Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 20, Рейтинг: 4.25)
 (20 голосов)
Поделиться статьей
Денис Миргород

К.полит.н., профессор ИМО Пятигорского государственного университета, старший научный сотрудник НОЦ «Международные политические исследования Большого Средиземноморья» Севастопольский государственный университет, эксперт РСМД

Говоря о главных жертвах арабской весны, следует подчеркнуть, что Ливия стала одной из наиболее пострадавших от этой «революционной жатвы» стран. Практически десятилетие, прошедшее со дня смерти бывшего главы государства Муаммара Каддафи, не принесло ливийцам ожидаемого прорыва в политической и социально-экономической жизни. Напротив, произошло усугубление общественного размежевания и формирование двух четко выраженных противоборствующих сил. Гражданская война в Ливии, длящаяся с 2011 г., породила множество вызовов и угроз безопасности региона Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), а также обрела статус одной из ключевых тем глобальной повестки современных международных отношений. Не спадает при этом и градус противоречий вокруг страны, продолжая определять политику и специфику взаимодействия региональных держав и мировых акторов в контексте развития ливийского кризиса. Одним из наиболее вовлеченных в конфликт государств БВСА является Арабская Республика Египет (АРЕ), которая параллельно с усилиями по стабилизации обстановки в регионе стремится к достижению целого ряда жизненно важных для себя задач, используя ливийский кейс в качестве потенциального решения собственных внешне- и внутриполитических проблем.

Современная Ливия стала настоящим испытанием на устойчивость для Египта. Высокую приоритетность ливийского направления во внешней политике АРЕ невозможно переоценить в силу наличия существенного количества факторов внешнего и внутреннего порядка, определяющих отсутствие у АРЕ возможности дистанцироваться от событий в соседнем государстве. Без преувеличения — ливийский конфликт можно рассматривать как экзистенциальную угрозу для Египта сегодня. Именно поэтому Каир занимает принципиальную и последовательную позицию в отношении Ливии, настаивая на том, что решение кризиса неприемлемо без его участия и без учета его интересов, которые сосредоточены вокруг минимизации турецкого присутствия в регионе БВСА, снижения террористической угрозы, контроля деятельности Братьев-мусульман и решения вопроса обеспеченности ресурсами.

Говоря о главных жертвах арабской весны, следует подчеркнуть, что Ливия стала одной из наиболее пострадавших от этой «революционной жатвы» стран. Практически десятилетие, прошедшее со дня смерти бывшего главы государства Муаммара Каддафи, не принесло ливийцам ожидаемого прорыва в политической и социально-экономической жизни. Напротив, произошло усугубление общественного размежевания и формирование двух четко выраженных противоборствующих сил. Гражданская война в Ливии, длящаяся с 2011 г., породила множество вызовов и угроз безопасности региона Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), а также обрела статус одной из ключевых тем глобальной повестки современных международных отношений. Не спадает при этом и градус противоречий вокруг страны, продолжая определять политику и специфику взаимодействия региональных держав и мировых акторов в контексте развития ливийского кризиса. Одним из наиболее вовлеченных в конфликт государств БВСА является Арабская Республика Египет (АРЕ), которая параллельно с усилиями по стабилизации обстановки в регионе стремится к достижению целого ряда жизненно важных для себя задач, используя ливийский кейс в качестве потенциального решения собственных внешне- и внутриполитических проблем.

Внешний контур ливийского кризиса для Египта

Ливийское направление уже долгое время является одним из приоритетов египетской внешней политики, что объясняется географической близостью двух стран, заинтересованностью в торговом сотрудничестве, вопросами безопасности и т.д. Текущий военно-политический конфликт в Ливии только усилил ее значение для Египта, который не может позволить себе дистанцироваться от событий в соседнем государстве. Во многом этому способствует интернационализация ливийского кризиса, который уже превратился в арену противостояния множества региональных и мировых сил. Исходя из этого, с внешнеполитической точки зрения, одним из центральных факторов вовлеченности АРЕ в ливийских конфликт становятся действия Турции, которая стремится играть все большую роль на БВСА, претендуя на статус сверхдержавы регионального масштаба. У особой обеспокоенности Каира есть несколько причин.

Во-первых, Анкара уже довольно долго выступает едва ли не основной внешней силой, поддерживающей запрещенную в Египте организацию «Братья-мусульмане» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), остающуюся при этом важной частью политической жизни страны. Важный момент в данном контексте — Братья-мусульмане рассматриваются турецким руководством как важная идеологическая составляющая обновленной ревизионистской политики Анкары в регионе БВСА. Подтверждением этому могут служить слова духовного лидера организации шейха Юсуфа аль-Кардави, который еще в 2014 г. в одном из своих интервью провозгласил Стамбул столицей будущего халифата, определив ведущую роль Турции и ее лидера Реджепа Тайипа Эрдогана в этом процессе. Таким образом, официальный Каир опасается установления в соседней Ливии режима, способного оказывать поддержку главным оппонентам действующей египетской власти.

Во-вторых, руководство АРЕ озабочено агрессивной политикой Турции в отношении крупных газовых месторождений в Средиземном море. Подписанный 27 ноября 2019 г. вместе с военным соглашением между Анкарой и Триполи договор о демаркации морской границы подтолкнул Каир и некоторые другие средиземноморские страны к принятию ответных мер. Так, 27 августа 2020 г. парламент Греции ратифицировал соглашение о морских границах с Египтом, спустя всего несколько часов после того, как Турция продлила срок эксплуатации своего геологоразведывательного судна в Восточном Средиземноморье. Ранее, в феврале египетские власти в срочном порядке заключили соглашение с американскими компаниями «Chevron» и «ExxonMobil», французской Total, британской BP и Royal Dutch Shell о разведке газа у своего северо-западного побережья недалеко от Ливии, которая, таким образом, становится одним из определяющих компонентов большой игры за энергоресурсы в Средиземном море.

В-третьих, очевидно, что АРЕ не может мириться с зашкаливающими и переходящими все «красные линии» региональными амбициями турецкого руководства. Сложившийся, хоть и очень хрупкий, региональный порядок отчасти устраивает Египет, и любые действия, направленные на его пересмотр, не могут не вызывать опасения Каира. Об этом, в частности, свидетельствуют слова бывшего помощника министра иностранных дел Египта Ахмеда аль-Кувесни, который отмечает, что политика Турции несет угрозу не только Египту, но и всему региону.

Помимо Турции к числу внешних факторов, формирующих позицию Каира в отношении ливийского кризиса, следует отнести необходимость для Египта поддерживать свой статус одного из ведущих региональных акторов. Необходимо напомнить, что долгое время АРЕ претендовала на роль регионального лидера, а также лидера суннитского арабского, однако, с началом нефтяного бума в мире (1973–1985 гг.) положение страны претерпело значительные изменения — постепенно центр принятия ближневосточных арабских решений стал смещаться в сторону углеводородных монархий Аравийского полуострова. Следовательно, в существующих условиях действия Каира на ливийском направлении определяют его военно-политический вес в региональных делах и обуславливают оправданность египетских притязаний на лидирующие позиции среди государств БВСА.

Наконец, в качестве еще одного определяющего внешнего фактора египетской политики в отношении Ливии следует рассматривать стремление не допустить полномасштабного вовлечения крупных мировых держав в ливийский конфликт. Связано это, в первую очередь, с тем, что традиционно Египет старается соблюдать принцип многовекторности в своей внешней политике, поддерживая баланс в своих отношениях со всеми ведущими странами мира. Превращение же Ливии в зону открытого, непосредственного противостояния ведущих внерегиональных игроков способно поставить Каир перед сложным и ненужным в существующих реалиях выбором основного глобального внешнеполитического партнера.

Внутренние проблемы Египта в контексте ливийского конфликта

Наряду с внешними факторами политика АРЕ в отношении Ливии продиктована и внутренними проблемами. Именно поэтому действующее руководство воспринимает события в соседней стране как угрозу национальной безопасности Египта, о чем неоднократно заявлял президент Абдель Фаттах ас-Сиси [9].

Египет крайне заинтересован в свободном доступе к ливийским ресурсам, в первую очередь — к воде. Необходимо напомнить, что страна, население которой недавно перешагнуло стомиллионную отметку, активно пытается решить проблему водоснабжения с учетом текущих демографических показателей. Связано это в том числе и с отсутствием взаимопонимания Египта и Эфиопии в вопросе строительства плотины «Возрождение». В этой связи Каир потенциально может рассматривать Ливию как одно из решений вопроса своей водообеспеченности. В соответствии с существующими квотами, АРЕ ежегодно получает из Нила 55,5 млрд куб. м пресной воды, что, по данным ООН, может покрывать растущие потребности страны лишь до 2025 г. Исходя из этого, Ливия — с ее разведанными подземными водными запасами в 35 тыс. куб. км и самым крупным инженерно-строительным проектом современности «Великая рукотворная река», рассчитанным на доставку до 6,5 млн куб. м воды ежедневно — способна стать частью решения египетской водной проблемы.

Еще один важный мотив действий египетской власти в отношении ливийского конфликта — прямая террористическая угроза. Внутри страны, на Синайском полуострове уже давно действуют различные исламистские группировки, регулярно осуществляющие атаки на военных и мирное население. Сегодня руководство АРЕ обеспокоено тем, что в случае победы в ливийском конфликте сил Переходного национального совета (ПНС) большую свободу получат боевики, поддерживаемые в том числе Турцией. В итоге страна в дополнение к синайскому террористическому фронту может получить второй на границе с Ливией.

В дополнение следует выделить особенности современного внутриполитического процесса в Египте в контексте ситуации в Ливии. Так, уже упомянутая организация «Братья-мусульмане» в перспективе может рассматривать потенциальное поражение поддерживаемой Каиром Ливийской национальной армии (ЛНА) как реванш за ее отлучение от власти в результате военного переворота в 2013 г. Иными словами, это может стать стимулом для активизации внутриполитической борьбы в Египте, для которого характерно сохранение высокого уровня протестных настроений среди населения. Для действующей же египетской власти «победа» в Ливии способна сформировать общественный консенсус в отношении политики президента Абделя Фаттаха ас-Сиси и укрепить имидж армии как традиционной основы стабильности в стране.

Что будет делать Египет в Ливии?

Обозначенные выше внешние и внутренние факторы выступают в качестве основных императивов внешней политики Египта в отношении соседнего государства. Их комплексность и значимость позволяют сделать вывод о том, что Каир ни при каких условиях не сможет дистанцироваться от ливийского конфликта и будет всячески участвовать в его разрешении. Доказательством этому служит единогласное одобрение египетским парламентом переброски войск (в случае необходимости) за пределы страны для защиты национальной безопасности «от преступных группировок и террористов». Учитывая существующие реалии, сегодня у Египта опционально существует выбор из трех вариантов действий на ливийском направлении.

Поддержка ЛНА без прямого вооруженного вмешательства — фактически этот вариант предполагает сохранение нынешнего противостояния между ПНС и силами Халифы Хафтара, деятельность которого оберегает западные границы АРЕ и гарантирует наличие приемлемого для официального Каира уровня безопасности в Ливии. В случае же победы ЛНА Египет способен отделаться «малой кровью», сохранив людские и экономические ресурсы и достигнув при этом своей главной цели — установления лояльного политического режима. АРЕ добьется, по крайней мере, снижения роли Турции в регионе и ослабит позиции Братьев-мусульман в стране. Умеренный вариант для АРЕ, которая в таком случае сохранит возможность непосредственно влиять на ситуацию в Ливии при допустимых издержках.

Григорий Лукьянов, Руслан Мамедов:
Игра в бирюльки на ливийском поле — 2

Военная интервенция — в случае успехов вооруженных сил ПНС Египет будет вынужден пойти на радикальные меры и ввести войска в Ливию с целью деэскалации конфликта и минимизации/устранения угроз национальной безопасности АРЕ. Затратный и трудно прогнозируемый вариант. Однако в случае консолидации антитурецкой коалиции на БВСА это может позволить достичь желаемых Египтом результатов в сжатые сроки. Вместе с тем не до конца понятно в какой мере Египет и его союзники (Саудовская Аравия, ОАЭ) в борьбе с Турцией в Ливии готовы к войне, если она примет затяжной характер. Это особенно важно в условиях нарастающих экономических проблем в государствах региона из-за пандемии коронавируса и падения цен на энергоносители. Неоднозначный шаг для египетского руководства, связанный с возможными значительными репутационными потерями и политическими рисками.

Дипломатия на истощение — выжидательная позиция, при которой Каир, реализуя различные дипломатические меры совместно с другими странами, может рассчитывать на исчерпание Турцией экономических и, как следствие, политических и военных механизмов поддержки ПНС, который в одиночку не сможет полноценно противостоять ЛНА. Такой характер действий может быть продиктован тем, что Анкара проводит агрессивную политику по многим направлениям, в том числе и на Южном Кавказе, а ее запас прочности не бесконечен. В случае успеха этот вариант может стать оптимальным решением египетских проблем в Ливии. Правда, не лишенным изъянов — в силу невозможности уверенного прогнозирования турецких резервов, которые поддерживаются извне главным союзником Анкары в регионе — Катаром.

Каждый из перечисленных вариантов не является единственно верным — они могут использоваться в комбинации. Более того, все решения сопряжены с множеством вводных, которые могут негативно сказаться на АРЕ. Однако в любом случае разрешение ливийского конфликта и его урегулирование не сможет состояться без участия Каира, для которого военно-политические процессы в Ливии и возможность влиять на них имеют жизненно важное значение.

* * *

Современная Ливия стала настоящим испытанием на устойчивость для Египта. Высокую приоритетность ливийского направления во внешней политике АРЕ невозможно переоценить в силу наличия существенного количества факторов внешнего и внутреннего порядка, определяющих отсутствие у АРЕ возможности дистанцироваться от событий в соседнем государстве. Без преувеличения — ливийский конфликт можно рассматривать как экзистенциальную угрозу для Египта сегодня. Именно поэтому Каир занимает принципиальную и последовательную позицию в отношении Ливии, настаивая на том, что решение кризиса неприемлемо без его участия и без учета его интересов, которые сосредоточены вокруг минимизации турецкого присутствия в регионе БВСА, снижения террористической угрозы, контроля деятельности Братьев-мусульман и решения вопроса обеспеченности ресурсами.

Оценить статью
(Голосов: 20, Рейтинг: 4.25)
 (20 голосов)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся