Состояние и перспективы российско-турецких отношений в энергетической сфере

Для оценки существующего состояния и перспектив развития российско-турецких отношений в области энергетики необходимо оценить изменения на внутреннем энергетическом рынке Турции, направления ее энергетической политики, возможности использования ее транзитного потенциала, а также риски, сопряженные с реализацией российских интересов в этой стране и ее окружении.

Для оценки существующего состояния и перспектив развития российско-турецких отношений в области энергетики необходимо оценить изменения на внутреннем энергетическом рынке Турции, направления ее энергетической политики, возможности использования ее транзитного потенциала, а также риски, сопряженные с реализацией российских интересов в этой стране и ее окружении.

Состояние внутреннего энергетического рынка Турции

Потребности Турции в энергоресурсах до последнего времени характеризовались высоким ростом. В 2005−2015 гг. энергопотребление Турции увеличилось на 45 млн т н. э., или 46%, и составило 131 млн т н. э. Страна еще достаточно далека от прохождения пика спроса на энергию: только за 2015 год внутренний спрос на энергоресурсы в Турции повысился на 7% [1]. Это существенно отличает Турцию от стран ЕС, где спрос на энергоресурсы в целом снижается. До 2014 г. включительно в стране наблюдался устойчивый рост спроса на уголь, природный газ и нефтепродукты, однако в 2015 г. произошел слом тенденций: потребление угля и газа существенно снизилось, в то время как спрос на жидкие углеводороды продолжал расти. Кроме того, Турция наращивает потребление электроэнергии, однако в 2015 г. темпы роста этого показателя также резко снизились по сравнению с предыдущим годом (3% в 2015 г. против более чем 10% в 2014 г.) [2], хотя и остаются одними из самых высоких в Европе. Статистика по итогам 2016 г. покажет, насколько устойчивы новые тенденции.

Энергетический баланс Турции достаточно диверсифицирован: доли нефти, газа и угля составляют приблизительно по 30% каждая, остальные 10% приходятся в равных пропорциях на возобновляемые источники: гидроэнергию, биотопливо и отходы, новые возобновляемые источники (солнечную, ветровую и геотермальную энергию). В последние годы гидроэнергетика и ВИЭ в энергетическом балансе страны растут впечатляющими темпами, опережая другие европейские страны (в 2015 г. их использование в стране повысилось соответственно на 65 и 35% по сравнению с 2014 г.) [3].

Основной упор в турецкой энергетической политике делается на стремлении обеспечить энергетическую безопасность страны за счет использования местных ресурсов при минимальных затратах. Более того, Турция стремится к многообразию стран — поставщиков энергии, путей транспортировки и используемых в энергетике технологий. Увеличение доли возобновляемой энергии, пополнение «энергетической корзины» новыми источниками, как, например, ядерная энергия и активизация работ по исследованию и разработке углеводородных ресурсов как в стране, так за границей, также считаются в турецких экспертных кругах приоритетными для энергетической безопасности страны.

Основные области российско–турецкого энергетического сотрудничества

Россия, заинтересованная в устойчивом экспорте углеводородного сырья, диверсификации маршрутов транспортировки нефти и газа на внешние рынки, экспорте технологий для атомной энергетики, всегда рассматривала Турцию как одного из своих основных партнеров по энергетическому сотрудничеству в Европе.

Можно выделить несколько основных направлений энергетического сотрудничества между двумя странами:

• наиболее активно развивается торговля энергоносителями, в первую очередь поставки российского природного газа в Турцию;
• ведется транзит нефти и нефтепродуктов через турецкие проливы и рассматривается возможность транзита природного газа;
• увеличиваются прямые российские инвестиции в энергетический сектор Турции, включая сектор производства электроэнергии, в том числе, атомную энергетику, поставки энергетического оборудования и сервисных услуг;
• реализуются совместные проекты по разведке и добыче углеводородов на территории России и третьих стран.

Нефтяная отрасль

Сотрудничество России и Турции в нефтяной сфере достаточно многообразно. Турецкая компания TPAO сотрудничает с российскими компаниями в сфере добычи нефти, в частности, участвует в разработке Байтуганского месторождения в Волго-Уральском регионе, а также входит в консорциум по разработке азербайджанского месторождения Шах-Дениз, в разработке которого принимает участие российская компания «ЛУКОЙЛ».

Российское ПАО «ЛУКОЙЛ» через свою дочернюю компанию работает на турецком рынке розничной торговли нефтепродуктами.

Через проливы Босфор и Дарданеллы ежегодно проходит до 150 млн т сырой нефти и нефтепродуктов, по большей части российского производства. Таким образом, Турция является одним из ключевых стратегических партнеров России в мировой торговле нефтью.

