Геоэкономика Евразии: взгляд из России
Н.К. Рерих, Новгородский торг, 1920 г.
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
К.полит.н., генеральный директор РСМД, член РСМД
К.полит.н., ведущий научный сотрудник, руководитель Центра итальянских исследований Отдела Черноморско-Средиземноморских исследований Института Европы РАН, эксперт РСМД
Геополитическое соперничество на Украине сделало евразийское направление ключевым позитивным направлением российской политики. Концепция многовекторности, доминировавшая во внешнеполитической идеологии начиная с конца 1990-х гг., подверглась серьезной ревизии. Вместо позитивного сотрудничества со всеми центрами мирового развития, Россия была поставлена перед необходимостью компенсировать лавинообразное разрушение партнерских связей с Западом более активным налаживанием аналогичных связей на других направлениях.
Евразийский вектор сегодня — один из наиболее заметных направлений внешней политики России. Партнерство с крупными странами АТР и Южной Азии, а также сотрудничество со странами СНГ традиционно находилось в числе российских приоритетов. В последние несколько лет этот приоритет стал проявляться более отчетливо. Его выражением стало прежде всего создание Евразийского экономического союза — международного объединения, в которое вошли пять постсоветских экономик — Белоруссия, Казахстан и Россия, а затем — Армения и Киргизия. Другим его выражением стало наращивание партнерства со странами АТР. Важным стимулом на данном направлении выступило российское председательство в АТЭС в 2012 г. Само понятие «Евразия» в официальных документах и выступлениях политических лидеров стало упоминаться значительно чаще. По сути, под евразийским вектором стали понимать сотрудничество со странами постсоветского пространства, которые сохранили партнерские и союзнические отношения с Россией, а также с крупными не западными державами на континенте.
Революция и гражданская война на Украине, последовавшее резкое обострение отношений с США и ЕС придали евразийскому вектору качественно новый смысл. Из числа одного из приоритетов он перешел в ключевое и базовое направление. До обострения отношений с Западом евразийская интеграция находилась в тени отношений с Евросоюзом. Сближение с ЕС, торговое сотрудничество с ним, развитие гуманитарных связей явно доминировали во внешнеполитическом дискурсе, хотя никогда не рассматривались в качестве единственной альтернативы. Не менее важным было и сотрудничество с США в области безопасности. Конечно, у России были разногласия с обоими игроками. И постепенно эти разногласия нарастали. Но ее торговые и политические связи с Западом до самого последнего времени все-таки оставляли отношения с ним в более или менее позитивном поле. Украинские события сохранили Запад в числе приоритетов. Но теперь этот приоритет носит явно негативный характер как в России, так и в западных странах. Резко возросла военно-политическая напряженность. Санкции серьезно ударили по торговле и экономическим связям. Многие проекты интеграции или даже партнерства с ЕС остались в прошлом.
Самым важным следствием стало то, что Россия оказалась отрезанной от мощного источника ее развития и модернизации. Санкции ограничили доступ к западным рынкам финансового капитала, а также ко многим критически важным технологиям. Поэтому для России жизненно важным интересом стал поиск новых источников роста и моделей развития, позволяющих двигаться вперед независимо от изоляции со стороны Запада. Геополитическое соперничество на Украине сделало евразийское направление ключевым позитивным направлением российской политики. Концепция многовекторности, доминировавшая во внешнеполитической идеологии начиная с конца 1990-х гг., подверглась серьезной ревизии. Вместо позитивного сотрудничества со всеми центрами мирового развития, Россия была поставлена перед необходимостью компенсировать лавинообразное разрушение партнерских связей с Западом более активным налаживанием аналогичных связей на других направлениях.
Очевидно, что партнерство России с США, ЕС и другими западными странами и организациями придется восстанавливать в течение долгого времени уже на качественно иной основе. В глобальном мире непросто изолироваться от одних в пользу других. И, вероятно, именно евразийское направление даст новые возможности для взаимодействия России с Западом. В конечном итоге ЕС — тоже часть евразийского пространства (по крайней мере, географически). Однако в текущем моменте именно евразийский вектор без Европы и Запада превращается в драйвер внешней политики России. Видение мира становится значительно менее европоцентричным. Украинский кризис пока подстегивает эту динамику (хотя здравый смысл подсказывает, что проблема может быть решена только общими усилиями России, ЕС и самой Украины).
