Объединенным Нациям — 75. Поздняк метаться?

В нынешнем году Организация Объединенных Наций отмечает свой 75-й день рождения. Возраст более чем почтенный. Особенно если вспомнить, что непосредственная предшественница ООН — Лига Наций — с самого начала своей короткой жизни была обременена множеством врожденных болезней и в итоге протянула всего два десятилетия. Как и положено в подобных случаях, в адрес заслуженного юбиляра уже прозвучало и еще прозвучит немало комплиментов. Несомненные заслуги ООН в истории человечества многократно отмечены и еще не раз найдут свое место в выступлениях политиков и работах историков.

Однако можем ли мы сегодня утверждать, что с каждым уходящим годом ООН становится лишь моложе, что ее планы становятся все масштабнее, что Организация идет в ногу со временем, являя собой пример гибкости, новаторства и креатива? По всей видимости, не можем. Сейчас только ленивый не готов зафиксировать наличие глубоких и трудноразрешимых проблем внутри ООН, ставящих под вопрос ее роль в мировой политике будущего.

Многие энтузиасты реформы ООН ищут некое универсальное институциональное решение для всех проблем Организации. Одни предлагают расширить состав Совета Безопасности, приведя его в большее соответствие с изменившимся за семьдесят пять лет соотношением сил в мире. Другие хотели бы ограничить или вообще отметить право вето постоянных членов Совета Безопасности. Третьи призывают наделить более значительными полномочиями и придать больше автономии Секретариату ООН или ее специализированным учреждениям. Четвертые настаивают на перераспределении зон ответственности между Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей в пользу последней.

Наверное, все эти идеи и предложения заслуживают внимания. Однако представляется крайне сомнительным, чтобы отдельные институциональные реформы сами по себе привели бы к решению фундаментальных проблем Организации. Это примерно так же эффективно, как попытки излечить семидесятипятилетнего пациента, накачивая его разнообразными лекарствами, но не призывая больного поменять разрушительный для его здоровья образ жизни.

Более того, точечные институциональные реформы сами по себе вполне способны породить дополнительные проблемы. Например, в более многочисленном и более представительном Совете Безопасности было бы еще труднее достигать единства, чем в Совбезе нынешней численности (достаточно представить себе перспективу перенесения на площадку Совбеза многочисленных китайско-индийских споров и конфликтов). Если дать больше автономии Секретариату, то он тут же станет обвиняться в узурпации полномочий всей ООН, в преследовании собственных приоритетов и интересов — подобно тому, как сегодня в США звучат обвинения в своекорыстии и неподконтрольности т. н. «глубинного государства». Передача части полномочий от Совета Безопасности Генеральной Ассамблее будет иметь своим следствием рост паранойи внутри «большой пятерки» относительно ее статуса в ООН и способна вообще привести к развалу Организации.

Настоящая реформа ООН не может начаться на берегу Ист-Ривер в Нью-Йорке, она может и должна начаться только в столицах государств — членов. Как и любая другая международная организация, ООН всегда будет насколько хорошей или плохой, насколько этого хотят ее члены. Поэтому любым сколько-нибудь существенным институциональным реформам должны предшествовать изменения ментальности политических элит на глобальном уровне. Шанс на новую жизнь Объединенные Нации получат в том случае, если в странах-членах, включая и наиболее влиятельных из них, созреет готовность двигаться в направлении нового уровня глобального управления путем передачи части национального суверенитета на наднациональный уровень.

Если такая готовность появится, то проекты институциональных реформ, в том числе и обозначенные выше, приобретут смысл и практическое значение. Очередная группа «мудрецов» высокого уровня подготовит соответствующий концептуальный документ, эксперты проработают юридические и административные детали, в различных комитетах и комиссиях найдут развязки по спорным вопросам.

Если такой готовности не будет, то проекты реформ неизбежно будут снова и снова наталкиваться на отчаянное сопротивление со стороны тех членов организации, которые посчитают реформы угрозой своим партикулярным интересам. Протекающие на наших глазах процессы дезинтеграции международного права получат новое ускорение. А нарастание давления глобальных проблем — таких как распространение оружия массового уничтожения, новые пандемии, изменения климата, международные терроризм, неконтролируемые миграции и т. п. — будет неизбежно приближать глобальную катастрофу. В этом случае всем нам едва ли представится возможность торжественно отметить столетний юбилей Организации Объединённых Наций в не столь уж далеком 2045 г.

