Региональная политика Ирана: новое начало?
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
К.и.н., глава Экспертного совета по развитию отношений с Китаем и странами Востока НИИ Корпоративного и проектного управления, доцент НИУ ВШЭ, эксперт РСМД
На сегодня можно говорить о том, что региональные позиции Ирана после нескольких лет ослабления постепенно начинают укрепляться. Смягчение Ираном своих до недавнего времени весьма жестких переговорных позиций по ядерной проблеме привело к частичной отмене международного эмбарго. В результате внутриэкономическое положение страны стало улучшаться, у нее появились дополнительные финансовые возможности для поддержания своих региональных интересов.
На сегодня можно говорить о том, что региональные позиции Исламской Республики Иран после нескольких лет ослабления постепенно начинают укрепляться. Подобное положение дел объясняется, во-первых, так называемой ядерной сделкой, заключенной 24 ноября 2013 г. между иранским руководством и «шестеркой» международных посредников (пять постоянных членов СБ ООН и Германия), во-вторых, изменением общей региональной политической конъюнктуры, связанной с усилением исламистского фактора.
Смягчение Ираном своих до недавнего времени весьма жестких переговорных позиций по ядерной проблеме привело к частичной отмене международного эмбарго. В результате внутриэкономическое положение страны стало улучшаться, у нее появились дополнительные финансовые возможности для поддержания своих региональных интересов [1].
Сирия – главная проблема
На ближневосточном направлении внешней политики Тегерана основное внимание в последние месяцы (как, впрочем, и ранее) было сосредоточено на ситуации вокруг Сирии. В данном конфликте Иран ведет очень сложную политическую игру, цель которой – сохранение у власти режима сирийских алавитов. Со второй половины 2013 г. в иранских политических кругах возобладал тренд на полное отрицание возможности участия оппозиции в политическом диалоге. По-видимому, это связано с тем, что с весны 2013 г. контроль даже над светской частью сирийской оппозиции перешел к давнему региональному конкуренту Тегерана – Саудовской Аравии [2].
Б. Асад и А. Хаменеи
В начале 2014 г. в Монтре состоялась конференция по сирийскому урегулированию («Женева-2»), куда представители ИРИ сначала были приглашены Генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном, но затем, видимо, под давлением США приглашение было отозвано [3]. Камнем преткновения при этом стала позиция Ирана по вопросу признания итогов аналогичного форума, прошедшего в Швейцарии в 2012 г. («Женева-1»), на котором было принято положение о необходимости создания в Сирии переходного правительства с участием оппозиционеров [4]. В преддверии конференции в Монтре советник верховного лидера страны Али Акбар Велаяти пояснил, что Иран не приемлет идею формирования переходного правительства, поскольку в этом случае «представители сирийского законного правительства и спонсируемые извне террористы, которые совершили ряд преступлений против народа Сирии, сядут за один стол» [5].
Не имея возможности легитимно подключиться к процессу урегулирования сирийского конфликта, Иран дает мировому сообществу понять, что без его участия мирный план выработать невозможно. Это признают и Соединенные Штаты, хотя и «сквозь зубы» (соответствующие высказывания неоднократно звучали даже из уст Дж. Керри [6]). Вашингтон, по-видимому, постепенно меняет свое отношение к Ирану – осложняющаяся региональная обстановка (рост влияния исламистов на фоне разрастания гражданского конфликта в Сирии) диктует необходимость хотя бы частичного сближения американцев с этим видным региональным игроком.
В сирийском конфликте линия Ирана, который всеми силами поддерживает официальный Дамаск, постепенно берет верх над линией Саудовской Аравии, Катара и Турции, поддерживающих антиасадовские силы [7]. На сегодня действующий президент страны Башар Асад все еще удерживает власть в своих руках. Несмотря на протесты США и европейских стран, он выдвинул свою кандидатуру на первых с 1963 г. конкурентных выборах президента, которые состоялись 3 июня 2014 г. Из-за отсутствия реальных противников ему удалось одержать уверенную победу, набрав почти 98% голосов. Оппозиция все еще сильна и активна, но локализована на востоке страны (провинции Ракка, Хасеке, Дейр эз-Зор). Угроза наступления на Дамаск и другие важные с экономической точки зрения районы страны значительно снижена (опасность есть лишь для Алеппо).
Не имея возможности легитимно подключиться к процессу урегулирования сирийского конфликта, Иран дает мировому сообществу понять, что без его участия мирный план выработать невозможно.
Разумеется, Тегеран поддерживает Дамаск не только на дипломатическом поле. Согласно заявлениям саудовских официальных лиц, прозвучавшим в ходе подготовки конференции в Монтре, иранские войска присутствуют на территории САР и воюют против оппозиционных формирований [8]. Имеются также свидетельства о поставках иранского оружия сирийским войскам [9]. Отдельно следует упомянуть, что Саудовская Аравия была одним из главных противников участия Ирана в конференции в Монтре [10].
Иран – Палестина. Снова вместе!
Еще одним важнейшим показателем укрепления международных позиций Ирана стало восстановление его отношений с палестинским национальным движением. Связи с ХАМАС и организацией «Исламский джихад Палестины» были частично разорваны после того, как в гражданской войне в Сирии палестинцы выступили на стороне антиасадовских сил. Однако в начале 2014 г., по данным западной прессы, и Тегеран, и руководство ХАМАС озвучили намерение оживить пошатнувшиеся связи. В частности, глава политбюро ХАМАС Халед Машааль заявил, что его организация всячески стремится к тому, чтобы вывести отношения с ИРИ на прежний, «довоенный» уровень. Дополнительным стимулом для ИРИ и ХАМАС стала беспрецедентная по продолжительности и количеству жертв с обеих сторон операция ЦАХАЛ в секторе Газа. По словам рахбара Исламской Республики Али Хаменеи, именно после израильской атаки на палестинские территории стороны начали еще более активно преодолевать имеющиеся разногласия. Хаменеи призвал весь исламский мир встать на защиту братьев в секторе Газа. В поддержку «палестинского дела», по-видимому, под давлением Тегерана высказался и глава «Хезболлы» шейх Х. Насралла.
Д. Зариф и Р. Абдулла
Не стоит забывать и о том, что на протяжении более двух лет в руководстве ХАМАС доминировала группировка, ориентированная на Катар, к которой, в частности, принадлежал и сам фактический глава организации Х. Машааль (долгое время он имел резиденцию в Дохе). Сейчас, когда ситуация возвращается на круги своя, и ХАМАС вновь поворачивается лицом к Тегерану, стало возможным говорить о реванше. На первый взгляд, Иран теснит эмират в геополитическом противостоянии, возвращая себе утраченные позиции. Однако подобное развитие ситуации можно трактовать и в ином ключе. Не исключено, что Катар целенаправленно делится с Исламской Республикой влиянием на палестинское национальное движение, пытаясь таким образом заручиться ее поддержкой перед лицом разрастающегося противостояния с Саудовской Аравией, ведь ее усиление опасно и для Тегерана, и для Дохи.
На сегодня Эр-Рияд существенно потеснил катарцев на всех основных региональных политических плацдармах (Сирия, Египет, Ливия) и фактически лишил семейство Аль-Тани возможности воспользоваться плодами «арабской весны». В этих условиях Дохе необходим мощный региональный союзник, способный составить политическую и военную конкуренцию саудитам. Иран как нельзя лучше подходит на эту роль. Катар традиционно более лоялен Тегерану, нежели Саудовская Аравия, считающая «шиитских еретиков» своим исконным противником не только на региональном политическом поле, но и на фронтах борьбы за влияние на весь исламский мир.
В начале 2013 г. глава МИД Ирана Д. Зариф встретился в Бейруте с руководителем радикальной палестинской организации «Исламский джихад» Рамаданом Абдуллой. По данным иранских СМИ, в ходе переговоров были обсуждены вопросы, касающиеся обострения обстановки в Ливане, где на фоне гражданской войны в соседней Сирии все большую силу набирают противоречия между основными этноконфессиональными общинами страны [11].
Сунниты и шииты. Ирак – главный фронт борьбы
Не исключено, что Катар целенаправленно делится с Исламской Республикой влиянием на палестинское национальное движение, пытаясь таким образом заручиться ее поддержкой перед лицом разрастающегося противостояния с Саудовской Аравией.
Частичное восстановление международных позиций позволило Ирану вновь озвучить так раздражающие Эр-Рияд претензии на лидерство в исламском мире. Летом 2014 г. председатель Совета по определению целесообразности принимаемых решений А. Хашеми-Рафсанджани провел встречу с ведущими улемами и политическими лидерами суннитских общин Ирана. В своей приветственной речи аятолла заявил, что Иран не делает различий между суннитами и шиитами и готов защищать права всех мусульман вне зависимости от конфессиональной принадлежности.
Ответом суннитских радикалов на активизацию политики ИРИ на «мусульманском направлении» стала череда террористических атак против иранских военных и дипломатических представителей.
В феврале 2014 г. пакистанская исламистская группировка «Джейш аль-Адль» захватила на границе пятерых иранских пограничников [12]. Через некоторое время конфликт был улажен благодаря вмешательству видных суннитских богословов, уговоривших боевиков освободить военнослужащих [13]. Незадолго до этого рядом с консульством ИРИ в Пешаваре был совершен террористический акт. Зимой 2014 г. в Бейруте недалеко от иранского культурного центра также произошел сильный взрыв, жертвами которого стали пять человек [14].
Все эти события необходимо рассматривать в рамках продолжающейся латентной суннитско-шиитской «войны», которая уже не один десяток лет определяет политическое лицо ближневосточного региона. Сегодня основным театром этого противостояния выступает Ирак, в западных и центральных районах которого создано исламское квазигосударство – Исламское государство Ирак (ранее ИГИЛ) [15].
Появление в непосредственной близости от иранских границ крупного исламистского образования представляет прямую угрозу национальной безопасности Ирана. По некоторым сведениям, иранские войска уже присутствуют на территории соседнего государства с целью поддержать местные шиитские ополчения [16]. В Тегеране прекрасно осознают, что экстремисты в Центральном Ираке никогда не смирятся с засильем шиитов, которых в случае победы ИГИЛ ожидает судьба курдов-езидов. В связи с этим иранцы активно помогают и официальному Багдаду, осуществляя поставки вооружений, военного снаряжения, техники, продовольствия и т.п.
Очевидно, что недавние события в Ираке спровоцированы в том числе и самим Ираном, который довольно долго поддерживал правительство теперь уже бывшего премьера Нури аль-Малики. Именно вследствие недальновидного политического курса Н. аль-Малики, основанного на подавлении «суннитского сепаратизма», ситуация в центральных районах Ирака серьезно дестабилизировалась. Значительная часть суннитского населения, некогда выступившая против радикалов, теперь изменила свое отношение к ним, поскольку восприняла усилия Н. аль-Малики по централизации государства как террор, развязанный против них премьером-шиитом. В результате летом 2014 г., когда ситуация в Ираке начала осложняться, Иран «сдал» Н. аль-Малики, заявив, что будет работать с любым другим политиком, которого выберет иракский народ.
Тем не менее дестабилизация Ирака имеет для Тегерана двойственное значение. С одной стороны, рядом с его границами появилось сильное и крайне враждебное исламистское образование, с другой стороны – США и Запад в целом рассчитывают на его помощь в борьбе против ИГИЛ.
Частичное восстановление международных позиций позволило Ирану вновь озвучить так раздражающие Эр-Рияд претензии на лидерство в исламском мире.