В то же время стоит обратить внимание и на негативный опыт − отмену в 2013 году из-за экономической непривлекательности проекта сооружения нефтепровода Самсун-Джейхан [4].

Газовая отрасль

Газовый сектор является безусловным приоритетом экономического сотрудничества России и Турции и одновременно — одной из самых чувствительных его зон. До 2015 г. поставки российского газа в Турцию непрерывно увеличивались. Газ поступает в страну по Трансбалканскому газопроводу и газопроводу «Голубой поток» (мощностью по 16 млрд куб. м каждый) [5]. Турция вышла на второе место в Европе по импорту российского газа.

EPA/ALEXANDER ASTAFYEV / SPUTNIK /
Vostock Photo
Нигяр Масумова:
Современное состояние торгово-
экономических связей России и Турции

После отказа России от сооружения газопровода «Южный поток», перспективным для РФ и Турции стал проект газопровода «Турецкий поток». Маршрут газопровода планируется от компрессорной станции «Русская» по дну Черного моря в западную часть Турции и далее по сухопутному участку до границы с Грецией, где ожидается строительство газового хаба. Строительство газопровода предполагало прокладку четырех веток общей мощностью 63 млрд м³, но рассматривались варианты и в усеченном исполнении, в том числе с двумя ветками и пропускной способностью 32 млрд м³. В настоящее время в первую очередь планируется построить нитку пропускной способностью 15,75 млрд м³ для обеспечения газом турецких потребителей [6].

Реализация дополнительной 2 й, а также, возможно, 3 й и 4 й веток для поставок газа в Европу будет зависеть от позиции ЕС.

10 октября 2016 г., в рамках заседания Смешанной межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, состоялось заключение межправительственного соглашения по строительству этого газопровода. Данное соглашение предусматривает строительство двух ниток. Предполагается, что обе нитки будут построены до декабря 2019 г. и первые поставки будут предназначаться для турецких потребителей.

Следует принять во внимание, что на прошедшем 2 ноября 2016 года в РСМД круглом столе, посвященном отношениям между Россией и ЕС в период председательства Словакии в Совете ЕС, европейские эксперты энергетики жестко сформулировали отказ европейцев от предлагаемых Россией поставок природного газа в рамках проекта «Турецкий поток». Это ставит под сомнение успешность реализации намерения ПАО «Газпром» прекратить транзит через Украину после окончания контракта в 2019 г., а также создание газового хаба.

Электроэнергетика

Одной из ключевых сфер двустороннего российско-турецкого сотрудничества является электроэнергетика и, прежде всего, атомная энергетика.

В прошедшие полтора десятилетия энергетика Турции развивалась главным образом за счет строительства ТЭС на природном газе и ГЭС. Однако за счет этих отчасти экстенсивных мер потребность республики в электроэнергии не удастся полностью удовлетворить, если спрос на нее в ближайшие годы будет расти в диапазоне 5−9% в год [7]. Следует отметить низкую энергетическую эффективность турецкого промышленного комплекса и сферы ЖКХ. Например, уровень технических и нетехнических сетевых потерь электроэнергии в Турции практически троекратно превышает соответствующий уровень в западных странах [8]. Ожидается, что после 2018 г. страна начнет испытывать дефицит резервных генерирующих мощностей.

Правительство Турции рассматривает атомную энергетику как один из важнейших элементов своей энергетической политики, направленной на обеспечение энергией растущих потребностей с одной стороны и относительной зависимости страны в импортных поставках углеводородов, прежде всего, природного газа — c другой.

Поставлена цель обеспечить за счет атомной энергетики не менее 5% покрытия потребности страны в первичных энергетических ресурсах в период до 2020 г. и не менее 10% к 2030 г. Кроме того, ставится задача создания собственной атомной промышленности, обеспечивающей, по крайней мере, участие турецких компаний в новых проектах по строительству АЭС.

О необходимости развивать атомную энергетику в Турции заговорили в начале семидесятых годов, однако каких-либо практических результатов в течение 30 лет достигнуто не было. В 2007 г., наконец, в стране был принят закон, регламентирующий условия строительства и эксплуатации АЭС. В марте 2010 г. Турция и Южная Корея подписали предварительное соглашение о строительстве АЭС «Синоп», однако далее совместного доклада дело не пошло.