В нынешнем году Организация Объединенных Наций отмечает свой 75-й день рождения. Возраст более чем почтенный. Особенно если вспомнить, что непосредственная предшественница ООН — Лига Наций — с самого начала своей короткой жизни была обременена множеством врожденных болезней и в итоге протянула всего два десятилетия. Как и положено в подобных случаях, в адрес заслуженного юбиляра уже прозвучало и еще прозвучит немало комплиментов. Несомненные заслуги ООН в истории человечества многократно отмечены и еще не раз найдут свое место в выступлениях политиков и работах историков.

Однако можем ли мы сегодня утверждать, что с каждым уходящим годом ООН становится лишь моложе, что ее планы становятся все масштабнее, что Организация идет в ногу со временем, являя собой пример гибкости, новаторства и креатива? По всей видимости, не можем. Сейчас только ленивый не готов зафиксировать наличие глубоких и трудноразрешимых проблем внутри ООН, ставящих под вопрос ее роль в мировой политике будущего.

Дмитрий Кику:
Реформирование Совета Безопасности ООН: Pro et contra

Внешние симптомы этих проблем многочисленны и заметны даже самому неискушенному наблюдателю. ООН уже давно не играет сколько-нибудь активной роли в урегулировании самых острых региональных конфликтов — будь то в Европе (Восточная Украина), Азии (Сирия), Африке (Ливия) или Латинской Америке (Венесуэла). Резолюции Генеральной Ассамблеи не оказывают никакого практического воздействия на те страны — члены Организации, поведение которых эти резолюции призваны изменить. Заседания Совета Безопасности нередко оказываются показательными состязаниями в риторике конфронтации, все дальше уходя от задач поиска консенсуса в подходах к нерешенным проблемам международной безопасности. К тому же Организация пребывает в состоянии хронического финансового кризиса, постоянно обвиняется в неповоротливости, низкой эффективности и сомнительной кадровой политике.

Этот список старческих недугов и немощей Объединенных Наций можно продолжить. Было бы преувеличением сказать, что в семидесятипятилетнем возрасте ООН близка к своей кончине, но общий диагноз выглядит не слишком утешительным: роль Объединённых Наций в мировой политике последних десятилетий скорее снижалась, чем повышалась.

Кто должен нести главную ответственность за неблагополучие самой представительной и самой авторитетной международной организации на планете? Многие в России, да и в Китае тоже, с готовностью адресуют эту ответственность Соединенным Штатам. Действительно, Вашингтон уже давно демонстрирует крайне критический, тенденциозный, а подчас и откровенно безответственный подход к системе ООН. Только в последние годы США вышли из ЮНЕСКО, Совета ООН по правам человека, Всемирной организации здравоохранения. Вашингтон готов игнорировать резолюции Совета Безопасности ООН, которые он сам когда-то поддерживал (например, по Ирану). Американские власти препятствуют участию неугодных им иностранных дипломатов и общественных деятелей в мероприятиях ООН, проходящих в Нью-Йорке. Постоянно поднимается вопрос о сокращении американского взноса в бюджет ООН и ее специализированные учреждения. Президент Дональд Трамп никогда не упускает случая публично выразить свое пренебрежительное отношение к роли ООН в мировой политике.

Тем не менее представлять США как единственный источник проблем внутри Объединенных Наций было бы неправильным. В конце концов, «однополярный момент» остался в прошлом, и ООН не является карманной структурой Белого дома или Государственного департамента. В Организацию сегодня входит почти две сотни государств, и каждое из них несет свою долю ответственности за ее состояние. Разумеется, особенная ответственность ложится на пятерых постоянных членов Совета Безопасности — т.н. «большую пятерку». Каждому из членов «пятерки» не мешало бы критически взглянуть на собственное поведение, прежде чем искать виновных среди своих геополитических противников.

Например, Россия чаще, чем какой-либо другой член «пятерки» прибегает к использованию своего права вето на заседаниях Совбеза. Не вдаваясь в то, насколько оправдано применение Москвой права вето в каждом отдельном случае, стоит заметить, что каждая очередная неудача в попытках достичь единства в Совбезе — это одновременно и очередной удар по репутации ООН и его главного органа. Паралич Совета Безопасности неизбежно усиливает и даже оправдывает поползновения действовать в кризисных ситуациях в обход установленных процедур и подрывает принцип верховенства международного права в целом. Пока действия в обход Совбеза остаются исключением из общей мировой практики, но они вполне могут стать правилом, если нынешние тенденции будут продолжаться.

Многие энтузиасты реформы ООН ищут некое универсальное институциональное решение для всех проблем Организации. Одни предлагают расширить состав Совета Безопасности, приведя его в большее соответствие с изменившимся за семьдесят пять лет соотношением сил в мире. Другие хотели бы ограничить или вообще отметить право вето постоянных членов Совета Безопасности. Третьи призывают наделить более значительными полномочиями и придать больше автономии Секретариату ООН или ее специализированным учреждениям. Четвертые настаивают на перераспределении зон ответственности между Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей в пользу последней.

Наверное, все эти идеи и предложения заслуживают внимания. Однако представляется крайне сомнительным, чтобы отдельные институциональные реформы сами по себе привели бы к решению фундаментальных проблем Организации. Это примерно так же эффективно, как попытки излечить семидесятипятилетнего пациента, накачивая его разнообразными лекарствами, но не призывая больного поменять разрушительный для его здоровья образ жизни.

Андрей Кортунов:
«Туманность Андромеды», редакция Антониу Гутерриша

Более того, точечные институциональные реформы сами по себе вполне способны породить дополнительные проблемы. Например, в более многочисленном и более представительном Совете Безопасности было бы еще труднее достигать единства, чем в Совбезе нынешней численности (достаточно представить себе перспективу перенесения на площадку Совбеза многочисленных китайско-индийских споров и конфликтов). Если дать больше автономии Секретариату, то он тут же станет обвиняться в узурпации полномочий всей ООН, в преследовании собственных приоритетов и интересов — подобно тому, как сегодня в США звучат обвинения в своекорыстии и неподконтрольности т. н. «глубинного государства». Передача части полномочий от Совета Безопасности Генеральной Ассамблее будет иметь своим следствием рост паранойи внутри «большой пятерки» относительно ее статуса в ООН и способна вообще привести к развалу Организации.

Настоящая реформа ООН не может начаться на берегу Ист-Ривер в Нью-Йорке, она может и должна начаться только в столицах государств — членов. Как и любая другая международная организация, ООН всегда будет насколько хорошей или плохой, насколько этого хотят ее члены. Поэтому любым сколько-нибудь существенным институциональным реформам должны предшествовать изменения ментальности политических элит на глобальном уровне. Шанс на новую жизнь Объединенные Нации получат в том случае, если в странах-членах, включая и наиболее влиятельных из них, созреет готовность двигаться в направлении нового уровня глобального управления путем передачи части национального суверенитета на наднациональный уровень.

Если такая готовность появится, то проекты институциональных реформ, в том числе и обозначенные выше, приобретут смысл и практическое значение. Очередная группа «мудрецов» высокого уровня подготовит соответствующий концептуальный документ, эксперты проработают юридические и административные детали, в различных комитетах и комиссиях найдут развязки по спорным вопросам.

Если такой готовности не будет, то проекты реформ неизбежно будут снова и снова наталкиваться на отчаянное сопротивление со стороны тех членов организации, которые посчитают реформы угрозой своим партикулярным интересам. Протекающие на наших глазах процессы дезинтеграции международного права получат новое ускорение. А нарастание давления глобальных проблем — таких как распространение оружия массового уничтожения, новые пандемии, изменения климата, международные терроризм, неконтролируемые миграции и т. п. — будет неизбежно приближать глобальную катастрофу. В этом случае всем нам едва ли представится возможность торжественно отметить столетний юбилей Организации Объединённых Наций в не столь уж далеком 2045 г.