Не менее важные события происходят и на других концах евразийского континента. На Востоке продолжался стремительный рост китайской экономики. Однако в последние годы наметилось его замедление. Некоторая исчерпанность потенциала роста за счет развития инфраструктуры внутри страны, определила интерес КНР к вложениям в транснациональные инфраструктурные коридоры. Ключевой инициативой стал проект Экономического пояса шелкового пути (ЭПШП). Речь идет о транспортной магистрали через западные районы КНР, страны Центральной Азии, Казахстан, Россию. Конечные пункты — ЕС и страны Ближнего Востока. Хотя проект пока находится в зачаточном состоянии, само его обсуждение вызвало серьезный резонанс. Ведь появление такой магистрали потенциально порождает серьезные экономические и политические изменения в регионе. В России этот проект был воспринят как возможность, а не как вызов. На повестке дня — самое тесное партнерство с КНР, членами ЕАЭС и другими странами региона в развитии ЭПШП.
В самом центре Евразии в последнее десятилетие все более заметной становится роль Казахстана.
Важным фактором политических процессов в Евразии становятся признаки будущей конкуренции КНР и США в АТР и в Центральной Азии. Сегодня экономики двух стран находятся в состоянии высокой взаимозависимости. Оба государства крайне аккуратно подходят к решению взаимных политических споров и разногласий. Но в военно-политическом плане взаимная настороженность зреет как в Вашингтоне, так и в Пекине. КНР активно модернизирует и развивает свои вооруженные силы, ведет активную политику в зоне своих региональных интересов (например, в Южно-Китайском море). В свою очередь, США и так обладают мощным военным присутствием в регионе. И хотя внимание американского истеблишмента в некоторой степени переключилось на «российскую угрозу», потенциальный вызов со стороны Китая в Вашингтоне со счетов не сбрасывают. Американский поворот в Азию в перспективе будет иметь как экономическое, так и военно-политическое измерение. В этом контексте Китай стремится на долгосрочную перспективу обеспечить себе «спокойные тылы» по меньшей мере на Севере и Западе. Партнерство с Россией здесь имеет ключевое значение в военном плане, а ЭПШП — в экономическом.
Ключевой интерес России в Евразии определяется задачами развития страны.
На западной оконечности континента тоже происходят интересные процессы. И они не сводятся только к украинскому вопросу и сдерживанию России. В экономическом плане важным представляется развитие трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства. По сути речь идет о создании экономического альянса ЕС и США — двух крупнейших экономик мира. Учитывая то, что в военном плане оба игрока уже тесно интегрированы в рамках НАТО, новый экономический проект может привести к появлению мощнейшего центра силы. А если США удастся выстроить и тихоокеанское экономическое партнерство, то этот центр становится поистине глобальным. Новый полюс в будущем может либо успешно сдерживать другие центры силы (такие как Россия), либо ставить их перед необходимостью адаптироваться к новым правилам игры в рамках «плюралистической однополярности» (Китай, Индия, Бразилия). Время на построение такой модели у ЕС, США и их союзников в АТР имеется, так как ни Китай, ни тем более другие державы не торопятся разрушать партнерские отношения с коллективным Западом. Большой победой США и их союзников в Европе и АТР станет построение такой модели, которая позволит успешно адаптировать и других игроков, сделать новую модель взаимовыгодной. Хотя для этого и придется решить целый ряд внутренних проблем и противоречий, одним из индикаторов которых является греческий финансовый кризис.
В любом случае, вопрос о том, будут ли КНР и США и их союзники конкурентами или партнерами в мире будущего, пока остается открытым. Важно другое. При любом исходе всем игрокам придется серьезно адаптироваться к новым условиям. А значит, придется адаптироваться и России, нащупывая свое место в новом мире, по возможности активно участвуя в его формировании.
