Небезопасная Европа в нестабильном мире
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
К.полит.н., доцент, зав. каф. интеграционных процессов МГИМО МИД России, в.н.с. Института Европы РАН, эксперт РСМД
Подготовленный Дарендорфским форумом доклад «Европейский союз в мире 2025 года» анализирует развитие Евросоюза, его внешнюю политику и отношения с ключевыми странами и регионами, формулирует ряд альтернативных сценариев. Доклад разрушает шаблоны и пробуждает свежие мысли. Это аналитическое исследование, призванное подтолкнуть политиков задуматься о возможных вариантах будущего, а не политический заказ, «научно доказывающий» правоту взглядов заказчика.
Подготовленный Дарендорфским форумом доклад «Европейский союз в мире 2025 года» [1] представляет собой очень интересный пример форсайт-анализа. Более 60 экспертов из стран ЕС, а также несколько экспертов из России, Украины и Турции собрались для того, чтобы не спрогнозировать будущее, а сформулировать ряд альтернативных сценариев. Предмет анализа: роль Европейского союза в мире в 2025 г., развитие самого ЕС, его внешней политики и отношений с ключевыми странами/регионами (США, Китай, Россия/Украина, Турция, государства Средиземноморья). При этом речь шла о разработке не желаемых, а возможных сценариев, по крайней мере в теории.
Прокомментировать все 18 сценариев невозможно. Отметим лишь, что некоторые из них более вероятны, а некоторые — весьма экстравагантны.
По существу, доклад — это результат работы фокус-группы, на которой высокопрофессиональные эксперты свободно размышляли о будущем и о тех трендах настоящего, которые могут сыграть решающую роль в формировании будущего. В нем отразились бытующие в европейском экспертном сообществе взгляды на то, что представляет собой Евросоюз и каковы основные характеристики стран, с которыми он взаимодействует. В докладе нашли отражение также присущие каждому групповому сознанию фобии и страхи, понимание ценностей и интересов, степень понимания чужих интересов.
Анализируя данный доклад, стоит сосредоточиться не на самих сценариях, а на базовых идеях и перцепциях коллективного бессознательного, просвечивающих сквозь текст.
Ощущение эрозии европейской солидарности и риска деградации ЕС
Первое, что обращает на себя внимание, — представление европейских экспертов о судьбе самого Евросоюза, о дальнейшем развитии интеграционного процесса. Этот вопрос не был предметом прогнозирования, но (не)способность ЕС выступать скоординированно на международной арене служит одной из базовых предпосылок большинства сценариев. Не будучи специалистами по политической системе и внутренним аспектам деятельности Евросоюза, эксперты строят свои предположения на этот счет, опираясь не столько на аргументацию, сколько на ощущения.
Эти ощущения таковы, что в 10-ти сценариях из 18 одним из ключевых драйверов рассматривается эрозия политического единства Европейского союза, нарастание разногласий между государствами-членами, возврат ряда коммунитаризированных компетенций на национальный уровень. В некоторых сценариях используются более жесткие формулировки, например, такие, как паралич ЕС. Хотя авторы не вдаются в анализ причин деградации Союза, по совокупности можно сформулировать следующий перечень этих причин: экономическая стагнация, рост правого радикализма, популизма (несколько раз упоминается авторитаризм/гипернационализм в ряде стран ЕС), концентрация национальных элит на внутренних проблемах, неспособность выработать общие ответы на вызовы миграции и терроризма. Отмечается, в частности, что паралич ЕС может сопровождаться отказом европейских народов от «идеологических основ в области прав человека и защиты людей» (с. 21).
В 10-ти сценариях из 18 одним из ключевых драйверов рассматривается эрозия политического единства Европейского союза, нарастание разногласий между государствами-членами, возврат ряда коммунитаризированных компетенций на национальный уровень.
Представляет интерес многократно повторяемое предположение, что причиной деградации ЕС может стать развитие информационных технологий, которое ограничит возможности европейских элит «управлять общественными представлениями» (с. 7). Вероятно, авторы этого сценария сильно сомневаются в укорененности европейских ценностей среди населения стран Европы и полагают, что для поддержания «правильного», ориентированного на ЕС образа мысли требуется эффективное цивилизующее воздействие со стороны элиты. Крайности сходятся; эта мысль сильно напоминает отечественную практику «управления общественными представлениями».
