Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 15, Рейтинг: 4.6)
 (15 голосов)
Поделиться статьей
Владимир Нелидов

К.и.н., доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России, научный сотрудник Центра японских исследований Института востоковедения РАН, эксперт РСМД

Решение премьер-министра Японии Синдзо Абэ подать в отставку, о котором было объявлено 28 августа, стало неожиданностью для наблюдателей как в самой Японии, так и за ее пределами. Кандидатура преемника Абэ будет определена в ближайшие дни и недели в результате закулисных сделок и компромиссов между фракциями правящей Либерально-демократической партии. Однако кто бы из называемых сейчас кандидатов ни встал во главе японского правительства, уже сейчас ясно, что проявлять такую же активность на российском направлении, как его предшественник, он, скорее всего, не станет. Российско-японское сближение второй половины 2010-х гг. во многом опиралось на политическую волю лидеров двух стран. К сожалению, этой воли оказалось недостаточно, чтобы преодолеть те объективные препятствия, которые стоят на пути развития двусторонних отношений.

В условиях растущей международной напряженности и, особенно, все возрастающего влияния Китая — страны, с которой у Японии есть тлеющий уже много десятилетий территориальный спор за расположенные в Восточно-Китайском море острова Сэнкаку — реалистичной альтернативы сотрудничеству с Соединенными Штатами у Японии попросту нет. Ликвидация японо-американского союза возможна только в том (пока еще чисто гипотетическом) случае, если этого потребуют сами США. Для Японии же, чья политика в военной сфере сориентирована именно на взаимодействие с Вашингтоном, такая ситуация означала бы крах одной из главных опор национальной безопасности.

Имя первого японского премьер-министра эпохи «после Абэ» еще неизвестно, но уже можно предположить, что отношения с Россией не будут для него приоритетом. Как гласит расхожий дипломатический штамп — существует значительный потенциал развития отношений России и Японии. Но значительны и препятствия на пути реализации этого потенциала, в чем за последние несколько лет имели возможность убедиться и Москва, и Токио. Следует признать эти препятствия и учитывать их при выработке внешнеполитического курса в отношении Японии — только так можно оградиться от неизбежных разочарований и в конечном счете наилучшим образом защитить национальные интересы нашей страны.


28 августа премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявил, что ввиду проблем со здоровьем вынужден уйти в отставку. Дважды стоявший у руля японского правительства, сначала в 2006–2007 гг., а затем после возвращения возглавленной им Либерально-демократической партии (ЛДП) во власть (с 2012 года по сей день), С. Абэ занимал свой пост дольше, чем кто бы то ни был из его предшественников. В историю японской политики он войдет как сильный лидер, готовый предлагать и воплощать в жизнь масштабные политические решения.

Успехи и неудачи

Одним из главных достижений его администрации была реализация комплекса экономических мер, известных под общим названием «Абэномики» и призванных помочь национальной экономике выйти из продолжавшейся еще с начала 1990-х гг. стагнации. Во всяком случае, до начала глобальной пандемии COVID-19 казалось, что эта цель хотя бы частично была достигнута. Другие его внутриполитические проекты оказались менее успешными. Так, С. Абэ неоднократно заявлял о своем намерении добиться проведения конституционной реформы, одним из вариантов которой могло бы стать изменение текста «мирной» 9 статьи основного закона с целью прописать в нем существование у Японии Сил самообороны. Но после того, как на прошедших в июле 2019 г. выборах в верхнюю палату парламента силы, выступавшие за изменение конституции, потеряли необходимое для этого большинство в две трети голосов, и стало ясно, что эта цель не будет достигнута.

Во внешней политике уходящий глава японского правительства зарекомендовал себя как верный сторонник укрепления сотрудничества с Соединенными Штатами — главным стратегическим партнером Японии. Одновременно с этим в период его пребывания у власти был принят ряд мер, нацеленных на расширение полномочий и укрепление боевой мощи Сил самообороны Японии. Во многом это стало ответом на все более нестабильную стратегическую обстановку в Восточной Азии, где, по мнению японских стратегов, главными угрозами для их страны являются КНДР и Китай.

Наконец, немалые усилия японский лидер предпринимал и для укрепления связей с Москвой. Было проведено более двух десятков встреч на высшем уровне, подписано множество совместных документов, начата реализация ряда совместных экономических проектов. Однако главная задача двусторонних отношений, а именно — подписание полноценного мирного договора между двумя странами — так и не была решена, хотя С. Абэ и подчеркивал свою решимость добиться этого, в том числе и такими яркими жестами, как данная им на могиле отца клятва поставить точку в этом вопросе.

Российско-японские отношения в тупике: кто виноват?

Ни оптимистичный тон российско-японских заявлений, ни обещания развивать «совместную экономическую деятельность» на Южных Курилах (которая, впрочем, по состоянию на май 2020 года все еще находилась на стадии «согласования повестки консультаций») не могли скрыть от японских избирателей главного — премьер Абэ не смог не только добиться от России передачи так называемых «Северных территорий» (японское обозначение островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и группы островов Хабомаи, которые Токио считает своими незаконно оккупированными Россией территориями), но даже получить от Москвы каких-либо конкретных обещаний относительно перспектив их передачи в будущем. Все это привело к тому, что к концу своего премьерского срока С. Абэ стал объектом все усиливавшейся критики, сводившейся к тому, что выбранная им в отношениях с Москвой тактика — сначала добиться укрепления взаимного доверия, а потом, на основе этого, решить «территориальный вопрос» — заведомо обречена на провал.

Даже если оставить в стороне проблему мирного договора и территориального размежевания, сложно говорить о серьезном прорыве в российско-японских отношениях. Япония присоединилась к введенным против России странами Запада санкциям, пусть и введя их в ограниченном объеме. Товарооборот между нашими странами в 2019 г. составил порядка 20 млрд долл., при том что даже с Южной Кореей он был больше — 24 млрд долл., а торговля России с Китаем (111 млрд долл.) превысила по объему торговлю с Японией более чем в пять раз. Почти три четверти российского экспорта в Японию — минеральное топливо. Учитывая же незначительную долю России даже среди экспортеров в Японию нефти, природного газа и угля (4,4%, 7,9% и 11,1% соответственно по состоянию на 2018 год), говорить о какой-либо экономической взаимозависимости, которую Россия могла бы использовать для укрепления связей со своим дальневосточным соседом, тоже не приходится. И даже такой широко рекламировавшийся шаг, как смягчение визового режима, тоже не выглядит особенно впечатляюще, если вспомнить, что на территорию упомянутой выше страны-соседа Японии, Южной Кореи, россияне могут ездить без виз еще с 2014 года.

Впрочем, как представляется, несправедливо возлагать на японское руководство хотя бы часть ответственности за то, что начавшееся было с середины 2010-х гг. сближение двух стран зашло в тупик. Содержание и объем экономических связей между странами диктуются, прежде всего, объективными условиями — структурой их экономик, инвестиционным климатом, мировой конъюнктурой. А то, что «территориальный вопрос» станет препятствием для заключения мирного договора, было ясно с самого начала. С одной стороны, любая уступка хотя бы части российской территории была бы воспринята общественным мнением нашей страны как предательство национальных интересов. Более того, после включения в Конституцию РФ пункта о недопустимости действий, нацеленных на отчуждение части территории Российской Федерации, такая уступка оказалась невозможна и юридически. С другой стороны, как свидетельствует проведенный японской газетой «Никкэй» в ноябре 2018 г. опрос, лишь 5% японцев согласны с тем, что Токио следует довольствоваться получением двух из четырех спорных островов. Большинство либо настаивали на том, что Японии следует требовать передачи всех четырех островов сразу (33%), либо считали, что следует сначала получить два острова, а уже после этого продолжить требовать передачи двух оставшихся (46%). Таким образом, на данный момент попросту не существует такого варианта решения проблемы территориальных претензий Японии, который был бы приемлем и для Москвы, и для Токио. Тот факт, что оптимизм принимавшихся по итогам встреч на высшем уровне совместных заявлений так и не вылился в качественную трансформацию связей двух стран — следствие обстоятельств непреодолимой для политических лидеров силы.

Что дальше?

Как представляется, именно указанные выше объективные факторы являются ключевыми для понимания того, в каком направлении будут развиваться российско-японские отношения в эпоху после Абэ. При этом вопрос о том, кто именно займет премьерское кресло в ближайшие дни или недели, не играет здесь определяющего значения, в том числе, и в силу специфики японской политической жизни вообще и роли в ней премьер-министра в частности.

Дело в том, что правящая в Японии ЛДП — это политическая структура, радикально отличающаяся по своей природе от, к примеру, КПК в Китае или даже Республиканской партии в Соединенных Штатах эпохи президентства Дональда Трампа. Это не монолитная, иерархически выстроенная организация, возглавляемая лидером, а скорее рыхлая совокупность неформальных, но влиятельных фракций, каждая из которых представляет собой отдельную политическую организацию в миниатюре. Значительная часть внутрипартийной жизни так или иначе сводится к конкуренции этих фракций за посты и влияние. Это в полной мере относится и к выборам председателя партии, который в условиях господства ЛДП в парламенте автоматически станет премьер-министром: его кандидатура будет определена по итогам сложных закулисных переговоров и компромиссов между лидерами этих фракций.

На момент написания настоящей статьи окончательный победитель в этой борьбе еще не известен, хотя японская пресса и называет нескольких кандидатов, шансы которых на победу представляются наиболее серьезными. Среди них — генеральный секретарь кабинета министров Ёсихидэ Суга, бывший министр обороны Сигэру Исиба, председатель политсовета ЛДП Фумио Кисида, действующий министр обороны Таро Коно, а также ряд других политиков. Главное в этой ситуации то, что, в отличие от С. Абэ, на протяжении большей части своего премьерского срока, фактически не имевшего серьезных конкурентов внутри правящей партии, новый премьер-министр в любом случае будет вынужден заручиться поддержкой других фракций и потому окажется существенно ограничен в свободе политического маневра.

Были у уходящего премьера и другие преимущества, которых будет лишен новый премьер. Так, в 2012 году Синдзо Абэ занял свой пост как лидер триумфально вернувшейся во власть ЛДП, вместе со своим партнером по коалиции — партией Комэйто, сменившей у власти Демократическую партию Японии (ДПЯ), чье правление в 2009–2012 гг. было, по многим оценкам, не самым удачным. Сейчас же новому лидеру придется считаться с уже накопившимся в обществе недовольством либерал-демократами, обусловленным, в том числе и рядом коррупционных скандалов, в которых оказался замешан сам С. Абэ.

Многие сторонники Синдзо Абэ подчеркивали его умение формулировать и активно продвигать четкие, легко запоминающиеся политические «бренды». Например, «Абэномика» — один из таких брендов, или другой пример — «активный пацифизм», служивший концептуальным обоснованием продвигавшегося Абэ внешнеполитического курса. Но, как отмечают политические комментаторы, практически ни один из потенциальных кандидатов на пост премьер-министра пока не продемонстрировал политический талант того же масштаба.

Учитывая сказанное выше, велика вероятность того, что японская политика вернется к modus operandi, существовавшему во второй половине XX в., когда либерал-демократы бессменно пребывали у власти на протяжении почти четырех десятилетий. Тогда премьер-министры были, как правило, компромиссными фигурами, не остававшимися на своем посту надолго. Так, с 1955 года, когда была образована ЛДП, до 1993 г., когда она впервые оказалась в оппозиции, на посту премьера в Японии сменились 15 политиков, то есть каждый из них занимал свой пост в среднем лишь 2,5 года. Учитывая же, что и тогда были свои «политические долгожители», как, например, Эйсаку Сато (1964–1972 гг.), или Ясухиро Накасонэ (1982–1987 гг.), то эта цифра получается еще меньше.

Таким образом, можно с уверенностью говорить, что новый японский лидер не будет обладать таким же запасом «политического капитала», каким в начале своего срока обладал Синдзо Абэ. А это значит, что, кто бы ни стал премьер-министром Японии, он практически наверняка не только не захочет, но и не сможет проявить инициативу на российском направлении, где его предшественник уже однажды потерпел фиаско, не сумев добиться никаких уступок по принципиальному для Японии территориальному вопросу.

Что же касается внешнеполитического курса Японии в целом, то и здесь, по всей видимости, обойдется без сюрпризов: в условиях растущей международной напряженности и, особенно, все возрастающего влияния Китая — страны, с которой у Японии есть тлеющий уже много десятилетий территориальный спор за расположенные в Восточно-Китайском море острова Сэнкаку — реалистичной альтернативы сотрудничеству с Соединенными Штатами у Японии попросту нет. Ликвидация японо-американского союза возможна только в том (пока еще чисто гипотетическом) случае, если этого потребуют сами США. Для Японии же, чья политика в военной сфере сориентирована именно на взаимодействие с Вашингтоном, такая ситуация означала бы крах одной из главных опор национальной безопасности.

Имя первого японского премьер-министра эпохи «после Абэ» еще неизвестно, но уже можно предположить, что отношения с Россией не будут для него приоритетом. Как гласит расхожий дипломатический штамп — существует значительный потенциал развития отношений России и Японии. Но значительны и препятствия на пути реализации этого потенциала, в чем за последние несколько лет имели возможность убедиться и Москва, и Токио. Следует признать эти препятствия и учитывать их при выработке внешнеполитического курса в отношении Японии — только так можно оградиться от неизбежных разочарований и в конечном счете наилучшим образом защитить национальные интересы нашей страны.

Оценить статью
(Голосов: 15, Рейтинг: 4.6)
 (15 голосов)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся