Запад в информационном противостоянии с Россией: «последний и решительный»?

В связи с резким обострением всего комплекса отношений Запада с Россией в последние годы (Крым, разногласия по урегулированию на востоке Украины и в Сирии) не менее остро встал вопрос противостояния в информационной сфере. Уже очевидны фундаментальные отличия этой ситуации от опыта холодной войны.

Если в период идеологической конфронтации наступающей стороной выступал Запад, вещавший на Советскую территорию из-за рубежа, то сейчас российские СМИ — «Россия сегодня» и «Спутник» — находятся в интегрированном информпространстве самих западных стран и объективно, как без вины виноватые, оказываются в роли наступающих. Их нельзя подвергнуть цензуре и нельзя запретить в силу конституционных гарантий свободы слова и свободы прессы.

Появление российских СМИ в западном/международном медиапространстве пришлось на острую фазу системного кризиса западного общества, который характеризуется выхолащиванием политического процесса и подрывом доверия электората к элитам, включая экспертное сообщество и традиционные СМИ. Поэтому противодействие западных СМИ осуществляется не с позиции силы, а с позиции слабости.

Интернет и социальные сети создали параллельное традиционным СМИ медийное пространство, обесценив доминирование последних в сфере информации. Здесь произошел поколенческий — как и в обществе в целом — разрыв: молодежь не читает газет, уйдя в неподконтрольный истеблишменту Интернет.

Все наши критики обходят вопрос о том, что наши СМИ по существу обеспечивают свободу слова для того сегмента общественного мнения и электората, который в условиях абсолютного контроля элит над традиционным информпространством не имел возможности публично высказываться. На уровне техническом эксперты признают, что все попытки западного противодействия российским СМИ и использованию социальных сетей протестным электоратом не имеют никакой перспективы. Во-первых, в соцсетях информация распространяется мгновенно, а чтобы ей противодействовать или оспорить, требуются плотный комплексный мониторинг, изучение каждого вопроса, а значит, время, соответствующие специалисты и «перья». То есть здесь заведомо выигрывает тот, кто распространяет свою информацию. Другой момент — как и в традиционных СМИ, происходит компарментализация аудитории по взглядам и интересам, которую усиливают сами поисковики, заточенные на подбор материалов, отвечающих вкусам конкретного пользователя. У каждого своя правда, и слушать тех, кто вещает от имени элит, попросту не будут.

— Но и другой помыслить правду может…

— Его живым я называю трупом.

Софокл, «Антигона»

В связи с резким обострением всего комплекса отношений Запада с Россией в последние годы (Крым, разногласия по урегулированию на востоке Украины и в Сирии) не менее остро встал вопрос противостояния в информационной сфере. Уже очевидны фундаментальные отличия этой ситуации от опыта холодной войны. Их три.

Первое. Если в период идеологической конфронтации наступающей стороной выступал Запад, вещавший на Советскую территорию из-за рубежа (противодействие — «глушилки» и ограничение доступа к радиотехнике), то сейчас российские СМИ — «Россия сегодня» и «Спутник» — находятся в интегрированном информпространстве самих западных стран и объективно, как без вины виноватые, оказываются в роли наступающих. Их нельзя подвергнуть цензуре и нельзя запретить в силу конституционных гарантий свободы слова и свободы прессы. Наши СМИ по сути американизировались с точки зрения стиля работы и подачи контента. Традиционные западные СМИ, являющиеся частью истеблишмента, оказались не готовы к такой конкуренции, находясь в состоянии расслабленности вследствие эйфории «победы в холодной войне». Как и всегда на крутых поворотах истории, есть проблема и с воображением. Долгая работа в закрытом медийном пространстве, где они доминировали и продолжают доминировать, объясняет отсутствие методик, а главное, содержания, необходимых для того, чтобы реально противодействовать нашим СМИ.

