Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 2, Рейтинг: 4.5)
 (2 голоса)
Поделиться статьей
Никита Мендкович

Эксперт Центра изучения современного Афганистана, эксперт РСМД

Война в Ираке 2003–2012 гг. стала первым в XXI веке примером масштабного противостояния коалиции США и их союзников с государством, имеющим сравнительно развитую военную инфраструктуру и экономику. Хотя не все реальные политические цели Соединенных Штатов в итоге были достигнуты, эта война была, безусловно, ими выиграна, и вывод последних американских частей из Ирака в декабре 2012 г. может считаться победоносным.

Война в Ираке 2003–2012 гг. стала первым в XXI веке примером масштабного противостояния коалиции США и их союзников с государством, имеющим сравнительно развитую военную инфраструктуру и экономику. Хотя не все реальные политические цели Соединенных Штатов в итоге были достигнуты, эта война была, безусловно, ими выиграна, и вывод последних американских частей из Ирака в декабре 2012 г. может считаться победоносным.

Сегодня, в годовщину начала иракской войны, мы попытаемся еще раз проанализировать опыт США и понять, какое влияние он может оказать на дальнейшее военное развитие стран НАТО.

Война 2003 г.

В большинстве войн прошлого кампания чаще всего завершалась захватом столицы противника, демонтажем его военных и государственных институтов, оккупацией основных населенных пунктов и промышленных объектов. Однако в случае войны в Ираке 2003–2012 гг. традиционная война, занявшая около месяца, стала лишь прологом к длительному вооруженному противостоянию.

Первый этап войны был отмечен впечатляющими победами войск западных стран. Иракские вооруженные силы составляли перед началом войны 375 тыс. человек, а численность войск антииракской коалиции – лишь 173 тыс.

Фото: theatlantic.com
Суд над Саддамом Хусейном, 19 октября 2006 г.
«Впрочем, главная цель, декларировавшаяся
американцами, – ликвидация режима
Хусейна – полностью достигнута.»

Технологический разрыв между сторонами конфликта не был столь велик, как это было в Афганистане, где войскам НАТО противостояли сформированные менее десяти лет назад слабо оснащенные и плохо обученные отряды талибов. Иракская армия имела опыт участия в крупных войнах, необходимое финансирование и новые кадры, а также собственный парк военной бронетехники (почти 6000 тыс. единиц) и авиации (300) и т.п. Моральный уровень обороняющихся был достаточно высок – ВС США сталкивались с упорным сопротивлением даже при штурме Багдада, когда поражение иракской армии было очевидным для многих.

Преимущество Соединенных Штатов и их союзников обеспечивалось высоким уровнем подготовки личного состава, умелым использованием авиации, тактикой внезапных ударов по противнику, позволявшей дезориентировать иракские войска. Свою роль сыграли и ошибки иракского командования, которое неправильно использовало собственные войска – прибегало к избыточному рассредоточению частей, предписывало открытие огня с недостаточно малых дистанций, производило противоздушную маскировку подразделений в ущерб их боевой эффективности.

В результате в течение короткого времени армия Ирака потерпела полное поражение, причем понесла потери на порядок больше, чем наступавшие войска коалиции. В апреле был захвачен Багдад, Саддам Хусейн скрылся, и многим в США казалось, что этот успех станет точкой в иракском конфликте. Предполагалось, что оккупационные войска теперь займутся чисто технической работой по поддержке формирования новых государственных институтов. Однако реальность оказалась несколько иной.

Партизанская война

После завершения боев в Афганистане США уже сталкивались с «остаточным» вооруженным сопротивлением после разгрома основных сил противника, но тогда оно было слабым. В 2002 г. международные силы в Афганистане регистрировали в среднем 1–2 террористические вылазки в день, причем чаще всего это были короткие обстрелы патрулей или случаи минирования дорог, не повлекшие за собой человеческие жертвы. В дальнейшем террористическая активность выросла и превратилась в серьезную проблему.

Фото: Reuters/Faleh Kheiber
Иракская полиция патрулирует горящий
нефтепровод недалеко от города Кербала,
23 февраля 2004 г.

Между тем в Ираке интенсивная партизанская война велась уже в первый год оккупации. В 2003 г. оккупационные власти регистрировали 10–35 террористических атак в день, в 2004 г. – 25–80, в 2005 г. – 65–90 [1]. В общей сложности в 2003–2005 гг. погибли почти 2,4 тыс. иностранных военных и до 40 тыс. иракцев. Причем эта оценка потерь среди мирного населения, скорее всего, является заниженной – многие исследователи называют большее число прямых и косвенных жертв боевых действий.

По имеющимся данным, в 2003 г., вскоре после начала партизанской войны, численность активных боевиков достигала 20 тыс. человек, а с учетом лиц, не участвовавших лично в боевых действиях (пособников, держателей складов и конспиративных квартир, изготовителей самодельных бомб), – 100 тыс. человек. Среди них были и баасисты, лояльные режиму Хусейна, и исламские радикалы, и просто иракские националисты. Боевики в основном объединялись в отряды численностью до 12 человек, совершали обстрелы и минные атаки против американских военных колонн и патрулей [2].

В 2004 г., с вступлением в войну шиитских группировок, выступления приняли более масштабный характер. В частности, произошло восстание в Фаллудже, для подавления которого оккупационным войскам пришлось провести серию операций с применением авиации, которые привели к массовым жертвам среди мирных жителей.

Политические меры, включая формирование национального переходного правительства в 2004 г. и проведение парламентских выборов в 2005 г., не принесли плодов. Конфликт еще больше запутывался, так как значительная часть активности террористов была перенесена в сферу борьбы суннитских и шиитских радикалов, хотя обе стороны продолжали предпринимать атаки против оккупационных войск.

В результате этих неудач, а также жертв среди военных и мирного населения поддержка иракской войны в странах Запала начала снижаться. В течение 2003 г. в США уровень поддержки иракской политики президента снизился с 76% в апреле (после взятия Багдада) до 47% в октябре.

Становилась очевидной необходимость новых мер и нового курса для решения иракской проблемы.

«Новый путь вперед»

Фото: amazonaws.com
Американские солдаты проходят мимо
бронзового бюста Саддама Хусейна,
20 марта 2006 г.

В 2007 г. президент США Дж. Буш объявил о том, что будет проводить в Ираке новую политику, которую назвал «новым путем вперед» («the new way forward»). Американская пресса окрестила ее «политикой роста» (в российских СМИ ее часто переводили как «большую волну»), так как ее основу составлял дополнительный ввод в Ирак 30 тыс. военных.

При внедрении этой политики в Ираке в 2007 г. и в Афганистане в 2009–2010 гг. власти США декларировали, что она должна быть направлена, в первую очередь, на борьбу за «сердца и умы» местного населения. Однако фактически и до смены стратегических подходов Соединенные Штаты активно использовали экономические, политические и пропагандистские механизмы воздействия на ситуацию. Основное новшество, предложенное американскими военными, заключалось в новом комплексе военно-полицейских мер.

Дореформенная политика оккупационных сил в Афганистане и Ираке отличалась пассивностью. Находившиеся в этих странах войска часто большую часть времени проводили на своих опорных базах, стремясь обезопасить себя от атак террористов. Операции вне стен баз, такие как патрулирование, работа на стационарных блокпостах и пр., сводились к минимуму. Как заметил командующий международными силами содействия безопасности в Афганистане Стэнли Маккристал, критикуя стратегию своих предшественников, «мы были слишком заняты защитой собственных подразделений, так что образ наших действий отделял нас физически и психологически от тех людей, которых мы стремились защищать» [3].

Угроза затяжной партизанской войны, связанной с участием большого числа наземных войск и риском для жизни личного состава, видимо, может послужить основным сдерживающим фактором в ситуациях, когда у развитых государств возникнет желание решить свои геополитические задачи путем ввода войск в иностранные государства.

Новые меры включали сокращение использования авиации в ходе борьбы с боевиками, поскольку ее избыточно широкое применение приводило к слишком большим жертвам среди мирного населения. Ставка делалась на расширение наземной инфраструктуры охраны территории, особенно в Багдаде и в регионах страны с высокой террористической активностью. Естественно, наравне с политической решимостью проведение подобных мер потребовало ввода в страну дополнительных войск численностью 30 тыс. человек, который имел место в Ираке в 2007 г. и в Афганистане в 2010 г. Это временное усиление должно было способствовать стабилизации обстановки, а также дать возможность национальным силам безопасности восстановить контроль над ситуацией. На 2007 г. пришелся пик боевых действий в Ираке: потери иностранных войск в этот год стали самыми высокими за всю историю кампании, достигнув почти тысячи человек. Однако затем произошло резкое сокращение потерь среди военных и мирных жителей – в три раза за первый год. Уменьшилась и интенсивность боевых действий: последние крупные выступления боевиков были в 2008 г., после чего уровень террористической активности в Ираке значительно снизился.

