Политика «тысячи нитей»: «мягкая сила» России на постсоветском пространстве
(Голосов: 2, Рейтинг: 3) |
(2 голоса) |
К.полит.н., проректор Государственного академического университета гуманитарных наук, главный редактор Eurasia.Expert, член Научно-экспертного совета при председателе Коллегии ЕЭК, эксперт РСМД
После распада СССР Запад выбрал в качестве стратегии «мягкой силы» в постсоветских странах подпитку протестных движений в расчете на рост собственного влияния через демократизацию. Специалисты по «оранжевым революциям», связанные с западными бюрократическими структурами, сформировали своеобразный «новый интернационал» по продвижению демократии. Инерционное применение данной модели чревато расшатыванием политической стабильности на постсоветском пространстве. В России складывается концепция «мягкой силы» как завязывания «тысячи нитей» с постсоветскими странами через многосторонний диалог на экспертном, культурном и академическом уровнях. Это может стать действенной альтернативой западному подходу.
Приглашение к дискуссии: ответ на статью Алексея Фененко
После распада СССР Запад выбрал в качестве стратегии «мягкой силы» в постсоветских странах подпитку протестных движений в расчете на рост собственного влияния через демократизацию. Специалисты по «оранжевым революциям», связанные с западными бюрократическими структурами, сформировали своеобразный «новый интернационал» по продвижению демократии. Инерционное применение данной модели работы с гражданским обществом и оппозиционными силами чревато расшатыванием политической стабильности на постсоветском пространстве. В России складывается концепция «мягкой силы» как завязывания «тысячи нитей» с постсоветскими странами через многосторонний диалог на экспертном, культурном и академическом уровнях. Это может стать действенной альтернативой западному подходу.
Мода на «мягкую силу»
Интеллектуальная мода на политологические концепции иногда приводит к абсолютизации их значения. Отчасти это произошло и с понятием «мягкая сила». Общим местом стала констатация недостатков российской внешней политики в данной сфере. Особенно широкое распространение это утверждение получило на фоне кризиса вокруг Украины.
В России складывается концепция «мягкой силы» как завязывания «тысячи нитей» с постсоветскими странами через многосторонний диалог на экспертном, культурном и академическом уровнях.
Высказываемые замечания не лишены оснований. Однако украинский кризис имеет целый ряд глубинных причин, формировавшихся на протяжении десятилетий, и сводить его лишь к соревнованию «мягких сил» России и Запада было бы чрезмерным упрощением. «Мягкая сила» — один из компонентов арсенала внешнеполитических средств государства, эффективность которого зависит не только от ресурсных вложений, но и от общих геополитических тенденций.
Концепция «мягкой силы» была сформулирована в среде американского внешнеполитического истеблишмента на рубеже 1980–1990-х гг. и несет на себе отпечаток специфического геополитического положения США как «единственной сверхдержавы». Очевидно, что в случае России или Китая инструменты «мягкой силы» могут функционировать совершенно иначе, нежели в Соединенных Штатах.
Уместно вспомнить теорию культурной гегемонии А. Грамши или более современную концепцию американского социолога Р. Коллинза о цивилизации как «зоне престижа» [1], сила притяжения которой во многом обусловлена внешнеполитическим влиянием представляющих ее государств. Иными словами, «мягкая» и «жесткая» силы взаимосвязаны. Вместе с тем было бы чрезмерным упрощением представлять «мягкую силу» как функцию одной переменной — внешнеполитической мощи государства.
Игра на тонких струнах
О слабости российской «мягкой силы» принято рассуждать в приложении к постсоветскому пространству. Иногда предлагается простой рецепт: перенести акцент в работе с национальных элит на гражданское общество. Однако это слишком общая рекомендация. К тому же повышенное внимание к гражданскому обществу и оппозиционным силам может вызвать подозрения и рост напряженности в отношениях Москвы с правительствами стран постсоветского пространства.
Но главное — это не решит проблему слабости государственных институтов, способствующих неустойчивости политической обстановки в целом ряде постсоветских стран. Антироссийские сантименты нередко становятся одним из средств мобилизации оппозиционных сил — сказываются простые правила политической игры в «поиск виноватых». Специалисты по «оранжевым революциям» пытаются воспользоваться оппозиционными настроениями ради собственной выгоды.
Может ли Россия позволить себе играть в те же игры, превращая постсоветские страны в поле противоборства? Зачастую более выгодной оказывается тактика разумного невмешательства, особенно когда дело касается политических игр, инициируемых местными властями. Так, информационная кампания за подписание Украиной соглашения об ассоциации с ЕС, поддержанная администрацией Виктора Януковича, привела к стремительному росту числа сторонников евроинтеграции. В 2013 г. оно превысило 50%, хотя еще в конце 2012 г. число сторонников присоединения к ЕС и Таможенному союзу было равным (в том числе и по данным западных социологических служб).
Модели «мягкой силы»
Альтернативой «новому интернационалу» может стать модель «тысячи нитей» — укрепление взаимного доверия между странами через диалог на общественном и экспертном уровнях.
В связи с этим встает вопрос о стратегическом векторе российской «мягкой силы». Можно предположить существование нескольких моделей политики «мягкой силы».
В случае «оранжевых революций» речь идет о модели «нового интернационала», нацеленной на взращивание революционных настроений и управление ими. Среди американского внешнеполитического истеблишмента распространен призыв к «завоеванию умов и сердец» людей по всему миру. Правда, как показывают многочисленные примеры (Киргизия, Украина), управлять протестными настроениями намного сложнее, чем подпитывать их.
