Ядерное будущее

Задача обеспечения устойчивости сил ядерного сдерживания (СЯС) сводится к тому, чтобы противник потратил на возможное уничтожение твоих носителей и зарядов куда большее количество своих — в этом случае по итогам гипотетического первого удара у тебя окажется больше сил, то есть такой удар просто не имеет смысла. Причем недостаточная устойчивость СЯС у одной стороны опасна не только для нее, но и для других — в остро кризисной ситуации неуверенный в надежности своих сил актор может атаковать просто из страха быть обезоруженным.

После периода «творческого поиска», пришедшегося на 1950–1960-е гг., классическая ядерная триада более-менее устоялась, однако утверждение о том, что до наших дней она дошла без изменений, является значительным упрощением. В то время как устоялся «форм-фактор» стратегических носителей, возможности, определяемые уже внутренним содержимым, значительно менялись на протяжении холодной войны, продолжали развиваться в России и Китае позднее, а сейчас на путь модернизации триады возвращаются и США.

Ядерная триада современного вида — вещь устоявшаяся: когда нынешние генералы РВСН, USAF, Force de dissuasion или Ракетных сил НОАК приходили на службу лейтенантами, она имела такой же облик, а в некоторых случаях не очень изменилась и матчасть. Однако из-за развития науки и техники (в том числе вооружений в других областях) и вновь обостряющегося в мире военно-политического противостояния крупных держав так больше продолжаться не может.

Наземный компонент сил ядерного сдерживания в мире сейчас представлен только ракетами в защищенных шахтных пусковых установках (ШПУ) и мобильных подвижных грунтовых ракетных комплексах (ПГРК). Несмотря на целый ряд преимуществ расположения в ШПУ, с самого момента своего создания дамокловым мечом висит проблема их высокой уязвимости. В то же время развитие средств космической разведки и автоматизированных средств обработки информации и управления ставит под серьезный удар концепцию классического ПГРК даже в краткосрочной перспективе.

Чтобы взглянуть на возможные альтернативные сценарии будущего развития ПГРК, разумно обратиться к проектам времен холодной войны. Американскими разработчиками предлагались варианты «разбегающихся» ПГРК вместо «передвижных лагерей» или уход их под землю, резко снижающий возможности вражеской разведки. Тем не менее данные проекты остались нереализованными. В СССР также думали над развитием ПГРК, но о концептуальных разработках нам известно пока намного меньше.

Изменяющиеся военно-технические условия и разгоняющаяся мировая гонка вооружений потребуют в ближайшие десятилетия революционных изменений во всех компонентах СЯС. Без этого не обеспечить устойчивость своих стратегических вооружений, а на это в ближайшее время «спрос» со стороны военно-политического руководства всех ядерных держав будет только расти.

Ранее был представлен краткий обзор возможных альтернативных сценариев развития стратегических ядерных сил на заре их существования, в 1950–1960-е гг. После периода «творческого поиска» классическая ядерная триада более-менее устоялась и дошла до наших дней без фундаментальных изменений. Однако в обозримом будущем этому придет конец.

Следует, конечно, сразу отметить, что утверждение, что после формирования в начале 1960-х гг. триада стратегических сил не менялась, является значительным упрощением. Устоялся, так сказать, «форм-фактор» стратегических носителей, но возможности, определяемые уже внутренним содержимым, значительно менялись на протяжении холодной войны, продолжали развиваться в России и Китае позднее, а сейчас на путь модернизации триады возвращаются и США.

Александр Ермаков:
Ядерная триада. Альтернативы прошлого

В 1970-х гг. началось оснащение межконтинентальных баллистических ракет (МБР) разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН, англ. multiple independently targetable reentry vehicle — MIRV). Благодаря миниатюризации термоядерных зарядов и развитию ракетной техники и электроники появилась возможность не запускать непосредственно в цель одну боеголовку, а направлять на нужный курс ступень разведения боевых блоков (часто называемую «автобусом») — оснащенную собственными двигателями и точнейшей системой управления платформу, с которой последовательно «сбрасываются» не имеющие собственных двигателей боеголовки, в точное время и с точным курсом, чтобы поразить отдельные цели. Таким образом одна ракета получила возможность поражать десяток целей, удаленных друг от друга на сотни и даже тысячи километров. РГЧ ИН предшествовали не сильно распространенные более простые разделяющиеся головные части рассеивающегося типа (просто РГЧ или multiple re-entry vehicle — MRV), в которых два-три боевых блока направлялись с заданным отклонением вокруг центральной точки прицеливания — не так гибко, как РГЧ ИН, но подходило для поражения площадных целей при контрценностных ударах (упрощая, при ударах по городам). В отечественной традиции первые МБР с РГЧ ИН относят к третьему поколению развития этого вооружения (а, например, выпускаемые серийно сейчас «Ярсы» — пятое).

Параллельно внедрению РГЧ и РГЧ ИН на «сухопутных» ракетах ими оснащались и баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ [1]), рассматриваемые долгое время как средство контрценностного удара из-за более низкой точности (этот недостаток был исправлен, судя по всему, только в последние десятилетия). Высокая устойчивость носителей — атомных субмарин (ПЛАБР) создавала образ «оружия гарантированного ответного удара». Особенно это стало справедливо с обретением БРПЛ межконтинентальной дальности — в СССР начиная с БРПЛ Р-29, а в США с UGM-96 Trident I с середины и конца 1970-х гг., соответственно. После этого ракетоносцам пропала нужда пересекать противолодочные рубежи на пути к потенциальным районам пуска, и они смогли вести патрулирование в хорошо защищенных домашних ближних морских зонах (хотя всегда сохранялся соблазн, особенно у американцев, имеющих лучшую географию союзов, держать часть лодок на «пистолетном выстреле»).

Еще одним способом повышения устойчивости стратегических носителей к контрсиловому удару противника стало создание в СССР подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК). Считается, что рассредоточение в угрожаемый период мобильных комплексов по обширному позиционному району (в России, как правило, еще и лесному, затрудняющему обнаружение даже из космоса и несколько снижающему эффективность поражающих факторов ядерного взрыва) потребует радикально больший наряд сил атакующего для их надежного поражения. Первым стал заступивший на дежурство в 1976 г. малосерийный комплекс РС-14 «Темп-2С». Прямыми его потомками являются ПГРК с ракетой средней дальности РСД-10 «Пионер» и хорошо знакомые всем хоть немного интересующимся военной техникой современные РС-12М «Тополь», РС-12М2 «Тополь-М» и семейство РС-24 «Ярс» (необходимо отметить, что значительная часть «Тополей» и «Ярсов» размещается в шахтных пусковых установках — ШПУ). В значительной части вдохновляясь советским и российским путем развития, активно развивает сейчас ПГРК Китай, также остро озабоченный устойчивостью сил ядерного сдерживания (СЯС). Первой полноценной мобильной сухопутной МБР Пекина стал комплекс DF-31A, который начал поступать на вооружение во второй половине 2000-х гг. Пару лет назад на боевое дежурство начали поступать более тяжелые DF-41, оснащенные РГЧ ИН. Ведет свою программу и КНДР, хотя ее комплексы с крупными жидкостными ракетами можно назвать скорее ограниченно мобильными (на уровне «выехать из подземного укрытия и произвести пуск с ровной площадки неподалеку»).

Интересно, что в остальных ядерных державах, включая США, ПГРК с МБР так и не были созданы. Ближе всего к созданию своего ПГРК США подошли с ракетой MGM-134 Midgetman, разработка которой была прекращена по очевидным причинам в 1992 г., после одного успешного пуска. По своей концепции и исполнению этот комплекс значительно отличался от ставшего сейчас уже классическим дизайна советских, российских и китайских ПГРК (огромный «тубус» контейнера ракеты на многоосном тяжелом шасси) и будет рассмотрен ниже вместе с условным советским аналогом «Курьер».

Министерство обороны РФ
Пуск МБР "Тополь-М" из ШПУ

Частным случаем ПГРК является размещение МБР на железнодорожной платформе — боевой железнодорожный ракетный комплекс (БЖРК). Также был развернут только в СССР (России) с тяжелыми твердотопливными МБР РТ-23 УТТХ, которые эксплуатировались с 1987 г. до окончания гарантийного срока службы ракет в начале 2000-х гг. В США возможность создания БЖРК с МБР Minuteman рассматривалась еще в начале 1960-х гг. (подробнее в прошлой статье), но вплотную к этому американцы подошли прямо перед окончанием холодной войны с программой Peacekeeper Rail Garrison (соответственно, под ракету LGM-118 Peacekeeper), с тем же результатом, как и в случае с Midgetman (плюсы и минусы БЖРК подробнее рассмотрены в отдельном материале).

Революционные изменения в 1980-х гг. пережил и воздушный компонент триады: в качестве основного ядерного оружия свободнопадающие бомбы и крупные крылатые ракеты начали сменять малогабаритные малозаметные высокоточные крылатые ракеты привычного нам облика — американская AGM-86B ALCM и советская Х-55. Кроме значительно меньших габаритов и массы, позволивших увеличить боекомплект во много раз, новые крылатые ракеты отличала высокая точность при значительной дальности (более 2000 км). Они вернули актуальность постепенно терявшей позиции воздушной части триады. Похожие по возможностям ракеты пришли в тоже время на флот, в первую очередь подводный. Ядерными «Томагавками» и «Гранатами» [2] вооружались как многоцелевые, так и немногочисленные специализированные лодки-носители ударных крылатых ракет — и те, и другие получили способность точно и относительно незаметно атаковать цели не только в прибрежных районах, но и в глубине континентов. К слову, в СССР подобные ракетоносцы были созданы раньше, чем в США [3], в связи с чем вызывают недоумения не раз звучавшие из уст российского руководства заявления о несправедливости не учитывавшего морские крылатые ракеты договора о ликвидации РСМД. Однако подобный промежуточный между стратегическим и обычным вооружением статус создавал определенные неудобства, и развитие ядерного оружия этого класса забуксовало по политическим причинам — по «президентским инициативам» Буша и Горбачева (а в дальнейшем Ельцина) страны взяли на себя обязательство не снаряжать на патрулировании корабли нестратегическим ядерным оружием, а в начале 2010-х гг. США и вовсе утилизировали последние ядерные «Томагавки». Слабая попытка администрации Трампа начать разработку его смены закончилась закрытием программы SLCM-N в 2022 г. Широко распространено мнение, что в России ядерные «Калибры» существуют и развернуты, но их количество, носители и место в военной доктрине создают широкое поле для спекуляций.

Maxar Technologies
Пример возможностей современной коммерческой спутниковой съемки — застрявший в Суецком канале контейнеровоз Ever Given. Хорошо различимы отдельные контейнеры и строительная техника

Ядерная триада современного вида — вещь устоявшаяся: когда нынешние генералы РВСН, USAF, Force de dissuasion или Ракетных сил НОАК приходили на службу лейтенантами, она имела такой же облик, а в некоторых случаях не очень изменилась и матчасть. Однако из-за развития науки и техники (в том числе вооружений в других областях) и вновь обостряющегося в мире военно-политического противостояния крупных держав так больше продолжаться не может. Постараемся кратко и даже, вероятно, поверхностно обозначить самые основные проблемы, стоящие перед компонентами триады СЯС и возможные пути их решения.

Сухопутный компонент. Проблема уязвимости

Наземный компонент СЯС в мире сейчас представлен только ракетами в защищенных ШПУ и мобильными ПГРК. Он присутствует в арсеналах трех ядерных держав из «легальной пятерки» (США, России и Китая) и всех четырех «нелегальных» ядерных держав (Израиля, Индии, Пакистана и КНДР) [4].

Расположение в ШПУ дает целый ряд преимуществ: меньшие ограничение на габариты и массу ракеты, более высокую точность (за счет простоты определения координат точки старта), относительную простоту и дешевизну производства, обслуживания и эксплуатации, наиболее высокую скорость реакции на приказ о пуске (вплоть до нескольких минут с учетом прохождения приказа по командной цепочке при нахождении в высокой боевой готовности), наиболее высокую долю арсенала, находящегося в постоянной боевой готовности.

Плюсы кажутся поистине упоительными, однако с самого момента своего создания дамокловым мечом висит проблема высокой уязвимости. Первые МБР размещались на открытых стартовых позициях, похожих на привычные нам комплексы запуска космических ракет-носителей (собственно, тогда для обеих задач использовались порой модификации одних и тех же ракет), но сразу было очевидно, что при таком размещении они уязвимы для атаки даже низкоточных вражеских МБР (точность попадания тогда компенсировали мощностью заряда). Возможности системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и большое время подготовки к старту не позволяли надеяться на вывод ракет из-под удара встречным пуском. Как только стало возможно из эксплуатационных соображений, ракеты начали «прятать» в высокозащищенные ШПУ, требовавшие, учитывая размещение в отдалении друг от друга, практически прямого попадания вражеской боеголовки, а значит, для гарантии, желательного нацеливания пары зарядов на одну ШПУ с МБР.