Летом и в начале осени 2014 г. Соединенные Штаты обращались к Ирану с просьбой о расширении сотрудничества в деле противодействия религиозным экстремистам. Было проведено несколько встреч: в июне – между главой МИД Ирана Д. Зарифом и заместителем госсекретаря США У. Бернсом [17], 21 сентября – между Д. Зарифом и Дж. Керри. С просьбами о сотрудничестве к Ирану также обращались Франция и Дания. Тегеран пока не дал однозначного ответа относительно своего участия в новой антитеррористической коалиции, которую он называет «шуткой» или «коалицией раскаяния» . Неуступчивость Ирана объясняется, скорее всего, тем, что он осознает высокую степень заинтересованности Вашингтона и Брюсселя и пытается в обмен на свое участие в коалиции выторговать наиболее выгодные условия по ядерному вопросу. Как заявил в июне 2014 г. глава администрации президента ИРИ Мохаммад Нахавандиан, переговоры по ядерному досье сейчас рассматриваются Ираном в качестве теста на доверие в отношении Запада [18].
Немного об Израиле
Отдельного внимания заслуживают взаимоотношения Ирана и Израиля. До недавнего времени Тель-Авив воздерживался от «резких движений» в отношении ИРИ, видимо, вследствие того, что Тегеран значительно снизил свою активность в среде палестинцев. Однако как только отношения между Исламской Республикой и руководством ХАМАС и «Исламского джихада» стали выходить на прежний уровень, израильтяне развернули против Ирана информационную войну.
Помимо традиционных обвинений ИРИ в намерении создать ядерное оружие и осуждения ноябрьской (2013 г.) сделки с ним стран «шестерки», Израиль весной 2014 г. заявил, что Тегеран поставляет палестинцам новые высокотехнологичные боеприпасы [19]. Иран все эти обвинения прогнозируемо отверг [20].
Весной 2014 г. премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху и министр обороны М. Яалон отдали военным распоряжение продолжать подготовку к нанесению удара по иранским ядерным объектам. Израильские СМИ сообщили также о выделении ЦАХАЛ на эти цели дополнительного финансирования (около 2,89 млрд долл.) [21].
Заявление Тель-Авива о подготовке военной акции против Ирана не следует воспринимать слишком серьезно. При существующем соотношении сил Израиль вряд ли решится на силовую акцию. Кроме того, не стоит забывать и о том, что в контексте общей борьбы с ИГИЛ и Тегеран, и Тель-Авив находятся в одной лодке.
Россия – Иран. Неясное будущее
В настоящее время очевидно, что Иран постепенно выходит из-под действия режима международных санкций и расширяет свое политическое влияние. Интерес к сотрудничеству с ним проявляют и страны ЕС (более активно), и США (с некоторой долей осторожности).
Вашингтон уже достаточно давно тяготится «союзничеством» с Саудовской Аравией, рычагов влияния на которую у него год от года становится все меньше (в силу экономических причин). В связи с этим США нуждаются в создании на Ближнем Востоке новой системы сдержек и противовесов, которая бы ограничивала активность влиятельных кругов стран Персидского залива, оказывающих поддержку религиозным экстремистам. Иран в его нынешнем состоянии вполне вписывается в данную схему. Можно прогнозировать, что контакты между Западом и Исламской Республикой в среднесрочной перспективе будут только расширяться (не последнюю роль здесь сыграет заинтересованность транснациональных энергетических гигантов в выходе на рынок иранских углеводородов).
С точки зрения интересов России складывающуюся вокруг Ирана международную обстановку следует оценивать двояко. С одной стороны, сильный Иран для нас – выгодный союзник в борьбе против исламистской угрозы в Сирии и в Ираке, с другой – повышенный интерес к иранским углеводородам со стороны западных компаний чреват тем, что в лице ИРИ Россия получит серьезного конкурента на европейском газовом рынке.
Сергей Демиденко:
Научно-техническое сотрудничество
России и Ирана. А был ли мальчик?
По первому вопросу Россия вполне может оказывать Ирану всестороннюю военную поддержку, согласовав соответствующие шаги с западными партнерами, заинтересованными в уничтожении ИГИЛ. Если международное сообщество одобрит расширение взаимодействия между Россией и ИРИ, нашей стране было бы целесообразно начать поставки в Иран отдельных видов необходимых ему вооружений. Кроме того, можно было бы наладить устойчивые контакты по линии спецслужб для обмена оперативной информацией относительно перемещения экстремистов и отслеживания их пропагандистской активности.
В перспективе усилия России по поддержке Ирана в области борьбы с религиозным экстремизмом вполне могут отразиться на общем климате отношений между нашими странами. В этом контексте можно будет попытаться убедить Иран отказаться от его неуступчивой позиции по статусу Каспийского моря. Кроме того, сближение Москвы и Тегерана расширит отечественным компаниям возможности для маневра на энергетическом рынке Исламской Республики. Данный аспект крайне важен в свете борьбы за иранские углеводороды, которая развернется между ведущими мировыми ТНК в самое ближайшее время.
Летом 2014 г. иранские представители заговорили о возможности возрождения проекта «Набукко», по которому магистральный газ планируется поставлять в Европу. Для России даже частичный выход Ирана на газовый рынок Старого Света вполне может стать ощутимой угрозой, поскольку запасы «голубого топлива» здесь не только сопоставимы с отечественными, но и немного их превосходят: 33,8 трлн куб. м, 18,2% мировых запасов против 31,3 трлн куб. м или 16,8% мировых запасов.
В условиях крайне нестабильного положения экономики ИРИ Европа, которая давно тяготится газовой зависимостью от России, может сделать Тегерану весьма выгодное предложение. В интересах же нашей страны «перебить» европейское предложение и предложить Ирану более выгодные условия по транспортировке его газа потенциальным заказчикам. С этой целью вполне можно было бы реанимировать проект Прикаспийского газопровода.
1. До полной стабилизации экономической ситуации в Иране еще очень далеко. Так, по данным ВВС, в апреле 2014 г. правительство страны было вынуждено сократить государственные субсидии на бензин, в результате чего цены на топливо поднялись на 75%. Данная мера больнее всего ударила по малоимущим и частично безработным гражданам, число которых в ИРИ оценивается в 25% (цит. по: Интерфакс. «Международные новости». 25.04.2014. 8:21).
2. Бывший глава Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных сил (НКСРОС) Ахмад Джарба и нынешний ее председатель Хади аль-Бахра весьма близки к Саудовской Аравии. Последний даже имеет в Королевстве свои бизнес-интересы.
3. Интерфакс. «Международные новости». 21.01.2014. 15:57.
4. В конференции «Женева-1» Иран участия не принимал.
5. Интерфакс. «Международные новости». 20.01.2014. 22:29.
6. Там же. 22.01.2014. 22:41.
7. Позиции двух арабских монархий и позиция Турции в конфликте расходятся. Эр-Рияд и Доха желают свергнуть режим Башара Асада, Анкара же просто пытается иметь рычаги управления ситуацией в Сирии, которая в результате гражданской войны может быть ввергнута в тотальный политический хаос, угрожающий стабильности и территориальной целостности республики. Как недавно заявил бывший посол США в Турции Фрэнсис Ричардоне, Анкара поддерживает в САР умеренные исламистские течения (в первую очередь, «Джабхат ан-Нусра»), чтобы использовать их в борьбе против «непримиримых» боевиков из ИГИЛ. См., например: The Daily Telegraph, 13.09.2014.
8. Интерфакс. «Международные новости». 20.01.2014. 17:18.
9. Там же. 14.02.2013. 21:59.
10. Там же. 20.01.2014. 17:18.
11. Там же. 13.01.2014. 17:35.
12. Там же. 17.02.2014. 20:01.
13. Там же. 04.04.2014. 17:32.
14. Там же. 19.02.2014. 17:58.
15. Так теперь официально называется «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), возглавляемое Абу Бакром аль-Багдади, настоящее имя – Ибрагим аль-Бадри (http://www.bbc.com/news/world-middle-east-27801676).
16. Интерфакс. «Международные новости». 18.06.2014. 12:34.
17. Там же. 17.06.2014. 15:28.
18. Там же. 18.06.2014. 17:55.
19. Там же. 05.03.2014. 15:59.
20. Там же. 06.03.2014. 9:39.
21. Там же. 19.03.2014. 18:33.
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
