Распечатать Read in English
Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Артем Лукин

К.полит.н., доцент кафедры международных отношений Восточного института — Школы региональных и международных исследований ДВФУ

Мировое доминирование «коллективного Запада» в существенной степени основывается на альянсе США и Европы. Однако насколько прочен этот «нерушимый блок»? Именно этим вопросом задались аналитики лондонского Королевского института международных отношений, известного также как Chatham House. Новый проект Chatham House “Transatlantic Relationships: Converging or Diverging?” призван проанализировать ряд возможных в ближайшей перспективе проблемных и кризисных ситуаций с целью спрогнозировать потенциальные совпадения и, в особенности, расхождения в позициях США и Европы.

Мировое доминирование «коллективного Запада» в существенной степени основывается на альянсе США и Европы. Однако насколько прочен этот «нерушимый блок»? Не нарастают ли внутри него расхождения в интересах, которые могут ослабить способность членов трансатлантического общества своевременно и эффективно реагировать на все более сложные международные вызовы? Именно этим вопросом задались аналитики лондонского Королевского института международных отношений, известного также как Chatham House. Новый проект Chatham House “Transatlantic Relationships: Converging or Diverging? ” призван проанализировать ряд возможных в ближайшей перспективе проблемных и кризисных ситуаций с целью спрогнозировать потенциальные совпадения и, в особенности, расхождения в позициях США и Европы.

В рамках проекта Chatham House планируется рассмотреть четыре гипотетические ситуации, которые могут стать испытанием для трансатлантических отношений. Показательно, что начать было решено с потенциального кризиса в Восточной Азии. Это наводит на мысль о том, что проблема «поднимающегося Китая» все больше довлеет над умами атлантических стратегов, затмевая угрозы на российском и ближневосточном направлениях. Американская геополитика всегда придавала приоритетное значение вызову, исходящему от peer competitor — великой державы, способной выступать в качестве примерно равного по силе военно-политического соперника. В Вашингтоне зреет консенсус, что Китай превращается (возможно, уже превратился) в такого соперника.

Сценарий «игры»

Азиатско-Тихоокеанский регион не испытывает недостатка во взрывоопасных противоречиях. В основу сценария для двухдневного симуляционного семинара, который состоялся в Chatham House в начале ноября 2015 г., было положено столкновение между Китаем и Японией из-за спорных островов Сенкаку (Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море, датируемое примерно 2020 г. Участниками симуляции стали примерно 25 экспертов из США, Европы и Азии. Представлена была и Россия.

Согласно легенде симуляционной игры, у берегов Сенкаку (Дяоюйдао) между кораблями береговой охраны Китая и Японии происходит вооруженный инцидент с человеческими жертвами. Попытки разрешить кризис дипломатическим путем при участии, помимо Китая и Японии, США, Евросоюза, России, Индии, Южной Кореи и ООН, не приносят результатов. Наоборот, происходит эскалация конфликта. США, подвергнувшись серьезной кибератаке (в ней подозревают Китай, хотя твердых доказательств нет), объявляют о намерении направить свои силы в спорный район в поддержку японского союзника. Россия, которая до сей поры выступала за дипломатическое разрешение конфликта, приняла сторону Китая, объявив о проведении совместных военно-морских учений и выразив готовность поставить китайцам комплексы ПВО С-400 (тут, кстати, авторы симуляции сильно отстали от реальной жизни: сделка о поставках Китаю комплекса С-400 была заключена еще в апреле 2015 г.). Евросоюз, в свою очередь, в равной степени осудил неготовность к компромиссу как Китая, так и Японии. Более того, европейцы не поддержали план американцев по наращиванию военного присутствия в кризисной зоне. Консультации в рамках НАТО о том, может ли кибератака на США служить основанием для активации обязательств коллективной обороны альянса, ничем не заканчиваются. На этой стадии симуляция завершается.