ПАО «Газпром»
Игбал Гулиев:
Дело — труба: Россия на развилке газовых
потоков

В мае 2010 г. Россия и Турция договорились о строительстве атомной станции «Аккую» в средиземноморской провинции Мерсин. Проект предусматривает сооружение четырех энергоблоков мощностью по 1,2 гигаватт по российскому проекту «АЭС-2006» с водо-водяным энергетическим реактором. Общая стоимость строительства первой турецкой АЭС составляет 20 миллиардов долларов.

Сроки реализации проекта несколько раз пересматривались. Согласно последней информации, первый блок АЭС «Аккую» должен быть введен в эксплуатацию в 2020 г., остальные 3 блока должны вводиться последовательно каждый год в период до 2023 г. [9].

Следует отметить, что в период политического кризиса в 2015 г. российская и турецкая стороны демонстрировали сдержанность и даже оптимизм в отношении данного проекта.

Вторая турецкая АЭС «Синоп» находится на стадии планирования. Россия неоднократно демонстрировала свой интерес к участию в этом проекте. Тем не менее в настоящее время подписано соглашение на ее строительство с франко-японским консорциумом ATMEA. В целом можно констатировать, что в сфере атомной энергетики турецкая сторона демонстрирует склонность к затяжным переговорам, жесткое отстаивание своих интересов, а также склонность к смене партнеров по переговорам. Так, по проекту АЭС «Синоп» Турция подписывала соглашения с Южной Кореей, а затем — с Японией (в том числе, со сменой компании — партнера), Францией, Канадой и Китаем, пока не остановилась на консорциуме ATMEA.

Достаточно большой интерес российские компании проявили к производству электроэнергии на территории Турции с использованием газа. Для изучения возможностей развития бизнеса в Турции «Интер РАО» создало компанию Inter Rao Turkey Enerji Holding. В конце 2012 г. компания приобрела 90% турецкой газовой электростанции «Тракия» установленной мощностью 478 MВт, а в мае 2013 г. довела свою долю до 100%. Это позволяет обеспечивать менее 1% всей газовой генерации электроэнергии в Турции. ОАО «Силовые машины» поставляет оборудование для новых ГЭС и тепловых электростанций. Интерес к строительству газовой электростанции на территории Турции проявляло и ПАО «ЛУКОЙЛ». ОАО «Газпром» также рассматривал несколько проектов по вхождению в газовую генерацию в Турции.

Несмотря на широкий спектр направлений сотрудничества, достаточно наивно было бы утверждать, что взаимодействие России и Турции в энергетической сфере было безоблачным. Периодически появлялись тревожные сигналы, которые показывали наличие рисков, лежащих как в энергетической сфере, так и за ее пределами. Это касается, например, сложного процесса начала поставок по газопроводу «Голубой поток», когда не выполнялись взятые ранее обязательства, и BOTAŞ остановила импорт газа, требуя более благоприятных для себя условий. При обсуждении проекта «Южный поток» Турция не выдавала разрешения на прокладку газопровода в своей экономической зоне, требуя преференций для собственных поставок газа. Сложности еще на стадии согласования возникали и с проектом «Турецкий поток».

Перспективы российско-турецкого сотрудничества в сфере поставок российских энергоносителей на внутренний рынок Турции

EPA/ALEXEI DRUZHININ / SPUTNIK /
Vostock Photo
Волкан Оздемир:
«Турецкий поток»: объединяя Анкару и
Москву

По оценкам ИНЭИ РАН, в долгосрочном периоде в Турции сохранятся достаточно высокие темпы роста спроса на первичные энергоресурсы и продолжится диверсификация энергетического баланса страны. Потребление энергетических ресурсов в 2016–2040 гг. будет расти со средними темпами 2,2% и к 2040 г. составит 212 млн т н. э. Одним из ключевых драйверов роста потребления других видов энергоресурсов будет электроэнергетика. Однако в этой области есть высокая вероятность перестройки ее структуры.

При рассмотрении перспектив изменения внутреннего спроса на энергоносители в Турции следует обратить внимание на два весьма тревожных для российской стороны аспекта, которые в настоящее время явно недооцениваются:

1. Бурное развитие нетрадиционных и возобновляемых источников энергии в Турции, а также ожидаемое включение в энергетический баланс страны атомной энергетики, которые в перспективе будут оказывать значительное влияние на структуру топливоснабжения турецких электростанций, замедляя или даже сокращая использование природного газа для производства электроэнергии;

2. Потенциальный рост энергоэффективности турецкой экономики, который также приведет к снижению или замедлению темпов роста использования газа, что уже случилось в 2015 г. (см. выше).

