Сделать Америку снова нормальной?

Прошедшие в США президентские выборы можно назвать одними из наиболее напряженных и непредсказуемых в американской истории. Достаточно отметить, что впервые с 1920 г. гонка за место в овальном кабинете проходит на фоне глобальной вирусной пандемии. Тогда испанский грипп унес жизни более 600 тыс. американцев, что сыграло немаловажную роль в победе республиканца Уоррена Гардинга над демократом Джеймсом Коксом. «Слоны» заработали высокий рейтинг за счет критики пассивности администрации президента Вудро Вильсона и всей демократической элиты, которая не сумела добиться обещанного прогресса в реформировании системы здравоохранения. В этом году во время правления республиканской администрации от COVID-19 погибли уже 238 тыс. человек, что стало самым высоким абсолютным показателем по летальным исходам в мире. Подобная ситуация автоматически стала мощным оружием в руках демократов, которые выстроили стратегию на отсутствии у республиканского руководства, четыре года игнорировавшего проблемы в сфере здравоохранения, четкого плана по выходу из положения. За последний год число американцев, недовольных шагами Белого дома в борьбе с вирусом, росло в геометрической прогрессии.

В целом победу Джо Байдена не стоит рассматривать как предвестницу неизбежных радикальных перемен во внутренней и внешней политике. Значительная часть времени у нового президента и его администрации уйдет на поиски формул, которые позволят преодолеть глубокий раскол в американском обществе. Рекордная явка на выборы говорит о крайне высоком уровне политизации нации, что также является маркером наличия глубоких системных проблем. Завышенные ожидания, как правило, не оправдываются (что хорошо демонстрирует история с Б. Обамой), а многие проблемы так и остаются без решения. Износ нынешней политической системы (особенно партийной) настолько очевиден, что без ее обновления ни один президент и ни одна администрация не смогут добиться фундаментальных изменений. Ставит ли Джо Байден себе цель войти в американскую историю как лидер, давший старт глубинным преобразованиям, или же он станет очередным топ-менеджером исполнительной власти, утопающим в вашингтонском болоте, покажет время. Но одно можно сказать точно: эти выборы показали, насколько серьезен и опасен кризис государственной и национальной идентичности Соединенных Штатов.

Прошедшие в США президентские выборы можно назвать одними из наиболее напряженных и непредсказуемых в американской истории. Достаточно отметить, что впервые с 1920 г. гонка за место в овальном кабинете проходит на фоне глобальной вирусной пандемии. Тогда испанский грипп унес жизни более 600 тыс. американцев, что сыграло немаловажную роль в победе республиканца Уоррена Гардинга над демократом Джеймсом Коксом. «Слоны» заработали высокий рейтинг за счет критики пассивности администрации президента Вудро Вильсона и всей демократической элиты, которая не сумела добиться обещанного прогресса в реформировании системы здравоохранения. В этом году во время правления республиканской администрации от COVID-19 погибли уже 238 тыс. человек, что стало самым высоким абсолютным показателем по летальным исходам в мире. Подобная ситуация автоматически стала мощным оружием в руках демократов, которые выстроили стратегию на отсутствии у республиканского руководства, четыре года игнорировавшего проблемы в сфере здравоохранения, четкого плана по выходу из положения. За последний год число американцев, недовольных шагами Белого дома в борьбе с вирусом, росло в геометрической прогрессии. Штабу Джо Байдена оставалось лишь грамотно составить технологическую часть широкой пропаганды против Дональда Трампа.

Другая особенность — расовый фон. В период президентства Д. Трампа имели место две крупные волны недовольства. Первая была связана с борьбой против сохранившихся памятников и флагов Конфедерации. Несмотря на стихийность, она имела локальный характер, охватив в основном южные штаты с высоким процентом концентрации чернокожего населения. Протестующие пытались выдвинуть требования, но реакция президента оказалась довольно жесткой — он призвал уважать и не политизировать символы американской истории. После этого общественные и правозащитные организации, заручившись поддержкой крупнейших медиа, начали широкую кампанию по созданию для президента и его администрации образа скрытых расистов и сторонников превосходства белых над всеми остальными. Вторая волна началась после смерти Джорджа Флойда, которого полицейский задушил ногой при задержании. По всей стране прокатилась волна массовых демонстраций под лозунгом «Black Lives Matter», которые сопровождались погромами со стороны афроамериканцев и радикальных активистов левого толка. Демократы, имеющие богатый опыт в использовании подобных ситуаций (Джон Кеннеди в 1960 г. и Линдон Джонсон в 1964 г.), быстро оседлали этот крайне ценный электоральный кейс. Единственным ответом Д. Трампа была статистика, говорившая о том, что в период его президентства отмечался самый низкий рост безработицы среди черного населения США. Однако все прагматичные цифры предсказуемо потерялись на фоне хорошо организованных пропагандистских кампаний.

Павел Кошкин:
Выборы в США: 2016 — завязка драмы, 2020 — ее кульминация, 2021 — развязка

Республиканцы, понимая неизбежность своего поражения в кейсах с COVID-19 и расовыми волнениями, пытались найти компромат на Дж. Байдена на украинском направлении. Сам процесс и шум вокруг него на время замедлили темпы роста популярности бывшего вице-президента, который мог использовать свое служебное положение для лоббирования бизнес-интересов своей семьи на украинском рынке. Однако знаменитое «дело Burisma» не принесло ожидаемых результатов. Напротив, напористость Д. Трампа обернулась против него. Так, например, после показаний уволенного посла Мари Йованович перед Конгрессом президенту пришлось прекратить наступление и перейти в оборону. Справедливости ради нужно заметить, что демократические элиты начали кампанию против Д. Трампа в первый же день его президентства. Специфика созданной отцами-основателями государственной системы заключается в том, что суть президентских гонок состоит в выборе не между двумя личностями, а между элитарными системами, предлагающими ту или иную философию видения будущего и соответствующие механизмы ее реализации. Для подавления джексонианского бунта во главе с Д. Трампом объединились некогда конкурирующие группы влияния и кланы, направившие на достижение своей цели огромные финансовые, человеческие, технологические и медийные ресурсы.

Технически Джо Байден набрал необходимое число выборщиков, став 46-м лидером Соединенных Штатов и вторым (после Джона Кеннеди) президентом-католиком. Несмотря на это, штаб Д. Трампа настаивает на пересчетах в ряде штатов, где, по мнению действующего президента, могли быть осуществлены вбросы и иные манипуляции. Поведенческая модель республиканца свидетельствует о его нежелании мириться с поражением: без боя он сдаваться не собирается. Подобная ситуация создает дополнительное напряжение и углубляет раскол в государстве. В связи с этим не исключены очередные волны демонстраций сторонников обоих кандидатов по всей стране и возникновение новых конфронтационных линий. Дальнейший ход событий во многом будет зависеть от руководства Республиканской партии в Конгрессе и на региональных уровнях. Их единая позиция в поддержку Д. Трампа будет означать готовность идти до конца, даже если это будет означать вторую гражданскую войну. При этом такой сценарий может быть эффективен только если Верховный суд согласится рассмотреть вероятность фальсификаций и примет решение о пересчете. В противном случае действующий президент обречен на признание своего поражения и мирную передачу власти. Однако Д. Трамп за четыре года сумел настроить против себя многих влиятельных однопартийцев, что снижает степень готовности республиканской элиты идти ради его второго срока на столь серьезные риски.

Так или иначе, Джо Байден фактически избран, и теперь главный вопрос состоит в том, какую политику он будет вести в ближайшие четыре года. Он является представителем одного из старейших политических кланов США — по отцовской линии его корни уходят к Уильяму Байдену, ставшему одним из крупнейших капиталистов в Мэриленде, Пенсильвании и Делавэре; по матери он принадлежит к некогда влиятельному политическому роду Блуиттов, которые на протяжении длительного времени составляли основу политической и финансовой элиты Пенсильвании. Прадед Джо Байдена — Эдвард Блуитт — считается основателем ирландского католического лобби и является одной из ключевых фигур организации «Сыновья Святого Патрика», оказывавшей поддержку ирландским иммигрантам и стремившейся интегрировать своих представителей во все значимые общественно-политические сферы. Со временем организация стала важным механизмом балансирования чрезмерно могущественных кельтско-протестантских групп (Ulster Scots, Scotch-Irish), а семьи Байденов и Блуиттов играли в этом важную роль. Джо Байден на протяжении всей карьеры был тесно связан с ирландско-католическими элитами США, пользовался их поддержкой — особенно семьи Кеннеди и Фитцсимонсов. Неудивительно, что после ухода с поста председателя сенатского комитета по международным делам в 2008 г. он продвинул на вакантное место своего ближайшего соратника ирландца-католика Джона Керри, которого Джо Байден в период второго президентского срока Барака Обамы пролоббировал на должность госсекретаря.

Наталья Травкина:
Президентские выборы 2020 г. в США: почему не состоялось «синее цунами»?

Анализ кадровых решений Дж. Байдена во время его работы в Сенате и администрации Б. Обамы показывает, что условный ирландский фактор станет одним из основных элементов формирования будущего кабинета. Во внутренней политике новый президент столкнется с рядом фундаментальных трудностей. Несмотря на то, что демократы сохранили за собой большинство в Палате представителей, внутрипартийный раскол при новой администрации станет более явным. Это связано с тем, что последние четыре года железная партийная дисциплина «ослов» и их единство были обусловлены миссией недопущения второго срока президентства Д. Трампа, и эта цель уже достигнута. Теперь отдельные группы влияния (от неосоциалистов до умеренных) будут вести ожесточенную борьбу за продвижение своих повесток и инициатив по самым актуальным темам, среди которых наиболее остро стоит проблема борьбы с пандемией коронавируса (повод для реформы здравоохранения). Главный козырь Дж. Байдена — большой опыт работы внутри законодательной системы в качестве сенатора и с законодательной системой в кресле вице-президента. Кроме того, его линию на Капитолии будет лоббировать непосредственно спикер Нэнси Пелоси (итальянка-католичка), которая за последние два года заработала высокий авторитет среди разных узкопартийных группировок.

Другая проблема будет заключаться в сложности тотального сворачивания экономической политики Д. Трампа и тех инициатив, которые уже активно реализуются по всей стране. Конечно, на уровне риторики Дж. Байден будет делать упор на необходимости усиления социальных программ за счет повышения налогов и урезания военных расходов, а также на возвращении к глобалистской модели, что предполагает возобновление переговоров по транстихоокеанскому и трансатлантическому проектам. Однако в первый период своего правления, как опытный политик, знающий правила игры, новый президент вряд ли станет идти на открытый конфликт с военно-промышленным лобби, энергетическим сектором, разведкой и особенно с фермерскими хозяйствами и производственниками. Последние две категории — костяк республиканского и трамповского электората, для которого Дж. Байден должен стать своим, иначе преодолеть болезненный раскол будет практически невозможно. Он, в отличие от неопытного Д. Трампа, знает, что кампания по переизбранию начинается уже на следующий день после избрания, и ее успех зависит от умения выстроить правильную модель баланса влияния между всеми акторами общественно-политической жизни: от бюджетников до миллиардеров. Таким образом, в периоде с 2020 по 2024 гг. от Байдена не следует ожидать радикальных шагов в экономической политике. Напротив, он, вероятнее всего, сохранит многие протекционистские меры своего предшественника.

Многие американские аналитики прогнозируют, что во внешней политике Дж. Байден продолжит неовильсонианскую линию периода Б. Обамы. Однако с этим сложно согласиться по ряду причин. В первую четырехлетку Барак Обама во многом полагался на госсекретаря Хиллари Клинтон, которая в ходе внутренней борьбы сумела добиться снижения влияния неоконсерваторов Роберта Гейтса (министр обороны до 2011 г.) и Леона Панетты (директор ЦРУ до 2011 г. и министр обороны до 2013 г.). Однако значительная часть ее инициатив обернулась провалом, а фиаско в ливийском Бенгази нанесло серьезный урон ее авторитету среди однопартийцев, что заставило Б. Обаму дистанцироваться от нее. В тот период опытный Дж. Байден стремился держаться в тени и воздействовать на президента через пролоббированных им советников по национальной безопасности Джеймса Джонса-младшего (2009–2010 гг.) и Томаса Донилона (2010–2013 гг). Он также использовал свое влияние на сенатский комитет по международным делам, где председательствовал его давний протеже Джон Керри. Этот рычаг был крайне важным, принимая во внимание тот факт, что все назначения от топовых позиций до послов проходят именно через этот комитет. Положение Дж. Байдена укрепилось во время финального срока Б. Обамы: он продвинул в администрацию Джона Керри (ирландец-католик) на должность госсекретаря, Чака Хейгеля (ирландец-католик, позже перешел в протестантизм) на пост министра обороны и Дениса Макдоноу (ирландец-католик) на позицию главы аппарата Белого дома.

На протяжении своей богатой карьеры Дж. Байден никогда не отличался чрезмерно идеологическим подходом к внешней политике. Напротив, его можно назвать классическим реалистом, который всегда тонко чувствовал тенденции и стремился минимизировать свое участие в заведомо провальных авантюрах. Учитывая его осторожное отношение к войне как к средству достижения внешних целей, основной упор будет делаться на философию мягкой силы и коллективной ответственности (в том числе через союзников в Европе и Азии). Но опять же не следует ожидать радикальных перемен: торговую войну с Китаем не удастся остановить быстро и безболезненно, как и не получится вернуть контроль над ситуацией в Венесуэле (но поддержка оппозиционного движения будет продолжена). Демократы и Дж. Байден последовательно обвиняли Д. Трампа в симпатиях к России и связях с президентом В. Путиным, поэтому Дж. Байден априори должен повысить градус антироссийскости (рост интенсивности санкционной политики). Очевидно, в ряде кейсов, включая украинский (который Дж. Байден курировал при Б. Обаме), у России и США есть красные линии, которые сами по себе вряд ли позволят сторонам прийти к фундаментальным соглашениям. Для Кремля важным индикатором была позиция той или иной американской администрации относительно внутриполитических процессов в России и ее интересов на постсоветском пространстве. Открытая поддержка внесистемных оппозиционных сил и полное игнорирование мнения Москвы в том же украинском вопросе стали главными причинами резкого охлаждения двусторонних отношений.

Наиболее острыми вопросами в ближайшей перспективе могут стать крайне чувствительное для России белорусское направление и проблема Северного потока-2 — Дж. Байден уделял этим темам большое внимание и часто высказывался о недопустимости правления А. Лукашенко и сохранения энергетической зависимости Европы от Москвы. Однако, будучи прагматичным демократом, он сделает все возможное, чтобы избежать прямой конфронтации с Россией. Так, в администрации Б. Обамы Дж. Байден выступал против продажи Украине летального оружия, которое было предоставлено именно при Д. Трампе. Более того, отношение Джо Байдена к Киеву всегда было довольно критичным, и он многократно отмечал неспособность украинских властей достичь успехов в борьбе с коррупцией и в процессе демократизации страны. Вполне возможны и опции, при которых стороны смогут вернуться к обсуждению проблемы слома основополагающих договорных баз, которые играли важную роль не только в двусторонних отношениях, но и были фундаментом глобальной безопасности (ДРСМД, ядерное сокращение и т.д.). При этом, говоря о потенциальных подходах Джо Байдена и его будущей администрации, важно помнить, что принципиально жесткая политика в отношении России является результатом двухпартийного консенсуса. Санкции и иные меры против Москвы всегда принимаются в Конгрессе практически единогласно, что является большой редкостью для Капитолия.

Андрей Кортунов:
Перемены на западном фронте? Как выборы в США изменят отношения России и Европы

На Ближнем Востоке Джо Байден — один из лоббистов ядерной сделки с Ираном — постарается вернуть все обратно. Если в январе демократы смогут отбить у «слонов» Сенат, то шансы на быстрые результаты в этом направлении будут высоки. Многое будет зависеть и от того, насколько сам Тегеран будет предрасположен к возобновлению диалога. Влияние про-израильских лоббистов на Белый дом будет минимальным, но вряд ли Дж. Байден станет отменять решения Д. Трампа по переносу американского посольства в Иерусалим и по признанию суверенитета Израиля над Голанскими высотами. Вместе с тем израильской стороне стоит приготовиться к серьезному давлению со стороны новой администрации по вопросу еврейских поселений на Западном берегу. Определенные изменения, без сомнений, будут наблюдаться и в отношениях с монархиями Залива и Турцией — Белый дом будет требовать результатов в деле защиты прав человека и создавать новые механизмы по ограничению влияния их лоббистов на Вашингтон. Турецкая оппозиция очень воодушевлена поражением Д. Трампа и даже поздравила Дж. Байдена с победой, в то время как президент Р.Т. Эрдоган избрал выжидательную тактику. Турецкий лидер понимает, что Дж. Байден непременно захочет использовать фактор находящегося в США Ф. Гюлена (главный враг Р.Т. Эрдогана) и растущее в Турции внутреннее недовольство нынешним режимом для давления на Анкару по ряду стратегических вопросов, включая покупку российских систем C-400.

***

В целом победу Джо Байдена не стоит рассматривать как предвестницу неизбежных радикальных перемен во внутренней и внешней политике. Значительная часть времени у нового президента и его администрации уйдет на поиски формул, которые позволят преодолеть глубокий раскол в американском обществе. Рекордная явка на выборы говорит о крайне высоком уровне политизации нации, что также является маркером наличия глубоких системных проблем. Завышенные ожидания, как правило, не оправдываются (что хорошо демонстрирует история с Б. Обамой), а многие проблемы так и остаются без решения. Износ нынешней политической системы (особенно партийной) настолько очевиден, что без ее обновления ни один президент и ни одна администрация не смогут добиться фундаментальных изменений. Ставит ли Джо Байден себе цель войти в американскую историю как лидер, давший старт глубинным преобразованиям, или же он станет очередным топ-менеджером исполнительной власти, утопающим в вашингтонском болоте, покажет время. Но одно можно сказать точно: эти выборы показали, насколько серьезен и опасен кризис государственной и национальной идентичности Соединенных Штатов.