В последние два года политическая динамика на Большом Кавказе (в странах Закавказья и северокавказских республиках в составе России) оказалась в тени событий на Украине и на Ближнем Востоке.
Между тем в этом регионе по-прежнему сохраняется большое количество рисков, начиная от неурегулированных этнополитических конфликтов (прежде всего противостояния вокруг Нагорного Карабаха) и конкуренции евразийского и североатлантического интеграционных проектов до террористической активности под знаменем радикального исламизма. Летом — осенью 2014 г. джихадистская группировка «Исламское государство» (ИГ) обозначила Россию и Кавказский регион в качестве мишеней для своей борьбы. Насколько потенциал и идеология этой группировки опасны с точки зрения экспорта на территорию Большого Кавказа?
Факторы риска
Ядро «Исламского государства», также известного как «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), сформировалось на иракской территории, но со временем оно расширило свое влияние далеко за пределы этой страны. Следы ИГ прослеживаются в Йемене, Ливии, Египте, Тунисе, Афганистане, республиках Центральной Азии. В рядах группировки воюет и немало представителей европейских стран. При этом ИГ ведет террористическую деятельность непосредственно на территории государств Евросоюза. И даже в Северной Америке власти и правоохранительные структуры сталкиваются с этой самой мощной на сегодня джихадистской группировкой. На первый взгляд угроза со стороны «Исламского государства» не выглядит значительной. В настоящее время, несмотря на декларируемые глобальные цели, оно концентрируется в двух странах Ближнего Востока — в Ираке и в Сирии. Для остального мира ИГ представляется чем-то вроде «идеологической франшизы».
При этом за недолгое время своего существования «Исламское государство» уже успело нажить себе множество врагов. Даже Саудовская Аравия, которую нередко связывают с финансированием и поддержкой джихадизма, считает эту группировку террористической. Не говоря уже о Турции и тем более об Иране, который наряду с Западом и шиитами рассматривается ИГ в качестве главного врага.
Обращает на себя внимание тот факт, что на российском Кавказе число терактов неуклонно снижается. Если в четвертом квартале 2014 г. жертвами терактов и диверсий стали 168 человек (убито — 101, ранено — 67), то в первом квартале 2015 г. этот показатель снизился до 50 (убито — 31, ранено — 19). Во втором квартале было зафиксировано 44 пострадавших, в том числе 38 убитых и 6 раненых. Многие лидеры исламистского подполья, такие как главарь «Имарата Кавказ» Алиасхаб Кебеков, были ликвидированы. В Азербайджане религиозные радикалы расколоты: в южной части они ориентированы на Иран и шиитский ислам, а в северной — на Дагестан и салафитское направление. Выступая в конце июля 2015 г. с комментарием относительно угроз грузинской национальной безопасности, министр обороны Грузии Тинатин Хидашели заявила, что не ожидает каких-либо проблем со стороны «Исламского государства».
Специалисты подчеркивают, что те, кто сделал выбор в пользу ислама в специфической версии ИГ, считают, что мусульмане Кавказа в массе своей исповедуют неправильную религию. Следовательно, их идентичность уже не является кавказской в строгом смысле этого слова. Провозглашенный «халифат» превратился для них в новое отечество, а борьба за него стала главным приоритетом.
Признавая справедливость вышеприведенных аргументов, невозможно игнорировать другой комплекс проблем. 29 июня 2014 г. лидеры террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта» объявили о создании на подконтрольных территориях «халифата», и уже 1 июля новоявленный «халиф» Абу Бакр аль-Багдади обратился с «Посланием для моджахедов и мусульманской уммы (общины) в месяц Рамадан». В своем обращении он призвал мусульман к джихаду и пригласил их эмигрировать в «халифат». В числе регионов мира, из которых хиджра (эмиграция) особенно желательна, был упомянут и Кавказ.
Ранее Кавказ практически не фигурировал в подобных обращениях радикальных джихадистов, претендующих на роль защитников «чистого ислама» в глобальном масштабе, хотя отдельные представители «Аль-Каиды» или близких ей по взглядам структур «засветились» на российском Кавказе в недавнем прошлом. Однако с лета 2014 г. Кавказский регион был напрямую обозначен в качестве одного из приоритетных идеологических и политических противников ИГ.
ИГ против российского Кавказа
В начале сентября 2014 г. представители ИГ распространили видеозапись, в которой содержались угрозы в адрес президента России. Владимиру Путину пообещали «падение трона». Прозвучали и заявления о готовности боевиков ИГ принять участие в «освобождении Чечни и всего Кавказа».
И хотя в прошлогоднем обращении главу России обвиняли прежде всего в поддержке президента Сирии Башара Асада, северокавказский контекст в нем не был случайностью. По мнению аналитиков организации «SITE Intelligence Group», занимающейся мониторингом деятельности террористических и джихадистских группировок, именно под влиянием выходцев с Северного Кавказа ИГ уделяет России особое внимание.
Одной из важнейших причин российской позиции по Сирии (в том виде, в каком она последовательно отстаивается с самого начала гражданского противостояния в этой ближневосточной стране) служит учет возможных последствий победы радикальных джихадистов в этом и в соседних государствах, а также коллапса государственности как таковой во всем ближневосточном регионе. Развитие событий по подобному сценарию может оказать негативное воздействие на положение дел не только внутри России, но и в непосредственной близости от ее границ. За последние годы Сирия стала центром притяжения радикально настроенных салафитов с Северного Кавказа. В то же время сирийская ситуация влияет не только на них, но и на умы остальных российских мусульман. Десятки, сотни молодых людей получают в Сирии опыт ведения боевых действий против регулярной армии и сил безопасности государства, которые затем могут быть обращены и против российских интересов. Более того, Москва постоянно заявляет о необходимости межконфессионального диалога, а сам российский проект позиционируется как сплав различных культур, народов и религиозных исповеданий.
Между тем сегодня ИГ представляет собой не только внешнеполитический вызов. Эта структура пускает корни на Северном Кавказе.
21 ноября 2014 г. Сулейман (Мовсар) Зайланабидов, один из командиров боевиков, действующих в Хасавюртовском районе Дагестана, принес присягу лидеру ИГ аль-Багдади. 19 декабря с аналогичной инициативой выступил Абу-Мухаммад, эмир Дагестана.
12 июня 2015 г. командир батальона смертников «Рияд ас-Салихийн» («Сады праведных») [1] Аслан Бютукаев принес присягу лидеру ИГ, выступив в своем обращении от имени всех джихадистов Чечни. Через 9 дней в Интернете появилось сообщение о том, что боевики из нескольких северокавказских республик присягнули на верность ИГ. Согласно аудиозаписи, все джихадисты из вилаятов (территориальные подразделения «Имарата Кавказ») [2] Дагестана, Нохчийчоь (Чечня/Ичкерия), Галгайче (Ингушетия), а также Кабарды, Балкарии и Карачая едины в этом решении, и между ними нет религиозно-политических разногласий.
Таким образом, уже к концу 2014 г. на Северном Кавказе ряд полевых командиров обозначили себя сторонниками ИГ, а не «Имарата Кавказ». Расколы внутри северокавказского диверсионно-террористического подполья случались и ранее (например, в 2010 г. Д. Умаров разошелся с некоторыми полевыми командирами из Чечни), но не распространялись за пределы региона и проходили без вмешательства мощных сил извне, хотя бы приблизительно сопоставимых с ИГ.
Следы ИГ в Грузии и Азербайджане
Определенное влияние «Исламского государства» было обнаружено и в Грузии. Так, одна из наиболее близких аль-Багдади фигур — Умар (Омар) аш-Шишани, также упоминаемый в российских СМИ как Умар Чеченский. Под этим именем известен Тархан Батирашвили, сын грузина и кистинки — так в Грузии называют чеченцев, населяющих Панкиси [3]. Еще в 2013 г., по оценке Умара Идигова, руководителя Фонда интеграции Кавказа, члена Совета старейшин Панкисского ущелья, в гражданской войне в Сирии участвовало порядка 200 чеченцев-кистинцев из Панкиси [4]. В июне 2015 г. грузинские спецслужбы задержали в Панкисском ущелье 5 человек, подозреваемых в связях с ИГ, в том числе салафитского имама Аюба Борчашвили, который сыграл немаловажную роль в радикализации молодежи в Ахметовском районе Грузии. Помимо Панкиси, следы присутствия ИГ обнаружены в регионе Квемо-Картли, населенном преимущественно этническими азербайджанцами, и в Аджарии, автономии, где проживают грузины-мусульмане.
Непростая ситуация складывается и в Азербайджане. До июля 2015 г. одним из влиятельных вербовщиков для ИГ был этнический азербайджанец Абдулла Абдуллаев, занимавшийся организацией транзита кавказских джихадистов через Турцию на Ближний Восток. В ходе специальной операции он был задержан турецкими спецслужбами. Джихадисты азербайджанского происхождения уже не первый год воюют в рядах террористических группировок в Сирии, Афганистане и Пакистане. В начале 2015 г. стало известно о гибели 100 боевиков ИГ азербайджанского происхождения на сирийской территории за время вооруженного конфликта в этой стране, а 10 предполагаемых исламистов были арестованы Министерством национальной безопасности республики.
Новые угрозы и исламистские традиции
Стоит особо подчеркнуть, что дискурс радикального исламизма и джихадизма — это не что-то новое для Большого Кавказа. Тот же «Имарат Кавказ» был провозглашен Д. Умаровым еще в октябре 2007 г., и за прошедшее время его сторонники успели совершить немало дерзких и кровавых преступлений. Несмотря на снижение количества терактов, как минимум наивно полагать, что подобные взгляды полностью исчезли. Радикальные настроения подпитываются нерешенными социальными проблемами, в частности земельными спорами, неэффективной работой светской власти и суда. Не раз радикалы заявляли о себе и в Грузии. Достаточно вспомнить Лапанкурскую операцию против боевиков в конце августа 2012 г. Наряду со скандалом вокруг Глданской тюрьмы эта операция сыграла решающую роль в парламентской кампании, стоившей тяжелого поражения сторонникам Михаила Саакашвили [5]. Джихадисты были замечены и в Азербайджане, о чем как об угрозе безопасности время от времени заявляли и дипломаты из других стран, и представители силовых структур республики. На скамье подсудимых по обвинению в терактах и связях с «Аль-Каидой» оказывались и подданные Саудовской Аравии (например, это произошло в мае 2008 г.). Таким образом, проповедники и возможные вербовщики ИГ действуют, хорошо представляя себе регион и его особенности, в чем помощь им могут оказать выходцы оттуда. Заметим также, что помимо участников ИГ на Ближнем Востоке, на Кавказе есть боевики, уже присягнувшие на верность аль-Багдади, пусть и в небольшом количестве.
В отличие от сетевой террористической структуры, которую представляла собой «Аль-Каида», ИГ последовательно пытается реализовывать проект государственного строительства. Сегодня он локализован иракской и сирийской территориями. При этом в пропаганде ИГ (в том числе и на русском языке) активно продвигаются не только жестокие казни или сцены «боев за веру», но и социальные порядки на подконтрольных территориях. Они преподносятся как альтернатива тому, что есть в современном мире, с сильным акцентом на идею справедливости, неприятие коррупции и бездуховности.
Таким образом, сегодня «Исламское государство» представляет собой комплексный вызов российской безопасности. Во-первых, оно противостоит национальным интересам России на Ближнем и Среднем Востоке, постсоветском пространстве (представители ИГ обозначили свое стремление укрепиться в Грузии, Азербайджане, странах Центральной Азии). Во-вторых, экспорт диверсионно-террористической активности ИГ создает дополнительные риски безопасности внутри самой России, угрожает межконфессиональному диалогу и гражданскому единству россиян, представляющих различные этнические группы и религиозные исповедания. Между тем любая внутриполитическая дестабилизации, особенно в связке с радикальным джихадизмом или сепаратизмом, может быть использована как средство для вмешательства внешних сил в российские дела с целью ослабления международного влияния России.
Рекомендации
Комплексный характер угрозы со стороны ИГ требует и комплексного ответа на нее. Представляется целесообразным активизировать подготовку такого ответа. В связи с этим можно предложить следующее.
- Осуществлять координацию дипломатических ведомств и специальных служб Кавказского региона по данной проблематике.
- Сформировать координационные структуры в российских органах власти и управления, правоохранительных органах с целью налаживания постоянного взаимодействия между внутриполитическим (Северный Кавказ) и внешнеполитическим (Ближний Восток, страны Закавказья) направлениями.
- Активизировать пропагандистскую и информационную работу по продвижению кавказского ислама (внутри России — российского) как противовеса экстремальному джихадистскому варианту ИГ.
1. Это диверсионно-террористическое подразделение было создано в 2002 г. Шамилем Басаевым. Впервые о его существовании стало известно в ходе террористической акции в Москве в октябре 2002 г. (захват Театрального центра на Дубровке во время демонстрации мюзикла «Норд-Ост»).
2. «Имарат Кавказ» (Кавказский эмират) — самопровозглашенное теократическое государство, признанное террористической структурой в России и США. Появилось в октябре 2007 г. В настоящее время активно вытесняется ИГ, которое претендует на роль главной ударной силы джихадистов на Северном Кавказе и в других регионах России с мусульманским населением.
3. В 2008 г. Т. Батирашвили участвовал в «пятидневной войне» в Южной Осетии, но затем не смог найти себя на военной службе. Впоследствии он выехал в Турцию, затем на Ближний Восток, где присоединился к ИГ.
4. По данным переписи населения Грузии 2002 г., кистинцев насчитывается около 7,1 тыс. человек.
5. В конце августа 2012 г. в Лопотское ущелье проникла вооруженная группа исламистов. В ходе перестрелки с грузинским спецназом боевики были ликвидированы. Среди них оказались и граждане Грузии, жители Панкиси. Официальные структуры (МВД и правительство) сначала отрицали этот факт, но затем стала известна фамилия одного из убитых — Аслан Маргошвили, уроженец села Дуиси 23 лет, студент третьего курса столичного университета. Он и еще ряд убитых представляли радикально настроенную молодежь.