Деградация ЕС в 10-ти сценариях из 18 — это больше половины. Еще 6 сценариев в качестве драйвера предполагают усиление внутрисоюзного политического единства. Лишь в двух случаях эксперты не высказывают своего мнения по этому вопросу, но из сути сценариев видно, что они предполагают сохранение Евросоюза в его нынешнем виде. Базовая идея экспертного сообщества понятна: кризис налицо, и чтобы его эффективно преодолеть, требуется дальнейшая централизация управления в ЕС, однако вполне реален риск его деградации. Не вызывает удивления тот факт, что большинство прогнозов, предполагающих ослабление Союза, рисуют довольно мрачную траекторию внешнеполитических событий.
Опасения изоляционизма США
Николай Кавешников:
Европейский союз после Brexit:
трансформация политико-
институциональной системы
В ряде прогнозов ключевой предпосылкой выступает переход Соединенных Штатов к политике изоляционизма (рост «национализма»). К аналогичному эффекту «ухода США» из Европы могут привести разногласия в трансатлантическом сообществе или переориентация американской внешней политики на сдерживание Китая. Поэтому все вышеперечисленные драйверы объединены в одну группу.
Внешняя политика США выступает одним из ключевых драйверов в трех группах сценариев (ЕС–США, ЕС–Китай, ЕС–Россия–Украина, всего 11 сценариев) и практически не упоминается в сценариях ЕС–Турция и ЕС–Средиземноморье. В 6 из 11 сценариев эксперты предполагают изоляционизм США/эрозию трансатлантического сообщества. Вот уж действительно эпоха глобальной турбулентности — под сомнение ставится базовый элемент биполярного и постбиполярного миров. Эти опасения увязываются прежде всего с вероятностью прихода к власти Д. Трампа.
Что это будет означать для Европы — риск или возможность? Формально голоса разделились примерно поровну. Два сценария явно неблагоприятны для ЕС («Падение Запада» и «Изобретение врага»; в последнем Запад в итоге также теряет влияние на глобальные процессы). Один сценарий предполагает жесткое соперничество США и Европы за технологическое лидерство, которое после ряда кризисов завершится вынужденной разработкой общих правил.
Европейские эксперты просто не представляют, как можно вести дела с Китаем, если вдруг пропадет обеспечиваемый Вашингтоном зонтик безопасности и глобального лидерства.
Оставшиеся три сценария более благоприятны для Евросоюза. В одном из них ЕС подхватывает функцию глобального гегемона, выпавшую из рук Вашингтона, во втором — обеспечивает безоговорочное лидерство в Большой Европе, стабилизируя ее после смены политического режима в Москве. Еще более любопытен третий сценарий («Ветер перемен»), который базируется на изоляционизме США: пассивный и слабеющий Евросоюз образует некий «концерт» с сильной Россией, проводящей «твердую, но конструктивную» политику и выступающей в роли лидера восточной части Европы.
Примечательно, что ни один из сценариев отношений ЕС–Китай не предполагает изоляционизма США. Судя по всему, европейские эксперты просто не представляют, как можно вести дела с Китаем, если вдруг пропадет обеспечиваемый Вашингтоном зонтик безопасности и глобального лидерства.
Игорь Истомин:
Европейская политика Барака Обамы:
представления и множественные
реальности
Авторы прогнозов считают существенным риск изоляционизма Соединенных Штатов или возникновения системных разногласий в трансатлантическом сообществе. Большая часть возникающих в результате этого сценариев (включая не прописанные в докладе сценарии отношений с Китаем) чреваты для ЕС негативными последствиями. «Положительные» прогнозы, как правило, имеют низкую вероятность реализации. Этот взгляд европейских экспертов на роль Америки полезно иметь в виду тем, кто по традиции пытается вбить клин между США и Европой. Несмотря на все оговорки, европейцы по-прежнему заинтересованы в стратегическом партнерстве с Вашингтоном. Разлад в трансатлантическом сообществе если и произойдет, то по инициативе Соединенных Штатов.
Изменение баланса между ценностями и интересами
Попытка строить внешнеполитическую стратегию на основе «мягкой силы» и экспорта собственных принципов в мире глобальной нестабильности не выдержала испытания реальностью.
Ценностная основа выступает одной из системообразующих характеристик внешней политики Евросоюза. Впрочем, это никогда не исключало возможности применения двойных стандартов или операционального использования ценностей. Академическое сообщество регулярно обсуждает вопрос о соотношении ценностей и интересов во внешней политике. Не стал исключением и рецензируемый доклад: уже во введении авторы среди основных задач исследования упомянули необходимость «определить ориентированные в будущее интересы [ЕС] и как эти интересы могут быть согласованы с ценностями, которые ЕС пытается защищать и проецировать» (с. 3).
Материал доклада позволяет оценить мнение европейского экспертного сообщества по следующим вопросам.
В какой степени (как часто) ЕС готов отдавать приоритет интересам?
Какие характеристики должно иметь авторитарное государство или государство, не разделяющее европейские ценности, для того, чтобы ЕС решил поступиться принципами?
Из анализа были исключены сценарии отношений ЕС–США, а также сценарии, в которых европейское общество само отказывается от «европейских ценностей» (гипернационализм в Европе, отказ от соблюдения прав человека под угрозой миграционного коллапса).
Из оставшихся 14 сценариев в 7 случаях эксперты предполагают готовность Брюсселя поддерживать конструктивные отношения с авторитарными странами и не раздражать их апелляцией к ценностям. Вывод, мягко говоря, неожиданный. А ведь это не обвинения в двойных стандартах, которые европейские политики привыкли слышать из Москвы. Речь идет о мнении европейского экспертного сообщества и о практическом признании того факта, что попытка строить внешнеполитическую стратегию на основе «мягкой силы» и экспорта собственных принципов в мире глобальной нестабильности не выдержала испытания реальностью. Если такая трансформация подхода к внешней политике произойдет в головах не только экспертов, но и политиков, стратегия Брюсселя может принципиально измениться, в том числе и в отношениях с Москвой. Впрочем, совсем не факт, что Евросоюз, действующий в русле realpolitik, станет для России более удобным собеседником.
С кем Евросоюз готов строить отношения без оглядки на ценности? Прежде всего, с Китаем. При этом имеется в виду Китай будущего. Его экономика продолжает расти, совершен технологический прорыв, реформирована система образования и НИОКР. Страна стала мировым лидером по многим направлениям технологического развития и «устанавливает свои собственные [технические] стандарты для глобального экспорта» (с. 17–18). Кроме того, этот Китай — «надежный и активный участник международных организаций и режимов» (с. 17), соблюдает международное право и «последовательно стремится развивать глубокое сотрудничество с крупнейшими и сильнейшими, т.е. с ЕС и США» (с. 19). Да, конечно, этот Китай «подавляет оппозиционные голоса», но при этом сохраняет политическую стабильность и «эффективное управление» (с. 16). В этой ситуации, по мнению авторов доклада, Европейскому союзу «необходимо найти прагматический подход к авторитарному режиму» (с. 17).
Авторы не исключают такого же прагматического подхода в отношении России в случае, если она будет демонстрировать «готовность к конструктивному вовлечению», «сильное, но честное лидерство» в регионе. Эта Россия будущего занимает в отношении Европы «твердую позицию… но без негативных коннотаций», действует как «партнер, а не грабитель» (с. 34). «Твердость» России связана с экономическими успехами, основанными на привлечении ПИИ и выполнении норм ВТО.
Кроме того, эксперты видят возможности прагматического сотрудничества ЕС с «полудемократической Турцией, ставшей региональным гегемоном», и даже со странами Средиземноморья, которые достигли экономического успеха на основе китайской модели мягкого авторитаризма.
Экономический рост (желательно основанный на высоких технологиях), внутриполитическая стабильность, конструктивная вовлеченность во внешней политике — именно такими характеристиками должно обладать государство с мягким авторитарным режимом, чтобы рассчитывать на глубокие прагматические отношения с Евросоюзом.
Согласно двум сценариям, ЕС закрывает глаза на авторитаризм тех государств, которые оказывают ему существенную помощь в отражении внешнего вызова (например, в условиях миграционного кризиса). Однако эта схема не может стать основой долгосрочных отношений, поскольку авторитарный партнер, помогая ликвидировать внешний вызов, неизбежно подрывает источник собственной «рукопожатности».
Образ России
Андрей Кортунов:
Неизбежность странного мира. Россия и
либеральный мировой порядок
Первое, что бросается в глаза, — отказ воспринимать Россию как глобальную державу.
Весь доклад разделен на две части: отношения со стратегическими партнерами (США, Китай) и отношения со странами-соседями (Россия/Украина, Турция, Средиземноморье). В названии первой части есть элемент лукавства: сегодня ЕС имеет 9 официальных стратегических партнеров [2], однако в доклад попали только 2 — те, которые признаны глобальными державами. Россия, по мнению европейских экспертов, таковой не является. Можно лишь предположить, что, с точки зрения авторов доклада, возможности долгосрочного развития России определяются такими параметрами, как численность населения и качество человеческого капитала, размер и структура экономики, способность к технологическому развитию. В глазах европейских экспертов эти параметры имеют большее значение, чем активизация внешней политики Москвы, модернизация вооруженных сил и демонстрация реального суверенитета.
Второе: все сценарии отношений Россия–ЕС увязаны с третьим актором — Украиной. Как последовательно отмечали российские политики и эксперты, украинский кризис — не изолированное событие, а отражение несостоятельности европейской архитектуры безопасности. С этой точки зрения логично, что любой сценарий развития военно-политических, политических и экономических отношений между двумя европейскими полюсами должен быть органически увязан со сценарием развития ситуации на Украине и сценарием ее взаимодействия с обоими акторами. Разумеется, речь не идет о крымском вопросе или конфликте на украинском Юго-Востоке. Речь идет о будущем Украины как государства: превратиться ли она в failing state или реализует успешные экономические и политические реформы? И как минимум в этом вопросе у Москвы и Брюсселя есть совпадение интересов — никому не нужен очаг нестабильности на своих границах.
Все сценарии отношений Россия–ЕС увязаны с третьим актором — Украиной.
Наконец, стоит отметить, что авторы сценариев, предполагающих усиление России и ее политической роли в Европе, не смогли спрогнозировать, каким образом экономический рост обеспечит основу для роста политического влияния. Из двух сценариев «сильной России» один («Падение Запада») прямо противопоставляет экономику и политику: «российская власть сможет компенсировать экономические провалы за счет проведения проактивной внешней политики для сохранения контроля над соседними странами» (с. 27). Второй сценарий («Ветер перемен») лишь говорит о попытке стимулировать российскую экономику за счет привлечения иностранных инвестиций и соблюдения норм ВТО — не очень понятные драйверы роста (с. 34). А ведь устойчивый экономический рост — один из ключевых параметров, при наличии которых ЕС будет готов развивать прагматические отношения с субъектами, не разделяющими европейские ценности. Пока европейские эксперты не видят, какие факторы могут обеспечить экономический рост России.
Задуманный Дарендорфским форумом проект удался. Доклад действительно разрушает шаблоны и пробуждает свежие мысли. В числе его достоинств — качественная методология, коллектив высокопрофессиональных экспертов, хорошо структурированный текст. И главное — это действительно аналитическое исследование, призванное подтолкнуть политиков задуматься о возможных вариантах будущего, а не политический заказ, «научно доказывающий» правоту взглядов заказчика.
1.European Union in the World 2025. Scenarios for EU relations with its neighbours and strategic partners / Ed. by M. Sus, F. Pfeifer. Dahrendorf Forum. 2016.
2.США, Китай, Бразилия, Индия, Канада, Мексика, Южная Корея, ЮАР и Япония.
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
