Возможен ли вооруженный конфликт в Арктике в XXI в.?

В последние годы на Западе увеличилось количество публикаций о том, что Арктика становится (даже уже стала) новым фронтом межгосударственного соперничества, где может начаться вооруженный конфликт. Повышение внимания к арктическим просторам официально связывается с увеличением скорости таяния ледников, хотя не все исследователи признают этот факт бесспорным. Это гипотетически открывает новые перспективы для хозяйственного и военного освоения арктических рубежей — для круглогодичного плавания торговых и военных кораблей.

Но такой ажиотаж вокруг Арктики представляется искусственным, ведь она никогда за последние два века не переставала быть фронтом межгосударственного соперничества. Взаимодействие государств в арктическом регионе не один раз принимало конфронтационный характер и при этом так и не смогло спровоцировать настоящую арктическую войну. Приведет ли к ней нарастание межгосударственной напряженности в XXI в. или война в Арктике по-прежнему не более чем военно-политическая фантастика, которая препятствует развитию диалога?

Арктика и «раздел мира» конца XIX – начала ХХ вв.

Впервые интерес великих держав к Арктике обозначился во второй половине XIX в. Арктика стала одним из регионов, вовлеченных, пусть и вяло, в процесс межимперского дележа мира. Российская и Британская империя, Австро-Венгрия, Канада, Норвегия и США стремились к укреплению своих позиций в Арктике и продвижению к Северному полюсу. В те годы Арктика имела стратегически важное значение, во-первых, в мировой торговле (кратчайший путь из Атлантики в Тихий океан) и, во-вторых, в военно-политической сфере (кратчайший путь для переброски флота из Балтики на Дальний Восток). Оба фактора служили поводом для продвижения в Арктике. Оно позволило бы с выгодой для себя обеспечить передел территорий и укрепить позиции военного и торгового флотов на морях.

Военные конфликты впервые затронули Арктику в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.). Так, Германия торпедировала суда Антанты в акватории Северного ледовитого океана. В Российской империи же появилась специальная служба связи, а российский флот продемонстрировал способность обеспечить бесперебойную доставку иностранных грузов в северные порты России. Даже в условиях активной интервенции стран Антанты на север России в 1918 г., призванной помешать созданию германских баз для подводных лодок на Кольском полуострове, арктические территории не стали основным фронтом военных действий.

В 1922 г. Великобритания и США подняли свои флаги на острове Врангеля, что обозначило их попытку подчинить себе указанную территорию. В ответ в 1924 г. Советский Союз создал гидрографическую экспедицию на остров, которая должна была убрать чужие флаги и подтвердить его принадлежность СССР. Экспедиция достигла острова на канонерской лодке «Красный октябрь» и установила советский флаг. Вместе с тем выяснилось, что американцы занимались здесь незаконным промыслом. Был также найден британский и канадский след. Это стало поводом для направления в США меморандума о нарушении территориальных прав СССР со стороны иностранных государств. Итогом территориального спора за остров Врангеля стало формирование секторального деления в Арктике — в 1925 и 1926 гг., соответственно, Канада и СССР провозгласили свои арктические сектора. В 1933 и 1934 гг. Дания и Норвегия последовали их примеру. США с тех пор так и не признали секторальное деление в Арктике.

Концепция «воздушной мощи»

Илья Крамник:
Высокоширотное противостояние

Новое геополитическое значение для великих держав Арктика приобрела в 1930-е гг. на фоне популяризации концепции «воздушной мощи». Ее автором был итальянский генерал Джулио Дуэ. Осмысляя опыт Первой мировой войны, он пришел к выводу, что победа в войнах будущего станет возможной только посредством стратегических ударов бомбардировочной авиацией по тылу противника. По мнению Д. Дуэ, господство в воздухе должно было быть не целью, а средством достижения победы: строительство военно-воздушных сил, гражданской авиации и наземной инфраструктуры позволили бы нанести не только материальный, но и моральный ущерб противоборствующей стороне. Поэтому ключевыми компонентами воздушной мощи стало создание, с одной стороны, истребительной авиации и, с другой стороны, систем противовоздушной обороны.

Развитие концепции «воздушной мощи» и повышенное внимание к «третьему измерению» заставляли иначе смотреть на карту мира. В мире воздушной силы ключевую роль играла бы долготная проекция, где арктическая территория превращалась в осевой район и центральный район театра военных действий. Неслучайно американский генерал Билли Митчел, известный как отец ВВС США, желая подчеркнуть геополитическую значимость арктических пространств, произнес свою знаменитую фразу: «Кому принадлежит Аляска, тому принадлежит весь мир» (“Whoever holds Alaska will hold the world”).

В 1930-е гг. освоение Арктики осуществлялось преимущественно благодаря авиации. Так, в 1930-е гг. состоялась серия полетов советских летчиков на Северный полюс, некоторые из них прокладывали маршруты до территории США. Освоение воздушного пространства Арктики позволило в 1940-е гг. обеспечить субарктическую трассу «Аляска-Сибирь» для поставок в Советский союз американской помощи по лэндлизу.

События Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) стали новой попыткой развязывания арктической войны. Уже 29 июня 1941 г. началось наступление германо-финских войск в мурманском направлении (мурманская операция). Основной целью нацистов в Арктике было обеспечение обороны захваченных ранее Норвегии и Финляндии, а также захват богатых залежей никеля в финском городе Петсамо (или Печенга), который до падения Российской империи входил в Архангельскую губернию (но, что важно для современности, никогда не являлся территориальным образованием Финляндии). Вермахт также интересовали советские военные базы Северного флота с дальнейшим выходом в Архангельск, а с момента налаживания поставок в СССР лэндлиза — и та самая трасса «Аляска-Сибирь».

Основными задачами, которые стояли перед Северным фронтом СССР, были оборона Северного морского пути и недопущение германских морских и авиационных сил в Заполярье. Особенно остро эта задача встала в августе 1942 г. с началом германской операции «Вундерланд» в Карском море. Она была разработана немецким командованием, чтобы разрушить транспортную инфраструктуру по Северному морскому пути и помешать прохождению по нему конвоев союзников. По техническим причинам и в условиях недостатка разведданных план потерпел фиаско. В результате были отменены и другие германские операции на 1942–1943 гг. в Арктике. Несмотря на серию оборонительных и наступательных операций, немцы войну в Арктике «не потянули», решив сконцентрироваться на других участках военных действий.

Арктическое измерение ядерного сдерживания

Илья Крамник:
Север начинает и не проигрывает

С созданием атомного оружия Арктика приобрела новое значение для межгосударственного соперничества, прежде всего — в рамках конфронтации СССР и США. Основным носителем атомной бомбы в конце 1940-начале 1950-х гг. была стратегическая авиация. Кратчайший путь для авиационных полетов из США в СССР пролегал через Северный полюс, поэтому Арктика оценивалась как основной потенциальный фронт военных действий на случай ядерной войны между СССР и США: именно через Арктику должны были осуществляться взаимные ядерные удары стратегической авиации. Этот факт, однако, не помешал Советскому союзу открыть второй советский ядерный полигон на о. Новая Земля, расположенном в арктической зоне. К тому же для нанесения ударов помимо стратегической авиации требовались аэродромы дальнего действия, которых ни у Советского Союза, ни у США в 1940–1950-е гг. в Арктике не было.

Концепция ядерного устрашения, разработанная в 1953 г. в США, подтолкнула к развитию ракетных средств доставок на межконтинентальную дальность. Вместе с тем в 1952–1953 гг. в США и СССР, соответственно, было испытано термоядерное оружие (водородная бомба). Траектория ракет в случае потенциального ядерного конфликта вновь пролегала через территорию Арктики. Наконец, в США в начале 1960-х гг. появилась концепция контрсилового удара — нападение на военные объекты Советского Союза для его разоружения. Для этого требовалась т.н. стратегическая триада — межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), тяжелые бомбардировщики и баллистические ракеты на подводных лодках. США, отдавая приоритет последним при развитии своих стратегических ядерных сил (СЯС), до 1970-х гг. размещали свои ПЛАРБ для боевого дежурства непосредственно в акватории Северного Ледовитого океана. Атомные подводные лодки, оснащенные ракетами, позволяли бы наносить удар вблизи советских границ.

В ответ на американскую концепцию контрсилового удара Советский Союз также начал наращивать стратегическую триаду, но с акцентом на МБР. При этом СССР запустил работы по созданию системы предупреждения о ракетном нападении. Арктике здесь отводилось приоритетное значение. В 1960-е гг. ее компоненты были размещены в арктической зоне — в 1963 г. на Кольском полуострове была размещена Оленегорская РЛС. На территории от Кольского полуострова до Чукотки также располагались советские зенитно-ракетные дивизионы и авиабазы дальнего наблюдения.

Параллельно Советский Союз стал укреплять свои военно-морские силы. В 1960-е гг. на арктической территории были созданы новые базы ВМФ СССР, а Северный флот оснастили атомными подводными лодками, боевыми ракетными и авианесущими кораблями. Они должны были прикрыть советские военные объекты на Кольском полуострове и в Архангельской области, а также уничтожить арктические военно-воздушные и военно-морские силы США и их союзников по НАТО в случае военного конфликта. Таким образом, Северный флот СССР в 1960-е гг. гарантировал ядерное сдерживание за счет поддержания советских морских стратегических ядерных сил. Важное значение имел и советский атомный ледокольный флот. Вошедший в эксплуатацию в 1959 г., он был призван обеспечить круглогодичную безопасную навигацию по Северному морскому пути (СМП), который Советский Союз рассматривал как внутреннюю транспортную артерию.

В сравнении с Советским Союзом США не имели столь развитой военной инфраструктуры в Арктике. Из-за этого арктическая война между двумя сверхдержавами была абсолютной фантастикой. Для наращивания своего присутствия в арктическом пространстве США отдавали приоритет развитию сотрудничества с членами НАТО — Гренландией (как частью Дании), Исландией, Великобританией и Канадой. В частности, на северных территориях указанных стран пролегали американская системы противолодочной, противовоздушной обороны и системы предупреждения о ракетном нападении. На территории Исландии и Гренландии также действовали американские военные базы.

Не стали США разрабатывать и собственную арктическую стратегию на фоне советско-американских территориальных споров 1965 г. Основным камнем преткновения стало провозглашение Советским Союзом своих прав на ряд арктических территорий в акватории Северного морского пути. США заявили о непризнании советских действий, выступив за свободу судоходства в Восточно-Сибирском море. Однако 1970-е гг. в условиях разрядки международной напряженности США вывели Арктику из сферы сверхдержавного соперничества и перешли на позиции развития международного сотрудничества в регионе (в соответствии с Меморандумом по проблемам национальной безопасности № 144). С этого времени американские ПЛАРБ вели боевое дежурство в акваториях Тихого и Атлантического океана.

Дружба или вражда 1990-х гг.?

Артур Хетагуров:
Силы оперативного реагирования стран НАТО в Арктике

В начале 1990-х гг. международные отношения в Арктике носили противоречивый характер. В конце 1980-х гг. СССР и США подписали соглашение об уведомлении о пусках МБР и БРПЛ (с учетом бессрочного статуса де-юре оно действует и сейчас), а также серию договоренностей о сотрудничестве в сфере решения экологических проблем в Арктике. В начале 1990-х гг., после распада СССР, Арктика стала территорией сотрудничества между Россией и США в деле сокращения российских стратегических ядерных сил по договору СНВ-1. США оказывали финансовую поддержку России в рамках утилизации морских стратегических ядерных ракет, атомных подводных лодок, а также обеспечения защиты, учета и контроля расщепляющихся материалов на ВМФ РФ.

Многие военные объекты на российском Севере закрылись. Сокращения коснулись и военного ядерного потенциала Северного флота. Вместе с тем развивалось сотрудничество России с союзниками США по НАТО. Например, в 1996 г. Россия и Норвегия начали реализацию программы экологического сотрудничества в Арктике в военной сфере в целях предотвращения ухудшения экологической обстановки в условиях утилизации российских радиоактивных отходов. Активизация диалога между арктическими и субарктическими странами вылилась в создание по инициативе Финляндии в 1996 г. Арктического совета, нацеленного на сохранение окружающей среды в Арктике и обеспечение устойчивого развития приполярных территорий.

В то же время из-за приоритетного сокращения российских МБР морские стратегические ядерные силы страны, которые исторически обеспечивались Северным флотом, стали для России фактически ключевым фактором ядерного сдерживания. Это было обусловлено и потерей значимых территорий в Балтике и в Причерноморье в результате распада Советского союза. К укреплению стратегического потенциала Северного флота подталкивала и ратификация Россией Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., которая заставила страну пойти на отказ от ряда арктических территорий, т.е. на территориальное сокращение своего сектора в Арктике.

В 1992 г. для укрепления Северного флота с точки зрения ядерного сдерживания была создана т.н. концепция Северного стратегического бастиона, автором которой стал первый заместитель министра обороны России А. Кокошин (1992–1996 гг.). Впервые на официальном о ее существовании в ходе учений Северного флота в 1998 г. упомянул президент Б. Ельцин. Смысл концепции заключался в размещении основной группировки российских стратегических ядерных сил на Северном флоте, т.е. в Арктике. Примечательно, что следом, в 1999 г., США запустили переговоры с Россией по изменению Договора по ПРО 1972 г., изъявив желание перебросить системы ПРО из Грандфоркса (основное место базирования средств американской ПРО по договору 1972 г.) на Алеутские острова, т.е. в Арктику. Размещение американских противоракет в арктической зоне могло бы нивелировать потенциал стратегического ядерного сдерживания России.