Второе. Появление российских СМИ в западном/международном медиапространстве пришлось на острую фазу системного кризиса западного общества, который характеризуется выхолащиванием политического процесса и подрывом доверия электората к элитам, включая экспертное сообщество и традиционные СМИ. Поэтому противодействие западных СМИ осуществляется не с позиции силы, а с позиции слабости. Наши СМИ в силу указанных обстоятельств оказались в гуще политической борьбы между протестным электоратом и его лидерами (там, где они появились) и истеблишментом, который упорно отстаивает неолиберальный статус-кво как не имеющий альтернативы.

Неудивительно поэтому, что российские СМИ, помимо того что они доносят неискажённую информацию о России и её внешней политике, оказались в роли площадок для озвучивания альтернативных точек зрения и нарративов по вопросам внутреннего развития самих западных стран и их внешней политики, в том числе на российском направлении. Сплошь и рядом на работу в RT переходят в поисках творческой свободы западные журналисты. Бóльшая часть сотрудников наших СМИ за рубежом являются местными профессионалами, обеспечивающими соответствующий контент и его подачу на превосходном английском и других языках. Это уже не говоря о внятности оценок и посылов, контрастирующих с политкорректностью элит, отвыкших разговаривать со своим электоратом на одном языке. Кстати, в этом одна из главных причин успеха сторонников Брекзита в Великобритании и избирательной кампании Д.Трампа.

Олег Шакиров:
«Российская пропаганда»: в соцсетях, в Восточной Европе, далее везде

Третье. Интернет и социальные сети создали параллельное традиционным СМИ (пресса, телевидение и радио) медийное пространство, обесценив доминирование последних в сфере информации. Здесь произошел поколенческий — как и в обществе в целом — разрыв: молодежь не читает газет, уйдя в неподконтрольный истеблишменту Интернет. То есть, если перефразировать известную максиму, молодежь выбирает Интернет (тогда «Пепси»), другим словами, свободу, и выбор этот мироощущенческий, экзистенциальный. В этих условиях западные элиты вынуждены обороняться, выдвигая лозунги «фейковых новостей», «дезинформационных кампаний России» и «недобросовестного использования» социальных сетей. Отсюда и претензии к владельцам и операторам социальных сетей, которым по сути предъявляются требования об обеспечении контроля за размещаемой в сетях информацией, её цензуре и удалении всего «фейкового». Это прямо противоречит открытому характеру Интернета и потому не вызывает энтузиазма у операторов (Facebook, Twitter, YouTube и др.). Свидетельства тому дали главы перечисленных компаний, которые вызывались «на ковёр» в рамках соответствующих парламентских расследований в США и Великобритании — по «российскому вмешательству» в ход избирательной кампании в США и в проведение референдума в Великобритании о членстве в Евросоюзе. И в том, и в другом случаях ничего серьёзного не было обнаружено, что вызвало резкую критику элит по адресу соцсетей.

Вопрос ещё в том, что наши СМИ в западных странах подпадают под действие соответствующих местных медиарегуляторов, которые на основе собственных расследований и жалоб пользователей могут вводить санкции вплоть до запрета вещания. Однако пока всё ограничивалось вынесением порицаний по незначительным поводам, главным образом в части отсутствия сбалансированной подачи материала, когда излагалась-де только одна точка зрения. Но таких случаев было мало, и они при необходимости исправлялись. Но главное, что нигде не нашлось доказательств распространения ими «дезинформации» и «фейковых новостей». Если бы это было так, то наши СМИ давно были бы запрещены. Значит, проблема в другом, а именно в том, что речь идёт о фактах и информации, не вписывающихся в нарратив западных элит.

Все последние исследования проблемы, включая недавний доклад корпорации РЭНД «Российское влияние на страны Восточной Европы через социальные сети» (в ряду целого ряда других американских проектов по этой теме) и доклад (пока предварительный) соответствующего комитета британского Парламента, выглядят неубедительно, не дают внятного определения «российской пропаганды» сверх того, что речь идет о продвижении «взглядов Кремля», и требуют невозможного от собственных властей и операторов социальных сетей. Британские парламентарии дошли до того, что ответственность за «кризис демократии» возложили на распространение «изощренных фейковых новостей», которые «вытесняют настоящие» (т.е. правда не может постоять за себя — см. у Высоцкого о «голой правде»). Правительству рекомендуется принять меры в части недопущения «искажения» избирательного процесса и обложить налогом соцсети, чтобы оплачивать школьные программы по «цифровой грамотности».

Все наши критики обходят вопрос о том, что наши СМИ по существу обеспечивают свободу слова для того сегмента общественного мнения и электората, который в условиях абсолютного контроля элит над традиционным информпространством не имел возможности публично высказываться. На уровне техническом эксперты признают, что все попытки западного противодействия российским СМИ и использованию социальных сетей протестным электоратом не имеют никакой перспективы. Во-первых, в соцсетях информация распространяется мгновенно, а чтобы ей противодействовать или оспорить, требуются плотный комплексный мониторинг, изучение каждого вопроса, а значит, время, соответствующие специалисты и «перья». То есть здесь заведомо выигрывает тот, кто распространяет свою информацию. Другой момент —как и в традиционных СМИ, происходит компарментализация аудитории по взглядам и интересам, которую усиливают сами поисковики, заточенные на подбор материалов, отвечающих вкусам конкретного пользователя. У каждого своя правда, и слушать тех, кто вещает от имени элит, попросту не будут.

Павел Кошкин:
Пять проблем современной публичной дипломатии и как их решать

Достаточно сказать, что до сих пор не может похвастаться какими-то успехами созданная Евросоюзом в марте 2015г. с целью «противостоять продолжающимся дезинформационным кампаниям со стороны России» Оперативная рабочая группа по стратегическим коммуникациям (EastStratCom Task Force). Даже Би-Би-Си была вынуждена признать, сославшись на мнение экспертов, что такая деятельность вряд ли вообще нужна в силу своей бесперспективности — хотя бы потому, что она всегда на шаг отстаёт и грозит впасть в пропаганду уже со своей стороны.

По большому счёту в данном вопросе западные элиты ведут арьергардные бои без надежды на успех. Ситуация может измениться только вследствие коренного политического перелома со сменой элит и всей правительственной политики в соответствии с интересами подавляющего большинства населения, прежде всего тех, кто оказался «за бортом» глобализации и «либерального перебора» в социально-экономической сфере.

Указанные выводы подкрепляются опытом работы нашего посольства в Лондоне на собственных медиаресурсах, включая сайт и твиттер-аккаунт. Так, за период с конца декабря 2016 г. по апрель этого года число подписчиков твиттера посольства выросло в 4 раза, обогнав прежних лидеров — посольства США и Израиля. Составляющими успеха являются внятный, доходчивый, пусть даже на грани дипломатичности, язык; оперативная реакция на всё, что нас касается, включая нападки на Россию традиционных СМИ; а также широкий спектр информации о России, включая видовые картинки, исторические факты, новости культуры и искусства, в том числе музыкальные сюжеты. Уже не говоря об оперативной реакции на все события в области наших официальных двусторонних отношений. Главное, не забывать, что работаем в открытом «поле» и должны быть в состоянии отвечать за каждое свое слово.

Существенный фактор — конфронтационная (по вине официального Лондона) атмосфера наших двусторонних отношений: любая борьба завораживает, привлекает внимание и у нас нет оснований себя сдерживать, а острота наших твитов апеллирует к молодежной аудитории. Властям остается только наблюдать за происходящим (любые попытки нас ограничить мы сразу же выложим в сеть) и демонстрировать свое бессилие, поскольку бюрократия в этом режиме работать не может: нужны длительные согласования, да и сама материя, касающаяся, к примеру, материалов СМИ, выводит официоз из игры, в то время как у посольства полная свобода рук — своего рода бондовская «лицензия на убийство» (можно сравнить с сайтом британского посольства в Москве). Именно антироссийские выпады британских СМИ, равно как и одиозные материалы русофобски настроенных лиц в соцсетях, во многом способствовали росту популярности нашего твиттера: их неубедительность и откровенную глупость даже не надо высмеивать — достаточно цитировать. Яркий пример: за первые полтора месяца раскручивания «дела Скрипалей» число подписчиков нашего твиттера выросло на треть (с 60 до 80 тысяч) — ведь доказательства не предъявлены не только нам, но и британской общественности.

Один из важнейших факторов нашей популярности — это неожиданность столкновения на сайте официального учреждения, тем более посольства, с нормальным, неказенным языком и абсолютной готовностью свободно общаться по любому поводу и любой теме. Не раз в комментариях на наши твиты, помимо лайков, нам писали что-то в этом духе: «Ребята, у вас самый крутой сайт!». Разумеется, речь идёт о том, что местная аудитория просто отвыкла от того, что власть с ней общается на нормальном, незашоренном языке, без всякого рода табу, эвфемизмов, фигур умолчания и политкорректности.

Иван Тимофеев:
Информационная война за билет в прошлое

В целом надо признать, что развертывание наших СМИ в западном информпространстве как важнейшего ресурса «мягкой силы» пришлось как нельзя кстати, и мы не оказались безоружными на этапе обострения наших отношений с Западом. Можно сравнить с развитием нашего потенциала проецирования уже «жесткой», военной силы, который стал главным аргументом в спорах вокруг Украины и Сирии. За всю историю наших отношений с Западом, за исключением разве что короткого и специфического коминтерновского периода, мы никогда не выступали в информационном противостоянии с позиции силы. Причем нам не надо заниматься дезинформацией и фабрикацией фактов, пресловутой пропагандой: надо просто быть там, где мы есть, служить источником неподцензурной информации и площадкой свободного общественного дискурса, вскрывающих замкнутое информпространство, контролируемое западными элитами.

И последнее. Все это — частный случай более широкой проблемы наших западных партнеров, прежде всего США. Так, в ноябре 2011 г. в качестве личной инициативы два американских военных аналитика опубликовали «Видение национальной стратегии» (A National Strategic Narrative), в котором содержался призыв к демилитаризации американской внешней политики и стратегического мышления. В предисловии к этому документу Анна-Мария Слотер (до этого в течение двух лет возглавляла внешнеполитическое планирование в Госдепартаменте при Хиллари Клинтон) так определила ключевую задачу международного позиционирования Америки в качественно изменившихся условиях: перейти «от контроля в закрытой системе к вызывающему доверие влиянию в открытой системе», «от сдерживания посредством устрашения и обороны — к гражданскому вовлечению и конкуренции».Вот работать в открытой системе и в условиях конкуренции у них так и не получается. В этом наше главное преимущество. Его надо сохранять, не скатываясь в пропаганду, что будет подрывать доверие ко всей нашей информационной работе.

Мы и без того находимся на гребне волны, куда нас вынесли независящие от нас обстоятельства: надо дать поработать развитию событий и самой истории. Тем более, что у нас нет проблем с народами западных стран — только с их элитами. И со временем нам воздастся за то, что мы не впали в дипломатичную индифферентность в этой борьбе (таким бы мог быть выбор престарелого советского руководства), а заняли сторону большинства, помогая ему отстоять свои права и свободу слова. Надо также понимать, что в силу нового облика наших Вооруженных сил России не грозит ни обычная, ни тем более ядерная война. Поэтому вся ярость западного истеблишмента, который в своем психологическом статусе резко перешел от эйфории «победы в холодной войне» к депрессии, будет выплескиваться в информационном противостоянии, т.е. другой войны не будет, а экономические санкции не в состоянии поглотить всю эту негативную энергию. Отсюда уже прямые требования к нам признать «вмешательство в президентские выборы в США» (на встрече Н. Патрушев — Дж. Болтон в Женеве) — еще недавно это делалось на уровне пробросов через отставных европейских политиков. Наверное, и Москве, не отходя от фактов и правды, надо столь же целенаправленно и решительно вести навязанную нам информационную войну как эрзац настоящей. И в этом еще одно отличие от эпохи холодной войны и ее вызовов.