Принципиально важную роль играет развитие ситуации на Большом Ближнем Востоке. Здесь происходит быстрая и неконтролируемая хаотизация региона. Центральное событие — появление и стремительное восхождение Исламского государства Ирака и Леванта (ИГ). Это образование становится центром притяжения для радикального исламизма и уже оказывает колоссальное военное, политическое и идеологическое влияние. Симптоматично, что ИГ образовалось на месте двух кризисных государств — Ирака и Сирии. Число таких государств в регионе растет. Эти государства крайне уязвимы для террористических группировок. Сокрушить ИГ военным путем в настоящий момент, по всей видимости, невозможно. Причина — разобщенность мирового сообщества, неспособность к совместным действиям в решении проблемы.
Между тем ИГ в возрастающей степени становится угрозой для безопасности как Запада, так и России, КНР, Индии, их союзников. Появляются признаки проникновения ИГИЛ на Северный Кавказ, в страны Центральной Азии, западные регионы КНР. В качестве угрозы ИГ воспринимается даже в Афганистане, который ранее считался едва ли не главным гнездом терроризма. Афганские талибы на фоне ИГ превращаются для властей страны едва ли не в партнеров по переговорам.
Важным стабилизирующим фактором на Ближнем Востоке становится Иран. Санкции нанесли серьезный ущерб экономике страны, но Иран, похоже, выстоял в политическом противостоянии с Западом. Возрастает иранский военный потенциал и политическая роль в регионе. Элиты Ирана ведут последовательный курс на технологическую модернизацию. Санкции стимулировали укрепление связей страны с КНР. Иран — один из нескольких конечных пунктов ЭПШП.
Первый интерес России в Евразии можно определить в терминах дипломатии развития — увеличение числа дружественных или нейтральных сил, концентрация на решении тех проблем, которые не могут быть решены дипломатическим путем.
Наконец, в самом центре Евразии в последнее десятилетие все более заметной становится роль Казахстана. Стране удалось добиться нескольких важных результатов. С одной стороны, выстроить стабильную систему государственных институтов и успешную экономику. Хотя хозяйство страны и подвержено рискам ценовой конъюнктуры на энергоносители, в Казахстане ведется последовательная модернизация и обновление экономики. С другой стороны, Казахстан сумел наладить партнерские и дружественные связи со всеми ключевыми центрами силы — Россией, КНР, ЕС и США. Страна играет важную роль как в Евразийском экономическим союзе, так и в будущем проекте ЭПШП. Вместе с тем давление на Казахстан центральноазиатских вызовов в области безопасности велико и в будущем может возрастать. Поэтому партнерство с ключевыми глобальными и региональными игроками носит для страны еще и политический характер. Трансформации в Евразии станут проверкой на прочность как экономики, так и государственной системы Казахстана.
Создание процветающего и стабильного окружения — для России столь же важная задача, сколь и для самих ее соседей.
Вряд ли будет преувеличением сказать, что мы являемся свидетелями масштабных геополитических изменений. Они происходят под кумулятивным давлением противоречий и политических процессов на всем евразийском континенте. После окончания холодной войны трюизмом стал тезис о том, что старый биполярный мировой порядок ушел в прошлое, а новый еще не сформировался. Действительно, на протяжении четверти века континент, да и мир в целом, как бы зависли в промежуточном состоянии. Эта пауза, вероятно, будет прервана уже в самое ближайшее время большими переменами, центром которых станет Евразия.
Что в этой ситуации делать России? В чем ее интересы? Какие возможности и угрозы несут ей эти изменения? В чем ее сильные и слабые стороны? Как использовать российские преимущества для максимально конструктивных отношений с внешним миром и поиска наиболее выгодной формулы нового миропорядка? Эти вопросы мы попробуем осветить ниже. Несмотря на значительно меньшее влияние на международные дела в сравнении с возможностями СССР, Россия остается значимым игроком на мировой арене. Она способна сыграть конструктивную роль как на уровне идей, так и на уровне возможного вклада в решение существующих проблем.
Интересы России
В интересах России проводить гибкую политику, поддерживать проекты здоровых и прагматичных реформ как у себя дома, так и в соседних странах.
Ключевой интерес России в Евразии определяется задачами развития страны. Ее экономические и человеческие ресурсы ограничены. Успешное развитие требует их концентрации. Распыление ресурсов на геополитическую конкуренцию неизбежно будет отвлекать силы и порождать отсталость от других стран. Закрыться от всех вызовов безопасности получится вряд ли. Но концентрация на ключевых вопросах, коалиция с другими заинтересованными сторонами, обеспечение максимально возможного числа дружественных или нейтральных соседей — необходимая задача. Поэтому первый интерес России в Евразии можно определить в терминах дипломатии развития — увеличение числа дружественных или нейтральных сил, концентрация на решении тех проблем, которые не могут быть решены дипломатическим путем, в коалиции с максимально возможным числом участников. По сути это означает партнерство со странами ОДКБ, ЕАЭС, ШОС. Не менее важно и решение украинской проблемы, выравнивание отношений с коллективным Западом, их вывод из плоскости военно-политической конкуренции. Необходима концентрация на противодействии терроризму и религиозному экстремизму, наркотрафику, дестабилизации южных рубежей страны.
Отсюда следует второй важный интерес — противодействие хаотизации евразийского макрорегиона, увеличению числа горячих точек, кризисных зон, слабых государств. Именно они служат питательной средой для террористов и экстремистов всех мастей, расшатывают систему региональной безопасности. Создание процветающего и стабильного окружения — для России столь же важная задача, сколь и для самих ее соседей. Даже географически отдаленные конфликты в Евразии оказывают негативное влияние на безопасность России, заставляют расходовать дефицитные силы и средства. Сохранение стабильности — важная задача и для российских партнеров.
Другое дело, что стабильность не должна пониматься в консервативном ключе. Политические и экономические системы — живой организм. Им неизбежно присущи кризисные фазы, которые нужно использовать для обновления и реформирования этих систем. Их искусственная консервация приведет лишь к еще большим потрясениям. Поэтому в интересах России проводить гибкую политику, поддерживать проекты здоровых и прагматичных реформ как у себя дома, так и в соседних странах. Идеология соразвития должна быть ключевым принципом такой поддержки. Прагматичный материальный результат здесь важнее слепого следования умозрительным политическим доктринам, все чаще встречающемуся в действиях наших западных партнеров.
Интересы соразвития определяют третий российский интерес в Евразии — активная роль в проектах экономической и гуманитарной интеграции, снижении или ликвидации барьеров в движении капиталов, товаров, рабочей силы. Речь также идет о подключении к масштабным инфраструктурным проектам, использовании транзитного потенциала страны. В ближайшей и среднесрочной перспективе реализация данного интереса подразумевает строительство Евразийского экономического союза. Речь идет о гармонизации законодательства и отраслевых стандартов по основным направлениям интеграции, об укреплении институциональной базы Союза. Принципиально важна жесткая привязка повестки Союза к экономическим вопросам. В российских интересах — выстроить прочный экономический фундамент сотрудничества со своими партнерами по ЕАЭС, а не ставить во главу угла затратные политические проекты. Если интеграция даст реальные экономические результаты, то это неизбежно скажется на укреплении равноправных политических отношений.
В российских интересах — выстроить прочный экономический фундамент сотрудничества со своими партнерами по ЕАЭС, а не ставить во главу угла затратные политические проекты.
Важно также и то, что ЕАЭС может выступать базой для развития экономических отношений с другими странами и экономическими объединениями. В 2015 г. создана зона свободной торговли с Вьетнамом. На высоком политическом уровне увязывается евразийская экономическая интеграция и китайский проект ЭПШП. Несмотря на затяжной кризис в отношениях с ЕС, поднимается вопрос о взаимодействии Евросоюза и ЕАЭС. Взаимодействуя с государствами Центральной Азии, Беларусью, Арменией, ЕС не сможет не учитывать реальность функционирования ЕАЭС и это обусловливает необходимость совместной выработки взаимоприемлемого modus Vivendi между ЕС и ЕЭАС и по крайней мере создания некой площадки, в рамках которой можно было бы вести диалог. Контуры такого взаимодействия пока неочевидны, но сам факт постановки вопроса говорит о спросе на инструменты преодоления противоречий. Вполне возможно, что ЕАЭС и другие институты позволят вновь поставить вопрос о Большой Европе от Лиссабона до Владивостока. Эта концепция может трансформироваться в концепцию Большой Евразии.
