Вода, вода, кругом вода

Обострение водно-энергетической проблемы (ВЭП) в Средней Азии в 1990-х – 2000-х годах является следствием перехода от одной системы обмена энергией и водой, созданной в советское время под контролем Москвы, к новым отношениям в этой сфере. Причем эти отношения складываются спонтанно в зависимости от текущих экономических или политических обстоятельств, без общего и всеми признанного видения будущей архитектуры водно-энергетической системы региона.

Обострение водно-энергетической проблемы (ВЭП) в Средней Азии в 1990-х – 2000-х годах является следствием перехода от одной системы обмена энергией и водой, созданной в советское время под контролем Москвы, к новым отношениям в этой сфере. Причем эти отношения складываются спонтанно в зависимости от текущих экономических или политических обстоятельств, без общего и всеми признанного видения будущей архитектуры водно-энергетической системы региона.

Можно выделить несколько аспектов водно-энергетической проблемы.

1. Фрагментация Объединенной энергетической системы Центральной Азии (ОЭС ЦА).

Переход к рыночным ценам на органическое топливо, с одной стороны, и стремление в полной мере реализовать гидроэнергетический потенциал, с другой, привели к тому, что страны верхнего течения рек бассейнов Амударьи и Сырдарьи (Кыргызстан и Таджикистан) стали менять режим функционирования водно-энергетических объектов с ирригационного на энергетический. С этим не могли согласиться страны нижнего течения рек, прежде всего, Узбекистан, а также Казахстан и Туркменистан. Система водного и энергетического, в том числе электроэнергетического, обмена была нарушена. Нагрузка в электросетях ОЭС в 1990–2006 гг. увеличилась в 5–6 раз, притом, что инфраструктура не обновлялась. Кыргызстан и Таджикистан должны оплачивать транзитные услуги. Ссылаясь на необходимость безаварийной работы национальных электросетей, а также на долги по транзитным платежам, Туркменистан, Казахстан и Узбекистан заявили о выходе из ОЭС ЦА. Выход из системы Узбекистана привел к тому, что, во-первых, значительная часть потребителей в Кыргызстане и Таджикистане оказались отрезанными от генерирующих мощностей в этих же странах, а, во-вторых, к невозможности транзита электроэнергии в эти государства из Туркменистана. В результате объем обмена энергией сегодня составляет 10% от уровня 1990 г. [1].

Фото: Fred Dufour/AFP
Объединенная энергетическая система
Центральной Азии

2. Неэффективность использования электроэнергии и воды, изношенность транспортной инфраструктуры, низкие тарифы и коррупция.

3. В среднесрочной перспективе ключевым фактором могут стать последствия изменения климата и таяния ледников.

К 2050 г. возможно сокращение объема речного стока в бассейне Амударьи на 10–15% и Сырдарьи на 6–10% [2].

Комплекс водно-энергетических проблем в Центральной Азии не является уникальным, существуют примеры решения подобных вопросов в самых разных регионах мира. Одна из ключевых проблем Центральной Азии – низкий уровень экономического взаимодействия и неспособность договариваться, прежде всего, на уровне руководителей стран региона.

Среди политических аспектов «переходного периода», которые влияют на перспективы переговоров по решению ВЭП и интеграции в электроэнергетике, можно отметить следующие:

• становление независимых государств в условиях обострения внешних и внутренних угроз, слабость этих государств, стремление получить в короткие сроки максимальный доход от природных ресурсов;
• идеологизация и мифологизация проблемы, когда переход на компромиссные позиции может привести к кризису власти; в то же время проблема хозяйствования в водно-энергетической сфере получает этнические, геополитические и другие измерения;
• абсолютизация понятий «независимость» и «суверенитет» вплоть до изоляционизма (в регионе, в котором по его природе эффективное ведение хозяйства предполагает тесное межгосударственное взаимодействие, эти понятия интерпретируются поверхностно как «самодостаточность» и полная самостоятельность в принятии решений, в результате чего реализация проектов планируется без учета интересов соседей);
• отсутствие всеми признанного лидера или контролирующего центра, недостаточная способность договариваться и, как следствие, отсутствие общего видения решения ВЭП;
• несоответствие интеграционных проектов тому, как понимает «реальные» интересы политическая и экономическая элита.

Эти черты носят естественный характер, связанный с историей региона, его социальным и политическим развитием. Каждая ситуация, как правило, чрезвычайная, диктовала необходимость принятия наиболее быстрых решений, которые сами по себе не становились вкладом в решение региональной ВЭП. В результате сделано многое: активно работают доноры, создаются организации и проводятся форумы, происходит взаимодействие на локальном уровне, но ключевой вопрос не решается, межгосударственные противоречия обостряются. Крупные инвестиции в водно-энергетическую сферу не идут, масштабные, комплексные региональные проекты не осуществляются.

Пути решения проблемы

Можно выделить три основных направления решения водно-энергетической проблемы и обеспечения водной и энергетической безопасности.

Первое направление – создание межгосударственных или интеграционных механизмов, ориентированных либо на адаптацию советского наследия, либо на объединение стран региона на других началах. Основным механизмом совместного управления водными ресурсами могла стать созданная в 1992 г. Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК), которая сейчас входит в структуру Международного фонда спасения Арала. Комиссия была призвана сохранить систему отношений, созданную в советское время, и постепенно адаптировать ее к новым условиям. Однако стремительное расхождение интересов ее членов существенно ограничили эффективность работы МКВК. Функции совместного управления ОЭС принадлежали созданному в 1992 г. Координационному диспетчерскому центру «Энергия».

Оказались неэффективными и интеграционные объединения в регионе как с российским участием, так и без него. ЕврАзЭс пока остается дискуссионным форумом, не имеющим рычагов влияния на страны региона. В его работе не участвует ключевая страна – Узбекистан, не проявляла активности и Россия.

Второе направление – обеспечение полной независимости, самодостаточности и безопасности в водной или энергетической сферах. По этому пути идут государства региона сегодня. С одной стороны, он позволяет отдельной стране решить свои сиюминутные проблемы, с другой, усугубляет проблему в целом в среднесрочной и долгосрочной перспективах. Данный путь представляется, во-первых, затратным (реализуются проекты, в которых не было бы необходимости при других политических условиях, – строительство новых ЛЭП, соединяющих север и юг Кыргызстана и Таджикистана, сооружение водохранилищ в Узбекистане и Туркменистане), во-вторых, усугубляющим проблемы окружающей среды (новые водохранилища сокращают приток воды в Аральское море, способствуют более быстрому испарению воды, оседанию пыли на ледники и пр.), в-третьих, конфликтогенным (строительство Рогунской и других крупных ГЭС для полного самообеспечения и развития экспортного потенциала противоречит интересам водной безопасности стран нижнего течения рек).

Так, Таджикистан планирует строительство Рогунской ГЭС с высотой дамбы 335 м, что позволит ему контролировать сток реки Вахш. Узбекистан соглашается на строительство плотины высотой 285 м, но категорически против плотины большей высоты. Обе стороны согласились на международную экспертизу под эгидой Всемирного банка, которая проходит в настоящее время.

Третье направление – поиск путей гармонизации интересов стран региона. Для успешной реализации этого направления необходимо подключение внешних участников в качестве инвесторов, доноров, а также импортеров электроэнергии. Помимо обеспечения энергетической, водной, продовольственной безопасности каждой страны Средней Азии, речь идет об интересах внешних игроков. Они заинтересованы, в частности, в развитии регионального сотрудничества для восстановления Афганистана (зарубежные инвесторы, международные доноры, США, другие страны международной коалиции), в решении проблемы дефицита электроэнергии в отдельные периоды (Пакистан, Индия, Иран, Китай и др.), в формировании общего электроэнергетического рынка на пространстве ЕЭП, ЕврАзЭс, СНГ (Россия).

Поскольку энергетическая сфера является ключевой для региона, те игроки, которые будут в ней наиболее представлены, надолго сохранят за собой позиции в центральноазиатском и в соседних регионах.

Экспорт электроэнергии служит инструментом не только удовлетворения интересов экспортеров и импортеров, но и становится одним из ключей к решению ВЭП. Среди потенциальных импортеров электроэнергии – страны, расположенные как к северу, так и к югу от Кыргызстана и Таджикистана.

Проект CASA-1000 предполагает создание системы передачи электроэнергии из Кыргызстана и Таджикистана в Афганистан и Пакистан в 2010–2013 гг. Планируется, что реализация проекта позволит покрыть энергодефицит Афганистана и Пакистана в объеме 5–7 млрд кВт/ч электроэнергии. Данный проект будет иметь значение для решения ВЭП при сбыте электроэнергии в весенне-летний период, когда в Южной Азии растет ее потребление. Подготовительные работы проведены за счет Всемирного банка и Азиатского банка развития, в настоящее время определяются инвесторы.

Иран – одна из наиболее заинтересованных сторон в развитии общего рынка электроэнергии в регионе. На протяжении многих лет он ведет такую работу и видит здесь для себя как экономические, так и политические выгоды. Иран предпринял попытку создания общего энергетического рынка в рамках учрежденной по его инициативе Организации экономического сотрудничества. В 2001–2006 гг. на средства Исламского банка развития изучались возможности экспорта электроэнергии из Центральной Азии в Афганистан, Пакистан и Иран. Основной проект, в котором участвует Иран, – строительство в Таджикистане на реке Вахш Сангтудинской ГЭС-2 мощностью 220 МВт.

Китай пока активно не выступает на гидроэнергетическом рынке, принимая во внимание противоречия в регионе и позицию России. Тем не менее часть западных районов Китая периодически испытывает недостаток электроэнергии. Поэтому КНР наращивает свои инвестиции в электроэнергетику региона, местные энергетические и электрические сети. Прежде всего, это относится к Кыргызстану. В частности, Китай участвует в сооружении подстанции 500/220 кВ «Датка» и линии Датка–Кемин (500 кВ). С одной стороны, это увеличивает надежность электроснабжения северной части Кыргызстана, с другой стороны, является условием развития экспортного потенциала этой республики, особенно при продолжении линии до Алматы на севере и Ходжента на юге.

Необходимо иметь в виду, что экспорт электроэнергии будет иметь значение для решения ВЭП, если собственно поставки будут происходить в весенне-летний период. Возможен и другой вариант – согласование и создание региональными игроками (Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном) системы плотин и водохранилищ, позволяющей осуществлять попуски зимой и сберегать воду для ирригации весной и летом.

Интересы России

Интересы России в водно-энергетической сфере в ЦА нигде не сформулированы, но их можно вывести из двух вариантов понимания целей нашей страны в регионе. Если ограничивать сферу российских интересов вопросами обеспечения безопасности и стабильности, то применительно к водно-энергетической проблематике это означает, что для Москвы важно:

• поддержание энергетической и водной безопасности в регионе при любых сценариях развития политической ситуации в Средней Азии и Афганистане;
• недопущение использования водно-энергетических противоречий в регионе для осуществления внешними игроками своих геополитических замыслов по принципу divide et impera;
• поступательное развитие отношений со всеми странами региона.

В то же время, если рассматривать страны региона не только как источники угроз, но и как потенциальных членов Таможенного союза, ЕЭП, Евразийского союза, о чем говорят программные статьи В.В. Путина, то необходимо развивать энергетическую, транспортную и водную инфраструктуру в интересах этого общего пространства, а также обеспечить координацию экономической политики в Афганистане и Южной Азии.

Фото: Игорь Кирпатовский
Река "Сырдарья"

В этом случае при формировании российской политики в отношении ВЭП необходимо принимать во внимание следующие аспекты: дефицит электроэнергии в самой России и перспективы создания единого электроэнергетического рынка в Евразии; развитие алюминиевой и других отраслей промышленности в странах региона при российском участии; укрепление экономического присутствия в Афганистане и Южной Азии.

Сегодня нет общего видения того, насколько активно Россия должна участвовать в реализации гидроэнергетических проектов и экспорте электроэнергии на юг. Среди рисков участия – неразвитая правовая система и постоянная угроза иностранной собственности в центральноазиатских странах. Следует также учитывать военно-политические риски.

Однако неучастие России также имеет свои риски. Во-первых, энергетическая и водная инфраструктура – основа экономики Центральной Азии – может окончательно перейти в руки других внешних игроков. Во-вторых, именно с восстановления водно-энергетической системы должно начаться развитие всех других отраслей промышленности и сельского хозяйства. Окончательное же ее разрушение приведет к упадку экономики и негативным последствиям для России в области миграции, распространения экстремизма, усугубления проблемы наркотиков и др.

Среди центральноазитских и западных экспертов распространено мнение, что Москва устранилась от решения ВЭП. Но именно на средства России и российских энергетических компаний были осуществлены реальные проекты в этой сфере: построена Сангтудинская ГЭС-1 (2009 г., мощность 670 МВт, Таджикистан), запущен первый агрегат Камбаратинской ГЭС-2 (2010 г., 120 МВт, Кыргызстан). Сейчас ведутся переговоры о строительстве Камбаратинской ГЭС-1.

Политика международных инвесторов и доноров

В водно-энергетической сфере Центральной Азии проекты осуществляет целый ряд международных инвесторов и доноров: банки развития (группа Всемирного банка, Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития, Исламский банк развития, Евразийский банк развития и др.), агентства развития США, Германии, Швеции, Японии и других стран, международные институты (Программа развития ООН).

Если государства, которые могли бы инвестировать в развитие водно-энергетического комплекса ЦА, ограничены политическими условиями, то международные финансовые институты, прежде чем поддержать проект, должны быть уверены в том, что заинтересованные стороны следуют принципам и правилам, основанным на международном водном праве, чего сейчас нет в Центральной Азии [3].

Таким образом, пока международные финансовые институты и доноры либо поддерживают действующие механизмы согласования интересов и разрабатывают проекты создания общего рынка в Центральной и Южной Азии (как правило, без участия России), либо финансируют и осуществляют локальные проекты. Данная работа закладывает основы для решения комплексных проблем, но при условии достижения необходимого уровня политического диалога. Основные направления деятельности международных институтов отображены в таблице 1.

Эксперты Евразийского банка развития инициируют правовые меры по защите реализуемых проектов. В частности, они предлагают принять хартию экологически безопасного использования водных ресурсов.

Потенциал влияния России в решении проблемы в водно-энергетической сфере ЦА

С одной стороны, Россия обладает «силовыми» рычагами и инвестиционными возможностями. С другой стороны, у нее недостаточно инструментов для более тонкой работы. Например, сейчас роль арбитра в решении вопроса о строительстве Рогунской ГЭС фактически перешла к Всемирному банку, от результатов экспертизы которого и зависит отношение инвесторов к проекту. Вместе с тем и в Таджикистане, и в Узбекистане распространена точка зрения, что данная экспертиза является инструментом в руках США, и ее итоги будут зависеть от позиции именно этой страны.

Сегодня у России нет ни желания, ни ресурсов для того, чтобы самостоятельно решать или контролировать решение тех или иных проблем Центральной Азии. Тем не менее растет понимание того, что противодействовать угрозам из региона будет бесполезно, если там и дальше будет ухудшаться социально-экономическая, политическая, экологическая обстановка. За логикой геополитической игры и обеспечения безопасности важно видеть и возможности, которые открывает богатая не только на природные ресурсы, но и на таланты Центральная Азия.

России предстоит выработать взвешенную и комплексную политику в отношении развития региона. В контексте водно-энергетической проблемы эта политика должна предусматривать:

• полноценное (инвестиционное, кадровое, техническое и др.) участие в развитии инфраструктуры, обеспечивающей энергетическую безопасность Таджикистана и Кыргызстана независимо от ситуации в Афганистане;
• инициирование партнерства по Центральной Азии (или водно-энергетической проблеме) с европейскими и другими донорами, использование действующих или создание новых механизмов международного сотрудничества;
• стимулирование стран региона к большему взаимодействию, укреплению доверия, включая подписание и ратификацию международных соглашений в сфере трансграничного использования водных ресурсов всеми странами региона [3], обеспечение открытого доступа к международной экспертизе всех участников.

Водно-энергетическая проблема является одной из ключевых в Центральной Азии. От ее решения зависит, будет ли регион источником возможностей для России или останется исключительно источником угроз. Кроме вопросов технического и экономического характера, решение ВЭП требует изучения всего комплекса проблем развития Центральной Азии и поиска новых путей гармонизации интересов.

1. Презентация. World Bank. Central Asia Energy Water Development Problem. Семинар «Regional/Trans-boundary Co-operation in Energy». Бишкек, 19 декабря 2011 г.

2. Ибатуллин С.Р., Ясинский В.А., Мироненков А.П. Влияние изменения климата на водные ресурсы в Центральной Азии. Отраслевой обзор. Евразийский банк развития. 2009. С. 5.

3. Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков 1997 г. (из стран ЦАР участвует только Узбекистан); Конвенция ЕЭК ООН по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (Хельсинки, 1992 г., участвуют Казахстан и Узбекистан).

4. Страны-участницы ЦАРЭС: Афганистан, Азербайджан, КНР, Казахстан, Кыргызстан, Монголия, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. В программе, которая включает проекты в энергетической, транспортной и торговой сферах, участвуют многосторонние институты – Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития, Международный валютный фонд, Исламский банк развития, Программа развития ООН и Всемирный банк.