С этого момента американцы заявили об окончательной передаче ответственности за безопасность в стране местным силовикам. В 2009 г. иностранные войска полностью покинули города и передали свои укрепления национальной полиции, с 2010 г. – официально отказались от прямого участия в боевых действиях. Постепенный вывод войск продолжался вплоть до конца 2012 г., когда в Багдаде был произведен символический спуск американского флага. Однако фактически война была выиграна еще в 2008–2009 гг.

Некоторые итоги

Фото:wikipedia.org
Американские солдаты во время операции
"Новый рассвет", 2004 г.

Опыт иракской войны показал, что армия-победительница уже после быстрой военной победы над армией противника может столкнуться с наибольшими трудностями, а именно – с сопротивлением мобильных отрядов партизан. По этому сценарию развивалась и ситуация в Афганистане. По всей видимости, что-то подобное повторится и в Мали, пусть и в меньших масштабах.

Как ни странно, техническое преимущество и широкое использование авиации не позволили США быстро подавить партизанское движение в Ираке. На афганском и иракском театрах военных действий американцам приходилось прибегать к примитивной, по сути, тактике, основанной на усилении военно-полицейского контроля над оккупированной территорией, создании дополнительных опорных пунктов, активизации патрулирования. Причем главным стал ввод в регион дополнительных войск для реализации подобной тактики.

Таким образом, афганский и иракский опыт показывают, что контрпартизанская война может потребовать гораздо большей численности войск, чем разгром противника в ходе предшествующего ей блицкрига. Ведение контрпартизанской войны также предусматривает использование как наступательных, так и оборонительных методов. Последние подразумевают постоянный контроль над оккупированной территорией, который, несмотря на доступ к самым современным технологиям, определяется не столько умением, сколько численностью и активностью наземных сил. Наступление с использованием авиационных ударов и масштабных войсковых операций может быть признано неэффективным, за исключением случаев, когда противник пытается укрепиться в каких-либо населенных пунктах. Гораздо более успешной оказывается тактика рейдов мобильных групп спецназа с целью обнаружения и уничтожения складов оружия, тренировочных баз, отдельных полевых командиров боевиков.

Угроза затяжной партизанской войны, связанной с участием большого числа наземных войск и риском для жизни личного состава, видимо, может послужить основным сдерживающим фактором в ситуациях, когда у развитых государств возникнет желание решить свои геополитические задачи путем ввода войск в иностранные государства. Кроме того, пример Ирака показывает, что интенсивное партизанское движение может значительно сократить политические амбиции страны, проводящей вторжение. Так, в Ираке не была проведена приватизация нефтяных месторождений, а их разработка иностранными компаниями ведется на основе сохранения прав собственности за государством, хотя многие эксперты рассматривали заинтересованность США в местной нефти как главную причину региональной экспансии [4]. Здесь не созданы долгосрочные базы НАТО, и само иракское правительство не является проамерикански ориентированным.

Впрочем, главная цель, декларировавшаяся американцами, – ликвидация режима Хусейна – полностью достигнута. Ирак экономически и демографически ослаблен и вряд ли сможет в ближайшем будущем противодействовать политике США в регионе. Поэтому победителем иракской войны все же следует считать Соединенные Штаты, а ограниченность реальных выгод от этой войны – вина политиков, а не военных, которые, несомненно, извлекли свои уроки из непростого противостояния в Ираке.

1. Eisenstaadt M., White J. Assessing Iraq Sunni Arab Insurgency // U.S. Marines and Irregular Warfare, 1898–2007: Anthology and Selected Bibliography. Compiled by Evans S.S. Quantico: Marine Corps University Press, 2008. P. 270.

2. Eisenstaadt M., White J. Assessing Iraq Sunni Arab Insurgency // U.S. Marines and Irregular Warfare, 1898–2007. P. 259–260.

3. McChrystal S.A. Report on Commander Initial Assessment to Gates R.M. August 30, 2009. P. 1–2.

4. Klare M.T. Blood and Oil: The Dangers and Consequences of America’s Growing Dependency on Imported Petroleum. N.Y.: Owl Books, 2005.

Оценить статью
(Голосов: 2, Рейтинг: 4.5)
 (2 голоса)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся