Саудовская Аравия: силовые структуры в эпоху перемен

С момента восшествия на престол короля Сальмана обстановка на вершине саудовской властной иерархии поменялась кардинально. В стране под руководством нового наследного принца Мухаммеда бен Сальмана стартовала беспрецедентная антикоррупционная кампания, включающая задержание членов королевской семьи, бизнесменов и высших государственных чиновников.

Недовольство в рядах властвующего истеблишмента, а также усиление иранского влияния в регионе угрожают осуществлению начинаний, в которых активная часть саудовского общества видит возможность изменения собственного положения. В этих условиях успех саудовской «арабской весны» зависит от того, в какой мере нынешнее руководство страны будет контролировать ее силовые структуры.

За период с января 2015 г., когда на престол взошел король Сальман бен Абдель Азиз, обстановка на вершине саудовской властной иерархии поменялась кардинально. Возвышение сына монарха, принца Мухаммеда бен Сальмана, занявшего летом 2017 г. пост наследника престола, стало свершившимся фактом. Несогласие с решением короля со стороны некоторых членов правящей семьи было преодолено внесением поправки в Закон о Комитете принесения клятвы, гласившей, что будущий наследник не станет представителем той же династийной фракции, что и правящий монарх.

Принятый в апреле 2016 г. по инициативе Мухаммеда бен Сальмана проект социально-экономических реформ «Видение: 2030» в июне того же года был дополнен программой «Национальный поворот: 2020», поставившей под вопрос прозрачность деятельности государственных и частных компаний. Программа провозглашала личную ответственность их руководителей за противостояние коррупции. Вновь созданная Национальная счетная палата, подотчетная Совету по экономике и развитию, возглавляемому наследным принцем и объединившему все хозяйственные министерства и ведомства, стала контролировать финансовые операции экономических структур.

Июньский указ 2017 г. о создании независимой Генеральной прокуратуры определил круг ее обязанностей: преследование должностных и экономических преступлений, наносящих ущерб национальной безопасности. 4 ноября 2017 г. новым указом монарха был создан Национальный антикоррупционный комитет, которым стал руководить наследный принц. Задача комитета определялась как расследование, издание постановлений о задержании, запрета выезда из страны, выявление подозрительных счетов и их замораживание, отслеживание финансовых средств и активов лиц, связанных с коррупционной деятельностью. В стране стартовала беспрецедентная антикоррупционная кампания, которая включала задержание членов королевской семьи, бизнесменов и высших государственных чиновников. Глава Комитета подчеркивал: «Никто — ни принц, ни министр, ни чиновник высокого ранга — не останется безнаказанным, если он причастен к коррупции». Возвращенные государству средства (по словам принца, около 100 млрд долл.) предназначались для финансирования «Видения: 2030» и объявленного принцем в конце октября 2017 г. проекта NEOM — создания индустриальной агломерации на северо-западе страны и в пределах прилегающей иорданской и египетской территории.

Стоявший за появлением королевского указа, разрешавшего женщинам сесть за руль автомобилей, принц Мухаммед бен Сальман развивал дальнейшее наступление на корпус религиозных законоучителей. Выступая в конце октября 2017 г. на международном инвестиционном форуме в Эр-Рияде, наследный принц заявил о возвращении к умеренному исламу, миру, открытому всем религиям, всем традициям и народам.

Контекст событий в Саудовской Аравии

Григорий Косач:
Азиатское турне короля Сальмана

Комментируя антикоррупционную кампанию, саудовские активисты в Twitter описывали возникшую ситуацию под хэштегами «революция 4 ноября» и «никто не спасется», призывая к новым арестам. Наследник престола получал поддержку тех, кто стремится создать «страну, не опирающуюся на нефть, с растущей экономикой и прозрачными законами, способную осуществить мечту любого саудовца». Это стало «покушением на образ жизни, поощрявшийся арестованными принцами, а также теми из них, очередь которых еще не подошла».