Вооруженный конфликт на арктическом пороге

В начале 2000-х гг. началась эпоха междержавного соперничества за раздел арктического шельфа. В 2001 г. Россия подала заявку в Комиссию ООН по континентальному шельфу на расширение своего арктического шельфа. В 2004–2006 гг. ее примеру последовали Дания и Норвегия. Ни одно из государств не добилось прорывных результатов. США в 2004 г., через два года после выхода из Договора по ПРО, заявили о развертывании второго позиционного района ПРО в Великобритании и Гренландии, на авиабазе Туле. Под предлогом ядерных тревог на Корейском полуострове противоракеты были размещены и на американских авиабазах на Аляске.

В 2007 г. возникла угроза вооруженного конфликта в Арктике. В августе состоялась российская полярная экспедиция, в ходе которой глубоководным аппаратом «Мир» на дне Северного Ледовитого океана был установлен российских флаг. Страны НАТО отреагировали негативно — их ВВС облетели российскую экспедицию. Россия в ответ возобновила приостановленные со времен холодной войны регулярные полеты стратегической авиации и боевое дежурство кораблей Северного флота в Северном Ледовитом океане.

Ситуация была урегулирована, но российская экспедиция «Арктика-2007» имела одно крайне негативное последствие — она подтолкнула скандинавские страны к обсуждению единой военной политики в Арктике. Так, в феврале 2009 г. был опубликован доклад бывшего министра иностранных дел Норвегии Турвалда Столтенберга, где содержались предложения по обеспечению общей внешней и оборонной политики североевропейской пятерки (Дания, Исландия, Норвегия, Финляндия, Швеция). Это создавало угрозу отказа Швеции и Финляндии от их нейтрального статуса и потенциального вступления в НАТО. Таким образом, зона ответственности Альянса могла бы расшириться за пределы Северной Атлантики.

От Украины к Арктике

Доклад РСМД. Арктический совет: статус и деятельность

Следующий виток нарастания напряженности в Арктике начался в 2014 г. После событий на Украине страны Запада активизировали военное присутствие в Арктике. По имеющимся оценкам, с 2015 по 2020 гг. количество военных учений и других мероприятий боевой подготовки в высоких широтах под эгидой НАТО увеличилось в два раза. В саммитах и военных учениях НАТО все чаще стали принимать участие Швеция и Финляндия. С последней НАТО активно развивает сотрудничество и по линии центров передового опыта, специализирующихся на киберобороне и вопросах противодействия гибридным угрозам. Аналогичные центры действуют также в Латвии и Эстонии.

Параллельно США усиливают арктический компонент противоракетной обороны: в 2016 г. было анонсировано строительство радиолокационной станции на севере Норвегии, а в 2018 г. на Аляске было развернуто порядка 44 ракет-перехватчиков. В свою очередь другие арктические страны разрабатывают программы подготовки военных и сил специального назначения для работы в условиях Севера, создают специальные арктические командования, проводят совместные военные учения в акватории Арктики при явном отсутствии здесь острых (как это декларируется на официальном уровне) угроз и вызовов их безопасности (терроризм, пиратство или незаконная миграция).

Ничего нового

Такой общий срез соперничества в Арктике демонстрирует, что арктическая территория всегда находилась в орбите межгосударственных противоречий. С учетом текущего геополитического развития и правовой неурегулированности в Арктике ситуация вряд ли изменится в обозримом будущем. Более того, противоречия в Арктике могут углубиться на фоне роста напряженности международной обстановки. Современный мир напоминает конец XIX в.: как и тогда, мы наблюдаем рост реальной политики и утверждение приоритета эгоистичных национальных интересов. Иначе и быть не может в условиях смены технологического уклада и нового передела мира.

Особенностью ситуации в Арктике остается постепенное подтягивание материально-технических средств для регионального конфликта. Однако и такое утверждение весьма преувеличено — то же можно сказать о любом другом регионе. Тем более сирийский кейс подсказывает, что Россия и США как два крупнейших мировых антагониста могут сохранить холодную голову даже при высоком конфликтном потенциале на линии соприкосновения.

Современные публикации о том, что Арктика — фронт войны будущего, не более чем информационные спекуляции в гибридной войне против России. Рост взаимного недоверия в арктическом регионе происходит на фоне разрушительной антироссийской риторики, распространившейся на Западе. С 2007 г. западные СМИ твердят о надвигающемся военном конфликте в арктическом пространстве. 14 лет — слишком долгий срок для его подготовки. К тому же опыт Первой и Второй мировых войн свидетельствует о невозможности эффективного ведения боевых действий в арктическом пространстве.

Сегодня все больше опасений вызывает процесс активного таяния ледников в Северном Ледовитом океане. Есть версия, что он может повысить уязвимость стратегического подводного флота России. Интересно, что после успешной операции в Сирии Россия фактически сделала ставку на укрепление не военно-морского компонента своих стратегических ядерных сил, а «воздушной мощи» — на основе неядерных стратегических вооружений (авиационных гиперзвуковых ракетных комплексов и высокоточного оружия дальнего действия). Эти типы вооружений невозможно перехватить американской системой ПРО. Вместе с тем Россия приступила к модификации системы предупреждения о ракетном нападении, испытания которой завершились в 2020 г., а также активизировала укрепление военных баз и атомного ледокольного флота в Арктике.

Повод задуматься

Безусловно, вооруженный конфликт в Арктике сегодня невозможен. Тем не менее арктические противоречия ставят перед нами несколько вопросов.

Во-первых, существует необходимость восстановления канала коммуникации между военными арктических и субарктических стран, который был прерван в 2014 г. на фоне кризиса на Украине. Страны Запада не отвечают взаимностью на предложения России его восстановить — значит, не хотят себя ограничивать. Это создает риски для укрепления тренда на милитаризацию региона, из-за чего недоверие будет только расти. Арктические противоречия возвращают нас к вопросу о необходимости восстановления или модификации Совета Россия-НАТО. Однако сводить арктическую повестку сугубо к отношениям между Россией и Альянсом было бы опасно — это могло бы расширить Балто-Черноморскую конфликтную систему, а также укрепить претензии НАТО на роль ключевого гаранта безопасности в Арктике. Вместе с тем не следовало бы выстраивать такой канал коммуникации на базе Арктического совета, что привело бы к секьюритизации его мандата. Возможным выходом из ситуации могло бы стать формирование форума по безопасности в Арктике с участием военных арктических и субарктических государств, а также государств-наблюдателей Арктического совета. Подтолкнуть к нему могло бы развитие текущего российско-норвежского сотрудничества по линии Генеральных штабов.

Во-вторых, возможно увеличение числа военных провокаций стран НАТО в Северном Ледовитом океане под предлогом обеспечения свободы судоходства по Северному морскому пути.

Наталья Вяхирева:
Курс на возвращение США в Арктику

В-третьих, арктический кейс возвращает нас к проблематике информационной безопасности. Опыт распада Советского Союза подсказывает, что для победы над противником вовсе не нужно вести военные действия на какой-либо территории. Войны будущего (а точнее — уже современности) — это войны гибридного характера с акцентом на противодействие в информационном пространстве и нападение на критически важную инфраструктуру. Обилие негативных публикаций о «войне в Арктике» — тому подтверждение. Отдельным поводом для беспокойства могут стать и кибератаки западных спецслужб на российскую инфраструктуру стратегического сдерживания в Арктике.

Соперничество стран за территории — явление абсолютно нормальное в международных отношениях, особенно если речь идет о территориях неподеленных. Однако современные противоречия между Россией и США, шире — между странами НАТО, в Арктике вызывают опасение с учетом наличия здесь инфраструктуры ядерного сдерживания. Это требует большей сознательности в словах и действиях. Претензии Запада в отношении Северного морского пути, действия, направленные на сокращение российского арктического шельфа, и даже заигрывание США экологической повесткой имеют непосредственно стратегическое измерение. Искусственное нарастание военной напряженности в Арктике и применение к ней конфронтационной риторики мешают налаживанию сотрудничества для решения более значимых в арктическом контексте вопросов и ее освоению. В ближайшей перспективе не следует ожидать понижения конфликтности в регионе. Она будет нарастать, а вместе с ней будет увеличиваться угроза ошибок в действиях и реакциях. 18 сентября 2021 г. российский представитель в Арктическом совете Николай Корчунов заявил о готовности России провести саммит государств — членов объединения в период ее председательства (2021–2023 гг.). Одним из вопросов повестки такого саммита могла бы стать российская инициатива по обеспечению диалога между оборонными ведомствами.