Таким образом, электроэнергетический и газовый рынки в Турции в перспективе могут оказаться достаточно ограниченными, и конкуренция на них может резко обостриться. Это приведет к тому, что турецкие компании — покупатели российского газа будут требовать все новых ценовых уступок со стороны ПАО «Газпром», как это уже было в недавнем прошлом. С другой стороны, того же будут добиваться генерирующие компании, эксплуатирующие газовые ТЭС.

В этой связи представляется, что для обеспечения внутреннего спроса Турции в природном газе, с учетом возможного роста поставок из Азербайджана, а также в более отдаленной перспективе поставок из Ирана, Ирака и Израиля, одной ветки проекта «Турецкий поток» мощностью в 15,75 млрд м³ будет более, чем достаточно для внутреннего рынка, учитывая нежелание ЕС использовать дополнительные поставки по газопроводу «Турецкий поток» (ветки 2,3 и 4).

По мнению российских экспертов, самая большая неопределенность и высокие риски для российских компаний связаны с проектами, которые непосредственно реализуются на территории Турции, в частности, активами в электроэнергетике и трубопроводными мощностями. В отношении транзита газа вполне реально допустить, что взамен украинского транзита Россия может получить новое транзитное звено, также характеризующееся высокими рисками. И в этом случае многомиллиардные инвестиции в новые проекты могут не окупиться.

Ряд российских экспертов полагает, что в сложившейся ситуации одним из наилучших инструментов защиты активов российского бизнеса на территории Турции может стать реализация проектов в составе консорциумов с западными компаниями. С одной стороны это позволит разделить проектные риски, а с другой — будет оказывать отрезвляющее воздействие на желающих использовать российский интерес к этим активам в политических целях.

Помимо всего прочего, на сотрудничество России и Турции могут оказывать влияние сложные взаимоотношения наших стран с «третьими сторонами». Очевидно, что Турция и Россия находятся в центре нескольких геополитических конфликтов и противоречий, причем большинство из них связано с третьими странами. При этом невозможно рассматривать энергетическое сотрудничество между двумя странами обособленно от других аспектов взаимодействия.

Можно сделать вывод, что, несмотря на в целом положительную динамику сотрудничества последних двадцати лет в энергетической сфере, существует много неопределенностей, которые в перспективе способны оказать негативное влияние на взаимоотношение двух стран в этой области. Особое внимание следует уделить анализу устойчивости тенденций в развитии внутреннего газового рынка Турции и оценке рисков из-за негативного отношения ЕС к транзиту российского газа по ее территории.

В складывающихся условиях было бы целесообразно организовать комплексную проработку вопросов долгосрочного сотрудничества России и Турции в сфере энергетики с учетом проблем геополитики, экономики, развития смежных энергетических рынков, энергетических технологий, влияния на изменение климата и подготовки кадров для реализации совместных программ и проектов.

Литература

1. Gulmira Rzaeva. Natural Gas in the Turkish Domestic Energy Market: Policies and Challenges. Oxford Energy Institute. NG 82, 79 p., February 2014.

2. Gareth Minrow. Realization of Turkey’s Energy Aspirations: Pipe Dreams or Real Projects? Center on the US and Europe at Brookings. 26 p. April 2014.

3. Jörn Richert. Is Turkey’s Energy Leadership Over Before it Began? IPC-Mercator Policy Brief. 16 p. January 2015.

4. Mehmet Bulut. A Perspective of Turkey Nuclear Power Plant Projects. Workshop on Energy Assessments and Pre-Feasibility/Feasibility Studies for a NPP Programs. Korea Nuclear Agency, Seoul, Korea 17-21 March 2014. Presentation.

1. BP Statistical Review of World Energy. London, UK. June, 2016.

2. Ibid.

3. Ibid.

4. Gulmira Rzaeva. Natural Gas in the Turkish Domestic Energy Market: Policies and Challenges. Oxford Energy Institute. NG 82, 79 p., February 2014.

5. Gareth Minrow. Realization of Turkey’s Energy Aspirations: Pipe Dreams or Real Projects? Center on the US and Europe at Brookings. 26 p. April 2014.

6. Ibid.

7. Gareth Minrow. Realization of Turkey’s Energy Aspirations: Pipe Dreams or Real Projects? // Center on the US and Europe at Brookings. 26 p. April 2014.

8. Jörn Richert. Is Turkey’s Energy Leadership Over Before it Began? // IPC-Mercator Policy Brief. 16 p. January 2015.

9. Mehmet Bulut. A Perspective of Turkey Nuclear Power Plant Projects. Workshop on Energy Assessments and Pre-Feasibility/Feasibility Studies for a NPP Programs. Korea Nuclear Agency, Seoul, Korea 17-21 March 2014. Presentation.