Саудовская Аравия далека от того, чтобы стать страной свободной от коррупции. В 2016 г. она заняла 62 место по индексу ее восприятия, когда, по словам наследного принца, «расхищалось около 10% расходов государства». Вместе с тем антикоррупционная кампания выглядела как средство «чистки» политического поля, которая была необходима, как подчеркивали западные аналитики, для консолидации власти в руках наследного принца. В то же время Мухаммед бен Сальман сравнивался с Си Цзиньпином, обеспечившим трансформацию китайской экономики. Принц выступал как человек двух ролей — автократ и реформатор, который в то же время наносит coup de grâce по старой системе. Второе лицо в правящей иерархии (на данный момент, видимо, реальный правитель саудовского государства), он инициировал ускоренные модернизационные преобразования, опираясь на методы, которые казались единственно приемлемыми для страны, отягощенной традицией застывшей политики и однобокой экономики.

«Проклятие природных ресурсов» превращало саудовское государство в «слабое» (fragile) — в 2016 г. оно заняло 101 место в Fragile States Index. Власть семьи Аль Сауд, опирающаяся на безусловное подчинение подданных правителю, как и создание взаимоприемлемых отношений с лидерами кланово-племенных структур, ограничивала возможности новых общественных страт. Их появление стало итогом периода «нефтяного развития». Хозяйственная и социально-политическая разрозненность территории, порождавшая реальные либо потенциальные угрозы сепаратизма, предопределила приверженность ваххабитской доктрине (а также сохранению союза с религиозным корпусом). Для поддержания стабильности власти требовалось согласие фракций династии.

Успех быстро инициированных в Саудовской Аравии модернизационных перемен, кажущийся невозможным без концентрации власти в одних руках, наталкивает на вопрос о контроле над силовыми структурами, как и об их возможностях отпора внутренним и внешним угрозам.

Вооруженные силы Саудовской Аравии

Численность построенных на контрактной основе и состоящих из ракетных и сухопутных войск, военно-воздушных сил, войск противовоздушной обороны и военно-морских сил Саудовской Аравии в 2017 г. составила 256 тыс. (включая 231 тыс. военнослужащих и 25 тыс. резервистов).

На вооружении саудовской армии состоят 1142 боевых танка и 5472 боевых бронированных автомобиля, 790 военных самолетов (включая 177 истребителей и 245 бомбардировщиков), 227 вертолетов и 55 военно-морских судов (7 фрегатов, 4 корвета, 3 минных тральщика и 11 патрульных кораблей). Количественные параметры и уровень оснащенности позволили саудовским вооруженным силам занять в 2014 г. второе место в арабском мире после Египта. В 2015 г. это положение подверглось коррекции — третье место после Египта и Алжира и первое место среди армий арабских стран зоны Персидского залива.

Используемое саудовской армией вооружение в основном западного производства. Это, в частности, американские истребители F-15 и F-15S (72 таких самолета были поставлены в 1990-е гг., 70 из них были модернизированы до более передовой версии F-15SA), европейские Tornado, британские Typhoon, американские вертолеты AH-64 Apache. В 2015 г. Соединенные Штаты начали поставку 84 самолетов F-15SA. На вооружении саудовской армии — 315 американских танков M1A2 Abrams, а также модернизированные китайские баллистические ракеты «Дунфэн-21» и «Дунфэн-3». Наряду с этим в рамках соглашения с Украиной в Саудовскую Аравию будут поставляться военно-транспортные самолеты Ан-132. Заключенный в октябре 2017 г. в ходе визита короля Сальмана контракт на строительство завода по производству автоматов Калашникова может включить Россию в число поставщиков стрелкового оружия (где пока лидируют французские производители) саудовским вооруженным силам. В октябре 2017 г. Конгресс США разрешил поставки Саудовской Аравии систем противовоздушной и противоракетной обороны THAAD и Patriot PAC-3.

Григорий Косач:
Новый наследник саудовского престола

В 2016 г. саудовский военный бюджет составил почти 57 млрд долл. Эти данные могут отражать ситуацию в неполном объеме, так как ранее, в 2014 г., официальный бюджет обороны и безопасности достиг 80,8 млрд долл., что на 17% выше, чем в 2013 г. Военные расходы Саудовской Аравии в 2014 г. (2 млн 629 тыс. долл.) составили 10,4% от ее ВВП и позволили ей занять 4 место после Соединенных Штатов, России и Китая. В 2015 г. она переместилась на третью строчку, опередив Россию. Значительные военные расходы, связанные с закупкой вооружения, прежде всего систем ПРО и ударных систем дальнего радиуса действия, имеют логичное объяснение. Они направлены на сдерживание Ирана, стратегического противника КСА.

Тем не менее высокий уровень оснащенности современным вооружением не означает, что саудовские сухопутные силы, не обладающие особым опытом боевых действий, в полной мере готовы к решению задач национальной обороны [1]. Их участие в акциях подобного рода ограничивается операцией «Буря в пустыне» в 1991 г., высадкой в Бахрейне в 2011 г. в составе сил «Щит полуострова» (военная составляющая ССАГПЗ), когда правительству страны была оказана помощь в прекращении внешнего вмешательства, поощрявшего протестное движение, а также операцией 2009–2010 гг. на саудовско-йеменской границе по отражению инфильтрации хуситов в юго-западные регионы КСА. Реализуемые в последнее время двусторонние и многосторонние военные маневры с участием сухопутных войск (но также и военно-морских сил) как с вооруженными силами стран-соседей и западных государств (Великобритании, Франции, Соединенных Штатов), так и в рамках «исламской антитеррористической коалиции» призваны повысить боевую подготовку саудовской армии.

Более существенной выглядит боевая подготовка военно-воздушных сил, участвовавших в составе международной антитеррористической коалиции в нанесении ударов по позициям ИГ в Сирии (использовались самолеты Typhoon, оснащенные поставленными Великобританией бомбами Paveway-4), а начиная с 2015 г., и в обеспечении воздушной поддержки сил йеменской официальной власти в их противостоянии хуситам.

Значительное развитие вооруженных сил было обеспечено широким государственным патронированием военной сферы (включая и значительные социальные услуги офицерскому составу), непосредственным руководителем которой был занимавший до 2015 г. пост министра обороны нынешний правящий монарх. Сегодня эта задача решается сохранившим пост военного министра и после своего назначения наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом. Осуществляемый в настоящее время контроль фракции правящего монарха над вооруженными силами создает условия для их неучастия в политике [2] и сохранения лояльности первым лицам государства.

Национальная гвардия Саудовской Аравии

Созданная в 1955 г. Национальная гвардия — современное продолжение формировавшихся в эпоху правления короля-основателя Ибн Сауда племенных ополчений бедуинов-ихванов, ударной силы его завоевательных походов. Согласно данным официального источника, коренной перелом в ее развитии произошел в 1962 г., когда командующим Национальной гвардией был назначен будущий король Абдалла бен Абдель Азиз, положив конец ее существованию «как множества разрозненных формирований из числа живших в палаточных городках военнослужащих». Национальная гвардия трансформировалась в мощный военный организм.

Не последнюю роль в успехе начинаний Абдаллы бен Абдель Азиза сыграло и то, что по материнской линии он происходил из аристократической семьи племени шаммар (частично расселенного в Ираке и Сирии), вплоть до начала 1920-х гг. обладавшего собственным государством на западе Неджда. После того как в 2005 г. Абдалла занял трон, его преемником на посту командующего Национальной гвардии стал его сын, бригадный генерал и выпускник академии Sandhurst принц Мутаб бен Абдалла. В 2013 г. указом его отца было создано министерство по делам Национальной гвардии, которое возглавлял ее командующий принц Мутаб.

Виталий Наумкин:
Катарский кризис: что дальше?

Относительно характеристики этого института в официальном источнике подчеркивается: «Национальная гвардия — военизированная вооруженная сила, вносящая свой вклад в защиту территории и границ королевства, охраняющая его безопасность и внутреннюю стабильность, святыни, завоевания и собственность государства». Это определение конкретизировало и задачи, стоящие перед Национальной гвардией. Они включали, наряду с охраной границ и поддержанием внутренней безопасности, охрану стратегической инфраструктуры — в первую очередь дворцов королевской семьи и высших чиновников государства. Кроме того, Национальная гвардия была ответственна за поддержание безопасности паломников к святыням ислама, поддержку сил гражданской обороны, действующих в условиях чрезвычайного положения и природных катастроф, противостояние попыткам захвата самолетов, охрану массовых праздничных мероприятий, памятников национальной культуры и борьбу с наркотиками.

Национальная гвардия — независимое (не подчиненное министерству обороны) и наиболее мощное военное и связанное с безопасностью формирование, служить в котором могут исключительно граждане Саудовской Аравии. Они преимущественно являются выходцами из племенных образований Неджда, хотя центры подготовки личного состава расположены, помимо Эр-Рияда, в Восточной провинции и в западных регионах. В ее составе только сухопутные силы — 3 механизированные и 5 пехотных бригад, как и подразделение церемониальной кавалерии. На вооружении Национальной гвардии — бронетранспортеры и боевые бронированные автомобили LAV различных модификаций, а в отдельных пехотных батальонах — легкие бронемашины V-150 «Commando» и V-150S. Кроме того, ее формирования располагают 155-мм буксируемыми гаубицами M198, M102 калибра 105 мм, 106,7-мм самоходными минометами М106А1, 20-мм зенитными орудиями М40 и противотанковыми ракетными комплексами TOW.

В 2005 г. общая численность личного состава Национальной гвардии составила 110 тыс. человек (из них 20 тыс. — резервисты). По оценкам 2017 г. — 100 тыс., включая 27 тыс. резервистов. Основной центр подготовки командного состава Национальной гвардии — столичная Военная академия имени короля Халеда, условием поступления в которую является диплом о высшем образовании. Ежегодно Академия выпускает не менее 500 офицеров. Обучение личного состава в центрах подготовки и в Академии ведется на английском языке, лучшие выпускники проходят обязательную стажировку в военных учебных заведениях Соединенных Штатов.

Первоначально содействие в формировании и подготовке личного состава Национальной гвардии оказывали британские военные специалисты. Начиная с 1962 г., это стало прерогативой американских специалистов. Разработанная в 2013 г. программа модернизации Defense Security Cooperation Agency предполагала, что затраты на ее осуществление составят 4 млрд долл. Вопрос не связан лишь с военной стороной развития Национальной гвардии — осуществляемые для нее многочисленные социальные проекты (госпитали, дома для офицерского состава и комфортабельные казармы для рядовых членов, логистика) стали источником дохода для американских военных подрядчиков, крупнейшим из которых выступает компания Vinnell Arabia Corporation. Тесные связи с Соединенными Штатами позволяли считать принца Мутаба бен Абдаллу сторонником проамериканской ориентации государства.

Алексей Сарабьев:
Ближний Восток на новом витке эскалации войны в Йемене

Национальная гвардия — важнейший инструмент по борьбе с внутренним терроризмом. Она была использована для освобождения захваченной в 1979 г. группой радикальных экстремистов Запретной мечети в Мекке, в 1990 – начале 2000-х гг. для ликвидации антисистемного подполья, квалифицировавшегося в Саудовской Аравии как «заблудшая секта». В течение 1980–2000-х гг. ее неоднократно привлекали для подавления шиитских волнений в Восточной провинции. В 1991 г. подразделения Национальной гвардии участвовали в операции «Буря в пустыне». В начале 2000-х гг. они были развернуты на саудовско-йеменской границе для отражения действий хуситов. В 2015 г. Национальная гвардия была вновь привлечена к охране границы с Йеменом. По мнению отечественного военного эксперта, «Национальная гвардия способна решать поставленные перед ней задачи и играет значительную роль в обеспечении в стране стабильной обстановки и ее защите от возможной внешней агрессии».

Арест принца Мутаба бен Абдаллы, квалифицировавшегося американскими экспертами в качестве «любимца племенных лидеров» и «пользовавшегося их щедростью», стал серьезным ударом по позициям возглавляемой им династийной фракции. Вместе с тем действия наследного принца в отношении бывшего командующего Национальной гвардии были осторожными. Руководившее ею министерство не было расформировано, а сам этот институт не был передан в подчинение министерству обороны. Вновь назначенный министр Национальной гвардии принц Халед бен Абдель Азиз бен Айяф Аль Мукран — сын одного из ближайших помощников Абдаллы бен Абдель Азиза в период ее формирования. Бакалавр менеджмента (степень получена в одном из американских университетов), начавший службу в возглавляемом им министерстве в 2007 г., в котором он занимал все более значимые руководящие должности.

Саудовская служба государственной безопасности

21 июля 2017 г. был предан гласности королевский указ о создании Управления государственной безопасности [3]. В подчинение Управлению передавались департаменты министерства внутренних дел, занимавшиеся вопросами внутренней безопасности. Как отмечалось в королевском указе, в них входили служба контрразведки, специальные силы безопасности, специальные силы по чрезвычайным ситуациям (используемые при проведении особых антитеррористических операций), авиация безопасности, генеральное управление технического обслуживания, Национальный центр контртеррористической информации — все подразделения, связанные с борьбой с терроризмом, а также с его финансированием.

Оправдывая этот шаг, официальная пропаганда, обвинявшая министерство внутренних дел в бюрократизированности процесса принятия решений, подчеркивала, что новое Управление создано для того, чтобы содействовать укреплению национальной безопасности в условиях роста влияния экстремистских идей и появления новых мировых экономических и политических угроз. Внутриполитическое ведомство, обладавшее разветвленной инфраструктурой и значительными материальными и человеческими возможностями, лишалось полномочий в сфере охраны границ, поддержания безопасности иностранных (на территории страны) и саудовских (за ее пределами) дипломатических представительств, а также защиты важнейших объектов инфраструктуры, прежде всего связанных с производством и транспортировкой нефти. Управлению передавалось и учебное заведение министерства — Академия безопасности имени принца Наефа. Функции внутриполитического ведомства теперь концентрировались на борьбе с уголовными преступлениями и предоставлении услуг гражданам.

Григорий Косач:
Долгожданный визит короля Сальмана в Москву: к новым горизонтам?

Оценки численности войск специального назначения (по состоянию на 2005 г.), ранее принадлежавших внутриполитическому ведомству, красноречивы: пограничная гвардия — 40 тыс. человек, специальные силы безопасности — 10 тыс. человек, специальные силы по чрезвычайным ситуациям — 30 тыс. человек, сотрудники различных подразделений генерального управления технического обслуживания — 10 тыс. человек. В свою очередь, только для охраны паломников во время хаджа в августе 2017 г. министерство внутренних дел выделило более 100 тыс. служащих специальных войск безопасности.

Саудовские специальные войска — эквивалент американских штурмовых групп со специальным вооружением (SWAT), оснащенные канадскими легкими бронированными машинами, автоматическим оружием и нелетальным химическим оружием. По замечанию американского эксперта, создание этих войск предопределялось событиями, связанными с захватом в 1979 г. Запретной мечети. Деятельность же апеллировавшего к религиозной догме террористического подполья времени 1990-х – начале 2000-х гг. стимулировала их развитие и модернизацию. В равной мере это относилось и к специальным силам по чрезвычайным ситуациям, располагающим сегодня достаточным количеством вертолетов для проведения антитеррористических операций в городских условиях. По состоянию на начало 2000-х гг., саудовский Национальный центр контртеррористической информации (ежегодный бюджет которого составлял 500 млн долл.) располагал возможностями коммуникации и передачи данных, компьютерная сеть была связана с 1100 терминалами.

Начиная с 1975 г., когда на пост министра внутренних дел был назначен отец Мухаммеда бен Наефа принц Наеф бен Абдель Азиз, сфера саудовской безопасности превратилась в монополию возглавлявшейся им династийной фракции. Провозглашение принца Наефа в 2009 г. наследным принцем предопределило передачу поста главы внутриполитического ведомства Мухаммеду бен Наефу, сохранившему этот пост и после смерти отца в 2011 г. Его позиции еще более укрепились, когда в конце жизни короля Абдаллы бен Абдель Азиза Мухаммед бен Наеф был назначен заместителем наследного принца, а в январе 2015 г. — наследным принцем и главой Совета по вопросам политики и безопасности (курирующего все силовые министерства и ведомства).

