулеймани (а все расценивают его как политическое убийство — assassination) в отсутствие объявленной войны с Ираном, президент Трамп грубо нарушил международное право. Что, в свою очередь, позволяет судить о том, что США косвенно признают за другими право действовать подобным образом. Это можно отнести к тем правилам, суть которых американцы, правда, не раскрывают, когда говорят о «миропорядке, основанном на правилах» как альтернативе существующему международному правопорядку с его обязательными для всех нормами, другими словами, действующему международному праву, перед которым все равны. Получается по Оруэллу: некоторые более равны, чем все остальные. Каковы следствия?

Утверждается гибридная форма силовой и иной конфронтации в условиях, когда мир пережил и оставил в прошлом открытые вооруженные конфликты между ведущими мировыми и региональными державами. Для них нет особых оснований, и, как показал опыт холодной войны, а также войн в Ираке и Афганистане и кризисов в Сирии и на Украине, массированное вооруженное вмешательство извне вышло из моды, поскольку возлагает на инициатора подобной «тупой» интервенции неподъемное «бремя доказательств» по части одержания победы (что есть победа?) или достойного выхода из войны. Конечно, у американцев всегда остается вариант оставить следующей администрации разбираться с войной, в которой увязли. Но и это проблематично ввиду очевидной затратности в глазах собственного общественного мнения.

Иранцы сыграли по «гибридным» правилам, и это только укрепило их международные позиции, прежде всего в отношениях с ЕС. Странным образом в пользу иранцев говорит и информация о том, что при планировании ударов по американским базам они стремились исключить жертвы среди американских военнослужащих: значит, их управляемые ракеты обладают достаточной точностью — что и требовалось доказать! Более того, к выигрышу Тегерана надо отнести и то, что спровоцированная Вашингтоном напряженность позволила «сменить тему разговора» в иранском дискурсе, отодвинув на второй план вопрос военного присутствия Ирана в Ираке и Сирии и, по сути, косвенно легитимировав его. Разумеется, это — плохая новость для Израиля, прежде всего тех кругов, которые не прочь спровоцировать вооруженный конфликт с Ираном в целях вовлечения в него США. Отделаться от израильских домогательств по части Ирана, надо полагать, и была призвана вся затея с убийством Сулеймани.

Нельзя не заметить, что косвенно от происшедшего выиграли Россия, Китай и Турция. Лишний раз подтвердилось, что США не готовы к реальной войне в регионе, предпочитая бодрийяровскую виртуальность (с упором на воинственную риторику) и симуляцию конфликта. На ум приходят постановочные удары Трампа по сирийским объектам в 2017 и 2018 гг., по которым заблаговременно информировалась российская сторона.

Можно заключить, что действия Трампа «работают» на поддержание и даже укрепление статус-кво в регионе, где время на стороне новых/старых региональных и внерегиональных игроков. Эту динамику хотел бы переломить Израиль, что теперь представляется тем более маловероятным, побуждая всех ориентироваться на неизбежность коренной геополитической реконфигурации во всем регионе. Эти ожидания будут только ее ускорять. Будет сказываться и продемонстрированная в эти дни возможность самых неожиданных альянсов/мезальянсов. Другим примером такого тренда может служить фактическая кооптация террористов в правительственную политику (Вашингтон, Анкара и др.), что, кстати, позволяет предположить, что с террором будет покончено только тогда, когда сами террористы осознают, что работают на систему, которую стремятся разрушить. Еще одна метаморфоза вполне в духе Бодрийяра.

Не может быть сомнений в том, что, санкционировав убийство генерала КСИР К. Сулеймани (а все расценивают его как политическое убийство — assassination) в отсутствие объявленной войны с Ираном, президент Трамп грубо нарушил международное право. Что, в свою очередь, позволяет судить о том, что США косвенно признают за другими право действовать подобным образом. Это можно отнести к тем правилам, суть которых американцы, правда, не раскрывают, когда говорят о «миропорядке, основанном на правилах» как альтернативе существующему международному правопорядку с его обязательными для всех нормами, другими словами, действующему международному праву, перед которым все равны. Получается по Оруэллу: некоторые более равны, чем все остальные. Каковы следствия?

Виталий Наумкин:
Крылья «черного лебедя» над Ближним Востоком

Утверждается гибридная форма силовой и иной конфронтации в условиях, когда мир пережил и оставил в прошлом открытые вооруженные конфликты между ведущими мировыми и региональными державами. Для них нет особых оснований, и, как показал опыт холодной войны, а также войн в Ираке и Афганистане и кризисов в Сирии и на Украине, массированное вооруженное вмешательство извне вышло из моды, поскольку возлагает на инициатора подобной «тупой» интервенции неподъемное «бремя доказательств» по части одержания победы (что есть победа?) или достойного выхода из войны. Конечно, у американцев всегда остается вариант оставить следующей администрации разбираться с войной, в которой увязли. Но и это проблематично ввиду очевидной затратности в глазах собственного общественного мнения.

Собственно, поэтому Трамп и обещал на выборах 2016 года положить конец американским войнам на Ближнем Востоке. Он правильно рассчитал, что и Тегеран не заинтересован в реальном крупномасштабном конфликте с Америкой с трудно предсказуемым исходом и что там понимают, что в этом не заинтересован сам Трамп, которому надо переизбираться в этом году. Надо полагать, отсюда чуть ли не нежное взаимопонимание — вопреки видимой враждебности — между сторонами, что шокирует тех, кто не понимает сути происходящего. На этот раз иранцы пропустили удар, завтра — могут пропустить американцы, благо у них много объектов в регионе, включая Ирак и Сирию, которые они не оккупируют и потому в части безопасности своих военных присутствий зависят от доброй (?) воли других игроков и соответствующих двусторонних раскладов. В конце концов, американцы пропустили удар хуситов по нефтяной инфраструктуре Саудовской Аравии, и возможностей для асимметричных действий Ирана в регионе предостаточно. Каждая из сторон будет сталкиваться с дилеммой качественной эскалации-деэскалации на всех этапах «гибридной» конфронтации.

Иранцы сыграли по «гибридным» правилам, и это только укрепило их международные позиции, прежде всего в отношениях с ЕС. Странным образом в пользу иранцев говорит и информация о том, что при планировании ударов по американским базам они стремились исключить жертвы среди американских военнослужащих: значит, их управляемые ракеты обладают достаточной точностью — что и требовалось доказать! Более того, к выигрышу Тегерана надо отнести и то, что спровоцированная Вашингтоном напряженность позволила «сменить тему разговора» в иранском дискурсе, отодвинув на второй план вопрос военного присутствия Ирана в Ираке и Сирии и, по сути, косвенно легитимировав его. Разумеется, это — плохая новость для Израиля, прежде всего тех кругов, которые не прочь спровоцировать вооруженный конфликт с Ираном в целях вовлечения в него США. Отделаться от израильских домогательств по части Ирана, надо полагать, и была призвана вся затея с убийством Сулеймани.

Нельзя не заметить, что косвенно от происшедшего выиграли Россия, Китай и Турция. Лишний раз подтвердилось, что США не готовы к реальной войне в регионе, предпочитая бодрийяровскую виртуальность (с упором на воинственную риторику) и симуляцию конфликта. На ум приходят постановочные удары Трампа по сирийским объектам в 2017 и 2018 гг., по которым заблаговременно информировалась российская сторона. Дополнительный бонус для указанной «тройки» состоит в том, что у всех была возможность задуматься, что наши страны — каждая по-своему — были бы основными бенефициарами дальнейшего обострения между США и Ираном, будь то увязание американцев в регионе, из которого Трамп хочет уйти, дискредитация американских гарантий безопасности их региональным союзникам вследствие асимметричных действий Тегерана (погиб Сулеймани, но дело его остается!), уже не говоря о росте цен на нефть, да еще на фоне ожидаемой в этом году глобальной рецессии. Всем понятно, что свободу маневра администрации Трампа во внешних делах существенно ограничивает такой императив президента, как необходимость во что бы то ни стало продлить стабильность в американской экономике (в том числе за счет всех остальных партнеров) еще на 11 месяцев, а там уже пресловутое «Хоть потоп!».

Андрей Кортунов:
Трубы Апокалипсиса или звонок будильника?

К выигрышу Трампа уже в борьбе с вашингтонским внешнеполитическим «болотом», которое он обещал «осушить» (о национальных интересах США в регионе говорить не приходится, поскольку все сдвинулось и их надо будет переформулировать заново в спокойной обстановке, когда все утрясется, а пока речь может идти именно о личных интересах Трампа — как на Венском конгрессе 1815 года говорили о «личных завоеваниях Наполеона», водворяя Францию в ее исторические и законные границы), можно отнести и то, что нынешнее развитие дает дополнительные основания для вывода американских войск из Ирака и Сирии. К тому же, военное присутствие США в Сирии логистически и в иных отношениях связано с американскими базами в Ираке. Но главное, наверное, в том, что американские военные в этих двух странах, не находящихся под американской оккупацией, оказываются потенциальными заложниками в любой полномасштабной конфронтации в регионе, и это служит своего рода гарантией того, что она исключается. Высвечивается и изношенность такой стратегической двусмысленности, как поддержка Вашингтоном и Ираном в Ираке одной и той же власти, в которой доминирует шиитское большинство с обширными возможностями для иранского влияния.

Можно заключить, что действия Трампа «работают» на поддержание и даже укрепление статус-кво в регионе, где время на стороне новых/старых региональных и внерегиональных игроков. Эту динамику хотел бы переломить Израиль, что теперь представляется тем более маловероятным, побуждая всех ориентироваться на неизбежность коренной геополитической реконфигурации во всем регионе. Эти ожидания будут только ее ускорять. Будет сказываться и продемонстрированная в эти дни возможность самых неожиданных альянсов/мезальянсов. Другим примером такого тренда может служить фактическая кооптация террористов в правительственную политику (Вашингтон, Анкара и др.), что, кстати, позволяет предположить, что с террором будет покончено только тогда, когда сами террористы осознают, что работают на систему, которую стремятся разрушить. Еще одна метаморфоза вполне в духе Бодрийяра.