Влияние России в Туркменистане было во многом утрачено после обретения им независимости. Нужны ли сегодня друг другу независимый Туркменистан и Россия? Выйдет ли сотрудничество двух стран за рамки газовых вопросов? Очевидно одно: дорога к возвращению в Ашхабад для России не закрыта.
Вынужденный выход из СССР
Политическая система Туркменистана в период перестройки отличалась достаточно сильной инерционностью даже по сравнению с политическими системами соседних центральноазиатских государств. Для него было характерно практически полное отсутствие настроений в пользу выхода из состава союзного государства. Правда, это не означало, что в Туркменистане не было глухого недовольства Союзным центром, который ассоциировался с Россией.
Тем не менее сразу после подписания Беловежских соглашений, означавших роспуск СССР, главы центральноазиатских республик собрались именно в Ашхабаде и предложили создать интеграционную структуру для постсоветского пространства. В результате 20 декабря 1991 г. в Алма-Ате был подписан договор об образовании СНГ.
В первые годы независимости руководство Туркменистана старалось проявлять максимальную лояльность к России как к наследнице Союзного центра в военно-стратегической сфере. В начале 1990-х годов Россия играла ключевую роль в обеспечении безопасности самой южной республики бывшего СССР. Туркменистан – в силу приоритета для него двухсторонних отношений – не подписал Ташкентский Договор о коллективной безопасности, но в начале 1990-х годов активно сотрудничал с Россией в военной и пограничной областях. В армии Туркменистана на офицерских должностях служило много российских военнослужащих, а в состав Совета обороны и национальной безопасности Туркменистана входили начальник оперативной группы военного ведомства России при Министерстве обороны Туркменистана и командующий пограничными войсками.
Дружественным по отношению к России жестом было предоставление русскоязычным гражданам Туркменистана права на двойное гражданство.
Тем не менее уже с момента обретения независимости официальный Ашхабад стал осторожно дистанцироваться от «демократического» российского руководства в политических вопросах. В начале 1990-х годов Туркменистан (как и Узбекистан) заявил, что он следует «китайской», а не «российской» модели реформ.
Превращение в «новый Кувейт» и политика изоляционизма
В экономическом плане Туркменистан был одной из наименее привилегированных республик СССР. Он ничего не платил в союзный бюджет, но и почти ничего не получал от своих ресурсов нефти и газа в силу особенностей советской системы ценообразования, которая искусственно дотировала конечный продукт за счет снижения цен на сырье. После распада СССР Ашхабад постепенно осознал возможность использовать независимость для превращения в «новый Кувейт».
Однако транспортировка туркменского газа по северному маршруту осуществлялась по построенной в советское время трубопроводной системе «Средняя Азия – Центр». Российские компании (Газпром, Итера) либо сами перекупали туркменский газ, либо выступали посредниками в его перепродаже на рынки постсоветских стран, которые не хотели или не имели возможности платить по мировой цене. Это послужило основным стимулом к поиску новых маршрутов транспортировки. Временное прекращение закупок газа Газпромом стало страшным ударом для туркменской экономики. В результате уже к середине 1990-х годов Туркменистан стал проводить многовекторную внешнюю политику, направленную на «организацию» как можно более широкой конкуренции среди потенциальных покупателей своего газа. Именно возможность свободно распоряжаться собственными ресурсами и была заявлена руководством Туркменистана как основное достижение периода независимости.
В международном плане такая политика поддерживалась приобретением официального нейтрального статуса и отказом от членства во всех постсоветских организациях. Туркменистан систематически воздерживался от вступления в постсоветские организации, как поддержанные Россией (ОДКБ, ЕврАзЭС), так и «альтернативные» (ГУУАМ), и принципиально настаивал на использовании двустороннего формата отношений. К концу жизни президента С. Ниязова эта политика окончательно трансформировалась в изоляционизм и в 2005 г. увенчалась выходом Туркменистана из действительных членов СНГ (он остался в организации в качестве наблюдателя).
Формирование персоналистской власти президента Ниязова-Туркменбаши логически завершилось созданием националистической квазирелигиозной идеологии «Рухнама». В ней можно проследить очень сильные антирусские элементы, в частности, в оценке роли России в историческом «упадке туркмен». Гонения на русскоязычных и другие национальные меньшинства особенно усилились после неудачного покушения на жизнь Туркменбаши 25 ноября 2002 г. В начале 2003 г. Туркменбаши, подстраховавшись от резкой реакции российской стороны заключением выгодного для Газпрома контракта, решил в одностороннем порядке отменить институт двойного гражданства. Русскоязычное население воспринимало двойное гражданство как единственную форму защиты от произвола туркменских властей, поэтому такое решение было для него равносильно одномоментному изгнанию.
Массовый исход русскоязычного населения и бегство существенной части туркменской интеллигенции стали основной потерей государства за годы независимости. По словам самого Туркменбаши, «сначала уехали золотые головы, потом золотые руки, остались только золотые зубы…».
Туркмено-российские отношения: настоящее и будущее
Военно-политическое влияние на Туркменистан было полностью утрачено Россией уже во второй половине 1990-х годов в связи с политикой многовекторности, нейтралитета и изоляционизма. Особого интереса к Туркменистану, за исключением газовых вопросов, Россия не проявляла и не проявляет.
До недавнего времени Россия продолжала сохранять сильное влияние на Туркменистан за счет контроля над энерго-транспортной инфраструктурой. В 2007 г. она попыталась расширить его за счет соглашений о строительстве прикаспийского газопровода и о расширении построенной в советское время трубопроводной системы «Средняя Азия – Центр». Однако оба соглашения так и не были реализованы.
В 2006 г. было подписано соглашение о строительстве газопровода из Туркменистана в Китай через территорию Казахстана. Строительство началось в 2007 г., а официальная церемония открытия газопровода состоялась 14 декабря 2009 г. на туркменском месторождении Самандепе.
11 марта 2008 г. Туркменистан, Казахстан и Узбекистан уведомили Россию, что с 2009 г. газ будет продаваться исключительно по европейским ценам. Когда в 2009 г., в условиях кризиса продаж газа на европейском рынке, покупка туркменского газа превратилась в источник существенных убытков, Газпром в одностороннем порядке прекратил забирать газ из газопровода. В свою очередь, туркменская сторона продолжала его закачивать. В результате 8 апреля 2009 г. газопровод Давлетабад-Дарьялык (часть системы «Средняя Азия – Центр») взорвался. Туркменское руководство обвинило в этой катастрофе Газпром.
Хотя туркменское руководство пошло на снижение цен, Газпром смог заключить в 2010 г. контракт только на 10 млрд кубометров. Он перестал быть основным покупателем туркменского газа, так как наряду с новым газопроводом в Китай был открыт и второй газопровод в Иран.
В последнее время в ЕС активизировались проекты прокладки транскаспийского газопровода (в дополнение к «Набукко»). Усилились и позиции сторонников прокладки трансафганского газопровода. В связи с этим можно предположить, что за туркменский газ в ближайшее время развернется еще более сильная международная конкуренция, прежде всего между КНР и ЕС. При этом роль Газпрома, к сожалению, может продолжать уменьшаться. Соответственно, Россия будет утрачивать последний оставшийся у нее серьезный инструмент влияния на Туркменистан.
В связи с массовым отъездом русскоязычного населения, а также резким уменьшением доли «старого» русскоязычного городского населения по сравнению с долей выходцев из сельской местности культурное влияние России в Туркменистане одно из самых низких в регионе. К тому же потоки трудовых мигрантов и учащихся между Туркменистаном и Россией невелики. Усиливаются гонения на небольшое число оставшихся в стране лиц с двойным гражданством. Поэтому потенциал сохранения Туркменистана в «русском мире» в долгосрочной перспективе, к сожалению, невелик по сравнению с другими государствами Центральной Азии.
Однако возвращение интереса российского руководства к Туркменистану могло бы изменить ситуацию к лучшему. В отличие от властей соседнего Узбекистана, новое туркменское руководство в лице президента Г. Бердымухаммедова старается демонстрировать свое уважение к России, используя разного рода символические жесты. Например, Ташкент демонстративно не участвовал в параде в Москве 9 мая 2010 г., а Туркменистан свое подразделение прислал, показав тем самым, что дорога к возвращению в Ашхабад для России не закрыта.
Усиление влияния в Туркменистане может быть полезно для России по двум причинам. Во-первых, Россия не может не обращать внимания на столь важного производителя углеводородов, располагающегося примерно в том же сегменте, что и она сама (запасы природного газа существенно превышают запасы нефти). Во-вторых, Туркменистан находится в стратегически значимом для России районе: он граничит на суше с Ираном, Афганистаном и постсоветской Центральной Азией, а на море – с Южным Кавказом. В связи с этим сотрудничество с Ашхабадом могло бы иметь значение для Москвы в сфере безопасности, особенно в вопросах противодействия новым и нетрадиционным угрозам – религиозному терроризму, трансграничной торговле афганским героином и т. п.
Туркменистану также необходимо сотрудничество с Россией в указанных областях, поскольку Россия – традиционный партнер в транспортировке углеводородов по северному маршруту. К тому же Россия может сыграть важную роль в обеспечении безопасности независимого Туркменистана в столь сложном регионе, особенно после того, как американцы выведут свои войска из Афганистана.