Альтернативой «новому интернационалу» может стать модель «тысячи нитей» — укрепление взаимного доверия между странами через диалог на общественном и экспертном уровнях. Данная модель предполагает принципиально иные инструменты реализации «мягкой силы», прежде всего активный экспертный, культурный и общественный диалог с целью реализации многосторонних проектов общественной дипломатии. Важно, чтобы успешные проекты могли получить привязку к уже существующим программам межгосударственного сотрудничества или послужить основой для новых. Такая стратегия консервативна в политическом смысле по сравнению с курсом на подпитку оппозиции. Ее можно практически полностью деполитизировать и направить на прогресс в социально-культурной, экономической и научной сферах.
В этом направлении прокладывают путь Россотрудничество, Фонд Горчакова, Дом Москвы в Минске и ряд других организаций. Методы их работы на постсоветском пространстве существенно отличаются от методов, например, Национального института демократии (NDI) или Pact, нацеленных преимущественно на поддержку оппозиционных инициатив. Следует отметить, что сегодня западные организации «мягкой силы» уже не ограничиваются активизацией политической оппозиции, а разворачивают и девелопменталистскую повестку (охрана окружающей среды, правовое консультирование, региональное развитие и т.д.). Прозападные структуры часто оказываются более эффективными в вопросах развития новых СМИ на постсоветском пространстве (пример Украины красноречив).
Государство едва ли может рассчитывать на международное уважение, если не разъясняет свои интересы и ценности — и не только на встречах дипломатов, но и в более широком, общедоступном режиме. Борьба за интерпретацию событий стала неотъемлемой характеристикой современных международных отношений. Отказ от участия в мировой полемике чреват изоляцией в информационном пространстве.
Поэтому важно разъяснять свою позицию в различных государствах, опираясь на имеющиеся ресурсы. Возьмем пример Польши — благодаря контрасту он помогает лучше осмыслить ситуацию на постсоветском пространстве. Польское правительство занимает критическую позицию в отношении России. Однако в экспертном и академическом сообществе представлены самые разные взгляды. Общественные организации и православные общины в восточных регионах страны составляют историческую часть российской культуры. Бросить их на произвол судьбы — непозволительная роскошь, тем более что Варшава активно проводит политику выдачи карт поляка, в том числе гражданам России и Белоруссии.
Требуется тонкая и аккуратная работа с культурными пластами в формате межгосударственного сотрудничества. В противном случае риск конфликтов резко возрастает.
Речь не идет о подчинении внешней политики России эклектичной доктрине «русского мира», в рамках которой существует очень много течений. Это понятие нередко воспринимается как угроза, в том числе и в некоторых элитных группах на постсоветском пространстве. В Белоруссии данная концепция отвергается на официальном уровне. В ходу немало страшилок, касающихся не только «русского», но и «польского», «тюркского», «китайского» миров. Однако ареалы влияния этих культур — самоочевидный факт, борьба с которым может вызвать конфликты, что и произошло на Донбассе. Требуется тонкая и аккуратная работа с культурными пластами в формате межгосударственного сотрудничества. В противном случае риск конфликтов резко возрастает.
Не следует ждать от «мягкой силы» слишком многого, но природа не терпит пустоты. Новые поколения политиков и общественников вырастают не только с определенными убеждениями, но и карьерными ориентирами. Индустрия общественных организаций Запада предоставляет молодым общественным и политическим активистам карьерные перспективы. Другими словами, «революционный интернационал» — это не только способ самовыражения, но и карьерный лифт для его участников.
В этой связи сложно переоценить значение академических и культурных обменов, профессиональных стажировок и поддержки русского языка как lingua franca на постсоветском пространстве. Политика завязывания «тысячи нитей» способствует углублению взаимопонимания между странами, хотя и не может решить все проблемы. Нередко именно недостаток глубокого понимания процессов в других странах и обществах приводит к упущенным дипломатическим возможностям. Последовательность в данном случае не всегда дает быстрые результаты — их появление может оказаться более долговременным и требует терпения.
«Мягкая сила»: вертикаль и горизонталь
Ресурс политики «тысячи нитей» складывается не за счет вертикального информационного влияния сверху вниз, а путем выстраивания плотной сети взаимосвязей по горизонтали — формирования множества точек соприкосновения на экспертном, академическом, культурном и общественном уровнях. Субъектом этого процесса могут выступить не оппозиционеры-«бунтари», а социальные предприниматели-«ремесленники», способные инициировать международные проекты, налаживать связи с органами власти, ресурсными центрами и партнерами из других стран Евразийского региона.
Будущее «мягкой силы» России на постсоветском пространстве во многом зависит от способности сформировать общий наднациональный подход к данному вопросу. Площадка Евразийского экономического союза представляет собой перспективный ресурс для выработки общих программ и диалоговых форматов, которые впоследствии могут быть расширены на другие страны Евразийского региона. Ядро союза — Россия, Белоруссия и Казахстан — объединено более стабильными государственными институтами, формирующими общие интеграционные интересы. На этих основаниях можно выстраивать многосторонний формат реализации «мягкой силы» как коллективного предприятия для стабилизации постсоветского пространства и активизации горизонтальных связей.
Налаживание доверительного диалога на уровне экспертов и общественных организаций особенно важно на фоне усиления международной нестабильности, когда отсутствие роста взаимопонимания означает рост непонимания. Эффективность политики «мягкой силы» как «тысячи нитей» достижима при условии, что речь идет о двухстороннем движении. В этом случае появляется реальная надежда на то, что «мягкая сила» на постсоветском пространстве будет все меньше ассоциироваться с «оранжевыми революциями», уступая место ремеслу по выстраиванию горизонтальных связей.
1. Collins R. Civilizations as Zones of Prestige and Social Contact // Arjomand S.A., Tiryakian Е.A. (eds.) Rethinking Civilizational Analysis. Sage Publications, 2004. P. 132–147.
(Голосов: 2, Рейтинг: 3) |
(2 голоса) |