Министерство обороны РФ
Лазерный комплекс "Пересвет"

Эта схема перестала выглядеть надежной с появлением МБР с РГЧ ИН — при оснащении своих ракет тремя и более боевыми блоками атакующий мог надеяться уничтожить все ШПУ, потратив не все свои ракеты, таким образом осуществив успешных контрсиловой удар, для успеха которого нужно, чтобы по его итогам осталось намного больше носителей и зарядов, чем у попавшего под удар, что позволит шантажировать его ударом остатками по городам. Предельно упрощая, задача обеспечения устойчивости СЯС сводится к тому, чтобы противник потратил на возможное уничтожение твоих носителей и зарядов куда большее, в идеале кратно, количество своих — в этом случае по итогам гипотетического первого контрсилового удара это у тебя окажется больше сил, то есть такой удар просто не имеет смысла, и достигается стратегическая стабильность по классическому определению [5]. Причем недостаточная устойчивость СЯС у одной стороны опасна не только для нее, но и для других — в остро кризисной ситуации неуверенный в надежности своих сил актор может атаковать просто из страха быть обезоруженным.

СССР в ответ на развертывание оппонентом ракет с РГЧ ИН встал на путь создания мобильных наземных комплексов — колесных ПГРК и БЖРК. За счет невозможности надежного определения их координат в конкретный момент времени (благодаря мобильности и средствам маскировки) они также требуют кратного наряда сил на свое уничтожение. Однако развитие средств космической разведки и автоматизированных средств обработки информации и управления (в том числе и с применением отработанных на гражданском рынке технологий машинного обучения и работы с большими объемами данных) ставит под серьезных удар даже в краткосрочной перспективе концепцию классического ПГРК — условного огромного «автобуса» типа «Тополь», «Ярс» или DF-41.

Дело тут не в «зоркости» — и в советское время те же спутники KH-11, конечно, могли обнаруживать ПГРК. Однако передача и обработка данных следовала со значительной задержкой, а несколько достаточно мощных разведывательных спутников могли пролетами только периодически «прочерчивать борозды» на обширной территории СССР, и в принципе речь не шла о постоянном мониторинге положения всех ПГРК на всех позиционных районах. Устаревшая же на несколько часов информация практически бесполезна для целеуказания. При этом нельзя забывать, что в угрожаемый период сторона с ПГРК активно пользовалась бы различными средствами маскировки (это далеко не просто натягиваемые на стоянке маскировочные сети, а, например, различные аэрозоли со специфическими свойствами), а время пролета спутников было бы заранее известно.

Министерство обороны США
Прототип ПГРК с легкой МБР MGM-134A Midgetman

Сейчас же ситуация кардинально поменялась. Главное тут не скорость обработки данных, а изменение ситуации в космосе — «глаза» не стали радикально зорче, но их стало кратно больше, что для вопроса выживаемости огромных ПГРК даже хуже. Революция на рынке пусковых услуг и развитие микроэлектроники позволили даже коммерческим фирмам строить целые «созвездия» спутников, предоставляющих услуги дистанционного зондирования Земли. Например, компания Planet Labs имеет на орбите более 200 спутников, в основном, конечно, с относительно низким разрешением (около 3 м, хотя в них входит два десятка спутников SkySat с разрешением 50 см на пиксель). Компания Maxar, с другой стороны, оперирует несколькими спутниками серии WorldView, которые по возможностям (разрешение до 30 см на пиксель) находятся на уровне военных аппаратов. И это только две западные фирмы из множества — и все, разумеется, охотно сотрудничают с Пентагоном. Последний также приступает к построению «Космической архитектуры национальной обороны» (National Defense Space Architecture, NDSA) — невиданного ранее созвездия из многих сотен, а в будущем и нескольких тысяч совместно работающих небольших спутников различного назначения, в том числе и разведывательных. Текущее десятилетие — это, вероятно, крайний срок, когда США не будут угрожать эксплуатантам классических ПГРК возможностью постоянного мониторинга их местонахождения. А тут в качестве потенциальных средств поражения добавляются и гиперзвуковые высокоточные неядерные комплексы.

Несмотря на развитие средств маскировки, активную борьбу с оптикой спутников посредством систем подобных «Пересвету», поражение самих спутников, возникнет опасность «увлечься» и превратить обеспечение устойчивости классических ПГРК в самоцель, забыв о том, что подвижность их — только средство. Средство, имеющее свои минусы: за мобильность всегда приходилось платить как буквально (они банально намного дороже в производстве и, особенно, эксплуатации), так и косвенно — парк ПГРК всегда будет иметь меньшую долю боеготовых ракет, чем у МБР, развернутых в ШПУ, и большее время реакции.

Из ситуации, когда классические ПГРК теряют свое главное преимущество, есть два очевидных выхода. Первый — отказаться от них и полностью вернуться в ШПУ (даже в нашей стране от них не отказывались, и большая часть «Тополей-М» и значительная часть «Ярсов», не говоря уже о более тяжелых ракетах, размещается в них). В этом случае прогресс в средствах космической разведки не играет роли (разумеется, только в этой области), а для повышения устойчивости ШПУ могут опираться на следующие свои преимущества.

AFA library
МБР, развернутая в укрытиях по концепции MPS, готовится к пуску из укрытия

1. Несравненно более высокую непосредственную защиту от поражающих факторов ядерного взрыва или высокоточного неядерного оружия (ВТО). Фактически требуется почти прямое попадание ядерного заряда малой-средней мощности или крайне точное попадание ВТО, причем специально предназначенным для поражения подобной цели. Прочность ранее построенных шахт только повышается за счет размещения в них менее габаритных ракет новых поколений и использования высвободившегося объема для укрепления.
2. Большая простота организации обороны боевой позиции как с целью затруднения поражения цели (радиоэлектронные помехи, аэрозоли в совокупности с ложными целями), так и поражения ВТО или даже боевых блоков баллистических ракет комплексами активной защиты ближнего радиуса действия — задача становится куда более простой, так как известна точка прицеливания противника, а для боевого блока нет возможности поразить ее подрывом на значительной высоте. Гиперзвуковые глайдеры на финальном этапе траектории будут еще более уязвимы, чем более скоростные и меньшие по габаритам боевые блоки обычных МБР.
3. Меньшая стоимость (как прямая, так и в человеко-часах) производства, развертывания и, особенно, эксплуатации и значительно большая, приближающаяся к 100%, доля постоянно находящихся в высокой готовности ракет. Отказ от «головной боли» с обеспечением противодиверсионной (минной, воздушной и т.д.) обороны сформированных в колонны стартовых батарей ПГРК. Большая надежность и простота обеспечения связи и управления.
4. Полностью отсутствует угроза, что противник неожиданно уничтожит большую часть арсенала в пунктах постоянной дислокации, если не рассредоточить ПГРК заблаговременно. Также исключается необходимость вывода всех ракетных дивизионов «в поля» (что может стать нежелательным шагом по лестнице эскалации).
5. Наименьшее из всех время от поступления приказа до пуска, а лучший способ пережить вражеский удар для ракеты — это быть запущенной до него.

За счет большей простоты обеспечения обороны и большей доли поддерживаемых в боевой готовности ракет ШПУ могут иметь в будущем не худшую, а то и лучшую устойчивость, чем классические ПГРК, хорошо заметные и относительно уязвимые. Однако это может оказаться не верным для мобильных комплексов иного облика.

Быстрее или глубже

AFA library
МБР, развернутая в неглубоком туннеле, переводится в пусковое положение

Чтобы взглянуть на возможные альтернативные сценарии их будущего развития, разумно обратиться к проектам времен холодной войны. Они вполне реализуются в наше время — те же гиперзвуковые глайдеры происходят из программ того времени. Если о советских проектах нам известно относительно немного, то об американских куда больше. Для обсуждаемой темы наибольший интерес представляет программа создания ПГРК для малогабаритной МБР MGM-134A Midgetman и дискуссии о вариантах базирования МБР LGM-118A Peacekeeper (также известной как MX) [6].

Первая может быть интересна сейчас как принципиально иной дизайн наземного ПГРК, чем советская линейка развития, ставшая классической и воспринятая Китаем и КНДР. Американцы планировали использовать в ПГРК специально разработанную легкую моноблочную МБР стартовой массой всего 13,6 т (для сравнения, у Minuteman-III 36 т, у «Ярс» порядка 46 т). Расплатившись малым забрасываемым весом, они смогли вписать ракету в габариты небольшого прицепа комплекса HML (Hard Mobile Launcher), который за счет формы и исполнения обладал достаточно высокой устойчивостью к поражающим факторам ядерного взрыва. Для большей живучести его предполагалось непосредственно перед ударом опускать на грунт и немного прикапывать, таща за собой: получалась, конечно, далеко не шахта, но взрыв среднего заряда РГЧ ИН должна была гарантированно выдерживать на расстоянии 1–1,5 км (по возможности, разумеется, дополнительно пользовались бы складками пересеченной местности и т.д.) [7]. Казалось бы, это достаточно большая дистанция, но за счет малого веса ракеты скоростной тягач должен был иметь скорость 45–60 км/ч по грунтовой дороге — при хаотичном патрулировании на открытой территории (или хотя бы имея более 15 минут для предупреждения машин, стоящих в гаражах-пунктах дислокации в высокой готовности), даже зная его местонахождение на момент пуска, атакующему для надежного поражения HML потребовался бы совершенно непропорциональный расход зарядов [8]. Однако сейчас концепция «разбегающихся» ПГРК вместо «передвижных лагерей» несколько пострадала из-за реальности угрозы от гиперзвуковых средств поражения с самонаведением на конечном участке (или получением целеуказания от внешних, например космических, источников).

Иным, более радикальным, вариантом является уход под землю, резко снижающий возможности средств разведки. На заре проработки планов базирования МБР MX основным вариантом было хаотичное перемещение транспортно-пусковых контейнеров-вагонов между 23 укрытиями — пусковыми площадками по подземным туннелям (концепция Multiple Protective Shelter — MPS), замкнутым в 24-х километровое кольцо, названное из-за схожей формы «гоночным треком» [9]. В мирное время, а особенно в угрожаемый период тягачи должны были «не давать скучать» разведке, постоянно перетасовывая «вагоны» с ракетами и ложные цели между укрытиями. Таким образом, надежно выглядело только уничтожение всех укрытий. Иным, чуть более ранним вариантом было базирование в низкозалегающих туннелях «метро» (полтора метра глубиной) беспилотных самоходных пусковых установок [10]. На каждую ракету выделялось по двадцатикилометровой «трубе», в которой она перемещалась бы хаотично между расположенными через полмили и не видимыми снаружи точками для потенциального старта, из которых он должен был производиться подъемом контейнера прямо из-под грунта. Управление группировкой должно было осуществляться также из подвижных мобильных вагончиков на двух ракетчиков. Учитывая, что туннели предполагалось делать укрепленными, извилистыми и с противоударными шлюзами, атакующему пришлось бы, даже зная их конфигурацию, для надежного поражения ракет «перекопать» огромный по площади район.

militaryrussia.ru
Прототип ПГРК РСС-40 "Курьер" в музее полигона "Капустин Яр"

Американские «подземные» проекты 1970–1980-х гг. остались нереализованным в первую очередь из-за неготовности идти на крупные траты [11], а начатые реализацией БЖРК с Peacekeeper и HML с Midgetman «прикончил» распад СССР. Разумеется, в СССР также думали над развитием ПГРК, но о концептуальных разработках нам известно пока намного меньше, а из вошедших в «железную» стадию интересен в первую очередь отечественный ответ на Midgetman — комплекс РСС-40 «Курьер» с легкой МБР. На ранней стадии прорабатывалась возможность развертывания его в стандартных грузовых контейнерах для автомобильных фургонов [12]. В угрожаемый период предполагалось рассредоточить их на дорогах общего пользования и повысить выживаемость за счет опоры на маскировку. Данный метод имеет, конечно, свои минусы (вопрос обеспечения безопасности на маршрутах патрулирования, постановка под удар гражданской инфраструктуры), особенно в современных условиях и с новыми возможностями разведки и обработки информации, но как улучшенный вариант «разбегающихся ПГРК» может быть интересен.

Изменяющиеся военно-технические условия и разгоняющаяся мировая гонка вооружений потребуют в ближайшие десятилетия революционных изменений во всех компонентах СЯС. Без этого не обеспечить устойчивость своих стратегических вооружений, а на это в ближайшее время «спрос» со стороны военно-политического руководства всех ядерных держав будет только расти. Американцы планируют перспективную МБР LGM-35A Sentinel, разрабатываемую по программе GBSD, на первом этапе развертывать в старых ШПУ, но не исключают в будущем создания мобильных вариантов. Какими будут новые отечественные комплексы «Кедр» и «Осина», также покажет время, пока известно, как минимум, о продолжении использования и шахтного и мобильного базирования, однако не факт, что последнее будет в привычном исполнении. Китай начал оперативное развертывание комплекса DF-41 в мобильном варианте и строит, как считается, сразу несколько «ракетных полей» под несколько сотен ШПУ.

Проблематика развития воздушного, морского и иных компонентов СЯС будет рассмотрена в следующей части материала.

1. В советской и российской традиции свои лодки, кроме самых ранних, принято называть ракетными подводными крейсерами стратегического назначения (РПКСН). Однако, так как мы обсуждаем в первую очередь общие вопросы развития СЯС, дабы не вносить путаницу, далее будет использоваться только более общепринятая и универсальная аббревиатура ПЛАРБ.

2. Ракетный комплекс С-10 «Гранат» с дозвуковой малогабаритной маловысотной крылатой ракетой КС-122 (3М-10), не путать с противокорабельной сверхзвуковой ракетой П-700 «Гранит». Комплекс «Гранат» является прямым предком современного комплекса «Калибр».

3. До распада СССР успел модернизировать по проекту 667АТ «Груша» четыре ПЛАРБ проекта 667А «Навага», каждая из которых была вооружена 32 стратегическими крылатыми ракетами, что значительно превосходило боекомплект американских подлодок вплоть до 2000-х гг., когда четыре ПЛАРБ типа «Огайо» были перевооружены крылатыми ракетами с максимальным боекомплектом до 154 ед.

4. Во Франции с 1971 по 1996 гг. на боевом дежурстве стояло небольшое количество (18 шт.) ракет в ШПУ. S2 и, позднее, S3, строго говоря, были БРСД, а не МБР, так как имели дальность 3–3,5 тыс. км, но с точки зрения французской геополитики они были стратегическим оружием — этого было достаточно для поражения европейской части СССР.

5. Стратегическая стабильность — состояние отношений двух держав и соотношение их стратегических сил, при котором отсутствуют стимулы для нанесения первого ядерного удара.

6. Как пример — рассекреченный отчет MX Missile Basing 1981 г.

7. По имеющимся данным, устойчивость прицепа к давлению ударной волны задавалась не менее 30 psi, взрыв в 300 кт обеспечивает его примерно на 1,3 км. Повышение мощности дает в данном случае мало эффекта, например, надежное поражение на дистанции 2 км будут обеспечивать только заряды с мощностью более 1,2 мт, что служит лишним пример большей эффективности РГЧ ИН для большинства задач.

8. Согласно оценкам, представленным в отчете (см. выше), для развернутых в позиционном районе HML при хотя бы 15-минутном предупреждении расход атакующего составит восемь 500 килотонных боеголовок на одну уничтоженную, причем время на обработку разведывательной информации и передачу целеуказания явно не учитывается.
Hobson, Art. The ICBM Basing Question // Science & Global Security, 1991, Vol. 2. Pp.153–198.

9. Pomeroy, Steven A. An Untaken Road: Strategy, Technology, and the Hidden History of America's Mobile ICBMs. — Naval Institute Press, 2016. Pp. 171–174.

10. Pomeroy, Steven A. An Untaken Road: Strategy, Technology, and the Hidden History of America's Mobile ICBMs. — Naval Institute Press, 2016. Pp. 157–160.

11. Примечательно, что одна из главных проблем для США, которой всегда была необходимость покупки государством огромной площади земли (причем одним куском) у частных владельцев, — просто смешная для других стран. Даже под существующие в реальности ШПУ в свое время купили только минимально необходимую площадь, и вокруг них буквально пасутся коровы фермеров.

12. Следует отметить, что в ходе разработки массогабаритные характеристики ракеты выросли, и шасси специальной разработки (хоть и куда более компактное, чем у «Тополей») стало обязательным. Впрочем, это не означает, что габариты не удалось бы уменьшить в ходе развития комплекса.