Ирак без оккупантов
Взорванный бункер в Ираке
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
Д.и.н., профессор, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, эксперт РСМД
Спустя восемь лет после начала оккупации Ирак, наконец, освободился от иностранных войск. Государство сохранилось и вернулось на мировую арену. Но до стабильности ему еще очень далеко. Суннитско-шиитская конфронтация продолжается, отношения между арабами и курдами остаются напряженными. Потенциально богатейшая страна арабского мира, с трудом выходя из кровавого хаоса, еще только нащупывает новый путь развития. Ясно одно: он будет тяжелым и болезненным.
Спустя восемь лет после начала оккупации Ирак, наконец, освободился от иностранных войск. Государство сохранилось и вернулось на мировую арену. Но до стабильности ему еще очень далеко. Суннитско-шиитская конфронтация продолжается, отношения между арабами и курдами остаются напряженными. Потенциально богатейшая страна арабского мира, с трудом выходя из кровавого хаоса, еще только нащупывает новый путь развития. Ясно одно: он будет тяжелым и болезненным.
Свобода – это еще не мир и счастье
Американцы ушли из Ирака. После падения кровавого фашистского режима Саддама Хусейна в Ирак пришла свобода, и это, пожалуй, единственный позитивный результат американской интервенции. Люди могут свободно голосовать, появились десятки политических партий, провозглашены свободы слова и печати, передвижения и выезда за границу. Число газет выросло с 5 до 180. Число подключений к Интернету в 2011 г. увеличилось с 4,5 тыс. до 1, 6 млн, а количество мобильных телефонов – с 80 тыс. до 20 млн штук.
После падения кровавого фашистского режима Саддама Хусейна в Ирак пришла свобода, и это, пожалуй, единственный позитивный результат американской интервенции.
Но это лишь одна сторона картины. Другая – все еще не преодоленная экономическая разруха, бедственное материальное положение населения, нехватка питьевой воды, электричества, которое доступно всего несколько часов в день, безобразное положение дел в здравоохранении и образовании. И, наконец, пронизывающая все сверху донизу коррупция.
Удручающе выглядит картина политической жизни. Сунниты и шииты все еще боятся и не доверяют друг другу. Резко активизировалась террористическая организация «Аль-Каида в Ираке», боевики которой хлынули в страну вскоре после начала американской интервенции. Однако своими зверствами, террористическими акциями, унесшими жизни многочисленных мирных жителей, попытками насадить под видом шариата самые бесчеловечные и мракобесные практики бойцы «Аль-Каиды» настроили против себя даже тех людей, на помощь которым они пришли в Ирак, – суннитских боевиков, возмущенных тем, что шииты оттеснили от власти традиционно правившую суннитскую верхушку. Главари местных суннитских боевиков, видимо, рассудили, что Америка – это плохо, но «Аль-Каида» – еще хуже. И сунниты повернулись против «Аль-Каиды». Именно это позволило Соединенным Штатам закончить оккупацию Ирака без того позора, который случился с ними в 1970-х годах во Вьетнаме.
Американцы ушли, и «Аль-Каида» вновь подняла голову. Исламисты-джихадисты то и дело совершают взрывы в Багдаде и других городах. Их цель – спровоцировать ответную реакцию шиитских боевиков и возглавляемого шиитами правительства, возобновить взаимную резню между конфессиональными общинами, которая шесть–семь лет тому назад ежемесячно уносила жизни до 3,5 тыс. гражданских лиц. Никакой стабильности, никакой мирной жизни в Ираке как не было, так и нет.
Нефть есть, а остальное приложится
Главари местных суннитских боевиков, видимо, рассудили, что Америка – это плохо, но «Аль-Каида» – еще хуже. И сунниты повернулись против «Аль-Каиды».
Есть страны, одно название которых сразу же ассоциируется со словом «нефть». К их числу принадлежит Ирак. По запасам нефти эта страна занимает третье место в мире после Саудовской Аравии и Ирана. На долю Ирака приходится немногим менее 10 % всех мировых разведанных запасов нефти.
Вопреки распространявшемуся у нас мнению, что американская интервенция якобы была затеяна для того, чтобы США смогли прибрать к рукам иракскую нефть, в стране были организованы торги, в которых участвовали три десятка иностранных компаний. В результате торгов российский «Лукойл», например, получил право на разработку крупного месторождения «Западная Курна – 2», запасы которого оцениваются в 5 млрд баррелей нефти, а «Газпром нефть» в составе консорциума начал работу на месторождении «Бадра» с запасами примерно 2 млрд баррелей. Самое крупное месторождение – «Румейла» (17 млрд баррелей) – досталось тоже не американцам, а консорциуму во главе с «Бритиш Петролеум».
Взрыв бомбы в иракском городе
Кербала 25 сентября 2011 года
Всего Ирак добывает почти 2,5 млн баррелей нефти в день, как и до начала войны, а доходы от нефтяного экспорта составляют 60 млрд долл. в год. Ирак также становится серьезным экспортером природного газа. Но ведь государство богато не только этим. Ни в одной другой арабской стране нет такого сочетания подземных кладовых «черного золота» и прекрасных возможностей для развития сельского хозяйства: две великие реки – Тигр и Евфрат, плодородная почва, климат жаркий, но не тропический. Не хватает нормального, разумного, компетентного и честного управления страной. И большинство экспертов считает, что при сохранении у власти нынешних правителей этого ждать не приходится.
В Ираке уповают только на нефть, газ и высокие мировые цены. Все остальные отрасли экономики находятся в упадке. А между тем капиталы со всего мира готовы участвовать не только в разработке иракских недр, но и в развитии хозяйства в целом. Но политическая нестабильность отпугивает частный капитал. Что касается международного содействия развитию страны, то Ираку выделяется 162 млрд долл. (из них доля США – 53 млрд долл.). Япония кредитует восстановление иракской инфраструктуры в объеме около 870 млн долл. Турция готова транспортировать сжиженный иракский газ в страны Евросоюза.
Участие России в восстановлении Ирака будет в ближайшее время, видимо, ограничено деятельностью уже упомянутых нефтяных компаний. В перспективе можно говорить и о значительно более широком экономическом сотрудничестве, но непременной предпосылкой для этого должны стать политическая стабилизация и нормализация.
Федерализм – камень преткновения
В Ираке уповают только на нефть, газ и высокие мировые цены. Все остальные отрасли экономики находятся в упадке. А между тем капиталы со всего мира готовы участвовать не только в разработке иракских недр, но и в развитии хозяйства в целом.
А вот нормализации как раз и нет. Какое политическое устройство оставили после себя американцы и британцы? Говорят, что в Ирак внедрена демократия, и что правительство своими силами способно справиться с повстанцами. То же самое, между прочим, говорится сейчас и об Афганистане в связи с предстоящим выводом войск НАТО. Но в Афганистане ситуация иная; там власть должна попытаться уже без поддержки натовских войск сдержать натиск рвущихся к восстановлению своего господства мощных сил экстремистского исламизма, в первую очередь Талибана. В Ираке правительству не приходится опасаться того, что некая монолитная вооруженная оппозиция начнет поход на Багдад. Здесь угрозы другого рода: уже упоминавшаяся активизация «Аль-Каиды», которая мечтает не о захвате власти, а о полной дестабилизации и хаосе, что позволило бы покончить с «шиитским засильем» и утвердить доминирование суннитских исламистов, а также возобновление суннитско-шиитской конфронтации.
Рабочий ремонтирует нефтепровод
на месторождении «Румейла»
Казалось, путь к сотрудничеству представителей обоих течений ислама, наконец, открыт, когда на последних выборах первое место занял светский блок «Иракийя» во главе с бывшим премьер-министром Айядом Алауи, включающий в себя и суннитов и шиитов. Но главой правительства вновь стал Нури аль-Малики, лидер старейшей шиитской партии «Ад-Дауа». Заключив альянс с шиитской военно-политической организацией «Армия Махди», которую возглавляет экстремистский духовный лидер Муктада ас-Садр, Малики перехитрил Алауи и отодвинул от власти умеренные светские силы. Проявляя автократические и даже диктаторские замашки, Малики развязал кампанию против виднейших государственных деятелей-суннитов, тем самым существенно уменьшив шансы на достижение шиитско-суннитского консенсуса.
На передний план выдвинулась проблема федерализма (официально Ирак – федеративная республика). По конституции 2005 г. автономию получил Иракский Курдистан, который по существу является самостоятельной частью республики. Теоретически на то же самое могут претендовать и другие провинции. Шиитские исламисты поддержали тогда принцип автономии курдского региона, полагая, что это станет гарантией против восстановления суннитской диктатуры, а некоторые даже стали требовать для населенной шиитами и богатой нефтью южной части страны такой же автономии, какой обладают курды. Впоследствии такого рода настроения распространились и на центральные районы, населенные в основном суннитами, недовольными доминированием шиитов в центральной власти. В 2011 г. провинции Дияла и Салах-эд-Дин проголосовали за автономию. Дело дошло до угрозы распада страны, но сейчас большинство суннитов и шиитов, осознав опасность, делают шаги к отходу от сепаратистских требований.
Ирак вернул себе независимость, но эта независимость относительная. Ведь формально она получена из рук американцев, которые, хотя и вывели свои войска, продолжают оставаться важнейшим фактором в определении внешней политики Ирака.
Однако у курдов автономию уже отнять невозможно, и, видимо, дело идет к установлению ассиметричного федерализма, в рамках которого арабские провинции Ирака будут пользоваться значительно меньшей автономией, чем курдский регион. Но как решить проблему Киркука? Этот город, разделяющий арабскую и курдскую части страны, имеет для курдов символическое значение. Десять лет назад автор этих строк беседовал по отдельности с Джалялем Талабани (нынешний президент Ирака) и с Масудом Барзани, который сейчас возглавляет автономный район Иракский Курдистан. Оба сказали одно и то же: «Киркук – это наш курдский Иерусалим». В Основном законе Иракского Курдистана записано, что Киркук – столица региона. Но арабы не согласны с этим, тем более что вблизи Киркука расположены вторые по величине в Ираке месторождения нефти и газа, которые могут в ближайшие десять лет принести в казну 1 трлн долл. Но в чью казну – Багдада или Эрбиля (там сейчас, пока не решен вопрос о Киркуке, находится центр Иракского Курдистана)? Проблема распределения доходов от киркукско-мосульской нефти все последние годы является одной из самых острых.
Заключение
Ирак вернул себе независимость, но эта независимость относительная. Ведь формально она получена из рук американцев, которые, хотя и вывели свои войска, продолжают оставаться важнейшим фактором в определении внешней политики Ирака. Важнейшим, но не единственным. Шиитский Иран, в первую очередь благодаря связям с центральным иракским руководством, в котором доминируют шииты, – это государство, без которого Багдад не может предпринять никаких серьезных шагов. И сейчас, когда грянула «арабская весна», это особенно заметно: иракские суннитские боевики помогают сирийским повстанцам, в то время как контролируемое шиитами и вынужденное считаться с Тегераном правительство Ирака опасается падения алавитской (полушиитской) власти в Сирии. Это своего рода симптом: до единства, консенсуса и стабилизации Ираку еще очень далеко.
(Голосов: 1, Рейтинг: 5) |
(1 голос) |