Летом 2017 г. на место смещенного с поста министра внутренних дел Мухаммеда бен Наефа был назначен его племянник, принц Абдель Азиз бен Сауд бен Наеф. Это было лишь формальное сохранение внутриполитического ведомства, лишенного большей части своих структур, под контролем прежней династийной фракции. Речь шла не только о создании Управления государственной безопасности, главой которого был назначен генерал-лейтенант Абдель Азиз Аль-Хувейрни, но и о разрушении прежнего равновесия сил, поскольку принц Мухаммед бен Наеф был смещен и с поста главы Совета по делам политики и безопасности. Нынешний наследный принц сосредоточил в своих руках не только хозяйственную сферу, но и внутреннюю и внешнюю политику и безопасность, став и главой Совета по делам политики и безопасности [4]. Введение же поста главы Управления государственной безопасности в состав Совета по вопросам политики и безопасности лишь доказывало, что наследный принц полностью распоряжается возможностями вновь созданной структуры.

Как и в случае с Национальной гвардией, действия наследного принца не были направлены на разрушение созданных ранее институтов государственной безопасности. Напротив, создание Управления объяснялось в том числе и тем, что ранее это начинание предполагал реализовать принц Наеф бен Абдель Азиз. Абдель Азиз Аль-Хувейрни — кадровый офицер, прослуживший тридцать лет в аппарате министерства внутренних дел (где он был одним из ближайших помощников принца Наефа бен Абдель Азиза, отвечавшим и за координацию связей с США в сфере антитеррористической деятельности) и дважды становившийся мишенью террористических покушений. Став главой Управления государственной безопасности, Абдель Азиз Аль-Хувейрни сохранил за собой пост начальника департамента контрразведки. Уже заняв пост главы Управления, Аль-Хувейрни предпринял наступление на позиции религиозного истеблишмента, санкционировав аресты нескольких критиковавших власть клириков.

***

Начинания Мухаммеда бен Сальмана, наносящие удар по сложившейся системе внутридинастийных отношений, кажутся продуманными и взвешенными. Они осуществляются в то время, когда на его стороне выступает молодая, образованная и активная часть (среди них и женщины) саудовского общества, которая видит в намеченных принцем преобразованиях реальную возможность изменения собственного положения. Эти начинания пока еще не вызвали к жизни какой-либо серьезной оппозиции наследному принцу. Но вероятность ее появления реальна, поскольку эскалация антикоррупционных чисток в кланово-племенном обществе, затрагивая интересы связанных с фракциями династии иных групп элиты, может вызвать не ограничивающееся фрондой в рядах властвующего истеблишмента общественное недовольство. Оно будет развиваться в условиях, когда апеллирующее к религиозному радикализму подполье не исчерпало возможности действовать на саудовской территории. В начале октября 2017 г. представители Управления государственной безопасности распространили сообщение о раскрытии связанной с ИГ подпольной ячейки, готовившей нападение на министерство обороны. Тогда же была арестована и группа лиц, распространявших в социальных сетях призывы к неповиновению и совершению уголовно преследуемых деяний в отношении власти. Саудовская системная и антисистемная оппозиция, несомненно, станет объектом внимания внешних сил.

Существует вместе с тем и внешний аспект угроз начинаниям наследного принца. Они осуществляются в условиях нарастания саудовско-иранской конфронтации, когда полем опосредованного противостояния двух держав стали (либо становятся) Сирия, Йемен, Ирак и Ливан. В свою очередь, кризис вокруг Катара не только усилил иранское региональное влияние, но и поставил под вопрос существование саудовского «стратегического тыла» — ССАГПЗ. Опосредованное противостояние с державой-соседом не исключает и сценария прямого столкновения с Ираном.

Ответ на вопрос о том, как будут отражаться внутренние и внешние угрозы саудовской «арабской весне», зависит от того, в какой мере нынешнее руководство страны будет контролировать ее силовые структуры.

1. Оборонительный характер военных действий определяется статьей 34 Основного закона правления.

2. В ноябре 2017 г. был осужден офицер, обвиненный в связях с ИГ.

3. Управление государственной безопасности подчинено главе правительства, обязанности которого исполняет правящий монарх.

4. 15 августа 2017 г. прошло его первое заседание под руководством Мухаммеда бен Сальмана.