Европа в бой не рвется

Ролевая игра показала, что в восточноазиатском конфликте европейцы могут играть разве что периферийную роль. Они сами не проявили желания вмешаться в кризис, за исключением призывов в духе «ребята, давайте жить дружно». Кроме того, два главных антагониста — Китай и Япония — не рассматривали Европу как силу, способную оказать значимое влияние на ситуацию в Восточно-Китайском море.

Аналитики Chatham House объясняют пассивность европейцев рядом довольно очевидных причин. Если американцы смотрят на Азиатско-Тихоокеанской регион прежде всего через призму геополитики, то европейцам он интересен в основном с точки зрения коммерции. В сфере безопасности европейцев мало тревожат далекие угрозы в бассейне Тихого океана. Их гораздо больше беспокоит, что происходит в непосредственной близости от ЕС — на границах с Россией и на Ближнем Востоке.

В отличие от ЕС, США обладают статусом тихоокеанской державы. В военно-стратегической сфере это выражается в том, что Тихоокеанское командование (US Pacific Command) — старейшее и наиболее мощное из всех региональных объединенных группировок сил США, не говоря уже о том, что американские силы передового базирования размещены в ряде стран АТР. Из европейских государств лишь Франция располагает небольшими силами в Тихоокеанском бассейне (базы на Таити и в Новой Каледонии). Ближайшая к Тихому океану британская военная база находится в Персидском заливе (Бахрейн). Уместно вспомнить, что лишь 13 из 28 стран НАТО обладают военно-морскими силами, способными действовать в океане, и на всю Европу сегодня приходится лишь один большой авианосец (французский Charles de Gaulle). Максимум, на что способны в АТР европейские члены НАТО — это символическое военное присутствие.

В сфере безопасности европейцев мало тревожат далекие угрозы в бассейне Тихого океана.

По мнению аналитиков Chatham House, важную роль также играет демография. Граждане азиатского происхождения составляют гораздо более существенную долю населения в США, чем в Европе. В 2011 г. 5.8% жителей США составляли этнические азиаты (к 2050 г. эта цифра должна вырасти до 9%). Во Франции и Германии доля азиатов составляет всего 1.2 и 1.3%. Логично предположить, что чем больше в стране живет выходцев из Азии, тем большее место в ее внешней политике будет занимать АТР.

Максимум, на что способны в АТР европейские члены НАТО — это символическое военное присутствие.

Еще одна проблема, препятствующая активному вовлечению Европы в дела АТР, заключается в отсутствии дееспособных институциональных структур для диалога и координации между европейскими и азиатскими странами. Показательно, что существующий с 1996 г. форум «Азия-Европа» (ASEM), который был призван активизировать сотрудничество между ЕС и Восточной Азией, ни разу не был упомянут участниками семинара, что, видимо, свидетельствует о его истинной эффективности. Напомним, что ASEM позиционирует себя в качестве «неформального процесса для диалога и сотрудничества». Слабая институционализация и обширный состав участников (ASEM сегодня насчитывает 53 члена, причем крайне разнообразных — от Великобритании и России до Камбоджи) делают поиск общего знаменателя нелегким делом, в котором «диалог» явно превалирует над «сотрудничеством».

О чем не сказано в докладе Chatham House

Есть, наконец, и более глубинные причины, мешающие европейцам обратить взор на Восток и не упомянутые в докладе Chatham House. Континентальная Европа, судя по всему, окончательно утратила то, что Лев Гумилев называл пассионарностью, а Ганс Моргентау — animus dominandi. Иными словами, у европейцев иссякла энергия экспансии, и они почти смирились с тем, что за право быть властелинами мира схватятся США и Китай. ЕС не хочет участвовать в этой схватке, желая отсидеться в стороне. Похоже, что все, чего хочет Европа, — это комфортное и спокойное существование.

Впрочем, отсидеться в стороне вряд ли удастся. Вашингтон настойчиво требует от своих младших союзников-европейцев деятельного участия в поддержании «правового международного порядка» (“rules-based order”), иными словами, гегемонии Pax Americana. Судя по всему, в Вашингтоне растет убежденность, что главный вызов американской гегемонии в обозримом будущем исходит от Китая. Во многом именно отсюда появился «тихоокеанский разворот» (“Pacific pivot”), провозглашенный администрацией Б. Обамы. Внести вклад в тихоокеанскую политику США активно приглашают и европейских союзников. Еще в 2013 г. министр обороны США Леон Панетта призвал европейцев к более широкому взгляду на географию деятельности Североатлантического альянса: «Европа не должна опасаться нашего “перебалансирования” в сторону Азии, Европа должна присоединиться к нему». Подобные посылы отражают генеральную линию Вашингтона в отношении НАТО — расширение географической и функциональной сферы ответственности Североатлантического альянса, который в идеале должен стать эффективным глобальным «полицейским». США впервые сформулировали идею «глобальной НАТО» в 2004 г. устами своего посла при альянсе Николаса Бёрнса (Nicholas Burns). Преемник Бёрнса Виктория Нуланд в 2006 г. заявила, что «НАТО должна сосредоточиться на углублении сотрудничества с такими странами, как Австралия и Япония, и стать по-настоящему глобальной военной силой».

Еще одна проблема, препятствующая активному вовлечению Европы в дела АТР, заключается в отсутствии дееспособных институциональных структур для диалога.

Насколько остальные члены НАТО готовы откликнуться на такие призывы? Да и вообще, имеет ли НАТО мандат на вмешательство в вероятный военный конфликт в Тихом океане? Согласно статьям 5 и 6 Вашингтонского договора, альянс обязан прийти на помощь своим членам в случае, если против них совершена вооруженная агрессия в Североатлантическом регионе — в Европе или Северной Америке. Некоторые натовские аналитики предлагают расширительно толковать эти положения, считая, что Североатлантический регион включает в себя тихоокеанские побережья США и Канады и их владения в Тихом океане вплоть до атолла Уэйк (который находится в 12 045 км от Брюсселя, зато в 3207 км от Токио).

Впрочем, вне зависимости от юридических толкований натовского мандата, американцы прекрасно понимают, что Европа не хочет и не может вносить военный вклад в поддержание правового международного порядка в АТР. В весьма ограниченных масштабах на это может пойти разве что самый близкий союзник — Великобритания, которая к тому же единственное европейское государство, связанное с Восточной Азией договором безопасности — Пятисторонним соглашением об обороне (The Five Power Defense Arrangements), в котором помимо Лондона участвуют Сингапур, Малайзия, Австралия и Новая Зеландия.

Миссия Европы заключается не в том, чтобы отправлять войска и эскадры на войну с Китаем, а в том, чтобы по первому зову Вашингтона включиться в дипломатическую и, главное, экономическую блокаду Китая.

Для силового сдерживания Китая американцы рассчитывают опираться не на Европу, а на коалицию, состоящую из азиатско-тихоокеанских государств, которые видят в Пекине главную геополитическую угрозу. В качестве ключевых участников антикитайского блока рассматриваются Япония, Австралия и Индия. Если кризис, подобный описанному авторами симуляционного семинара в Chatham House, действительно произойдет, то именно они должны будут стать главными военными союзниками США в противодействии Китаю.

Миссия Европы заключается не в том, чтобы отправлять войска и эскадры на войну с Китаем, а в том, чтобы по первому зову Вашингтона включиться в дипломатическую и, главное, экономическую блокаду Китая. В зависимости от серьезности ситуации это могут быть как селективные санкции, так и полное прекращение торгово-экономических отношений с Пекином. Для Китая Евросоюз — торговый партнер номер один. В 2015 г. объем китайско-европейской торговли составил 521 млрд евро. Кроме того, наряду с США и Японией, Европа — важный источник передовых технологий для Китая. Поэтому даже временное сворачивание связей с ЕС будет иметь для Поднебесной тяжелые последствия. В то же время Китай — второй после США торговый партнер Евросоюза. Антикитайские санкции неизбежно нанесут значительный урон европейской экономике. Европейцы окажутся перед дилеммой, выбирая между атлантической солидарностью и меркантильными соображениями. Можно предположить, что одна из главных задач проекта Chatham House как раз и состоит в том, чтобы морально готовить европейских союзников США к неизбежности подобного выбора [1].

Выдержит ли НАТО испытание Китаем?

Проявят ли европейцы солидарность с Вашингтоном в случае возможного американо-китайского конфликта? От ответа на этот вопрос будет зависеть судьба НАТО и в целом Атлантического сообщества. Казалось бы, нет оснований ставить под сомнение прочность Транслатлантического союза. Подтверждение тому — единый антироссийский фронт США и Европы в украинском кризисе. Европейцы согласились на введение экономических санкций против России, несмотря на то, что сами терпят от них материальный урон.

Но сработает ли российский прецедент в случае с Китаем? Жесткая позиция Европы в отношении Москвы во многом обусловлена не давлением Вашингтона, а вековыми фобиями во многих европейских столицах, в силу которых Россия воспринимается как одна из главных угроз для «цивилизованной Европы». В отношении Китая таких страхов в Европе нет. Разумеется, особой любви к Пекину там тоже никто не питает. Но географическая и историческая отдаленность Поднебесной от Европы делает «китайскую угрозу» довольно абстрактным понятием. Показательно, что все ключевые европейские союзники Вашингтона, проигнорировав его рекомендации, вступили в 2015 г. в инициированный Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций — финансовый институт, который, как подозревают американцы и японцы, призван способствовать установлению китайской гегемонии в Азии. Еще один недавний пример — королевский (в том числе и в буквальном смысле) прием, который был оказан Си Цзиньпиню в ходе его визита в Лондон в октябре прошлого года.

В случае американо-китайского столкновения Европа, пусть и скрепя сердце, присоединится к антикитайской коалиции, ограничив или полностью прервав экономические связи с Китаем.

Движимая экономическим прагматизмом, Европа в своих отношениях с Пекином готова закрыть глаза и на проблемы с правами человека, и на растущие геополитические амбиции Китая. Однако в сближении Европы и КНР есть «красные линии», которые европейцы вряд ли решатся переступить. В первую очередь, речь идет о запрете на поставки оружия Китаю. Эмбарго на военные поставки было введено западными странами, в том числе Европейским союзом, в связи с событиями на площади Тяньаньмэнь 1989 г., и до сих пор оно остается в силе. Европейцы уже неоднократно пытались снять оружейные санкции, рассчитывая на выгодные китайские заказы, но каждый раз сталкивались с категорическим несогласием правительства США и отступали. Изначальная причина санкций — силовое подавление демократического движения студентов — уже давно отошла на задний план. Главный мотив их сохранения сегодня — не допустить усиления военного потенциала вероятного противника. Тот факт, что европейцы так и не посмели пойти наперекор Вашингтону и отменить эмбарго, свидетельствует об отсутствии у Европы самостоятельности в вопросах, которые имеют по-настоящему стратегическое значение. Можно с достаточной долей уверенности прогнозировать, что в случае американо-китайского столкновения, когда Вашингтон потребует солидарности от союзников по другую сторону Атлантики, Европа, пусть и скрепя сердце, присоединится к антикитайской коалиции, ограничив или полностью прервав экономические связи с Китаем.

Судя по всему, Европа не готова отказаться от статуса военно-политического протектората США, который создает ощущение защищенности от внешних угроз, реальных или мифических. Платой за это может стать участие европейцев в чужой войне с Китаем.

1. Примечательно, что руководитель этого проекта Chatham House Ксения Викетт (Xenia Wickett) является выходцем из правительства США, где трудилась в Госдепе и в Совете национальной безопасности.

Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся