Войны будущего
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 4, Рейтинг: 5) |
(4 голоса) |
к.полит.н., доц. кафедры мировых политических процессов МГИМО МИД России, эксперт РСМД
История международных отношений – это история войн. В начале XXI века вооруженные конфликты и войны остаются важными элементами международного взаимодействия. Меняется их характер, но «частью истории», как предсказывали исследователи на закате биполярного противостояния, они в текущем веке вряд ли станут. В связи с этим важно понимать основные тенденции и особенности развития вооруженных конфликтов и войн для того, чтобы успешно подготовиться к будущей, а не к «прошлой войне».
История международных отношений – это история войн. В начале XXI века вооруженные конфликты и войны остаются важными элементами международного взаимодействия. Безусловно, меняется их характер, но «частью истории», как предсказывали отдельные исследователи на закате биполярного противостояния, они в текущем веке вряд ли станут. В связи с этим важно понимать основные тенденции и особенности развития вооруженных конфликтов и войн для того, чтобы успешно подготовиться к будущей, а не к «прошлой войне».
Общесистемные предпосылки вооруженных конфликтов и войн: от национальных государств к полуанархичной системе взаимодействия
Одним из ключевых факторов будущего мироустройства станет дальнейшее усиление кризиса Вестфальской системы мира, основой которой является взаимодействие национальных государств.
Для многих национальных государств, переживших наибольший расцвет в середине прошлого века как прямой результат процесса деколонизации, сегодня наступили не самые лучшие времена. Усиление внутреннего давления на наиболее слабые из них, а также неспособность осуществлять базовые функции неизбежно приведут к тому, что число несостоявшихся и полностью исчезнувших с карты мира государств в XXI веке будет лавинообразно расти. На их месте появятся самоуправляемые территории, где власть будет принадлежать кланам и группировкам, находящимся в состоянии перманентного конфликта и часто сменяющим друг друга. Эти территории нестабильности («серые зоны») привлекут к себе различных негосударственных участников в сфере безопасности, например, транснациональных террористов и международные преступные группировки, которые будут использовать их в качестве тренировочных лагерей, перевалочных баз и т.д. вне чьей-либо юрисдикции.
Сомалийские пираты
В XXI веке предстоит выстроить полноценную систему взаимодействия с негосударственными акторами в сфере безопасности ввиду радикального увеличения размаха их деятельности.
Появление значительного количества несостоявшихся и распавшихся государств повлечет за собой принятие дифференцированных подходов в сфере международного общения. По отношению друг к другу национальные государства будут руководствоваться международными правилами, принципами и нормами, зафиксированными в международном праве, а также иными обязательствами. В то же время по отношению к представителям негосударственных территорий данные правила в одностороннем порядке распространяться не будут, и каждое государство будет самостоятельно устанавливать принципы взаимодействия.
С правилами ведения войны произойдет то же самое. Права комбатантов и мирного населения национальных государств будут, как и раньше, защищены различными договорами и конвенциями, в то время как к представителям негосударственных территорий национальные государства будут иметь возможность применять собственные произвольные правила. Своеобразным прообразом таких «правил» могут стать условия содержания членов «Аль-Каиды» и «Талибана» на американской военной базе в Гуантанамо, где практически не соблюдаются права человека.
Государства и раньше достаточно жестко обходились с внесистемными угрозами безопасности, например, с пиратами в XIX веке. Однако тогда речь шла о частных случаях, в то время как в XXI веке предстоит выстроить полноценную систему взаимодействия с негосударственными акторами в сфере безопасности ввиду радикального увеличения размаха их деятельности.
Основные сценарии вооруженных конфликтов и войн XXI века
Модельным конфликтом XXI века, судя по всему, станет асимметричное противостояние национального государства и различных негосударственных участников международного общения.
Согласно массиву статистических данных Центра по изучению конфликтов Уппсальского университета [1], число межгосударственных вооруженных конфликтов в последние десятилетия неуклонно сокращается. Более того, в период 2004–2007 гг. вообще не было зафиксировано ни одного межгосударственного вооруженного столкновения, а за последние два года их было всего два. Это означает, что механизмы сдерживания агрессии государств, выработанные и опробованные во второй половине XX века, оказались на деле эффективными и работоспособными.
Но это не означает, что конфликты между национальными государствами в XXI веке полностью исчезнут. Ведь пока система международных отношений основана на балансе сил, такое в принципе невозможно.
Стремительный рост Китая и Индии к середине XXI веке вполне может привести к тому, что будет поставлен вопрос о кардинальном пересмотре базовых принципов международной системы. Нельзя исключать, что для этого могут быть использованы и силовые методы, включая ядерное оружие, причем со стороны как возможных ревизионистов, так и консерваторов.
Индийский патруль на улицах Кашмира
Однако основные конфликты, включая вооруженные, будут разворачиваться между отдельными государствами или группами государств по частным проблемам. Так, по мере увеличения числа жителей планеты и развития экономики будет обостряться борьба за обладание природными ресурсами, в первую очередь, водными и энергетическими.
Территориальные споры, являющиеся сегодня основной причиной межгосударственных конфликтов, также останутся важным фактором нестабильности в отношениях между государствами. Количество спорных территорий в мире не сокращается, а государства очень редко идут на уступки по данным вопросам. При этом самым взрывоопасным конфликтом останется территориальный спор по поводу провинции Кашмир между Индией и Пакистаном, в котором возможно применение ядерного оружия одной из сторон.
Кроме того, государствам придется все чаще сталкиваться друг с другом в виртуальном пространстве. Кибератаки с территории одного государства на информационную инфраструктуру другого уже стали реальностью, но пока не приобрели системный характер. В самом крайнем случае такие атаки могут вызвать и силовой ответ, если на карту будет поставлено выживание критической информационной инфраструктуры, например, банковской системы.
Хакерская группировка Anonymous,
осуществляющая кибератаки на
правительственные сайты
Однако модельным конфликтом XXI века, судя по всему, станет асимметричное противостояние национального государства и различных негосударственных участников международного общения.
Во-первых, именно в потенциально слабых государствах находятся значительные запасы природных ресурсов, которые так необходимы экономикам развитых национальных государств. За обладание и удержание подобных ресурсов также необходимо будет вступать в конфликт с различными негосударственными группировками. Не исключено, что на территории исчезнувших с карты мира государств будут основываться особые международные экономические анклавы, целью которых будет именно эксплуатация природных ресурсов. Важную роль в обеспечении безопасности подобных зон должны будут сыграть частные военные компании и охранные структуры транснациональных корпораций.
Во-вторых, национальные государства под давлением общественности будут проводить «гуманитарные операции» для спасения населения отдельных территорий от массовых нарушений прав человека. Подобные операции вряд ли станут массовыми, так как государства не будут сильно заинтересованы в их проведении, а издержки среди военнослужащих всегда будут значительными.
В-третьих, новые негосударственные акторы своими действиями в реальном (пиратство) и виртуальном (кибератаки) мирах будут сами провоцировать вооруженные конфликты с национальными государствами, чтобы привлечь к себе внимание, с одной стороны, и втянуть их в долгосрочный асимметричный конфликт, ослабить и попытаться навязать выгодные для себя условия, с другой (например, в части распределения дохода от добычи природных ресурсов, которая ведется на подконтрольной им территории).
Углубление технологического разрыва и облик будущих войн
А.Савельев «Ядерное оружие и война через
100 лет»
Говоря о средствах ведения вооруженных конфликтов, необходимо рассмотреть роль как оружия массового поражения, так и конвенционального оружия.
Ядерное оружие или любое другое средство, которое заменит его в будущем в качестве «оружия последней надежды», сохранит свою важность в деле обеспечения государственного суверенитета обладающих им стран. Однако серьезные достижения в сфере противоракетной обороны заставят многие страны разрабатывать новые средства доставки ядерного оружия к цели, вкладывать значительные средства в свои ракетно-ядерные силы. В результате, если стороны не смогут договориться о разумной достаточности в вопросах ПРО и стратегических ядерных сил, неминуем новый виток гонки вооружений. Кроме того, уже полным ходом идут разработки нового поколения тактического ядерного вооружения, которое пока не подпадает под ограничительные международные договоры. Начало его повсеместного использования в вооруженных конфликтах откроет новую страницу в контроле над ядерными вооружениями.
Вероятность использования ядерного оружия негосударственными участниками также возрастает, однако пока нет информации, что какой-либо негосударственный участник международного общения имеет к нему доступ. По мере «демократизации» технологий такая возможность все же появится. Другое дело, что и для негосударственных участников международных отношений ядерное оружие вряд ли станет тактическим инструментом достижения своих целей и также будет использовано, только если под угрозу будет поставлено их выживание. Исключение могут составить траснациональные террористические группы, которым важно любой ценой достичь своего идеального мироустройства, в том числе и ценой огромных людских потерь.
Российская зенитная ракетная система
С-400 «Триумф» последнего поколения
Запрет на производство, накопление и использование биологического и бактериологического оружия, установленный международными конвенциями для национальных государств во второй половине XX века, будет сохранен. Негосударственные акторы также будут стремиться к обладанию таким оружием. Однако здесь речь может идти и о его тактическом применении в рамках асимметричной стратегии конфликта. Вооруженным силам национальных государств необходимо будет дополнительно подготовиться к такой возможности.
Значительные изменения произойдут и в использовании конвенционального оружия. Более того, здесь углубится разрыв между ведущими мировыми державами и остальным миром, а пропасть в возможностях государственных и негосударственных акторов будет просто зияющей.
Ведущие национальные государства продолжат совершенствование вооружений высокой точности, средств радиоэлектронной борьбы, беспилотных летательных аппаратов и иных средств ведения боевых действий, не требующих непосредственного присутствия в них военнослужащих.
Раскручивается новый виток революции в военном деле, хотя говорить о переходе к новому поколению войн пока преждевременно. Это случится только в связи с распространением оружия, основанного на новых физических принципах, – кинетического, ультразвукового, геофизического. Однако необходимо понимать, что цикл обновления вооружений очень длинный, и, скорее всего, данный вид оружия поступит в ведущие армии мира в лучшем случае к середине XXI века.
В ведущих армиях продолжится процесс аутсорсинга. Военные будут заниматься исключительно планированием и ведением боевых действий, в то время как частные военные компании будут осуществлять охрану различных объектов и, вероятно, организовывать операции по миростроительству.
Информационно-телекоммуникационная революция продолжит оказывать значительное влияние на военное дело. В результате использования передовых информационных технологий появилась возможность виртуальной оцифровки поверхности всей планеты, что существенным образом снижает затраты на наведение высокоточного оружия, получения визуальной информации с поля боя в режиме реального времени и сразу от нескольких источников, сокращения срока выявления целей для атаки (от нескольких недель во время войны в Ираке в 1991 г. до 45 минут в 2003 г.). Оперативность планирования и возможность внесения корректив дают возможность проводить более динамичные операции. Но есть и негативные моменты. Так, в непосредственное управление операциями может вмешиваться гражданское руководство, не обладающее необходимыми компетенциями, а команды, основывающиеся исключительно на получаемой картинке и информации, могут оказаться недальновидными и противоречащими логике развития боя.
Значительных успехов должна достичь военная медицина. В результате радикально снизится количество смертей от боевых ранений.
В ведущих армиях продолжится процесс аутсорсинга. Военные будут заниматься исключительно планированием и ведением боевых действий, в то время как частные военные компании будут осуществлять охрану различных объектов и, вероятно, организовывать операции по миростроительству, которые, как показывает практика, военные эффективно выполнять не в состоянии.
Атака американских беспилотников
в Пакистане
В результате ожидается, что в вооруженных конфликтах XXI века количество жертв среди военнослужащих национальных государств будет сведено к историческому минимуму. Это повысит поддержку возможных военных действий со стороны населения и, вероятно, приведет к повышению уровня воинственности наиболее передовых держав.
Тем не менее полностью избежать жертв среди военных будет возможно только в случае ограниченной операции с использованием сил авиации. В тех случаях, когда необходимо будет проводить наземную операцию, жертвы неминуемо будут. Но подобные операции будут проводиться только при необходимости физического контроля территории, которая есть далеко не всегда. Во всех остальных случаях приоритет будет отдаваться ограниченным дистанционным действиям, например, авиационному удару по ядерным объектам с целью недопущения появления у страны ядерного оружия. Это, в частности, возможно в случае с Ираном.
Негосударственные участники, которые будут противостоять национальным государствам, такими совершенными военными возможностями обладать не будут. Но, применяя асимметричную тактику ведения боевых действий, они могут значительно нивелировать преимущества, которые дают сложные высокоточные и информационные военные системы. Так, для выведения из строя беспилотных летательных аппаратов достаточно блокировать передачу им команд из центра управления, создав помехи. Другие современные электронные устройства можно вывести из строя мощным электромагнитным импульсом. Естественно, в ведущих армиях мира самым серьезным образом работают над средствами противодействия в радиоэлектронной борьбе. Но чем сложнее будут военные системы, тем больше в них будет мелких уязвимостей, которые негосударственные акторы в области безопасности смогут эксплуатировать.
Конфликты были и остаются спутниками развития человечества. И хотя давать прогнозы на будущее – задача всегда неблагодарная, можно с уверенностью утверждать, что конфликтологи и специалисты по вооруженным операциям и войнам смогут уже довольно скоро наблюдать качественные сдвиги в международной конфликтной среде. А что случится на самом деле – покажет время.
1. Themner L., Wallensteen P. Armed Conflicts, 1946–2011 // Journal of Peace Research. 2012. Vol. 49. № 4.
2. «Приватизация» мировой политики: локальные действия – глобальные результаты / Под ред. М.М. Лебедевой. М.: Голден-Би, 2008.
3. Future Character of Conflict / United Kingdom Ministry of Defenсe Strategic Trends Programme. 2 February 2010.
4. Nye J., Welch D. Understanding Global Conflict and Cooperation: An Introduction to Theory and History. 9th ed. New Jersey: Pearson, 2011.
5. Веселовский С.С. Главные узлы международных конфликтов и их особенности // Современные глобальные проблемы / Отв. ред. В.Г. Барановский, А.Д. Богатуров. Аспект Пресс, 2010. С. 170–187.
(Голосов: 4, Рейтинг: 5) |
(4 голоса) |
