Наследие Александра Невского в зеркале сегодняшнего дня: к 800-летию со дня рождения русского гения

Для нашей страны практически все века были трудными — с войнами, нашествиями завоевателей, катаклизмами и вечными спорами, и столкновениями на политические и идеологические темы между нами самими. Но XIII в. особо выделяется своей трагичностью, а для живших в нём людей — даже безысходностью. Одно из сильнейших в Европе государств того времени гибло, распадаясь, как карточный домик, на мелкие враждовавшие между собой княжества. Не то же ли чувство катастрофы, ощущение горя от невосполнимой утраты испытывали и мы, когда разваливался Советский Союз? Полагаю, что переживания тогдашних русичей и простых граждан Советского Союза, хотя и разделенные пропастью в 800 лет, были очень схожими.

Диалектика перелома состояла в том, что, с одной стороны, Древняя Русь погибала, а с другой — на её обломках вызревало совершенно новое зерно, из которого в следующие века проросли Святая Русь, Великороссия и Россия. Носителями этого зерна или зародышем нового российского суперэтноса как раз и были Александр Невский и его пассионарные соратники, коих было немного, но именно они своим жертвенным горением сумели сделать невозможное — сохранить плод новой России в утробе русской земли. Понимал ли это Александр Ярославич? Конечно, понимал и видел всю картину вблизи со всеми её деталями и нюансами. Иначе он не совершил бы тех гениальных дипломатических действий, которые кардинально перевернули ситуацию и расстановку сил на десятилетия вперёд в треугольнике «католический Запад — осколок Руси на Северо-Востоке — Золотая Орда».

Созданная Александром традиция опоры на монголо-татар в противостоянии с Западом, помимо военно-политического, имела и другой, культурологический эффект, который мы ощущаем до сих пор. Л. Гумилёв доказал, что примерно с этого времени западноевропейские идеологи стали распространять «чёрную легенду» о русских и степных народах как якобы «неполноценных» и «нецивилизованных». Да, грандиозный провал плана покорения Руси надо было как-то оправдывать. Как и сейчас определённым силам на Западе, внедряющим в массовое сознание идею о том, что всё зло идёт от России, надо этим тезисом оправдывать собственные провалы у себя дома и на международной арене. Заложенная Александром Невским традиция сближения с азиатскими народами очень не нравилась тогда на Западе. Не нравится и теперь.

Вершиной дипломатических достижений Александра стало то, что к 1260 г. в результате виртуозно проведённых переговоров с Берке и Миндовгом он сумел добиться организации тройственного русско-литовско-монгольского союза против немцев — непримиримых врагов Руси. Ливонскому ордену грозил полный и окончательный разгром.

Положив «душу за други своя» и заявив, что это высшее проявление любви, Александр Ярославич впервые (!) ввёл в наше национальное самосознание формулу: не может быть ничего прекраснее в жизни, чем подвиг за свой народ. Это самое высокое проявление патриотизма он привил своим соратникам, и эта прививка затем передавалась из поколения в поколение вплоть до наших дней. Разумеется, российская идея — это патриотизм. Вместе с тем в применении к нам он нуждается в расшифровке, чтобы не путать его ни с оголтелым национализмом, ни с мессианством и попытками навязывать другим народам свои ценности (как, например, это пытаются делать на протяжении сотен лет определённые силы на Западе), ни с другими чуждыми нам особенностями. Поэтому идеал патриотизма святого князя («за други своя»), помноженный на его же идеал правды, по нашему глубокому убеждению, как нельзя точнее выражает российскую национальную идею.

Наши глубокие духовные и нравственные корни и традиции, становлению которых во многом способствовали трагические события XIII в. и жертвенный подвиг Александра Невского, а также последующие поколения лучших представителей россиян, и сейчас воздействуют не только на внутреннюю жизнь России, но и на её внешнеполитический курс. Понятия правды и справедливости, категория совести, идея патриотизма, традиция уважения других народов и культур — все эти фундаментальные элементы российского духовного кода имеют прямую проекцию на такие принципиальные установки внешней политики России, как необходимость демократизации международных отношений в условиях полицентричного устройства мира на основе принципа справедливости; неприемлемость для нас неких «правил», формируемых узкой группой государств, взамен Устава ООН, норм и принципов международного права; несовместимость с правдой попыток переписывания истории, в том числе — истории Второй мировой войны; необходимость взаимоуважения и взаимообогащения духовных ценностей и культур различных цивилизаций и народов; неприятие национализма, шовинизма, ксенофобии, представлений о собственной исключительности и попыток навязывать другим странам свою волю и ценности, которые прямо противоречат российской идее патриотизма, заключающейся в любви к родине и готовности защищать её от внешних угроз. И главное — в международных отношениях фактор силы не может быть выше правды и справедливости.

Кому-то может показаться не совсем корректной постановка вопроса в заголовке этой статьи. Действительно, что может быть общего между нами и святым князем, жившим в XIII в.? Тогда не было ни ядерного оружия, ни Интернета, ни полётов в космос, ни НАТО, ни Д. Трампа. Да и самой России не было. Словом, здесь налицо феномен аберрации дальности, преодолеть который отнюдь нелегко. Может быть, было бы правильным заузить эту тему без отсылок к нам, людям XXI в., и оставить её профессиональным историкам? Ведь это их удел — «раскапывать» исторические факты и интерпретировать их. А всем остальным надо заняться текущими делами: у нас тут пандемия коронавируса и ее экономические и геополитические последствия, а еще масса других забот, никак не связанных с Александром Невским и его временем.

А если всё-таки подумать и разобраться? Отличный повод к этому даёт круглая дата — в мае 2021 г. исполнилось 800 лет со дня рождения Александра Ярославича. Когда автор предпринял эти усилия, разумеется, придерживаясь строго установленных фактов, он пришёл к неожиданным и даже парадоксальным, на первый взгляд, выводам, за которые он несёт полную ответственность.

Андрей Кортунов:
Индо-Пацифика или Сообщество единой судьбы?

Для «затравки» зададим вопрос тем, кто считает неоправданными любые параллели между деятельностью князя и сегодняшней Россией. А что вы скажете на обращённый к нам, современным россиянам, грозный окрик известного русиста Строуба Тэлботта в его бытность заместителем госсекретаря США: «Не вздумайте повторять путь Александра Невского!» [1]. Будто бы он, по меткому выражению профессора С.Б. Лаврова, был уполномоченным псов-рыцарей с Чудского озера [2]. Выходит, и спустя восемь веков одно только имя русского святого князя вызывает нервный тик у наших западных «доброжелателей». Значит, та самая связующая нить, о которой говорится в заголовке статьи, всё-таки есть? Предпримем попытку, не претендуя на исчерпывающие ответы, пунктирно наметить хотя бы тропы к ним, имея в виду, что отнюдь не все из них проторены до сих пор.

Для начала кратко вспомним, в какое время жил Александр Невский, что его окружало и, самое главное, попробуем вычислить мотивацию его поступков и действий. Последняя задача — самая трудная, ибо исторических свидетельств сохранилось до обидного мало. Поэтому, помимо фактов, собранных нашей исторической наукой, попытаемся применить и метод психологического анализа. Ведь хотя с веками цвет времени, традиции и привычки необратимо меняются, люди всё же остаются людьми, их нервные и душевные реакции на базисные внешние раздражители в основном остаются неизменными. Иначе мы вообще не воспринимали бы, например, пьесы У. Шекспира, написанные в конце XVI в. А мы очень хорошо понимаем душевные переживания их героев. Проще говоря, попробуем поставить себя на место Александра Невского и посмотрим, как бы думали и действовали мы в его время и в его положении. Иногда такой метод, используемый, в частности, переговорщиками в нашей дипломатической практике, даёт удивительные результаты.

Для нашей страны практически все века были трудными — с войнами, нашествиями завоевателей, катаклизмами и вечными спорами, и столкновениями на политические и идеологические темы между нами самими. Но XIII в. особо выделяется своей трагичностью, а для живших в нём людей — даже безысходностью. Не зря неизвестный гениальный автор того времени озаглавил своё творение «Слово о погибели Русской земли».

Одно из сильнейших в Европе государств того времени гибло, распадаясь, как карточный домик, на мелкие враждовавшие между собой княжества. Не то же ли чувство катастрофы, ощущение горя от невосполнимой утраты испытывали и мы, когда разваливался Советский Союз? Полагаю, что переживания тогдашних русичей и простых граждан Советского Союза, хотя и разделенные пропастью в 800 лет, были очень схожими. Повторим: люди остаются людьми, независимо от времени их бытия. XIII в., как и конец XX в., был переломным для нашей страны. Диалектика перелома состояла в том, что, с одной стороны, Древняя Русь погибала, а с другой — на её обломках вызревало совершенно новое зерно, из которого в следующие века проросли Святая Русь, Великороссия и Россия. Носителями этого зерна или зародышем нового российского суперэтноса как раз и были Александр Невский и его пассионарные соратники, коих было немного, но именно они своим жертвенным горением сумели сделать невозможное — сохранить плод новой России в утробе русской земли.

К середине XIII в. Русь скукожилась. Железный натиск крестоносцев, а также Литвы, Польши и Венгрии с Запада и татаро-монгольское нашествие с Востока взяли русскую землю в такие мёртвые клещи, спасения от которых, казалось, и быть не могло. Большинство наших юго-западных княжеств потеряли самостоятельность, оказавшись под властью литовских и других захватчиков. Киев переходил из рук в руки, пока в 1240 г. не был разрушен монголами, после чего киевская земля пришла в такое запустение, какого не было в предшествовавшие 500 лет. На юго-западе Руси только князь Даниил Галицкий, надеявшийся на помощь Папы ценой принятия католичества, всё ещё сохранял относительную самостоятельность, но недолго. Белая Русь (Минск), Галиция, Волынь, Киев и Чернигов отказались от союза с Ордой. Результат не заставил себя ждать — они были оккупированы Литвой и Польшей.

Оставалась только маленькая Северо-Восточная Русь, которую тогда именовали Украиной Залесской, с городами Владимиром, Тверью, Суздалем, Нижним Новгородом, Рязанью, маленькой Москвой и богатым Новгородом. Но и там прошёл монгольский смерч. В 1237 г. монголы взяли Рязань, в 1238 г. — Владимир, после чего разгромили великого князя Юрия на Сити, в 1239 г. — Торжок, Козельск и Чернигов (до Новгорода не дошли). При этом у хана Батыя, преследовавшего обходным манёвром своих врагов половцев, не было ни намерения, ни возможности завоевать эти русские земли — гарнизонов в павших городах он не оставлял, дани на тот момент не требовал. Просил он только лошадей и провиант для своего небольшого по тем временам, но самого боеспособного в мире войска. Те же, кто не давал этого и выбирал сопротивление, по монгольским обычаям должны были заплатить жизнью.

В этой катастрофической ситуации вывод, который напрашивался априори, был очевиден: без союзников русской земле не выжить. Это понимали все князья, но каждый по-своему. Совершенно естественным был бы выбор в пользу Византии, духовной наследницей которой была православная Русь. Именно от Византии русские впитали в своё мироощущение категорию совести — иначе говоря, ответственности за свои земные дела в отличие от католического тезиса Блаженного Августина о предопределении. Но ещё в 1204 г. Константинополь пал под ударом крестоносцев. Византия сама была неспособна защититься — не то, что протянуть руку помощи Руси. Оставалось выбирать между католическим Западом и монголо-татарами.

От решения этой задачи можно было бы уклониться, если бы Русь оставалась относительно единой, как это было при Владимире Мономахе. Но фаза этнической обскурации Древней Руси была в полном разгаре. Усобицы князей доходили до того, что сыновья поднимали руку на отцов, а братья — на братьев. Характерный в этом смысле пример — первое столкновение русских с монголами в битве на Калке в 1223 г. Мстислав Старый, Мстислав Черниговский, Мстислав Удатный и другие князья после того, как убили приехавших к ним монгольских послов, то есть совершили в глазах монгол непрощаемое преступление, ненавидели друг друга до такой степени, что так и не договорились о едином командовании войском. Каждый из них действовал сам, даже не ставя в известность других князей. Логичный итог — полный разгром, произведший неизгладимое впечатление на современников. Русские полководцы пренебрегали элементарными правилами ведения боевых действий. Через 15 лет великий князь Юрий на Сити даже не выставил сторожу, из-за чего погубил и своих воинов, и себя. Монголы брали один город за другим, и никто не пришёл на помощь другому [3].

Андрей Кортунов:
Воссоединение Хартленда: геополитическая химера или исторический шанс?

Но не все русские люди и князья теряли разум, ослепленные формулой «это моё и то моё тоже». Брат погибшего Юрия Ярослав, унаследовавший великое княжество Владимирское, оказался дальновидным политиком. 13 мая 1221 г. у него родился сын Александр. Через четыре года малыша посадили на коня и произвели обряд посвящения в воины в городе Переславле Залесском. С этого времени, то есть с четырёх лет, как тогда было принято, началось его обучение и воинскому искусству, и другим наукам. Жизнь была коротка и нелегка, в том числе у князей, и если к 16 годам не научить княжича владеть мечом и копьём, скакать верхом, азам полководчества, истории, Священному Писанию и многому другому, он быстро мог потерять и свой удел, и саму жизнь. Уже в 1233 г. 12-летний Александр под отцовским стягом в первый раз участвовал в походе на Дерпт (Юрьев). Скорее всего, и в следующем, 1234 г. он был вместе с отцом, когда Ярослав разбил ливонцев и принудил их к миру.

Частота событий в короткой жизни Александра Ярославича, а соответственно, и уровень непрерывного нервного и физического напряжения, выражаясь современным языком, просто зашкаливал. Это видно даже из того далеко не полного сохранившегося списка его деяний.

После нападений литовцев в 1239 г. на Камно (Белый камень) и Смоленск Александр, посаженный отцом в Новгороде, построил укрепления вдоль реки Шелони с целью защиты города от вторжений с юга.

В июле 1240 г., наспех собрав «малу дружину», Александр совершил молниеносный переход из Новгорода к Неве и одержал блестящую победу над шведами у устья Ижоры. В том же году «благодарные» новгородцы выгнали его из города в родной Переславль Залесский.

Между тем тучи с Запада сгущались над русской землей. Немцы и скандинавы считали Северо-Восточную Русь лёгкой добычей после набега монголов. Папа Григорий IX поручил своему легату Вильгельму организовать поход и принудить русских перейти в католическую веру. Исполнение этого задания сопровождалось зверствами. В Прибалтике латышей и эстонцев немцы делали крепостными рабами, а русских, даже грудных детей, вешали. Это была истребительная война. А знали ли в Новгороде и других русских городах, что творят «христовы воины» в захваченных ими землях? Не могли не знать. И всё же и в Новгороде, и в Пскове были сильные германофильские партии, с которыми пришлось бороться Александру Невскому.

В 1240 г. ливонские рыцари взяли Изборск, затем — Псков, ворота которого открыл им предатель — боярин Твердила Иванкович. В 1241 г. они заняли Копорье, Тесов и вплотную приблизились к Новгороду. Только тогда новгородцы одумались и призвали Александра. Он молниеносно взял Копорье, где казнил изменников, в начале 1242 г. освободил Псков, а 5 апреля того же года одержал победу на Чудском озере.

Но после беспримерных подвигов Александра ему снова «указали путь» из Новгорода. Между двумя партиями в городе — «молодших» и «лутчих» (сторонников князя и его политической программы) — шла жестокая борьба. «Лутчие» всё-таки победили, и Александр вокняжился в Новгороде окончательно. «Молодшие» надеялись на помощь католического Запада в борьбе против монголов. «Лутчие» понимали, что цель Запада — не помочь русским объединиться, а использовать Русь против монгол, обескровить её и покорить. История последующих веков, в том числе XX в., доказала верность понимания этого замысла Папы, императора, рыцарей и купцов Ганзы Александром Невским и его сторонниками.

Софья Падерина:
Да, евразийцы — мы? Поворот России к Востоку за национальной идентичностью

Несомненно, победа на Чудском озере была триумфом Александра. Никогда до этого крестоносцы не терпели от русских столь сокрушительного поражения. И всё же проявленный русскими дружинами героизм в Ледовом побоище не мог поставить надёжный заслон от железного натиска с Запада. Мало выиграть несколько сражений, одержать победу в войне — вот сверхзадача. У Ливонского ордена был неисчерпаемый резерв рыцарства всей Западной Европы, а маленькая Северо-Восточная Русь была одна. Понимал ли это Александр Ярославич? Конечно, понимал и видел всю картину вблизи со всеми её деталями и нюансами. Иначе он не совершил бы тех гениальных дипломатических действий, которые кардинально перевернули ситуацию и расстановку сил на десятилетия вперёд в треугольнике «католический Запад — осколок Руси на Северо-Востоке — Золотая Орда».

Но прежде, чем он сделал это, ему пришлось отразить другое, не менее грозное нашествие со стороны находившейся на подъёме Литвы. В нашей исторической литературе этому эпизоду свершений князя почему-то уделяется незаслуженно мало внимания, хотя он имел чрезвычайно важное значение для Руси. Литва, с одной стороны, сама была объектом завоевательных устремлений крестоносцев, с другой — набухая пассионарностью, зарилась на русские земли. И не только зарилась — Литовский князь Миндовг притворно принял католичество («крещение его льстиво было») и, обезопасив таким образом тыл с Запада, в 1245 г. совершил крупнейшее вторжение в Северо-Восточную Русь. Александр со своим войском отбил у литовцев Торопец и в двух битвах к северу от Смоленска и к востоку от Полоцка (у Жижеца и Усвята) полностью разгромил их. Около 10 литовских князей были убиты. В том же году Александр отвоевал у Ливонского ордена часть Латгалии. В 1248 г. литовцы предприняли ещё одну попытку захвата русских земель, во время которой был убит брат Александра Михаил. Александр нанёс сокрушительное поражение Литве у Зубцова, близ границы Смоленского княжества. После этого литовцы были настолько напуганы Александром, что «начаша оттоле блюстися имени его». С тех пор Литва направила свои завоевательные усилия на Киев, Полоцк, Чернигов, а на Северо-Восточную Русь не покушалась. Это было крупное полководческое достижение Александра с учётом той труднейшей ситуации, в которой оказалось Владимирское княжество. Разумеется, и авторитет Александра Ярославича, который выигрывал все сражения и ни одного в жизни не проиграл, стал столь высоким, что с ним предпочитали не ссориться не только на Руси, но и далеко за её пределами.

Через год Александру пришлось испытать невероятное потрясение. Ещё в 1243 г. Батый признал Ярослава великим князем Руси. Именно Ярослав начал дело сближения с Золотой Ордой, которое гениально продолжил и завершил его сын Александр. Но в 1246 г. великим ханом был избран Гуюк, враг Батыя. Ярославу надо было ехать в ханскую ставку, чтобы получить ярлык от Гуюка. В Каракоруме его отравили по доносу боярина Фёдора Яруновича, который утверждал, что Ярослав якобы вступил в контакт с Папой Иннокентием IV. Как видим, русские летописи весьма тщательно фиксировали имена предателей. Александр с младшим братом Андреем убили доносчика, но отца было уже не вернуть — и с этого времени их политические пути разошлись кардинально. Андрей и третий брат Ярослав Ярославич готовили союз с западником Даниилом Галицким против монгол, надеясь на помощь Папы. Александр же не хотел иметь с католиками ничего общего.

Позже настала очередь Александра и Андрея ехать в далёкий Каракорум на поклон к монголам, где им пришлось провести более двух лет. Андрей был назначен князем Владимирским, а Александр — князем Киевским и всея Руси. Кроме того, за ним был оставлен Новгород. Только в 1249 г. они вернулись на родину. Видимо, пребывание в Монголии отняло много сил у Александра — вернувшись в Новгород (в опустошённый Киев ехать не было смысла), он тяжело заболел.

Примерно в это же время Папа предложил Александру принять католичество. Интересен зафиксированный в его «Житии» ответ Александра послам папы. Он свидетельствует о высочайшем для того времени уровне его образованности. Изложив всю всемирную историю, он заявил папским посланникам: «И сия вся известно храним, а от вас учения не приемлем и словес ваших не слушаем» [4]. Обещанная Папой военная помощь в борьбе с монголо-татарами была обусловлена переходом Руси в католичество, то есть утерей души народа со всеми катастрофическими последствиями. Александр и его сторонники, в отличие от его братьев, Даниила Галицкого и пронемецких партий в русских городах, это прекрасно понимали. В 1250 г. Александр сумел привлечь на свою сторону митрополита Кирилла, бывшего до этого канцлером Даниила. Это стало большим дипломатическим достижением, учитывая незаменимую роль православной церкви на Руси.

Ещё одним успехом дипломатии Александра стал заключённый им в 1251 г. договор с королём Норвегии Хаконом IV Старым о границе и сборе дани на обширных землях карелов и саамов.

Но главная задача — создание надёжного русско-монгольского щита от натиска Запада — пока не была решена. Андрей, сидевший во Владимире и бывший номинальным главой Северо-Восточной Руси, вёл активные переговоры с католиками. Их новое вторжение на Русь, казалось, было предрешено. В 1251 г. Александр поехал в Сарай, заключил союз с ханом Бату и побратался с его сыном Сартаком. В мае 1252 г. Бату послал своего полководца Неврюя с ратью на Русь, и они выбили Андрея из Владимира. Фактически был совершён государственный переворот, в результате которого великим князем Владимирским был утверждён Александр. Жертвы среди русского населения в ходе похода Неврюя оказались значительными.

Прямым следствием этого события стало то, что немцы остановили наступление на Псков и Новгород. Созданная Александром традиция опоры на монголо-татар в противостоянии с Западом, помимо военно-политического, имела и другой, культурологический эффект, который мы ощущаем до сих пор. Л. Гумилёв доказал, что примерно с этого времени западноевропейские идеологи стали распространять «чёрную легенду» о русских и степных народах как якобы «неполноценных» и «нецивилизованных» [5]. Да, грандиозный провал плана покорения Руси надо было как-то оправдывать. Как и сейчас определённым силам на Западе, внедряющим в массовое сознание идею о том, что всё зло идёт от России, надо этим тезисом оправдывать собственные провалы у себя дома и на международной арене. Заложенная Александром Невским традиция сближения с азиатскими народами очень не нравилась тогда на Западе. Не нравится и теперь.

Среди историков бытует подозрение, что Батый послал Неврюя на Русь по прямой просьбе Александра, стремившегося сбросить с престола Андрея. Трудно сказать, так ли это. Твёрдо можно установить только две вещи. Первое — переворот, в результате которого Александр занял Владимирский стол, был несомненным благом для Руси. Второе — Александр проявил великодушие по отношению к младшему брату-изменнику, готовившему западное вторжение на родину. От Неврюя Андрей сбежал в Швецию, но в 1256 г. был принят Александром на Руси. Более того, Александр помирил его с ханом и дал ему в удел Городец, Нижний и Суздаль. Это было явное отклонение от устойчивой практики других князей, стремившихся добивать своих противников, невзирая на узы кровного родства.

Но если предположение наших исследователей о том, что именно Александр склонил монголов к организации карательной акции Неврюя, верно, зададимся вопросом: а был ли у Невского другой вариант действий? Ведь он знал, что рать Неврюя принесёт значительные разрушения на русскую землю. На поддержку других русских князей в завоевании Владимирского стола рассчитывать не приходилось — все боролись против всех в это страшное время усобиц. Правда, оставался Новгород, где Александр был князем. Но, во-первых, новгородцы по-прежнему не были монолитны в своих политических симпатиях; прогерманская партия, хотя и потерпела поражение от «лутчих», всё ещё была сильна. Во-вторых, новгородское ополчение не могло сравниться с отборными дружинами Владимиро-Суздальского княжества, бывшими в подчинении у Андрея. Вспомним, что почти во всех своих военных кампаниях Александр использовал рать «с Низа». Исключение было только одно — Невская битва. Тогда наш герой не стал дожидаться владимирцев ради использования фактора внезапности в нападении на шведский лагерь. Так что кроме помощи монголов в свержении Андрея Александру абсолютно не на что было рассчитывать. Другой вариант — нашествие крестоносцев — грозил не просто жертвами, а истреблением русских и закабалением Руси.

История из других времён знает немало примеров таких жёстких, вынужденных шагов. Вспомним хотя бы приказ М. Кутузова отдать Москву Наполеону ради сохранения русской армии и победы в войне.

Софья Падерина:
«Евразийский проект» — ступень к новой системе глобального управления

Здесь остаётся добавить только одно. Если бы и не было «подсказки» Александра, Батый всё равно послал бы Неврюя на Андрея, поскольку связь последнего с католиками, ставшими к тому времени злейшими врагами Золотой Орды, была очевидна. Логика ситуации требовала от Батыя — опытного полководца и политика — этого шага. К тому же он остро нуждался в надёжном союзнике в развернувшейся в монгольском улусе внутренней борьбе за власть, потеряв которую, ханы лишались и жизни. В лице Александра, который своей дипломатией и личной харизмой завоевал его доверие, Батый приобрёл такового. Несомненно, обаяние, исходившее от князя, производило неизгладимое впечатление на современников. Об этом ярко повествует и «Житие» Александра.

Но новые испытания и угрозы — как внешние, так и внутренние — не заставили себя ждать. В 1256 г. Папа объявил крестовый поход против монголов и русских. Тут же шведский десант при поддержке еми и суми опять появился в устье Невы. Незадолго до этого новгородцы выгнали из города сына Александра — Василия и посадили на стол брата Владимирского князя — западника Ярослава. Почти одновременно в Орде умер хан Батый. Его брат Берке — мусульманин — отравил Сартака за симпатии к христианству и захватил власть. Казалось, рушилось всё, созданное Александром ценой непрерывных усилий. Но железная воля князя вновь оказалась способна к сверхнапряжению и борьбе на всех фронтах. Быстро организовав поход, он опрокинул шведов. Вернувшись в Новгород, выгнал Ярослава, восстановил в правах Василия, попутно сменив посадника, а сам уехал во Владимир.

Вслед за этим надо было восстанавливать отношения с Берке, что было труднейшей задачей. В 1257 г. Берке направил в Новгород баскаков для проведения фискальной переписи. В городе готовился бунт и убийство монгольских численников. Заговор поддержал никто иной, как сын Александра — Василий. Великий князь, в отличие от жадных до денег новгородцев, прекрасно понимал, что грозит городу, поскольку монголы считали страшную месть за гостеубийство обязательной. Василий, зная крутой нрав отца, убежал в Псков. Александр под охраной своей личной дружины вывел баскаков из Новгорода. А тех же, кто Василия «на зло повёл», велел жестоко казнить (того всё равно потребовал бы Берке). Василия, предавшего его дело по глупости и потерявшего доверие, Александр отправил «в Низ», во Владимиро-Суздальское княжество.

После этого Александр всё-таки сумел договориться с Берке — мусульманином, убийцей его побратима Сартака, — вновь поставив интересы Родины выше своих личных переживаний.

Более того, Александр добился от Берке перенесения Переяславской епископии в столицу Золотой Орды. С Русской православной церкви монголы по-прежнему не брали никакого налога. Разумеется, у Берке тоже был свой кровный интерес в союзе с Александром. Сарай стал фактически независимым от Каракорума. Поэтому, в частности, Берке договорился с Невским об убийстве на Руси тех численников, которых прислал великий хан Мункэ. «Численники» «численникам» рознь. Ни Александр, ни Берке, разумеется, не желали отправлять русское серебро в Монголию.

Вершиной дипломатических достижений Александра стало то, что к 1260 г. в результате виртуозно проведённых переговоров с Берке и Миндовгом он сумел добиться организации тройственного русско-литовско-монгольского союза против немцев — непримиримых врагов Руси. Ливонскому ордену грозил полный и окончательный разгром.

Но в 1262 г. произошло событие, которое способно было перечеркнуть достижения Александра и более того — навести на Русь новое страшное нашествие татаро-монгол. Во многих русских городах народ перебил присланных из Сарая откупщиков дани. Незадолго до этого Берке потребовал от князя провести мобилизацию русских воинов на помощь готовившемуся очередному походу Золотой Орды против её противников на юге. Он поехал в Орду, добился прощения хана за избиение численников и отмены военной мобилизации на Руси. Александр пробыл в Орде почти год, на обратном пути заболел и, приняв схиму, умер в Городце 14 ноября 1263 г. в возрасте 42 лет.

Есть две версии причины смерти ещё молодого князя. По одной из них Александр умер, выражаясь современным языком, от стресса. Действительно, непрерывное сверхнапряжение в течение 23 лет, жестокая борьба с врагами, сложнейшие переговоры, требовавшие отказа от личных чувств и симпатий, предательство самых близких людей, в том числе сына и родного брата, помноженные на физические нагрузки в постоянных походах и битвах, наконец, вынужденное длительное пребывание в чужой, непривычной для русского человека среде степняков, — всё это просто не могло не сказаться на здоровье Александра. Всем нам знакомо чувство опустошения, которое возникает после длительной тяжёлой работы, завершённой успешно. Высока вероятность того, что после почти года переговоров в Орде с блистательным для князя дипломатическим финалом он испытывал нечто подобное.

Вторая версия основана на подозрительном совпадении: в том же 1263 г. новый союзник Александра — князь Миндовг был заколот кинжалом. Яд и клинок вполне могли стать орудиями папской разведки, получившей задание предотвратить готовившийся совместный русско-литовско-монгольский поход против Ливонского ордена.

Оба предположения правдоподобны. Мы не узнаем, какое из них верно, если только когда-нибудь свидетельство в пользу второй версии не обнаружится в секретных архивах Ватикана. Впрочем, на это не стоит рассчитывать, потому что если такое свидетельство сохранилось, не в интересах Ватикана его рассекречивать даже спустя 800 лет.

Итак, мы лишь бросили взгляд на героический жизненный путь святого князя Александра Невского. Каковы же оценки его деяний?

Начнём с западных. Все они — и более ранние, и современные вполне ожидаемо сходятся в одном: отвергнув союз с Папой и сблизившись с Ордой, Александр совершил стратегическую ошибку и предал Христианский мир. В итоге развитие России и её «учёба у передовой западной цивилизации» были отброшены на сотни лет. А что ещё можно ожидать от «цивилизаторских» оценок политики Александра, который сорвал грандиозную колониальную операцию по захвату Руси?

Андрей Кортунов:
Ганзейский союз как прообраз грядущего миропорядка

Объективности ради надо сказать и о мнении некоторых российских «экспертов», которые на просторах Интернета, в печати и на телевидении фактически вторят своим западным менторам и «доказывают» якобы «преувеличение» заслуг князя. Выделим их два основных постулата. Тезис первый — битвы на Неве и на Чудском озере были лишь одними из многочисленных в то время мелких стычек, которым «незаслуженно» приписывается столь большое значение. При этом в «доказательство» приводятся не данные из русских летописей, а цифры и события из западных хроник (о других походах и битвах Александра они вообще не упоминают). Можно допустить, что русские летописцы преувеличивали цифры убитых и пленённых врагов, но точно так же западные хроники преуменьшали потери своих войск (а в Швеции в то время вообще не было летописания). Но по большому счёту не в этом дело. Стычка может длиться час, максимум — полтора, а, скажем, сражение на Неве, в котором с русской стороны хотя и участвовала «малая дружина», продолжалось от рассвета до заката. Разве это «стычка»? А ведь шведы, тщательно подготовившие операцию, не могли послать на столь крупное дело незначительное по численности войско. Оно было усилено норвежцами и отрядами финно-угорских племён, поэтому и пришлось их бить весь долгий световой день (вспомним, что это было 15 июля, когда долгота дня составляет более 17 часов). И только блестяще осуществленный замысел Александра — молниеносное внезапное нападение, а также беспримерный героизм русских воинов решили исход битвы.

В отношении Ледового побоища и его значения всё предельно ясно. Не будь этой победы Александра Ярославича, Псков, Новгород и многие другие русские города были бы оккупированы немцами. И это было бы только началом реализации плана по захвату всей Руси. Но, пожалуй, самое главное состояло в том, что эти гениальные победы Александра в то время произвели грандиозное впечатление на всех русских людей. В этот беспросветный век «погибели Русской земли» они вдруг увидели луч надежды на спасение. Именно поэтому эти триумфы святого князя нашли столь яркое отражение в русских летописях, да и в последующих трудах российских историков.

Тезис второй: Александр якобы «любил» татаро-монгол и ненавидел крестоносцев. Насчёт ненависти к «христовым воинам», вешавшим даже русских грудных детей, не имеем ничего против. А вот утверждение насчет «любви» князя к монголам просто нелепо. Его отец Ярослав был отравлен в ставке великого хана, дядя Юрий погиб под монгольскими саблями на Сити. Отец первой жены Ярослава, от которой у него не было детей, — половецкий хан Юрий Кончакович — был убит в столкновении с монгольским корпусом Джэбэ и Субэдэя в 1223 г.

А вот как оценивали свершения Александра Невского его современники. Узнав о его кончине, митрополит Кирилл во Владимире, обращаясь к народу, сказал кратко, но пронзительно: «Уже заиде солнце земли Русския».

В 2008 г. по итогам рейтингового голосования во всероссийском проекте «Имя России» Александр Невский был объявлен главным персонажем российской истории.

Оценка Православной церкви однозначна — Александр Невский был причислен к лику святых. И это несмотря на то, что князь нарушал (вынужденно) каноны православия того времени, потому что пил кумыс и ел конину в Орде, и скорее всего, ему приходилось участвовать в языческих обрядах. Он побратался с Сартаком — сыном предводителя похода на Русь Бату, примирился с его убийцей — мусульманином Берке, расправлялся со своими соотечественниками — противниками его линии. Не поступай он так, потерял бы не только жизнь, но самое главное — понимание её смысла, в которое он вкладывал защиту Родины и русских людей всеми доступными ему способами и средствами. Все свои действия Александр объяснял постулатом: «Больше любви никто же не имет, аще тот, кто душу положит за други своя». Значение этой фразы в устах князя заслуживает отдельного глубокого размышления. «Житие» и летописи свидетельствуют, что Александр был истинным православным христианином. А причислен к лику святых не только за это, но, прежде всего, за верный политико-духовный выбор, имеющий до сих пор ключевое значение для России.

Г. Вернадский в 1925 г. дал следующую характеристику заслуг князя: «Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке — имели одну цель: сохранения православия как нравственно-политической силы русского народа» [6]. Осмелимся сделать только одну поправку — на Востоке Александр проявил не только и не столько смирение перед верховной властью хана, которая по большому счёту была номинальной — политический этикет того времени не допускал иного поведения, но это был не более, чем жест, смысл которого был поверхностным (во всех делах своего княжества Александр был самостоятелен); на права и привилегии православной церкви ханы не покушались. Главное было в том, что князь сумел добиться взаимовыгодного квази-союза с Ордой. Поэтому мы имеем все основания предложить заменить в этой оценке слова «подвиг смирения на Востоке» на формулу «подвиг дипломатии на Востоке». Символическое признание сюзеренитета хана и, согласно последним подсчетам российских историков, отнюдь не тяжкая дань на содержание войска были обменены на то, что Орда стала щитом Руси против Запада. Этот договор продолжал действовать и после кончины Александра. Когда в 1269 г. Ливонский орден вновь стал угрожать русским землям, в Новгород прибыл монгольский отряд в 500 сабель. И тут же «немцы замиришася по всей воле новгородской, зело бо бояхуся и имени татарского». А в 1275 г. был успешно осуществлен русско-татарский набег на Литву. В 1267 г. в Орде был выдан специальный ярлык русскому митрополиту.

Есть и более долгосрочные, а вернее, непреходящие и по сей день имеющие колоссальное значение последствия подвига Александра Невского для России. Вот исключительно яркое по выразительности заключение Л. Гумилёва: «Заслуга Александра Невского заключается в том, что он своей дальновидной политикой уберёг зарождавшуюся Россию в инкубационной фазе её этногенеза, образно говоря, «от зачатия до рождения». А после рождения в 1380 г. на Куликовом поле ей никакой враг уже не был страшен» [7].

Нам остаётся добавить к этим научно доказанным выводам то, что, на наш взгляд, чрезвычайно важно для всех живших после святого князя русских людей, нынешних россиян и будущих поколений нашей страны. Во-первых, положив «душу за други своя» и заявив, что это высшее проявление любви, Александр Ярославич впервые (!) ввёл в наше национальное самосознание формулу: не может быть ничего прекраснее в жизни, чем подвиг за свой народ. Это самое высокое проявление патриотизма он привил своим соратникам, и эта прививка затем передавалась из поколения в поколение вплоть до наших дней.

Во-вторых, шел 1240-й г., шведы вошли в устье Невы. Александр Ярославич сумел собрать лишь «малу дружину» и готовился к стремительному броску на значительно большие шведские силы. Подбадривая своих воинов, под стенами храма Святой Софии в Новгороде он произнёс дошедшие до нас из глубины веков пророческие, насквозь пронизанные нашей ментальностью слова: «Не в силе Бог, но в правде!»

Не в этом ли глубокий смысл нашей национальной идеи? Слово «правда» традиционно понимается нами в широком значении. Это далеко не только соответствие установленному факту, но и справедливость. Это идеал поведения в соответствии с присущими нам требованиями морали и этическими принципами. Вспомним восклицание А. Пушкина: «Стезею правды бодро следуй». «Правду» в высказывании Александра Невского можно понимать и как правильную (истинную) веру. Но это понимание отнюдь не противоречит, а как раз полностью соответствует вышеуказанной интерпретации, поскольку категории совести и справедливости в православии — и есть наш идеал в жизни.

Новую для того времени доминанту жертвенного поведения за правду Александра Невского Лев Гумилёв метко назвал альтруистическим патриотизмом.

Разумеется, российская идея — это патриотизм. Вместе с тем в применении к нам он нуждается в расшифровке, чтобы не путать его ни с оголтелым национализмом, ни с мессианством и попытками навязывать другим народам свои ценности (как, например, это пытаются делать на протяжении сотен лет определённые силы на Западе), ни с другими чуждыми нам особенностями. Поэтому идеал патриотизма святого князя («за други своя»), помноженный на его же идеал правды, по нашему глубокому убеждению, как нельзя точнее выражает российскую национальную идею.

Вот почему подвиги на поле брани, в сфере политики и дипломатии, а также в духовной жизни русского народа делают героический жизненный путь Александра Невского беспримерным в истории нашего Отечества.

Для раскрытия взаимодействия идей правды и патриотизма требуется ещё одно пояснение. Понимание правды как высшей справедливости и, следовательно, высшего смысла существования всегда было отличительной чертой самосознания и мироощущения нашего народа, его, если хотите, «визитной карточкой». С одной стороны, постулат «в правде Бог» постоянен. С другой, «правдоискательство» — в частности, российской культуры (и не только) — было присуще нам во все времена, даже в Советском Союзе, где всё было сформулировано, казалось бы, предельно чётко и ясно. Диалектика постоянной и переменной величин в формуле нашей национальной идеи состоит в том, что перед каждым поколением в отведённый ему исторический отрезок времени стоят свои, свойственные только ему задачи. Поэтому поиск ответов на современные конкретному поколению вызовы требует своего рода «тонкой настройки» неизменного в своей истинности постулата правды.

Широко известно выступление В. Молотова по радио 22 июня 1941 г., в ходе которого он сказал: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Слово «правое» в данном конкретном случае происходит от «правды», правое — содержащее правду. Здесь оно означает высшую справедливость. Из первой части этой фразы делается вывод во второй её части. Но этот вывод непреложен только при одном условии — за правду надо бороться. Её необходимо в ы с т р а д а т ь перед Богом и людьми, иначе её не добиться. Ни у кого из слушавших это выступление не возникало ни малейших сомнений на этот счёт (это доказывают кадры кинохроники, запечатлевшие этот момент, на которых видны крайняя сосредоточенность и отрешённость в выражениях лиц — люди ясно представляли, через какие испытания и страдания им придётся пройти). А говоря словами Александра Невского, надо «душу положить за други своя». Здесь — неразрывная связь между нашими понятиями патриотизма и правды.

* * *

Есть ещё один важный аспект связи того, что совершил Александр Невский, с нынешней Россией. Дадим этому аспекту современное определение: политологический. Вспомним, что князь не только отверг союз с Папой и Западом, но даже не допускал католиков для проведения религиозных диспутов на Руси. В то же время он не просто заключил союз с Батыем, но побратался с его сыном Сартаком. Только ли политические и религиозные мотивы побудили его на этот поступок? Да, Сартак был известен своими симпатиями к христианству (видимо, он был несторианином). Но побрататься в то время означало очень многое — была необходима сильная взаимная симпатия. Из всего, что мы знаем об Александре, чрезвычайно трудно предположить, чтобы он побратался, скажем, с рыцарем Ливонского ордена. И здесь мы вторгаемся в область этнологии. В более конкретном плане речь идёт о законе комплиментарности, подсознательном ощущении симпатии или антипатии между представителями разных этносов (антитеза «мы – они»). Комплиментарность со знаком «плюс» наиболее сильна между индивидами одного и того же этноса. Меньше, но с тем же знаком «плюс» она действует в ощущениях разных этнических групп, входящих в единый суперэтнос — например, западноевропейский. У людей, принадлежащих к разным суперэтносам, среднестатистическая комплиментарность наблюдается со знаком «минус» или равна нулю (равнодушное отношение друг к другу).

Выше мы упоминали, что у Александра Невского было много причин нелюбви к монголам, в том числе личного характера. Помимо политических и религиозно-нравственных причин выбора князя в пользу квази-союза с монголами и решительного неприятия каких-либо контактов с католическим Западом существвали, как мы предполагаем, и другие мотивы, лежащие не в сфере разума, а в плоскости этнического подсознания. Да, монголы были отнюдь не «своими», не новгородцами, не владимирцами и даже не киевлянами и галичанами. Но если их сравнивать с ливонцами, то в глазах русских сравнение было однозначно не в пользу последних. Кроме того, это был не первый контакт русских со степняками. Вспомним более чем столетнее тесное взаимодействие русских с половцами (а до них — с печенегами), характеризовавшееся как боями между ними, так и союзами русских князей с половецкими ханами в междоусобных войнах. Русские и степняки хорошо знали друг друга. Более того, между ними шёл активный процесс метисации. Русские брали в жёны половецких девушек, а дочери князей выходили замуж за половецких ханов. Первая жена отца Александра — Ярослава была дочерью половецкого хана. А уже после кончины Невского, когда хан Золотой Орды Узбек обязал всех татаро-монгол перейти в ислам, многие из них побежали на Русь, и тот же процесс русско-татарской метисации пошёл более активно, нежели в случае с русскими и половцами. И уже на поле Куликовом пришедшие в Москву и другие княжества татары сражались бок о бок с русскими. Все мы знаем, что происходило дальше в плане складывания новой суперэтнической общности на широких просторах России.

Андрей Кортунов:
Восемь принципов Большого евразийского партнерства

Поэтому мы можем говорить о том, что Александр Ярославич, сделав поистине судьбоносный выбор в пользу степняков, создал тем самым и предпосылки для новой самоидентификации Руси, а затем — России.

Европейцы никогда не признавали и не признают нас за «своих». Мы с азиатами понимаем и «чувствуем» друг друга больше и тоньше. Например, и у нас, и у азиатов ощущение соборности, коллективности, в отличие от западноевропейцев, в целом превалирует над индивидуализмом в повседневной жизни. И это только одна из граней комплиментарности. В то же время спросите любого азиата — индийца, тайца, китайца, индонезийца, — и он скажет, что Россия — это Европа, а не Азия (а тот факт, что две трети российской территории географически находятся в Азии, в их глазах практически не имеет значения). И это реальность этнического подсознания.

Мы не Европа, потому что в нас слишком много азиатского. Но мы и не Азия, потому что в нас немало европейского. Тогда кто же мы? Полагаем, что мы совершенно уникальная евразийская суперэтническая общность. Здесь под словом «евразийская» имеем в виду исключительно цивилизационную характеристику. Если же понимать Евразию в географическом смысле, то территория России находится как раз в центре этого континента, на огромном по масштабу «стыке» Европы и Азии. Именно этим объясняется уникальность нашего евразийского суперэтноса и его мироощущения. Мы уникальны так же, как и любые другие цивилизации, будь то индийская, китайская или западноевропейская. Поэтому наша уникальность не в том, что мы «выше» других народов (в нашей идее правды никогда не было этого смысла, нет его и сейчас), а в том, что мы другие.

Понятие «евразийство» было научно обосновано и оформлено в виде многочисленных статей русскими эмигрантами в первой половине-середине XX в. – П. Савицким, Г. Вернадским, Н. Трубецким, Г. Флоровским и др. Их главная идея ( Россия — это особый, ни на что не похожий мир) в принципе была не нова и происходила в том числе из мыслей А. Пушкина и Ф. Достоевского (например, А. Пушкин считал, что Россия — это не Европа, «история её требует другой мысли, другой формулы, чем мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада»). Но первые евразийцы, как они себя называли, оформили эту идею всесторонне, в том числе в геополитическом, морально-нравственном, правовом и экономическом аспектах. В частности, они доказывали, что наше государство не может быть ничем иным, кроме «государства правды». Как тут не вспомнить нашего героя Александра Ярославича и его идею Правды. Это ли не ещё одно подтверждение того, что его идейное наследие живо и плодоносно?

Незадолго до своей кончины в 1992 г. Л. Гумилёв называл себя «последним евразийцем». Казалось, евразийство умерло и о нём все забыли. Но сама жизнь и экономические потребности государств, образовавшихся после распада СССР, привели к возникновению в 2000 г. Евразийского экономического сообщества, в 2014 г. преобразованного в Евразийский экономический союз (ЕЭАС). А в 2016 г. Россия выдвинула идею формирования Большого евразийского партнёрства по линии ЕАЭС — ШОС — АСЕАН. 4 декабря 2020 г. в Москве состоялся первый Евразийский конгресс, организаторами которого выступили Евразийский банк развития и Евразийская экономическая комиссия. Запрос на интеграцию интеграций в условиях коронакризиса открывает новые возможности широкого сотрудничества на евразийском пространстве. А что же Европа? ЕАЭС демонстрирует открытость к взаимодействию и с ней. Но Евросоюз всячески выказывает своё неприятие ЕАЭС. Причины, разумеется, исключительно геополитические. Та самая «чёрная легенда», запущенная на Западе в XIII в., цветёт там пышным цветом и ныне. Поэтому Большая Евразия от Ямала до Ченнаи или от Калининграда до Джакарты имеет перспективы стать реальностью, а вот единое пространство от Лиссабона до Владивостока, или от Лиссабона до Джакарты, по нашему мнению, — утопия, по крайней мере в обозримой перспективе. Весь опыт наших контактов с Западом за сотни лет убеждает в этом.

Разумеется, идея Большого евразийского партнёрства практически имеет мало общего с мыслями о евразийской сути нашей страны, выдвинутыми русскими мыслителями в XX в. В ней нет ни этнологической, ни этнополитической, ни философско-цивилизационной видимой подоплёки, а есть, прежде всего, геополитический и геополитико-экономический контекст, вполне обоснованный и реальный. Но кто знает, иногда даже совпадение терминологии может повлиять (в будущем) на содержание идей.

Евразийство — отдельная тема, заслуживающая самостоятельных глубоких исследований. Здесь же мы только упомянули о ней лишь постольку, поскольку она имеет корреляцию с тем, что свершил Александр Невский. Ведь именно с тех пор, как он сделал то, что мы постарались показать в этом кратком очерке, поколение за поколением наших людей не могут и не хотят жить без идеи и без поисков правды. Хорошо это или плохо? Может, лучше просто заниматься тем, чтобы делать свою относительно комфортную жизнь ещё более комфортной, без мучительных идейных исканий, как это делает среднестатистический представитель среднего класса на Западе? А уж если принадлежишь совсем к «комфортному» классу, попутно (ведь надо же высвобождать «лишнюю» энергию) навязывать «общечеловеческие» (а на самом деле свои) ценности другим народам? Вопросы риторические. Мы такие, какие мы есть, какими нас сделала наша история и наш особый евразийский этнический код, предпосылки формирования которого были заложены Александром Невским и его соратниками. И нас не переделать.

Наконец, наши глубокие духовные и нравственные корни и традиции, становлению которых во многом способствовали трагические события XIII в. и жертвенный подвиг Александра Невского, а также последующие поколения лучших представителей россиян, и сейчас воздействуют не только на внутреннюю жизнь России, но и на её внешнеполитический курс. Понятия правды и справедливости, категория совести, идея патриотизма, традиция уважения других народов и культур — все эти фундаментальные элементы российского духовного кода имеют прямую проекцию на такие принципиальные установки внешней политики России, как необходимость демократизации международных отношений в условиях полицентричного устройства мира на основе принципа справедливости; неприемлемость для нас неких «правил», формируемых узкой группой государств, взамен Устава ООН, норм и принципов международного права; несовместимость с правдой попыток переписывания истории, в том числе — истории Второй мировой войны; необходимость взаимоуважения и взаимообогащения духовных ценностей и культур различных цивилизаций и народов; неприятие национализма, шовинизма, ксенофобии, представлений о собственной исключительности и попыток навязывать другим странам свою волю и ценности, которые прямо противоречат российской идее патриотизма, заключающейся в любви к родине и готовности защищать её от внешних угроз. И главное — в международных отношениях фактор силы не может быть выше правды и справедливости.

Эти принципиальные для российской внешнеполитической линии позиции существенно отличаются от подходов западных стран, которые тоже во многом определяются менталитетом. В частности, генезис их мессианских наклонностей и привычки «учить» другие страны своим «правилам» и ценностям прослеживается в истории их колониальных захватов, сопровождавшихся зверствами по отношению к коренному населению, которое воспринималось как неполноценное («бремя белого человека» по Р. Киплингу). Эта разница между Россией и Западом в мироощущении и менталитете неизбежно воздействует на характер и направленность внешнеполитических установок. Склад ума переделать нельзя, а внешнюю политику определяют люди определённого склада ума, который формируется как генами, так и воспитанием.

* * *

Мог ли предполагать великий князь, что наступит время, когда благодаря заложенному им фундаменту геополитической стратегии Руси она не только отстоит свои западные рубежи, но и освободится от татаро-монгольского сюзеренитета, а по сути — станет наследницей Золотой Орды в смысле объединения в огромное государство многих народов Евразии, но уже на новой, не завоевательной, а комплиментарной основе? Или же он только отстаивал то, что можно было уберечь на тот момент — душу русского народа, то есть православие, а также территориальный осколок Руси на Северо-Западе, не заглядывая дальше этой важнейшей в те страшные десятилетия задачи?

Можно предположить, что следует ответить утвердительно на первый вопрос. В пользу этого свидетельствует масштаб политического мышления Александра Ярославича, его способность предвидения результатов и последствий своих действий, которая не подвела его ни разу — ни в военных делах, ни в дипломатических. Далёкий прогноз этого первого пассионария России оправдался — через 100 с лишним лет его потомок Дмитрий Донской сказал в своём завещании: «А переменит Бог Орду, дети мои не имут выходу в Орду платить…». Гениальное предвидение его великого предка уже виделось близкой реальностью победителю на Куликовом поле.

В этом состоит один из аспектов непреходящего значения подвига Александра Невского. А заложенной им доминантой жертвенного поведения за Родину он определил русский менталитет. Этот образ мыслей, непререкаемость и бескомпромиссность принципов совести и справедливости не нравится некоторым российским партнёрам на Западе, а кто-то из них просто не понимает их. И в этом тоже Александр Невский современен, как никогда.

1.     Тэлботт С. 1996. Какая Россия нужна Америке. / Иностранец, №2.

2.     Лавров С.Б. 2013. Лев Гумилёв: судьба и идеи / В сб. Лев Гумилёв: судьба и идеи. М. С. 402.

3.     Здесь и далее по событиям XIII в. см. Гумилёв Л.Н. 2015. От Руси до России. М. 367с., Гумилёв Л.Н. 2015. Древняя Русь и Великая Степь. М. 736с., Карамзин Н.М. 1993. История государства Российского. Т.1 М. 376 с., Костомаров Н.И. 1997, Князь Александр Ярославич Невский / Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей в 3 т. Ростов н/Д, т.1 с.154-170, Пашуто В.Т. 1995. Александр Невский. М. 157с., Феннел Дж. 1989. Кризис средневековой Руси 1200-1304. М. 296 с., Шишов А.В. 1999. Александр Невский. Ростов н/Дону. 352 с.

4.     Повесть о Житии Александра Невского / Воинские повести Древней Руси. URL:http://www.hrono.ru/dokum/1200dok/1200nevski.php

5.     Гумилёв Л.Н. 2008. Чёрная легенда. М. 564 с.

6.     Вернадский Г.В. 2008. Два подвига Александра Невского / В сб. Гумилёв Л.Н. Чёрная легенда. М. С. 508.

7.     Гумилёв Л.Н. 2008. Чёрная легенда. М. С. 487.