В политической сфере в интересах России развивать региональные организации безопасности. В их числе прежде всего ОДКБ. Однако диалог по вопросам безопасности целесообразно вести и в рамках ШОС. Эта организация также подходит и для обсуждения экономических вопросов. На данном этапе ШОС вряд ли может выступить интеграционным проектом. Но у организации имеется серьезный потенциал для обсуждения, сближения и координации политики стран-членов.
В интересах России — избежать углубления существующих и создания новых расколов на пространстве Евразии. Конечно, речь не идет о том, что все страны региона должны быть приведены к общему экономическому и политическому знаменателю. Это невозможно, да и не нужно, учитывая сложность современного мира, разнообразие культур и моделей развития. Скорее речь идет о выстраивании механизмов решения общих проблем. Самого тщательного анализа требует сорокалетний опыт ОБСЕ. Решая проблему институционального дефицита в Евразии, необходимо принять во внимание ошибки и сложности на пути выстраивания безопасности в Европе, где, к сожалению, возникают новые расколы и конфликты.
Наконец, еще один важный интерес России — закрепление за страной роли равноправного, конструктивного и созидательного партнера. Во многих зарубежных СМИ, прежде всего западных, воспроизводятся негативные стереотипы о стране. Россия ассоциируется с угрозой и при этом характеризуется как ненадежное и хрупкое государство. Этот имидж закреплялся еще до украинских событий. Одной лишь информационной работы на этом направлении недостаточно (хотя она и необходима). Требуется достижение реальных результатов в области экономики, развития, надежности государственного управления и эффективности интеграционных проектов. Достижение таких результатов рано или поздно изменит имидж страны на международной арене.
Россия в Евразии: сильные и слабые стороны
Реализация интересов России и выстраивание взаимовыгодных отношений с партнерами в Евразии требует ясного понимания сильных и слабых сторон, которыми располагает наша страна. Рациональный баланс преимуществ и недостатков — основа для прагматичной политики в регионе.
К числу сильных сторон следует отнести, прежде всего, преимущества географического положения нашей страны. Она имеет сухопутный или морской выход на большинство ключевых точек Евразийского континента. Данное преимущество усиливается транспортной и инфраструктурной связностью этого огромного пространства в пределах одной страны. Конечно, текущие возможности России выступать мостом между различными частями континента вызывают справедливые вопросы. Скажем, претендовать на роль серьезного транспортного коридора мы пока не можем. Но Россия имеет возможность играть сразу на нескольких евразийских театрах. Даже при условии ее второстепенной роли на отдельных направлениях, таким преимуществом не обладает ни одна страна.
Второе преимущество — масштаб российской экономики, возможность выступать привлекательным рынком, а также вносить заметный вклад в региональные экономические и инфраструктурные проекты. Конечно, экономика России не сопоставима с хозяйством ЕС или КНР. Она слабо диверсифицирована, находится в зависимости от поставок сырья на внешние рынки. Тем не менее сам ее размер и ресурсная обеспеченность вряд ли могут оставить ее без внимания. Будучи усиленной грамотной технологической политикой и финансовой капитализацией, в долгосрочной перспективе экономика России имеет перспективы роста и развития, несмотря на текущий кризис. Даже миноритарный вклад в общие проекты делает Россию заметным участником.
Третье преимущество — возможность внести весомый вклад в безопасность экономических проектов и региона в целом. Россия обладает достаточно мощными и мобильными вооруженными силами, способными оперативно реагировать на кризисные ситуации, оказывать помощь своим партнерам и союзникам. В реализации масштабных инфраструктурных проектов этот ресурс может сыграть свою роль. Например, создание ЭПШП связано с целым рядом рисков безопасности, в снижение которых Россия может внести заметный вклад. Предстоит продумать механизмы взаимодействия с партнерами в рамках осуществления конкретных проектов, либо создать универсальные механизмы совместного реагирования на кризисные ситуации. Преимуществом является и активное участие в региональных организация, таких как ОДКБ и ШОС.
Четвертое преимущество — российский образовательный потенциал. Несмотря на периферийность ее экономики, у России есть квалифицированные кадры, способные обеспечивать самые разнообразные экономические проекты. Кроме того, российская образовательная инфраструктура может использоваться в интересах гуманитарного сотрудничества со всеми партнерскими странами.
Пятое преимущество — длительный опыт взаимодействия со странами и культурами региона, восприимчивость к их многообразию, культурная гибкость. Россия не навязывает своим соседям идеологические доктрины, является сторонницей прагматичного партнерства в общих интересах. У России есть кредит доверия со стороны многих стран региона.
Указанные преимущества сосуществуют и с рядом недостатков.
Айнура Элебаева, Анар Мусабаева:
Вступление Кыргызской Республики в
Евразийский экономический союз: влияние
на процессы миграции
Первый недостаток — сложности экономического развития, слабо диверсифицированная экономика, ослабевшая технологическая база. Российской экономической системе не хватает гибкости, в ней растет доля государственного сектора. Недостаточная производительность труда накладывается на демографические проблемы — низкий прирост населения, старение населения, высокую смертность. После распада СССР произошла стремительная деиндустриализация. Новая индустрия — в зачаточном состоянии. Развитие экономики тормозится коррупцией. Линейка полноценных глобальных компаний ограничена, хотя могла бы быть шире. Не решены инфраструктурные проблемы. Это касается прежде всего, портовой, дорожной и железнодорожной инфраструктуры. Несмотря на ряд подвижек в последние 10 лет, слабая инфраструктура остается российской проблемой и снижает конкурентоспособность российской экономики. Участие в интеграционных проектах может стать стимулом преодоления этих системных проблем.
Второй недостаток — региональные демографические диспропорции. Население России распределено крайне неравномерно. Основная его масса сосредоточена в западной части. Возможности Сибири и Дальнего Востока осваиваются слабо в том числе из-за недостатка человеческих ресурсов. В плане сокращения населения эти части России остаются наиболее уязвимыми.
Третий недостаток — рост конкуренции с коллективным Западом, особенно обострившийся на фоне украинского кризиса. Конкуренция требует отвлечения ресурсов на военные нужды, лишает возможностей партнерства в решении общих проблем, создает зоны нестабильности, которые в будущем также будут отвлекать на себя немалые ресурсы. Вероятна гонка вооружений, которая потребует значительного напряжения сил страны. И это при том, что в отличие от времен холодной войны, у России и Запада нет фундаментальных идеологических расхождений, а количество общих угроз растет. Хотя конкуренция с Западом и стимулировала более активное движение вглубь Евразии, для России было бы более выгодным сохранение многовекторной политики. Ухудшение отношений с Западом косвенно вредит и отношениям с другими игроками. Сам же Запад теряет в России экономического и политического партнера. Наилучший сценарий для России — углубление евразийской интеграции при одновременном выходе из конфронтации с Западом, использовании его возможностей для собственного развития.
Россия в Евразии: риски и возможности
В интересах России — избежать углубления существующих и создания новых расколов на пространстве Евразии.
Сильные и слабые стороны России следует сопоставить с рисками и возможностями регионального плана, так как первые носят во многом внутренний характер и должны исправляться в основном силами самой России, а вторые носят региональный характер и требуют многосторонних подходов.
В числе ключевых рисков — возможное обострение региональных конфликтов. Одно из направлений — Афганистан и страны Центральной Азии. Другое направление — дестабилизация на Кавказе в результате усиления позиций исламистов. Нельзя исключать и возможность обострения замороженных конфликтов в регионе, в частности, между Арменией и Азербайджаном. Конфликт в этой части Евразии напрямую связан с перспективами ЭПШП, а также затрагивает страны ЕАЭС. В случае серьезной дестабилизации обстановки создание и последующее функционирование транспортной инфраструктуры может оказаться под вопросом. Для евразийской экономической интеграции вопрос важен с точки зрения свободы передвижения людей и товаров. В случае серьезного кризиса оба пункта будут находиться под угрозой.
Обострение ситуации вполне может произойти и в силу противоречий глобальных игроков — КНР и США, России и США. Вряд ли стоит возлагать на США ответственность за хаотизацию мировой политики и конкретных регионов. Этот процесс выходит далеко за рамки американской внешней политики. Сами США вряд ли заинтересованы в разбалансировке региона. Хотя многими своими действиями и дают повод для серьезных упреков. Проблема в том, что Россия и КНР в Центральной Азии американцами воспринимаются скорее как конкуренты (и наоборот), а это порождает соблазн взаимно торпедировать региональные экономические проекты другой стороны. Необходимо сохранение диалога России, США и КНР по ситуации в Афганистане и Центральной Азии, в том числе и в свете угрозы со стороны ИГИЛ и других радикальных образований.
Второй риск носит чисто экономический характер. Любой хозяйственный проект направлен на извлечение прибыли. И любой проект подвержен риску оказаться убыточным. Успех ЭПШП сегодня обсуждается едва ли не как данность. Между тем его экономическая отдача даже в долгосрочной перспективе неочевидна. Что произойдет, если новая инфраструктура не найдет подходящего спроса, если, например, морские перевозки окажутся более выгодными и эффективными? Будут ли готовы партнеры поддерживать его на плаву и развивать несмотря ни на что?
Аналогичный риск следует иметь в виду и в отношении Евразийского экономического союза. Гарантий того, что интеграция даст быструю экономическую отдачу нет, при том, что развитие Союза потребует и затрат ресурсов. Ситуация усугубляется экономическими сложностями во всех странах-членах ЕАЭС — их рынок сужается под давлением внешней конъюнктуры. Выстроить успешный проект на фоне спада — весьма сложная задача. Объединение в экономический союз означает и увеличение взаимозависимости от экономических рисков и кризисов, что может негативным образом повлиять на общественное восприятие интеграции внутри государств-членов Союза.
Здесь же кроется и третий риск — соблазн политизации экономических проектов, особенно в случае их экономической убыточности. Если интеграционные связи не дадут ожидаемого экономического результата, то их превращение в политические проекты лишь увеличит их убыточность. Для России же бремя политических пассивов будет контрпродуктивным в силу ограниченности ресурсов. Наша страна может быть поставлена перед сложным выбором — либо затраты, либо маргинализация в региональных инициативах. Политизация экономической интеграции, идущая впереди реальных экономических процессов, способна спровоцировать и серьезные имиджевые издержки как для России (имперские амбиции), так и для всего ЕАЭС в целом («СССР 2.0»). Для России чрезвычайно важно не растратить тот потенциал «мягкой силы», которым она обладает в данный момент в регионе, поскольку он является серьезной дополнительной опорой и связующим элементом Союза в условиях, когда экономические процессы развиваются в условиях экономического кризиса не так быстро, как ожидается.
С процессом институционализации экономической интеграции на пространстве ЕАЭС связан еще один риск — риск того, что новые, созданные в рамках ЕАЭС нормы и правила экономической деятельности войдут в противоречие с теми, которые уже успешно функционировали до этого в двустороннем формате, или отменят их вовсе. Важно, чтобы интеграция стала возможностью, а не препятствием и позволила сохранить тот позитивный опыт сотрудничества, который уже накопился за последние 25 лет.
Вместе с тем указанные риски вполне можно обернуть в возможности. Участие в крупных экономических проектах — в любом случае шаг вперед, даже принимая во внимание вероятность их неудачи. Это возможность застраховаться от экономической изоляции, сформировать альтернативный полюс роста и развития, снизить издержки, повысить эффективность экономики. Экономические успехи, в свою очередь, должны снизить и политические риски. В конечном итоге, низкое качество жизни, слабые институты и недееспособное хозяйство — основная причина политических потрясений. Совместное решение этих проблем должно повести за собой и снижение политических рисков.
Важно и то, что у ключевых игроков в Евразии появляются общие «большие цели». Эти цели носят преобразующий и созидательный характер. А это притягивает внимание остального мира лучше приверженности абстрактным доктринам.
Статья опубликована в докладе Астанинского клуба «Геоэкономика Евразии»
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
