Распечатать Read in English
Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Юрий Бармин

Аналитик по России и ее стратегии на Ближнем Востоке, магистр философии международных отношений, Кембриджский университет, эксперт РСМД

Международная группа по предотвращению кризисов недавно выпустила сводку по частичному отводу российских войск из Сирии, вкратце осветив последствия этого шага для режима прекращения огня, а также его значение в контексте общей стратегии Москвы в сирийском конфликте. Анализируя последние действия России в Сирии, включая соглашение о прекращении огня и частичный отвод войск, большинство экспертов и члены Кризисной группы приходят к заключению о том, что Москва решила рассматривать судьбы Асада и Сирии отдельно друг от друга.

Международная группа по предотвращению кризисов недавно выпустила сводку по частичному отводу российских войск из Сирии, вкратце осветив последствия этого шага для режима прекращения огня, а также его значение в контексте общей стратегии Москвы в сирийском конфликте. Анализируя последние действия России в Сирии, включая соглашение о прекращении огня и частичный отвод войск, большинство экспертов и члены Кризисной группы приходят к заключению о том, что Москва решила рассматривать судьбы Асада и Сирии отдельно друг от друга. Многие согласны с тем, что одновременно с действиями, направленными на стабилизацию нынешнего режима, Россия усилила давление на Башара Асада, поставив свое наземное военное присутствие в зависимость от его готовности к сотрудничеству.

Спасение сирийского правительства во главе с президентом Асадом — первостепенная для России задача в среднесрочной перспективе, даже на фоне некоторых разногласий между союзниками по ключевым вопросам — таких как военная стратегия и соглашение о прекращении огня. Москвой движут скорее собственные национальные интересы и претензии на роль ключевого игрока в ближневосточном регионе, нежели какие бы то ни было обязательства, связанные с политической судьбой Асада.

Стратегия Путина в Сирии: уничтожение оппозиции или борьба с экстремизмом?

Бóльшая часть военно-политической аналитики, посвященной стратегии России в Сирии, исходит из ошибочного предположения, что главная цель Москвы — помощь сирийскому правительству в полном искоренении оппозиционного движения (как вооруженного, так и мирного). Анализируя российскую сирийскую кампанию, имеет смысл разделить ее на два этапа, которые преследуют две разные цели: стабилизацию правительства и борьбу с экстремизмом. Укрепить позиции Дамаска было бы невозможно, не взяв на прицел повстанческие группировки, в том числе те из них, которые пользуются поддержкой Запада, т.е. формирования, действующие на северо-западе страны, где Башар Асад потерпел целый ряд поражений одно за другим. Действуя таким образом, Россия до определенной степени изолировала оппозицию, вынудив некоторые группировки отказаться от политической игры и открыто перейти на сторону экстремистов.

Как только задача по предотвращению разгрома сирийской армии была решена, и правлению Асада перестала угрожать непосредственная опасность, Москва нацелилась на борьбу с Исламским государством в числе прочих вооруженных группировок. Именно двойственность российской стратегии позволяет утверждать об ошибочности мнения, согласно которому Россия сочтет свою миссию выполненной, лишь когда или если все оппозиционные группировки («как джихадистские, так и неджихадистские», как они называются в отчете Кризисной группы) будут разгромлены.

Было бы неверным также полагать, что в Сирии Россия действует одними и теми же методами против джихадистской и неджихадистской оппозиции. Еще до вмешательства в сирийский конфликт Москва неоднократно предпринимала попытки завязать диалог с оппозиционными группировками — как лояльными к Асаду, так и нацеленными на его свержение. Национальный координационный комитет демократических перемен, который является одной из главных организаций, представляющих внутреннюю оппозицию, участвовал в двух раундах переговоров по Сирии, состоявшихся в прошлом году в Москве. Используя различные дипломатические каналы, Кремль пытался также убедить Сирийскую национальную коалицию прислать своего представителя на переговоры, но эти попытки не увенчались успехом.

Но и после начала бомбардировок российские официальные лица утверждали, что поддерживают контакты с рядом группировок Свободной сирийской армии (ССА). В декабре Владимир Путин даже заявил, что российские авиаудары порой обеспечивают прикрытие с воздуха некоторым формированиям ССА при проведении совместных операций против Исламского государства. Постоянные попытки Москвы установить взаимоотношения с оппозиционными группировками, независимо от степени их лояльности к правительству Асада, позволили ей наладить контакты с десятками различных формирований и убедить их присоединиться к соглашению о прекращении огня, когда в феврале перемирие наконец вступило в силу.

Иными словами, непохоже, чтобы главной целью Москвы в Сирии был разгром неджихадистской оппозиции.При нанесении ударов основные оппозиционные силы оказывались законной целью постольку, поскольку они угрожали Асаду. Однако полное уничтожение оппозиции было бы для России непосильной задачей, с которой она бы точно не справилась. Безусловно, российские авиаудары произвели ошеломляющее действие на дипломатическом фронте и переломили ситуацию в пользу Асада, однако изменение расклада сил в наземных боевых действиях оказалось весьма ограниченным. После полугода интенсивных бомбардировок повстанцы практически сохраняют контроль над северо-западными территориями Сирии, уступив противнику лишь Алеппо. В некоторых районах, особенно на юге страны, вооруженная оппозиция умудрилась даже, невзирая на российские авиаудары, захватить новые территории.

Есть мнение (намек на него содержится и в сводке Кризисной группы), что налеты российской авиации — это своего рода коллективное наказание сирийцев. Однако до сих пор не вполне ясно, были ли бомбардировки гражданского населения районов, контролируемых повстанцами, частью продуманной военной стратегии, и вообще совершала ли эти налеты именно российская авиация. Источником бóльшей части свидетельств являются очевидцы и местное население, которые не всегда отличить российские бомбардировщики от самолетов ВВС Сирийской Арабской Республики.

В своей военной операции Москва неизменно исходит из разведданных, предоставляемых Дамаском. Именно ими в сочетании с материалами разведывательных и рекогносцировочных съемок (как наземных, так и воздушных), производимых российскими военными, руководствуются при определении целей бомбардировок. На начальном этапе российской операции в Сирии стали появляться сообщения о том, что после первых бомбардировок, от которых, судя по всему, пострадали объекты гражданской инфраструктуры на северо-западе Сирии, Москва стала с некоторым недоверием относиться к разведданным, поставляемым Дамаском.

Бомбардировки — весьма действенный инструмент достижения поставленных целей, когда речь идет о кратковременной военной операции, но в долгосрочной перспективе эффективность этого средства довольно низка, поскольку со временем противник соответствующим образом корректирует собственную стратегию (именно с этим столкнулись США во время военных кампаний в Ираке и Афганистане). И хотя, согласно оценке Кризисной группы, Россия «вполне могла за истекшие месяцы разгромить неджихадистскую оппозицию», на самом деле у Москвы ушли бы на это годы, причем с течением времени эффективность военной операции неуклонно снижалась бы. Взвесив все за и против, Россия скорее всего предпочла снизить масштабы военного присутствия в Сирии до того, как уязвимость ее позиций станет очевидна всем.

Изменчивая динамика российско-иранского альянса

Вывод Россией избыточного воинского контингента приветствовали и Дамаск, и Тегеран, заявив, что заранее знали об этом решении. Однако и Сирия, и Иран незадолго до этого проявляли недовольство действиями России в Сирии. В связи с этим некоторые эксперты предположили, что вывод войск разочаровал и Дамаск, и Тегеран, которые преимущественно склонны продолжать наступательные операции.

