Победа А. Вучича: мандат на перемены

Ситуация в Сербии неспокойна. В ряде городов страны проходят массовые акции протеста — население ставит под сомнение итоги состоявшихся 2 апреля 2017 г. президентских выборов, в результате которых победу одержал Александр Вучич. Однако выборы — лишь повод, так как текущие события имеют более глубокие предпосылки.

Ситуация в Сербии неспокойна. В ряде городов страны проходят массовые акции протеста — население ставит под сомнение итоги состоявшихся 2 апреля 2017 г. президентских выборов, в результате которых победу одержал Александр Вучич. Однако выборы — лишь повод, так как текущие события имеют более глубокие предпосылки.

Потенциал для протеста

Прежде всего, ситуация вокруг них не закончена. Уже третий день страну сотрясают акции протеста. Поводом стали неоднозначные результаты выборов и сопутствующие этому обстоятельства. Во-первых, низкий результат представителей оппозиции (прежде всего Вука Еремича, Воислава Шешеля, Бошко Обрадовича, Саши Радуловича — на четверых они набрали 13,86%, или 486 тыс. голосов, в то время как А. Вучич получил 55% или 1,9 млн голосов). Если сравнить результаты оппозиционных кандидатов с результатами их партий на парламентских выборах в апреле 2016 г., то можно обнаружить, что за год с момента предыдущих выборов произошло кратное падение количества голосов оппозиции [1], что вполне можно объяснить махинациями при подсчете голосов. Во-вторых, 5 апреля Избирком Сербии отменил результаты выборов на двух участках и назначил дополнительное голосование, которое должно состояться 11 апреля. Здесь нужно напомнить, что год назад, на парламентских выборах в апреле 2016 г. сложилась аналогичная ситуация, однако тогда на кону стояло попадание в парламент партии «Двери», которой изначально Избирком присудил 4,99% голосов (при проходном барьере 5%). Расследование вскрыло признаки махинаций. 30 апреля 2016 г. состоялась большая акция оппозиции (объединившая представителей как «пророссийских», так и «проевропейских» сил), было решено провести повторное голосование на отдельных участках. В результате «Двери» попали в парламент, как и ряд других оппозиционных партий [2]. 

Ситуация в Сербии неспокойна. Акции протеста заявлены еще в 18 городах. А. Вучича сравнивают со С. Милошевичем, звучат требования отставки членов избиркома и спикера парламента, отставки руководителей Радиотелевидения Сербии и комитета, регулирующего деятельность электронных СМИ, ревизии избирательных списков. Однако выборы — лишь повод. Так, в первой половине 2016 г. в Белграде состоялись по меньшей мере четыре крупные акции протеста по разным поводам (подписание соглашения с НАТО, парламентские выборы, градостроительная политика). Таким образом, текущие события не являются спонтанными и имеют более глубокие предпосылки. Следует также обратить внимание на непоследовательную позицию ЕС, который уже поздравил А. Вучича с победой на выборах, но активно продвигает смену режима в Македонии, хотя претензии населения как к македонской ВМРО, так и к Сербской прогрессивной партии во многом схожи и носят в значительной степени социальный характер.

Ярослав Лисоволик, Екатерина Чимирис:
Сербия — ЕАЭС: перспективы интеграции
в рамках зоны свободной торговли

Мандат на перемены

Абстрагируясь от обстоятельств избирательной процедуры, можно констатировать несколько принципиальных моментов. Во-первых, в случае утверждения А. Вучича на президентском посту (на сегодня он также является премьер-министром) и угасания протестов, можно будет говорить о завершении периода «многопартийной анархии», начавшегося 5 октября 2000 г. Будет сделан еще один шаг в сторону централизации власти и формирования ярко выраженной однопартийной системы. Стиль правления, при котором первое лицо в государстве не занимает ключевой пост (Сербия — парламентская республика), можно сравнить с эпохой С. Милошевича, который до 1997 г. был президентом Сербии (при том, что также существовала должность президента СР Югославии — Сербии и Черногории). Наряду с этим существует современный региональный тренд преодоления двухпартийности — вспомним о Словении, где еще в 2014 г. победила сформированная за шесть недель до выборов центристская партия («партия Миро Церара») и Хорватии, где значительно укрепила позиции партия «Хорватское демократическое содружество», а левоцентристы потерпели несколько ощутимых поражений. Также можно вспомнить пример Хорватии 1990-х гг. и Черногории 2000-х и 2010-х гг. Данные страны совершили резкий крен в сторону Брюсселя в эпоху сильных правителей (Ф. Туджман и М. Джуканович). Сегодня сильная личность, способная провести перемены директивным путем, пытается утвердиться в Сербии. Если исходить из предположения, что выборы в Сербии одновременно являются референдумом по ключевым вопросам, то 1,9 млн человек, проголосовавших за А. Вучича, дали ему мандат на проведение таких перемен.

REUTERS/Djordje Kojadinovic
Протесты в Белграде, 5 апреля 2016 г.

Эволюция прагматизма

Несомненно, А. Вучича можно считать самым влиятельным политиком в Сербии со времен С. Милошевича. Его восхождение к власти, начавшееся в 2008 г. (после выхода из Сербской радикальной партии вместе с Т. Николичем), представляет собой эволюцию от национализма к прагматизму.

Сербский прагматизм во внешней политике заключается в доктрине лавировании между четырьмя центрами мировой политики (Брюссель, Вашингтон, Москва, Пекин), сформулированной еще при президенте Б. Тадиче. Однако сегодня самое время задуматься о том, что эта доктрина имеет «срок годности». Во-первых, на это указывают географическое положение, историческая логика и роль нынешней Сербии в международных делах. Во-вторых, конкретная фактология (достаточно сравнить объем экономического и военного сотрудничества Россия–Сербия и Россия–ЕС). В-третьих, имеет значение внешнеполитическая ориентация соседних с Сербией государств. 

Ключевым является вопрос, может ли вообще Сербия вступить в ЕС и НАТО. Каждая точка зрения имеет свою аргументацию. Тем не менее очевидно, что Сербия настроена на максимальное приближение к европейскому блоку, а он заинтересован в усилении контроля над этой важнейшей страной региона. Следовательно, следует ожидать имплементации требований Брюсселя внутри Сербии. Вероятно продолжение сербо-албанского урегулирования в Косово (это является требованием ЕС, однако также есть объективная заинтересованность  в развитии экономических и инфраструктурных проектов в регионе). Возможны конституционные изменения, касающиеся статуса Косова и положения этнических меньшинств в Сербии. Поскольку Сербия (наряду с Македонией и БиГ) имеет значительный мультиэтнический и автономистский компонент, отход от централизации при определенных условиях может ослабить государственность Сербии. Кроме того, любое изменение в Сербии окажет влияние и на Республику Сербскую. Так, ее лидеры допускают, что если Сербия решит вступить в НАТО, РС может последовать ее примеру.  

Перспективы  российско-сербских отношений

Александр Пивоваренко:
Размышления о сербском нейтралитете

Следует подчеркнуть, что наряду с А. Вучичем на пост президента баллотировался еще ряд кандидатов, имеющих скорее европейски-ориентированную позицию: бывший министр иностранных дел В. Еремич, омбудсмен С. Янкович, бывший министр экономики С. Радулович. В этих условиях победа А. Вучича не является плохой новостью для Москвы, так как он гарант существующих российско-сербских проектов. Для сравнения, другой кандидат, политик из Воеводины Н. Чанак, открыто призывал «Газпром» вернуть государству компанию НИС и «убираться» из Сербии.   

Что касается очевидно пророссийских кандидатов (В. Шешель, Б. Обрадович), то, хотя их низкие результаты можно объяснить конкретными обстоятельствами текущих выборов, падение цифр также говорит о том, что за год с момента попадания в парламент они не сумели сделать шаг вперед. Нынешняя ситуация — вызов для оппозиции. Возможно, кому-то удастся выйти на первые роли, однако и действовать придется в изменившихся условиях. Характерно, что власть использует типичные методы дискредитации протестного движения. В политической лексике А. Вучича используется понятие «украинский сценарий» в смысле возможного государственного переворота. Утром 5 апреля ряд изданий желтой прессы вышли с заголовками, обыгрывающими мотивы «пятой колонны» и «внешнего фактора». Отсюда недалеко и до введения чрезвычайных мер. Протестная активность в Сербии последних двух лет показывает, что запрос на альтернативу существует, однако это не означает, что она обязательно будет пророссийской.

Таким образом, возможен отход если не от нейтралитета, то от равноудаленности. Это обусловлено как внутриполитическим развитием Сербии, так и повышением внимания к региону со стороны Брюсселя. Перспектива вступления Черногории в НАТО повышает вероятность «атлантизации» Сербии, что окажет влияние на Республику Сербскую. Какими бы глубокими перемены ни были, их не нужно воспринимать панически. Во-первых, созданная в 2000-е гг. парадигма отношений не может длиться вечно. Мир меняется, будут меняться и российско-сербские отношения. Во-вторых, каким бы путем ни пошли Сербия и Черногория, общественность этих стран по-прежнему отличается наивысшим уровнем симпатий по отношению к России в Европе. Исчерпание этого ресурса было бы губительно и даже преступно. Следовательно, увеличивается роль гуманитарного сотрудничества, тем более что сотрудничество в сфере реальной экономики сталкивается с объективными трудностями. Разумеется, также России требуется целостное видение ситуации в регионе и развитие положительных отношений со всеми странами.

1. Так, на парламентских выборах 2016 г. партия С. Радуловича «Достаточно того, что было!» получила 227 тыс. голосов, на президентских выборах 2017 г. С. Радулович получил всего 49 тыс. голосов. «Сербская радикальная партия» в 2016 г. получила 306 тыс. голосов, В. Шешель в 2017 г. получил около 158 тыс. голосов. В 2016 г. коалиция «Двери-ДПС» получила 190 тыс. голосов, в 2017 г. Б. Обрадович набирает около 80 тыс. голосов.

2. Сербская радикальная партия, «Достаточно того, что было», Демократическая партия, «Двери-Демократическая партия Сербии», «Союз за лучшую Сербию».