Мировые экономические прогнозы не отличаются особым оптимизмом, налицо глубокий кризис доверия к элитам, собравшимся на очередной сессии Всемирного экономического форума в Давосе. Какой должна быть новая экономическая модель, способная стать эффективной заменой «Вашингтонскому консенсусу»?
Очередная, 42-я по счету, сессия Всемирного экономического форума (ВЭФ), прошедшая 25–27 января 2012 г. в швейцарском горнолыжном курорте Давос, во многом следовала прочно укоренившимся многолетним традициям. Среди 2,6 тыс. приглашенных на ежегодную встречу авторитетных представителей деловой, политической, научной элиты планеты фигурировали 40 глав государств и правительств, руководители ведущих международных организаций (ООН, ВТО, ОЭСР, ЕС, МВФ), лауреаты Нобелевской премии по экономике. Из США в Давос приехали 20, из Индии – 16, из России – 12 долларовых миллиардеров.
Осознание проблем
Общую тональность дискуссий задал последний обзор Всемирного банка о перспективах мировой экономики в 2012 г., не отличавшийся особым оптимизмом. Прежний прогноз роста глобального ВВП был пересмотрен в сторону понижения на 1,1 пункта – с 3,6 % до 2,5 %. Причем авторы обзора во главе с Эндрю Бернсом предупредили: «Достижение показателей даже сокращенного прогноза окажется непростым делом. Рецессия в Европе и замедление роста в развивающихся странах повышают риски усиления друг друга, что может привести к куда более серьезным последствиям». Озабоченность ВБ вызывают также высокая долговая нагрузка в США и Японии, равно как и политическая нестабильность на Ближнем Востоке, способная нарушить поставки энергоресурсов в ведущие центры мировой экономики.
Экономические проблемы тесно переплетаются с социально-политическими. На улицах все большего числа городов мира ширятся массовые акции протеста. Мотивы и лозунги их участников весьма разнообразны: движение «Займи Уолл-стрит» в Нью-Йорке требует более справедливого распределения тягот и доходов; греки, испанцы, итальянцы отвергают жесткие антикризисные планы правящих кругов; демонстранты в Москве протестуют против фальсификаций результатов выборов; китайские крестьяне сопротивляются произволу чиновников, продающих их земли спекулянтам. В арабских странах эти движения вылились в свержение коррумпированных авторитарных режимов революционным путем.
Тем не менее все эти движения имеют общую основу – глубокий кризис доверия младшего поколения активного, образованного среднего класса к тем самым элитам, верхушка которых собралась в Давосе.
Поскольку эпицентром мирового финансового кризиса является проблема суверенных долгов ряда стран еврозоны, прежде всего Греции, находящейся уже год на грани дефолта, а также Португалии, Испании и Италии, повышенное внимание участников форума привлекло выступление Ангелы Меркель, канцлера Германии, играющей, по общему признанию, роль «твердого ядра» всего Европейского союза.
Откровения А. Меркель не отличались оригинальностью. Учитывая стойкое нежелание своих избирателей оплачивать чужие расходы, канцлер Германии всего лишь подтвердила решение многочисленных саммитов ЕС. Речь идет о том, чтобы согласовать налоговые системы еврозоны, закрепив в новом договоре и национальных законодательствах максимально допустимый уровень бюджетного дефицита под страхом суровых санкций. Только на этих условиях остро нуждающиеся могут рассчитывать на помощь нового механизма финансовой стабильности.
Возражая А. Меркель, известный американский финансист Джордж Сорос заявил, что германская строгая экономия толкает всю Европу к дефляционной спирали, т. е. к стагнации. Министр финансов США Тимоти Гайтнер, со своей стороны, отстаивал политику Барака Обамы по повышению темпов роста экономики за счет дешевого кредита, структурных реформ здравоохранения и инфраструктурных проектов.
Разочарование в связи с отсутствием у представителей ведущих постиндустриальных держав Запада единого подхода к выбору оптимальной стратегии преодоления мирового кризиса усугубилось выступлениями гостей из стран БРИКС – Китая, России, Индии, Бразилии, ЮАР. Они явно не оправдали надежд на то, что динамичные развивающиеся рынки станут тем локомотивом, который выведет мировую экономику из нынешнего тупика.
Прибывшие в Давос «системные либералы» из экономического блока российского правительства – вице-премьер Игорь Шувалов, советник президента Аркадий Дворкович, бывший министр финансов Алексей Кудрин, президент Сбербанка Герман Греф, близкие к ним представители крупного бизнеса выдержали свои выступления в минорном тоне, который явно контрастировал с предвыборным оптимизмом премьера Владимира Путина. Они жаловались на общеизвестные пороки отечественной экономики – бюрократию, коррупцию, засилье госмонополий, зависимость от цен на товары сырьевого, прежде всего нефтегазового, сектора, выражая лишь весьма умеренные надежды на грядущие реформы.
Со своей стороны гости из КНР, состоявшие в основном из чиновников и бизнесменов среднего уровня, отнюдь не кичились феноменальным прорывом китайской экономики за последние десятилетия, занявшей в 2011 г. второе место в мире по объему ВВП. Напротив, верные мудрому завету Дэн Сяопина – «не высовываться», китайцы всячески подчеркивали, что их страна тоже не осталась в стороне от мирового кризиса. Издержки производства из-за высоких цен на сырье увеличиваются, тогда как темпы роста ВВП и актив торгового баланса сокращаются. Это делает необходимым отказ КНР от прежней экспортной стратегии и перенос акцента на внутреннее потребление.
Хотя китайская подчеркнутая скромность имела целью, в частности, отбить ритуальные обвинения американцев в искусственном занижении курса юаня в ущерб производству и занятости в США, она отражала реальные негативные тенденции в экономике страны. Разбухание долгов провинциальных органов власти, спекулятивный бум недвижимости требуют охладить инфляционный перегрев ограничением доступа к кредитным ресурсам. Не отказываясь в принципе от оказания финансовой помощи странам еврозоны, Китай жестко требует от них встречных жестов, прежде всего по части реорганизации Международного валютного фонда.
Опасные тенденции
Если бы дело ограничилось констатацией разногласий по вопросам краткосрочной антикризисной политики тех или иных стран, вытекающих из разных уровней развития и конкретных интересов, то итоги последней сессии ВЭФ выглядели бы весьма банально. Отдавая себе в этом отчет, организаторы форума решили существенно поднять уровень дискуссий, заострив его тематику с учетом беспрецедентного масштаба переживаемых миром потрясений.
В представленном участникам форума докладе «Глобальные риски – 2012» на первый план выдвинуты три особо опасные тенденции: 1) меры по защите стабильности мировой экономики остаются ненадежными; 2) повседневная жизнь людей все больше зависит от Интернета, где велика опасность разрушительных кибератак; 3) молодежь лишена жизненных перспектив на фоне растущего числа пенсионеров, зависящих от государства.
Председатель форума Клаус Шваб в своей вступительной речи заявил: «Капитализм в его нынешней форме не соответствует более окружающему нас миру. Мы не смогли извлечь уроки из финансового кризиса 2009 г. Срочно необходима глобальная трансформация, и она должна начаться с восстановления чувства гражданской ответственности».
Позицию К. Шваба поддержала исполнительный директор Международного валютного фонда Кристин Лагард. Она заявила, что мир находится на крутом повороте, и предупредила об опасности волны экономического национализма и протекционизма, которая, по ее мнению, способна отбросить мир к временам Великой депрессии 1930-х годов.
К столь мрачному пророчеству участники форума отнеслись с определенным скептицизмом: его иронически сравнивали с предсказаниями древних майя о конце света, который якобы наступит в декабре 2012 г.
Дискурс в историю экономических моделей
Весьма солидная «Нью-Йорк Таймс» в своем отчете об итогах Давоса сочла целесообразным вспомнить, вслед за К. Лагард, о временах Великой депрессии и тогдашних спорах об оптимальных путях выхода из нее.
Основной спор тогда разгорелся между двумя корифеями экономической мысли Запада – англичанином Джоном Мейнардом Кейнсом и австрийцем Фридрихом Августом фон Хайеком. Первый выдвинул весьма смелые для своей эпохи идеи массированного вливания средств в крупные инфраструктурные проекты в периоды рецессии с целью преодоления безработицы и расширения спроса, даже ценой временного роста бюджетного дефицита и инфляции. Напротив, его оппонент выступал с позиций ортодоксального экономического либерализма, осуждающего государственное вмешательство в механизм свободной рыночной конкуренции, требующего минимизации налоговой нагрузки на частное предпринимательство и проведения жесткой денежно-кредитной политики.
Перед Второй мировой войной кейнсианские методы взяли верх. Именно они легли в основу «Нового курса» Ф.Д. Рузвельта, а в послевоенный период – планов восстановления и реконструкции европейской экономики, способствовав созданию разветвленной системы социальной защиты. Неокейнсианство так или иначе до сих пор служит идейным компасом левоцентристских политических сил – Демократической партии США и европейской социал-демократии.
Однако с середины 1970-х годов и особенно в 1980-х годах его влияние заметно пошатнулось. Скачки цен на сырье и энергоносители, обострение конкурентной борьбы на глобализированном мировом рынке с выходом на него азиатских гигантов, соединивших западную технологию с дешевой рабочей силой, выдвинули на авансцену неолиберальные идеи.
Роль их знаменосца перешла от австрийской школы фон Хайека к чикагской во главе с Милтоном Фридманом. Его монетаристское кредо – приватизация госсектора, бюджетная дисциплина, борьба с инфляцией за счет сокращения социальных расходов – стало программой сначала «консервативной революции» Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, а затем деятельности МВФ и Всемирного банка, закрепленной так называемым «Вашингтонским консенсусом» – сформулированными в 1989 г. английским банкиром Джоном Уильямсоном условиями предоставления кредитов нуждающимся странам.
Тем не менее победа неолибералов оказалась недолговечной. В глазах общественного мнения их политика дерегулирования финансовых рынков решающим образом способствовала развертыванию в 2008 г. мирового экономического кризиса, начавшегося в США с краха пирамиды ипотечных долгов и банкротства банка «Леман Бразерс». «Если американская версия капитализма дискредитирована не целиком и полностью, то она не является более доминирующей», – отмечал известный философ Фрэнсис Фукуяма. В 2011 г. сам исполнительный директор МВФ публично признал, что «Вашингтонский консенсус» принадлежит прошлому.
Итоги Давоса
Поиски замены «Вашингтонскому консенсусу» стали по существу основной темой дискуссий на встрече в Давосе, участникам которой так и не удалось предложить универсальную альтернативную модель эффективной и справедливой экономической системы, применимую в равной мере ко всем странам, независимо от уровня их развития и цивилизационных особенностей. Однако ВЭФ отнюдь не является международной организацией, наделенной правом принимать какие-либо обязывающие решения.
То же относится и к «контр-Давосу» – форуму защитников окружающей среды, прошедшему в Сан-Паулу (Бразилия) одновременно с сессией ВЭФ: выдвинутый его участниками лозунг «зеленого капитализма» выглядит пока лишь списком благих пожеланий.
Таким правом не обладают, впрочем, даже саммиты «восьмерки» или «двадцатки», в которых принимают участие лидеры суверенных государств. Задачей всех этих неформальных консультативных структур является выработка рекомендаций для решения конкретных проблем. В ходе этого процесса, видимо, и сложатся гибкие модели, применимые к самым различным ситуациям в глобализированной мировой экономике XXI века.