Как сказано в сводке Кризисной группы, если Россия существенно сократит свое присутствие в Сирии, то бремя военной поддержки Дамаска ляжет на Иран и обширную сеть подконтрольных ему формирований, составляющих костяк вооруженных сил Асада. Однако уход России не обязательно должен означать активизацию роли Ирана в конфликте: в конечном итоге задачи этих двух стран в Сирии значительно различаются.

Иран поддерживает Асада с самого начала конфликта, поставляя ему и вооружения, и наземный воинский контингент. Корпус Стражей Исламской революции (КСИР) и поддерживаемые им Хезболла и Национальные вооруженные силы (превосходящие по численности вооруженные силы Сирийской Арабской Республики) направили в регион десятки тысяч военных в рамках прямого вооруженного противостояния силам ИГ, Фронту ан-Нусра и неджихадистской оппозиции на всей территории Сирии. Результатом стали колоссальные потери в рядах иранских и других иностранных военных. По непроверенным данным, с октября 2015 года в Сирии погибли сотни бойцов КСИР, в том числе не менее четырех членов старшего командного состава.

Причина, по которой вмешательство Москвы коренным образом изменило расклад сил в наземном конфликте, заключается в том, что противнику нечего было противопоставить атакам российских самолетов. Российские бомбардировки нанесли огромный урон инфраструктуре и живой силе врагов Асада, расчистив путь для наступления войск последнего. Помимо прочего, благодаря участию российских ВВС в конфликте, потери сирийской армии после октября 2015 года существенно снизились.

Иными словами, отвод российской авиации из Сирии едва ли повлечет за собой расширение иранского присутствия в наземном театре военных действий — хотя бы потому, что КСИР, Хезболла и шиитские боевики не имеют возможности обеспечить себе поддержку ВВС. Точно так же и российская военная кампания вовсе не рассчитана на наращивание мощи проасадовских наземных вооруженных сил. На самом деле оба элемента антитеррористической операции представляют собой тщательно просчитанные проекты, и отзыв избыточных военно-воздушных ресурсов вполне может сопровождаться отводом части наземных вооруженных сил.

Проблемы, ожидающие Москву

REUTERS/Faisal Al Nasser
Игорь Иванов:
Три корзины для Ближнего Востока

В отчете Кризисной группы подняты очень важные вопросы, связанные с непоследовательностью российской стратегии в Сирии. Один из них касается политической процедуры передачи власти от Асада новому лидеру, если в таковом вообще имеется необходимость. Официальная позиция Кремля заключается в том, что право решать судьбу Асада принадлежит только сирийскому народу, а потому какие бы то ни было спекуляции относительно времени и обстоятельств грядущего ухода сирийского президента не имеют никакого смысла, пока не будут проведены президентские выборы.

Однако Москва прекрасно отдает себе отчет в том, что политический процесс, предшествующий президентским выборам, возможен лишь при соблюдении целого ряда условий. И хотя сирийские оппозиционные группировки очень по-разному подходят к ответу на вопрос о том, когда именно Башару Асаду следует покинуть свой пост, все они согласны в одном: момент его ухода должен быть определен в результате соответствующего политического процесса. Еще важнее единодушие оппозиции в вопросе о возможности баллотирования Асада на следующий президентский срок: если его заявления о необходимости политических преобразований искренни, он не имеет права на переизбрание. Иными словами, если оппозиция не получит гарантий ухода Асада, не может быть никакой речи о президентских выборах, и процесс мирного урегулирования будет сорван. И пока успехи правительственных войск придают сил Асаду, Москве все труднее и труднее балансировать между союзниками и оппонентами.

Официальная позиция Кремля, настаивающего на необходимости выборов и соблюдения всех формальных процедур, вовсе не означает, что Москва не ищет потенциального преемника. Задача эта, бесспорно, очень сложна, особенно с учетом того факта, что сирийская алавитская община настроена весьма решительно, а сирийское суннитское большинство едва ли согласится на политическое доминирование алавитов, равно как и их западных покровителей.

Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся