Введение и научный контекст

Политологи с измерительной линейкой

В последние десятилетия сформировалось относительно новое направление социальных исследований, которое активно и систематически применяет эмпирические методы при анализе глобальных общественных трансформаций. Так, например, в открытом доступе находятся многочисленные базы данных, основанные как на статистике, так и на специальных экспертных опросах, предоставляющие обширный эмпирический материал для анализа разнообразных тенденций социетального развития практически всех стран мира. Достаточно упомянуть такие общепризнанные универсальные источники, как Всемирный Банк, различные подразделения ООН, национальные и региональные статистические службы, или дайджесты ключевых данных по отдельным странам, публикуемые во Всемирной книге фактов ЦРУ (The CIA World Fact Book). Статистические базы дополняются разнообразными тематическими экспертными рейтингами, как, например, ежегодные рейтинги Freedom House, Heritage Foundation, Fraser Institute, Transparency International, Democracy Index и другие.

Все эти источники активно используются в прикладных исследованиях и практической работе многих аналитиков, социологов, экономистов и политологов. Соответственно, появляются и обобщающие работы фундаментального характера, выдвигающие новые концепции общественного развития и предлагающие новые, недоступные ранее, измерительные инструменты для фиксации общественных изменений макро-порядка.

В сфере изучения современной динамики социально-политических режимов можно отметить ряд работ, анализирующих глобальное развитие в рамках общего дискурса социетального прогресса и позиционирующие страны мира по осям «демократия-автократия», «прогресс-отставание», «эффективность-неэффективность» и т.п. В качестве примера приведу серию трудов Рональда Инглехарда и его коллег по проекту «Всемирные ценности» (World Value Survey), в особенности монографию 2005 года «Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития» (Inglehart and Welzel 2005). В 2010 году вышел в свет фундаментальный труд аналитиков МГИМО под руководством Андрея Мельвиля «Политический атлас современного мира: Эксперимент по многомерному статистическому анализу развития политических систем современных государств» (Melville, Ilyin et al. 2010). В том же году опубликована коллективная монография «Демократия знаний: Последствия для науки, политики и медиа» (Veld 2010), а в 2016 году в журнале International Political Science Review вышли две статьи, посвящённые вопросам измерения демократии. Первая статья «Введение в измерение качества демократии» (Geissel, Kneuer et al. 2016); вторая статья — «Внутренние взаимоотношения различных аспектов демократии: О компромиссах при измерении качества демократии» (Lauth 2016).

Упомянутые выше работы следуют различным методологическим традициям, либо разрабатывают принципиально новые подходы к анализу современных политий[1]; объединяет эти исследования, как минимум, одно — это опора на эмпирический материал.

Дэвид Кэмпбелл: Демократия и инновации

Концептуальный методологический анализ походов к теории измерений качественных параметров современных обществ в сочетании с привлечением корпуса обширных эмпирических данных — это характерная черта монографии, рецензируемой в данной статье.

Новая книга австрийского и американского политолога Дэвида Кэмпбелла «Демократия как оптимальная среда для инноваций: Подходы к измерению качества демократии» (Campbell 2019) вышла в свет в начале 2019 года в издательстве Palgrave Macmillan. Это комплексное и концептуальное исследование, основанное на теоретических и эмпирических методах анализа современных обществ и опубликованное в рамках тематической серии «Изучение Демократии: Инновации и предпринимательство, обеспечивающие рост» (“Studies in Democracy: Innovation and entrepreneurship for growth”). Книга исследует теоретическое значение понятия «демократия» и эмпирические признаки, характеризующие демократию.

Рецензируемая монография оказывается беспрецедентным и актуальным компендиумом знаний о структурной динамике современных обществ (политий), поскольку предлагаемая книга основана на глубоком и критическом анализе теорий измерения демократии, скрупулёзном, систематическом и аккуратнейшем сборе эмпирических данных и моделировании модульной аналитической матрицы. Исследование предлагает заинтересованному читателю ясный методологический аппарат, базу надёжных и верифицируемых эмпирических данных, а также широкий спектр возможных интерпретаций индуцированных результатов.

Демократия понимается автором как социетальный тренд и способ организации социального, экономического и политического режимов. Исследование опирается на детальный структурный анализ базовых социально-экономических характеристик 160 стран мира, включающих в себя как демократические, так и недемократическое сообщества. Собранные и проанализированные эмпирические данные покрывают временной ряд за период 2002-2016, а отдельные компоненты доказательной базы включают в себя данные, начиная с 1990 года. Автор рассматривает демократию как континуум социальных, политических и экономических способов бытия и деятельности (modus vivendi & modus operandi) современных обществ относительно нескольких структурных осей. Разработанная автором и предлагаемая к обсуждению теоретическая матрица и её эмпирическое наполнение позволяют провести систематические сопоставления (сравнительный анализ) стран и географических регионов либо специально составленных кластеров стран. Отдельные страны и кластеры «демократических», «полудемократических» и «недемократических» стран, а также крупные политико-географические регионы проанализированы и сопоставлены между собой на предмет их функциональности в таких сферах, как социальное равенство, экономическая и политическая свобода, устойчивость развития и самоорганизация.

Дэвид Кэмпбелл приходит к выводу, что в мире существует большое разнообразие способов общественной организации, предполагающих различные «степени демократичности» и применяющих разнообразные способы обеспечения социетальной, экономической и экологической устойчивости. Кроме того, заключает автор, повышение уровня и качества жизни вполне может функционально обеспечиваться в условиях ограниченной демократии или при недемократических режимах власти. Впрочем, в условиях постиндустриального развития, когда знания и информация становятся ведущими двигателями роста и социально-экономической устойчивости, только страны с преимущественно демократическими признаками по всем социетальным осям смогут стать действительными лидерами в глобальной конкурентной борьбе. Это предположение автора иллюстрируется, в числе прочего, примером 35 стран — членов ОЭСР.

В своей работе Дэвид Кэмпбелл следует, скорее, позитивистской методологии, которая подразумевает исследование и систематические наблюдения, основанные на эмпирических фактах. Последнее, впрочем, не отменяет того, что автором разработан солидный теоретический фундамент, на котором строится всё здание матричного систематического эмпирического анализа. Большую часть использованных эмпирических данных, а также некоторые аналитические результаты можно найти в открытом доступе на веб-платформе http://democracyranking.org.

Монография опирается на серию предшествующих публикаций автора, включая текст докторской диссертации (Habilitation), успешно защищённой в 2014 году на факультете политических наук Венского Университета. Для целей данной публикации в Palgrave Macmillan Кэмпбелл значительно расширил теоретическую базу исследования и существенно дополнил его эмпирические компоненты и временной ряд.

Предлагаемый вниманию читателей реферат и критический обзор монографии Дэвида Кэмпбелла содержит изложение базовых концепций и основных положений исследования, а также анализ некоторых практических результатов и выводов, полученных в результате матричных измерений.

Краткая рецензия на книгу опубликована в журнале Democratization (Chvorostov 2019), а более развёрнутая версия на русском языке принята к публикации в журнале ПОЛИС (Политические исследования) (Хворостов 2020).

Статья, которую Вы сейчас читаете — это наиболее полный авторский вариант рецензии, подготовленный специально для сайта РСМД. Статья публикуется одновременно на русском и английском языках.

Введение и научный контекст

Политологи с измерительной линейкой

В последние десятилетия сформировалось относительно новое направление социальных исследований, которое активно и систематически применяет эмпирические методы при анализе глобальных общественных трансформаций. Так, например, в открытом доступе находятся многочисленные базы данных, основанные как на статистике, так и на специальных экспертных опросах, предоставляющие обширный эмпирический материал для анализа разнообразных тенденций социетального развития практически всех стран мира. Достаточно упомянуть такие общепризнанные универсальные источники, как Всемирный Банк, различные подразделения ООН, национальные и региональные статистические службы, или дайджесты ключевых данных по отдельным странам, публикуемые во Всемирной книге фактов ЦРУ (The CIA World Fact Book). Статистические базы дополняются разнообразными тематическими экспертными рейтингами, как, например, ежегодные рейтинги Freedom House, Heritage Foundation, Fraser Institute, Transparency International, Democracy Index и другие.

Все эти источники активно используются в прикладных исследованиях и практической работе многих аналитиков, социологов, экономистов и политологов. Соответственно, появляются и обобщающие работы фундаментального характера, выдвигающие новые концепции общественного развития и предлагающие новые, недоступные ранее, измерительные инструменты для фиксации общественных изменений макро-порядка.

В сфере изучения современной динамики социально-политических режимов можно отметить ряд работ, анализирующих глобальное развитие в рамках общего дискурса социетального прогресса и позиционирующие страны мира по осям «демократия-автократия», «прогресс-отставание», «эффективность-неэффективность» и т.п. В качестве примера приведу серию трудов Рональда Инглехарда и его коллег по проекту «Всемирные ценности» (World Value Survey), в особенности монографию 2005 года «Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития» (Inglehart and Welzel 2005). В 2010 году вышел в свет фундаментальный труд аналитиков МГИМО под руководством Андрея Мельвиля «Политический атлас современного мира: Эксперимент по многомерному статистическому анализу развития политических систем современных государств» (Melville, Ilyin et al. 2010). В том же году опубликована коллективная монография «Демократия знаний: Последствия для науки, политики и медиа» (Veld 2010), а в 2016 году в журнале International Political Science Review вышли две статьи, посвящённые вопросам измерения демократии. Первая статья «Введение в измерение качества демократии» (Geissel, Kneuer et al. 2016); вторая статья — «Внутренние взаимоотношения различных аспектов демократии: О компромиссах при измерении качества демократии» (Lauth 2016).

Упомянутые выше работы следуют различным методологическим традициям, либо разрабатывают принципиально новые подходы к анализу современных политий[1]; объединяет эти исследования, как минимум, одно — это опора на эмпирический материал.

“Global Quality of Democracy as Innovation Enabler: Measuring Democracy for Success” by David Campbell

Дэвид Кэмпбелл: Демократия и инновации

Концептуальный методологический анализ походов к теории измерений качественных параметров современных обществ в сочетании с привлечением корпуса обширных эмпирических данных — это характерная черта монографии, рецензируемой в данной статье.

Новая книга австрийского и американского политолога Дэвида Кэмпбелла «Демократия как оптимальная среда для инноваций: Подходы к измерению качества демократии» (Campbell 2019) вышла в свет в начале 2019 года в издательстве Palgrave Macmillan. Это комплексное и концептуальное исследование, основанное на теоретических и эмпирических методах анализа современных обществ и опубликованное в рамках тематической серии «Изучение Демократии: Инновации и предпринимательство, обеспечивающие рост» (“Studies in Democracy: Innovation and entrepreneurship for growth”). Книга исследует теоретическое значение понятия «демократия» и эмпирические признаки, характеризующие демократию.

Рецензируемая монография оказывается беспрецедентным и актуальным компендиумом знаний о структурной динамике современных обществ (политий), поскольку предлагаемая книга основана на глубоком и критическом анализе теорий измерения демократии, скрупулёзном, систематическом и аккуратнейшем сборе эмпирических данных и моделировании модульной аналитической матрицы. Исследование предлагает заинтересованному читателю ясный методологический аппарат, базу надёжных и верифицируемых эмпирических данных, а также широкий спектр возможных интерпретаций индуцированных результатов.

Демократия понимается автором как социетальный тренд и способ организации социального, экономического и политического режимов. Исследование опирается на детальный структурный анализ базовых социально-экономических характеристик 160 стран мира, включающих в себя как демократические, так и недемократическое сообщества. Собранные и проанализированные эмпирические данные покрывают временной ряд за период 2002-2016, а отдельные компоненты доказательной базы включают в себя данные, начиная с 1990 года. Автор рассматривает демократию как континуум социальных, политических и экономических способов бытия и деятельности (modus vivendi & modus operandi) современных обществ относительно нескольких структурных осей. Разработанная автором и предлагаемая к обсуждению теоретическая матрица и её эмпирическое наполнение позволяют провести систематические сопоставления (сравнительный анализ) стран и географических регионов либо специально составленных кластеров стран. Отдельные страны и кластеры «демократических», «полудемократических» и «недемократических» стран, а также крупные политико-географические регионы проанализированы и сопоставлены между собой на предмет их функциональности в таких сферах, как социальное равенство, экономическая и политическая свобода, устойчивость развития и самоорганизация.

Дэвид Кэмпбелл приходит к выводу, что в мире существует большое разнообразие способов общественной организации, предполагающих различные «степени демократичности» и применяющих разнообразные способы обеспечения социетальной, экономической и экологической устойчивости. Кроме того, заключает автор, повышение уровня и качества жизни вполне может функционально обеспечиваться в условиях ограниченной демократии или при недемократических режимах власти. Впрочем, в условиях постиндустриального развития, когда знания и информация становятся ведущими двигателями роста и социально-экономической устойчивости, только страны с преимущественно демократическими признаками по всем социетальным осям смогут стать действительными лидерами в глобальной конкурентной борьбе. Это предположение автора иллюстрируется, в числе прочего, примером 35 стран — членов ОЭСР.

В своей работе Дэвид Кэмпбелл следует, скорее, позитивистской методологии, которая подразумевает исследование и систематические наблюдения, основанные на эмпирических фактах. Последнее, впрочем, не отменяет того, что автором разработан солидный теоретический фундамент, на котором строится всё здание матричного систематического эмпирического анализа. Большую часть использованных эмпирических данных, а также некоторые аналитические результаты можно найти в открытом доступе на веб-платформе http://democracyranking.org.

Монография опирается на серию предшествующих публикаций автора, включая текст докторской диссертации (Habilitation), успешно защищённой в 2014 году на факультете политических наук Венского Университета. Для целей данной публикации в Palgrave Macmillan Кэмпбелл значительно расширил теоретическую базу исследования и существенно дополнил его эмпирические компоненты и временной ряд.

Предлагаемый вниманию читателей реферат и критический обзор монографии Дэвида Кэмпбелла содержит изложение базовых концепций и основных положений исследования, а также анализ некоторых практических результатов и выводов, полученных в результате матричных измерений.

Краткая рецензия на книгу опубликована в журнале Democratization (Chvorostov 2019), а более развёрнутая версия на русском языке принята к публикации в журнале ПОЛИС (Политические исследования) (Хворостов 2020).

Статья, которую Вы сейчас читаете — это наиболее полный авторский вариант рецензии, подготовленный специально для сайта РСМД. Статья публикуется одновременно на русском и английском языках.

Что такое демократия?

что такое
демократия?
это
правда
многих истин…
(«Поэма о Демократии)
Дэвид Кэмпбелл, стр. xxii
(перевод Александра Хворостова)

Что такое демократия? — таким вопросом задаётся Дэвид Кэмпбелл в своём поэтическом вступлении к монографии. Стихи изначально написаны на немецком и приведены в книге на девяти языках в одиннадцати интерпретациях. Это небольшая поэма в сорок строк, осмысливающая демократический плюрализм, игру цветов, света и тени в мире политических сообществ.

Определения и рамки анализа

Как концептуально определить и измерить демократию и её отдельные и совокупные качества в глобальном контексте? — повторяет автор свой базовый вопрос в теоретическо-прозаическом ключе, представляя его как основную тему исследования (с.1). Развёрнутая формулировка исследовательского вопроса сопровождается изложением широкого спектра точек зрения, концепций, моделей и теорий демократии и способов её измерения. При этом Кэмпбелл подчёркивает, что границы между концепциями и теориями демократии оказываются весьма волатильными, гибкими и подвижными (с.2) и что «без приложения методов эмпирического измерения трудно себе представить дальнейшее развитие теорий демократии» (с.3). Это ключевое утверждение автора. Вся книга посвящена конструированию модели, которая позволила бы измерить различные грани демократии в странах, для которых доступны эмпирические данные. Автор принципиально не формулирует исследовательские гипотезы, которые предшествовали бы сбору и систематическому анализу эмпирических данных в рамках разработанной им функционально-нормативной модели. При этом целая палитра из двадцати a posteriori гипотез представлена в заключительной части монографии (глава 7.2); эти гипотезы сформулированы как рефлексия полученных результатов исследования и принципиальный план последующих научных изысканий.

Автор предлагает следующее рабочее определение демократии, принимаемое за отправную точку дальнейших рассуждений:

Демократия это система многослойного общественного самоуправления, основанная на базовых правах человека, при этом свобода и равенство принимаются за базовые принципы. Демократия понимается как последовательно самоорганизующаяся система. Следовательно, всякая теория демократии это теория о системе (системах) общественного самоуправления на основе прав человека (с.12).

В ходе дальнейшей теоретических рассуждений это базовое формальное определение демократии как политической системы и системы управления дополняется несколькими принципиальными признаками, характеризующими экономические и социальные контексты всякой политии, как, например, социально-экологический контекст, контекст экономической устойчивости или контекст человеческого развития. Автор придерживается точки зрения, согласно которой ключевые качества демократии проявляются в результате динамического взаимодействия и параллельного развития общества по осям «права человека» и «человеческое развитие» (с.26).

Аналитическое допущение автора состоит в том, что любая полития, а не только «истинно демократические» общества, может рассматриваться и анализироваться в пяти основных сферах — свобода, равенство, контроль (управление), устойчивость и самоорганизация (с.14). Эти параметры, взятые в вместе, составляют пятимерную матрицу, позволяющую эмпирические измерения социального организма любой отдельно взятой страны, равно как и групп стран; матрица позволяет также проводить межстрановые и кросс-региональные сопоставления.

Предложенная модель включает в себя пять основных компонентов всякого социально-политического режима, которые могут быть измерены эмпирическими методами. Эти компоненты таковы: (1) степени социальной свободы, измеряемые отдельно для экономических и политических свобод; (2) социальное равенство, исследуемое на примерах экономического (доходы) и гендерного равенства; (3) параметры контроля, а именно степень правительственного контроля, а также контроля над правительством; (4) устойчивость развития, фиксируемая через модифицированный индекс человеческого развития (redesigned HDI), коэффициент неравенства (Gini index), уровень эмиссии углекислого газа (СО₂), а также подушевой ВВП; (5) политическая самоорганизация общества, интерпретируемая как периодическая смена правящих и оппозиционных сил (индивидуальных деятелей и политических партий) (с. 40–41).

Первые три компонента представляют собой существенно-необходимые и непосредственные черты демократического способа правления («минималистская модель»), а два последующих параметра определяют расширенные контекстуальные черты («максималистская модель») анализируемых социетальных режимов (с.24–25). К последней группе могут быть добавлены параметры социальной экологии (с.28), что, впрочем, на данный момент остаётся за пределами разработанной матрицы.

Никита Чернышенко:
Бюрократизация демократии?

О качестве демократии

Дэвид Кэмпбелл рассматривает демократию как динамичную социетальную субстанцию, которая имеет много измерений и может эволюционировать в отдельных странах в разных направлениях, в соответствии с «позитивными» или «негативными» сценариями (с.17). Ну а коль скоро задаётся ось улучшения — ухудшения, то следует определить также и принципиальное направление развития, равно как и маркировать стадии такой исторической эволюции. Согласно предложенной концептуальной схеме основными композитными маркерами на эволюционной шкале могут быть, к примеру, такие идеально-типические метки: (недемократический режим) => электоральная демократия (базовая модель демократии) => либеральная демократия (как в странах ОЭСР) => (либеральная?) демократия более высокого качества (с.10–11,с.19).

Можно усомниться, будет ли всякое общество последовательно проходить все эти стадии, поскольку вполне возможны исторические «откаты» и «прыжки» политических режимов в отдельных странах. Тем не менее, предложенные маркеры должны срабатывать как эмпирические метки присутствия или отсутствия специфических качественных признаков рассматриваемых политических режимов; гипотетическая (идеально-типическая) отметка «демократия более высокого качества» принимается за некоторый всемирный макро-исторический тренд. Автор подчёркивает, что «всякая эмпирически наблюдаемая демократия с неизбежностью будет подвергаться вызовам со стороны более продвинутых концепций или теорий демократии. Так что мы всегда будем наблюдать определённое напряжение между реально наблюдаемым состоянием демократии и тем, чем демократия могла бы или должна была бы быть» (с.11).

Кэмпбелл пишет:

Вводя в рамки нашего анализа концепцию теоретического качества демократии, мы подчёркиваем, что это делается для того, чтобы получить инструмент для фиксации различных уровней развития этих самых качеств, равно как и идеально-демократических стадий развития анализируемых обществ. Понятие «качество демократии» должно добавить точности и оптической резкости нашим эмпирическим и теоретическим рассуждениям о демократии; этот концепт помогает отчётливо проявить различия между отдельными демократиями. С помощью этого инструмента исследователь может выяснить, действительно ли общество (общества) прогрессирует (прогрессируют), и если да, то можно ли эмпирически продемонстрировать такой прогресс (с.17).

Следовательно, используя предложенный инструмент качественной интерпретации количественных признаков демократии, всякое общество (полития) может быть размещено в соответствующей индивидуальной «ячейке» развития в заданном континууме всех политий. Этот континуум будет иметь несколько измерений (осей), где каждая ось размечена как стандартизованная и нормализованная шкала.

Акторы демократии

Любопытная эмпирико-логическая коллизия подмечена автором, который приводит знаменитую характеристику демократии, сформулированную Авраамом Линкольном в 1863 году, согласно которой демократия это «правление народа, правление самим народом и правление для народа»[2]. После этого Кэмпбелл цитирует современного философа Гильермо О’Доннелла (Guilermo O’Donnell), который писал в 2005 году, что «современная демократия в наименьшей степени осуществляется самим народом; однако она, несомненно, исходит от народа, и, в силу этого, должна быть для народа»[3] (с.20).

Другими словами, на поверку оказывается, что в эмпирической реальности (в отличие от идеально-типических представлений) демократия определённо инициируется народом, предназначена для оказания определённых услуг народу, но при этом исполняется, как правило, не напрямую самим народом, но опосредованно. Такая констатация демократических долженствований описывает, чем, де-факто являются большинство современных либеральных демократий, чем они не являются и чем они должны являться. Ограничения идеального типа демократии при воплощении в образцы реальных демократий могут быть ясно продемонстрированы отсылкой к соотношению процедур и механизмов прямой и непрямой демократии в каждом конкретном обществе. Или, что то же самое, выяснением степени, в которой институциональная власть делегирована специальным представителям народа в отличие от того, в какой степени эта власть осуществляется непосредственно самим народом (гражданами или избирателями).

Когнитивная сила предложенной Кэмпбеллом пятерной матрицы (quintuple matrix) состоит в том, что она позволяет осуществить эмпирические измерения всякого общества и всякого политического режима, а не только «истинно демократических» политий. По крайней мере, автор данной рецензии не усматривает никаких методологических ограничений кэмпбелловской матрицы для сравнительного международного анализа; единственным ограничителем нам представляется наличие, доступность и надёжность соответствующих первичных эмпирических данных.

Что такое «демократия знаний» и почему демократия способствует инновациям?

«Демократия знаний» — это метафора, предложенная Дэвидом Кэмпбеллом и его соавтором в 2012 году. В данной монографии Кэмпбелл утверждает, что качество демократии может быть также ассоциировано с демократией знаний. Автор указывает на важность знаний и инноваций для определения качества демократии, равно как и устойчивости развития самого демократического режима, общества в целом и экономической сферы в частности. Согласно автору,

Можно ожидать, что демократии качественно более высокого уровня будут также в большей степени являться демократиями знаний. Утверждая, что демократия способствует инновациям, мы подразумеваем, следующее: (1) политический плюрализм, присущий демократии, благоприятствует разнообразию знаний и инноваций, что является необходимым условием всякого развития, особенно экономического развития и экономического роста; (2) наиболее развитые экономики основаны на знаниях и инновациях, и именно поэтому они требуют также и политической демократии; (3) в принципе, логическая связь между демократией и развитием инноваций присуща также и «возникающим» и «развивающимся» экономикам, но эта связь не всегда оказывается реализованной на практике (с.35).

Иван Тимофеев:
Сумерки Запада? Новый тоталитаризм, рефлексия и свободная мысль

Измерение демократии в глобальной перспективе

Зачем нужно измерять демократию и почему это следует делать в глобальном масштабе?

Почему возникает необходимость в разработке исчерпывающей измерительной матрицы, позволяющей систематически и стандартизированным образом квантифицировать качественные параметры демократии во всех странах мира? В сущности, этот вопрос включает в себя два подвопроса. Первый из них касается потребности в количественном измерении всякой политии, а второй требует обоснования именно глобального похода к такому измерению.

Ответ на первый подвопрос находится, пожалуй, в рамках функционалистского дискурса и заключается в базовом допущении автора, что демократия способствует инновациям (с.2). Следовательно, те общества, которые наиболее продвинуты в различных аспектах демократичности, будут также демонстрировать и более высокие степени технологической инновационности, равно как и другие черты передового социетального устройства. Отсюда возникает естественная исследовательская потребность в объективном сопоставлении различных стран с целью верификации данной гипотезы через сравнение отдельных социетальных компонентов и характеристик соответствующих сообществ (или, используя концептуальную терминологию автора, сопоставление входящих, проводящих и выходных параметров[4]) (с.36). Таким образом, исследователь пытается определить наличие или отсутствие демократических элементов внутри исследуемой политии для того, чтобы сделать выводы относительно степени её инновационности (инновационного потенциала) относительно других сообществ.

Ответ на вторую часть вопроса (о глобальном модусе измерения) также основан на научном прагматизме. Автор обосновывает максимально широкий охват объектов исследования тем, что есть необходимость критически осмыслить и эмпирически протестировать «принятые в рамках евро-американского дискурса концепции и теории демократии», каковые концепции должны быть практически перепроверены и верифицированы на выборке заведомо большей, чем ограниченное число участников относительно «закрытого клуба» 35 стран ОЭСР. Кэмпбелл пишет, что решение об именно глобальном масштабе предпринятого эмпирического анализа продиктовано соображениями научной аккуратности и репрезентативности, «поскольку демократические тренды и индивидуальные качества демократии могут проявляться по-разному и следовать различным правилам и моделям в возникающих и развивающихся экономиках, если последние сравнивать с передовыми экономиками» (с.46).

Автор подчёркивает:

Большинство населения мира не живёт в странах ОЭСР; большинство стран мира не является членами ОЭСР. Следовательно, при анализе демократий только в странах ОЭСР, исследователь по определению ограничит себя изучением глобального меньшинства и оставит за рамками рассмотрения глобальное большинство в терминах мирового населения (с.46).

Выборка исследования составляет 160 стран мира, т.е. все страны мира, население которых превышает 1 миллион человек; построенная модель репрезентативна для 99% населения планеты. Временной ряд покрывает период с 2002 по 2016 годы; стартовый год определяется доступностью критически важных для исследования систематических данных организации Freedom House относительно политических свобод в странах мира.

Как можно измерить демократию?

Автор очерчивает два принципиально возможных подхода к эмпирическому измерению демократии. Первый подход является дедуктивным (top-down) анализом демократии на основе систематических опросов и других эмпирических наблюдений, а противоположный — индуктивный (bottom-up) — подход условно назван «демократическим аудитом»; при этом оба подхода должны рассматриваться как взаимно дополняющие друг друга. Дедуктивный метод предполагает проведение прямых измерений индивидуальных черт отдельных сообществ и реализуется, в частности, в форме опросов об удовлетворённости жителей политическими аспектами общественной жизни («Демократический Барометр») или в форме целевых экспертных исследований (как, например, ранжирование стран мира по степеням политических свобод, реализуемое организацией Freedom House). Метод демократического аудита реализован, к примеру, в исследованиях Международного Института Демократии и Поддержки Выборов (International Institute for Democracy and Electoral Assistance) (p. 4-7).

Избранный автором рецензируемого труда подход основан преимущественно на прямых измерениях (с.42) и является, таким образом, по определению дедуктивным.

Эмпирико-аналитическая матрица Кэмпбелла организована как принципиально пятимерное пространство, где каждое измерение (категория) может иметь до двух суб-категорий, а каждая категория или суб-категория задаётся одним или несколькими индивидуальным индикатором или комбинацией индикаторов. Автор использует в своём исследовании шесть принципиальных источников данных, из которых экстрагированы в общей сложности 13 индивидуальных индикаторов (с.40).

Упомянутые базовые источники эмпирических данных и связанные с ними индикаторы таковы:

• Freedom House (политические права, гражданские свободы, свобода прессы);

• Heritage Foundation (индекс экономической свободы);

• Fraser Institute (экономическая свобода в мире);

• World Economic Forum (глобальный индекс гендерного неравенства);

• World Bank, World Development Indicators (коэффициент Gini, ожидаемая продолжительность жизни при рождении, участие в третичном образовании, ВВП на душу населения, эмиссия углекислого газа);

• Собственные расчёты автора (политический переход власти: смена правящих партий и глав правительств).

Доступные для анализа эмпирические (цифровые) данные для индивидуальных стран по каждому индикатору нормализованы по шкале от 0 до 100, где «0» присваивается теоретически возможному минимальному значению индикатора, а предельный маркер «100» устанавливается как наивысшее значение данного параметра из всех наблюдаемых значений по выборке для соответствующего года (с.42–43).

В тех случаях, когда полученные данные по странам агрегируются в группы (кластеры) стран, применяется процедура взвешивания, отражающая размер населения стран, входящих в анализируемую группу (с.48–49).

Как уже упоминалось выше, Дэвид Кэмпбелл является скорее сторонником позитивистского подхода к анализу общественных явлений и предпочитает работать, по возможности, с максимально точными и детальными первичными эмпирическими данными, чтобы прийти к обоснованным обобщениям и результатам сравнительного анализа. Итогом предварительных агломерационных усилий являются, к примеру, многомерные аналитические таблицы или графики. Эксплоративный (т.е. разведочно-зондирующий) характер исследования наблюдаемых демократических и недемократических признаков конкретных сообществ (отдельных стран, специальных кластеров стран, географических регионов, и т.п.) служит задаче концептуального и предметного описания анализируемых политий. Эти структурированные описания транслируются затем в общую аналитическую матрицу для последующих международных сравнений (с.49).

Иван Тимофеев:
От авторитаризма к демократии? Будущее политических режимов

Методологические риски и их хеджирование

Сам автор справедливо отмечает определённые методологические ограничения, накладываемые выбором относительно узкого круга «централизованных» источников эмпирических данных; это те данные, которые находятся в свободном интернет-доступе. Кэмпбелл указывает, что эти данные могут быть не самыми точными и, кроме того, в известной степени предопределёнными в силу методологической или идеологической ангажированности поставщиков этих данных. В качестве примера можно привести индексы и рейтинги, публикуемые Freedom House, Heritage Foundation и Fraser Institute, поскольку эти организации работают не с первичными статистическими данными, но опираются на мнения экспертных групп. При этом, отмечает Кэмпбелл, указанные данные «представляют собой нечто, что можно назвать официальной мировой точкой зрения, но не в смысле того, что эти индикаторы являются непротиворечивыми и заслуживающими абсолютного доверия, а в силу того, что представленные этими агентствами рейтинги и их отдельные параметры оказываются наиболее часто цитируемыми (с.313)».

Для того, чтобы хотя бы частично хеджировать методологические и содержательные риски, связанные с использованием в работе данных относительно социальных и политических свобод, автор предпринял весьма примечательный методологический манёвр. Так, рейтинги социальных свобод были верифицированы путём сопоставления со специально рассчитанной статистикой сменяемости персональной и партийной власти во всех анализируемых странах. Результат такой верификации оказался в целом положительным — было доказано, что чем выше у страны рейтинг свободы (согласно данным Freedom House), тем выше вероятность и того, что более высокой будет также и частота мирной смены глав правительств и правящих партий (с.314).

Результаты измерений: эмпирика демократии

Процедуры взвешивания и регионального агрегирования

Аналитические результаты исследования представлены в виде нескольких серий тематических таблиц и графиков, в которых нормализованные значения индивидуальных эмпирических индикаторов подвергнуты процедуре взвешивания. Статистический вес присваивается тому или иному индикатору или агрегированной группе индикаторов для того, чтобы зафиксировать их значимость для анализируемой категории (суб-категории); детальный каталог присвоенных статистических весов содержится на страницах 81–82. Дескриптивная статистика по необходимости агрегируется через исчисление арифметического среднего (с.90). Все использованные в анализе наборы данных исчерпывающим образом задокументированы в сборнике статистических таблиц, помещённом в Приложении (с.351–480).

Для осуществления сравнительного анализа по странам и регионам автор конструирует несколько частично пересекающихся референтных групп, как, например, кластер северных европейских стран (Дания, Норвегия, Финляндия, Швеция), США, «старый» Евросоюз (15 стран-членов) и «расширенный» Евросоюз (28 членов), 35 стран — членов ОЭСР, 17 латиноамериканских стран, 15 крупнейших азиатских стран (не-членов ОЭСР), все страны-члены BRIC и другие страны мира, лидирующие по численности населения (Индонезия, Нигерия, Япония). Ещё одна группа аналитических кластеров репрезентирует типы социально-политических режимов современных демократий, как, например, социальные демократии, либеральные или консервативные режимы. В итоговой рабочей выборке оказались 122 страны, для которых удалось собрать полные коллекции эмпирических данных (с.93–94).

Результаты анализа представлены в четырёх главах книги (с третей по шестую). Ниже мы реферативно воспроизведём некоторые из представленных автором результатов, чтобы потенциальный читатель мог составить представление о характере и типологии изложенного в книге информационного и аналитического материала.

Лев Сокольщик:
Запад в точке бифуркации: современный популизм как вызов либеральной демократии

Сравнительный анализ стран ОЭСР

Так, например, автор приходит к выводу, что среди 35 стран —членов ОЭСР наиболее политически свободными являются северные европейские страны (для этого субрегиона значения итогового индекса политических свобод близки к 100 пунктам). Общий тренд для всего кластера ОЭСР за период 2002–2016 понижающий (с 87 до 83 пунктов), за исключением северного кластера, где тренд стабилен.

По показателю экономической свободы лидируют США (динамика за период наблюдения с 88 до 85 пунктов), в то время как северный кластер демонстрируют более низкие показатели (от 82 до 83 пунктов). Итоговый индекс экономической свободы «большого» Евросоюза (от 73 до 79 пунктов) уступает совокупному рейтингу ОЭСР. Общий тренд показателя по ОЭСР достаточно стабилен, за исключением статистически значимого снижения в США.

Равенство доходов среди стран-членов ОЭСР наивысшее в северном европейском регионе при относительно большем неравенстве в США, но общий тренд в целом стабилен в данном кластере. Северный регион Европы лидирует также по гендерному равенству, аутсайдером оказывается Япония. Общий тренд возрастающий за исключением США.

Человеческое развитие: по этому показателю лидируют США и северный европейский регион, но все страны ОЭСР весьма близки друг к другу; общий тренд — повышающий.

Устойчивое развитие (неполитические индикаторы): европейский Север лидирует, за ним следуют США: общий тренд за 15 лет — небольшое повышение.

Сравнительный анализ отдельных стран, не являющихся членами ОЭСР

Политические свободы: в небольшой целевой выборке крупнейших стран, не являющихся членами ОЭСР, чемпионами по политическим свободам оказываются Индия и Бразилия (примерно по 66 пунктов), аутсайдер — Китай (меньше 20 пунктов). В то время, как для всего данного условного кластера общий тренд в целом стабилен за последние 15 лет, Россия оказалась единственной страной, где значение данного индикатора снизилось вдвое (с 40 до 21 пункта).

Показатели экономической свободы в данной группе флуктуируют вокруг значений 60-65 пунктов.

Равенство доходов: Индия и Китай — лидеры, а Бразилия и вся Латинская Америка демонстрируют самые высокие показатели экономического неравенства; впрочем, общий тренд показывает значительное улучшение ситуации. Гендерное неравенство также постепенно снижается повсюду в этой подгруппе при лидирующем положении России, а Индия и Нигерия расположены в нижних строках рейтинга.

Человеческое развитие, равно как и показатель обшей устойчивости развития (неполитический индикаторы): Россия лидирует, Нигерия замыкает рейтинг.

Сравнительный анализ глобальных трендов в ОЭСР и других странах

При сопоставлении показателей, зафиксированных для 35 стран ОЭСР со всеми 122 странами мира (для которых собраны полные коллекции эмпирических данных), выясняется, что ОЭСР занимает лидирующие позиции по всем параметрам, за исключением эмиссии углекислого газа. Разрыв значений индикаторов оказывается наименьшим по показателям ожидаемой продолжительности жизни и социальному неравенству (менее 10 пунктов) и наибольшим (более 15 пунктов) по ВВП на душу населения, вовлечённости в третичное образование, политическим свободам, человеческому развитию и общей устойчивости развития.

Политическая самоорганизация (мирная смена правительств)

Шестая глава книги представляет собой отдельную и оригинальную штудию автора, в которой проанализирована структурная политическая динамика в 151 стране за период с 1990 по 2016 годы. Итоговая таблица (с.273) показывает наличие строгой прямой связи между выявленными ранее степенями политической свободы в исследуемых странах и частотой смен правящих партий и лиц, занимающих должности премьер-министров в этих странах. Для верхней трети итогового рейтинга стран по показателю политических свобод (конвенционально обозначенными как «демократии» со средним рейтингом политической свободы в 87 пунктов), частота смены лиц на высших государственных позициях (премьер-министр или эквивалент) составила 7,2 раза за период 28 лет (1990–2017). Этот показатель контрастирует с выявленной частотой политического «свинга» в 2,8 раз для того же самого периода в странах нижней трети рейтинга («не-демократии», среднее значение рейтинга политической свободы — 26 пунктов).

Статистика партийной ротации демонстрирует схожую модальность — 5,0 раз в среднем менялись партии у власти в демократических режимах и 0,8 раз в недемократических странах.

Андрей Кортунов:
В поисках главного противоречия нашей эпохи

Выводы из сравнительного анализа, ex-post гипотезы, и другие заключительные положения монографии

Суммируя сравнения

Перефразируя известную сентенцию Льва Толстого о счастливых и несчастливых семьях, можно сказать, что все страны и сообщества разные, однако демократии имеют намного больше сходств меду собой, чем с другими политиями.

В заключительной части своей книги Дэвид Кэмпбелл экспериментирует с различными модальностями сопоставительного анализа демократий, сравнивая, к примеру, полученные эмпирические данные для США, ЕС15, ЕС28 и северного европейского региона. Один из выводов автора заключается в том, что среди демократий западного типа США лидируют только по показателю экономической свободы, в то время как страны северного европейского региона держат пальму первенства по общему качеству демократии в общемировом рейтинге (с.297). По Кэмпбеллу, «социальное неравенство, в частности, экономическое неравенство, оказывается самой уязвимой точкой американской демократии» (ibid).

Ещё одно интеллектуальное упражнение — это сравнение 35 стран — членов ОЭСР с другими странами мира или группами стран (Латинская Америка, 15 крупнейших стран Азии, Китай, Индия и Россия). Каждое из описанных автором сопоставлений проливает дополнительный свет на игру разнообразных структурных факторов, характеризующих степень демократичности этих сообществ. Так, например, автор приходит к выводу, что в тройке Китай-Индия-Россия последняя располагается по большинству анализируемых комплексных параметров между демократической Индией и недемократическим Китаем. При этом по показателю экономической свободы все три страны оказываются весьма близки друг к другу (64-65 пунктов) (с.309-311).

Ex-post гипотезы, определяющие направления последующих исследований

Кэмпбелл использует неконвенциональный и парадоксальный приём представления итогов своего исследования. Приём заключается в том, что исследовательские гипотезы формулируются автором после того, как выполнена вся основная работа по сбору, анализу и предварительной интерпретации эмпирических данных. По мнению рецензента, этот методологический и эпистемологический трюк оказывается вполне оправданным, если учесть фактическую приверженность исследователя классическому позитивистскому подходу в духе Аугуста Конта (Auguste Comte). Впрочем, следует отметить, что Кэмпбелл ни разу не упоминает метод позитивизма в своей работе, так что данная характеристика остаётся полностью на совести рецензента.

Итак, двадцать ex-post гипотез эксплоративной природы индуцированы автором a posteriori, т.е. после последовательно применённого дедуктивного анализа собранного эмпирического материала. Сам автор отмечает, что, формулируя предложенные гипотезы, он погружается в «туман неопределённости». Это в значительной степени оказывается неизбежным в силу того, что «демократия подразумевает, что, она может сопровождаться плюрализмом представлений о самой демократии, причём представлений зачастую расходящихся и противоречивых» (с.313).

«Гипотетическая» глава 7.2 является частью общего заключения книги и оказывается одним из самых интригующих фрагментов монографии. В нижеследующем параграфе я трансформировал заголовки всех предложенных Кэмпбеллом гипотез в 20 отдельных синтаксически и содержательно исчерпывающих предложений и свёл их все в единый текст, который оказался на удивление связным и информативным. Не посмею утверждать, чтение этого фрагмента может заменить все рассуждения и аргументацию автора, представленные в основных частях книги, но в любом случае эти 20 предложений представляют собой отличное краткое резюме основных выводов монографии, своего рода Executive Summary.

Систематическое и содержательно-исчерпывающее измерение демократии в рамках глобальных международных сопоставлений является возможным. Многомерная индексация и составление рейтингов демократий является практическим аспектом измерения демократии. Оптимальным подходом является параллельное развитие теорий демократии и способов её измерения. Специальный дизайн регионального сопоставительного анализа (например, сравнение Латинской Америки и Азии, либо сравнения внутри азиатского супра-региона) эффективен и информативен. Экономическая свобода, измеренная соответствующими индексами, возрастает быстрее, чем политическая свобода (индексы политических свобод). Что касается процедуры измерения свободы на основе данных Freedom House, существует методологическая проблема точного измерения динамики в секторе самых высоких значений индикаторов. Страны мира в большей степени схожи между собой в отношении экономической свободы и имеют больше различий в отношении политической свободы. Гендерное равенство возрастает быстрее, чем равенство доходов. Существует необходимость разработки индикатора для измерения «медианного» подушевого ВВП. Свобода прогрессирует быстрее, чем равенство. Выявлена тенденция, что в общемировом контексте (по усреднённым показателям) неполитические индикаторы демократии и развития росли и растут быстрее, интенсивнее и многообразнее, чем политические индикаторы. Глобальный мир в целом улучшает свои показатели по многим направлениям, при этом в период 2002-2016 весь мир (исключая страны ОЭСР) улучшал свои показатели быстрее, чем страны ОЭСР. Темпы роста показателей и их относительных уровней по отдельным индикаторам во многом структурно схожи в странах ОЭСР и во всём мире. Среди стран членов ОЭСР наблюдается, как правило, одновременный рост по всем ключевым показателям (win-win situation), в то время как в других странах мира наблюдается скорее неравномерный рост, когда одни показатели растут, а другие падают (trade-off situation). В условиях глобального распространения демократии и растущего разнообразия форм демократии, возрастает важность теории и концепции «качества демократии». Качество экологической политики в демократиях может быть весьма высоким, но при этом индустриальные демократии зачастую производят больше загрязнений, чем недемократические страны. Демократии характеризуются более частой сменой политических сил у власти, чем недемократические страны. На сегодняшний день страны северного европейского региона достигли самых высоких в мире эмпирических показателей относительно качества демократии. В отношении качества демократии, доступные эмпирические показатели не дают явного лидерства ни США, ни Европейскому Союзу при сравнении этих политий друг с другом. Качество демократии тесно связано демократией знаний, а последняя является идеальной средой, способствующей инновациям. (С.321–339)

Методологические проблемы, вопросы, предложения

Завершая данный рецензионный обзор, я хотел бы добавить несколько критических замечаний, комментариев и рекомендаций.

О терминах «демократия» и «полития»

Автор систематически описывает идеальный тип устойчивого и процветающего общества как «демократию высокого качества». Такое определение обосновывается отсылкой к «обществу, основанному на знаниях», наилучшие условия для которого обеспечиваются наиболее продвинутой формой демократического правления. На вкус рецензента, автор в данном случае пытается универсализировать нотацию демократии, представляя последнюю как всеобщую и желательную «конечную станцию» социетального развития. При этом Дэвид Кэмпбелл всего лишь следует в основном потоке (mainstream) стандартного либерального дискурса, согласно которому демократия воспринимается как универсальная ценность. Автор, безусловно, прав, добавляя неполитические измерения к своему аналитическому аппарату, как, например, устойчивость развития, благосостояние населения и вопросы социальной экологии. Но дело в том, что благосостояние, а также экономическая и экологическая устойчивость не всегда и не обязательно достигаются при посредстве демократических режимов. Это один из выводов который можно сделать из приведённого самим Кэмпбеллом анализа, и автор в принципе не возражает против такого умозаключения. Следовательно, с точки зрения рецензента, весь вопрос заключается в аккуратности терминологии. Во многих случаях в тексте книги политически и культурно «нагруженный» концепт «демократия» вполне мог бы быть заменён более нейтральными терминами «общество» или «полития» без всякого ущерба для смысла. Именно так поступил рецензент в данном обзоре.

Инновации в недемократических обществах

Далее, при всей общей поддержке рассуждений автора о том, что хорошо функционирующая демократия действительно способствует инновациям (по крайней мере, в условиях экономики, основанной на знаниях), и что более высокое качество демократии способствует технологическим и социетальным инновациям в ещё большей степени, можно подвергнуть сомнению категоричность утверждения о том, механизм инновационности не может успешно функционировать в недемократических обществах. Достаточно привести два исторических контр-примера: впечатляющие технологические и культурные достижения средневекового арабского мира или же древнего Китая. В обоих случаях явный инновационный прогресс был достигнут в абсолютно недемократических условиях, если иметь в виду пуристское определение демократии.

О структуре монографии

С точки зрения стилистики и структуры, рецензируемая книга отлично скомпилирована — читатель легко ориентируется в объёмном тексте (более пятисот страниц), навигируя между интересующими его или её фрагментами и главами; при этом такая навигация неизбежно требует и определённого количества текстуальных повторений и кросс-референций. Впрочем, в некоторых случаях такие повторения могут показаться излишними — например, информация о том, что исследование построено на выборке из 160 стран «всплывает» в тексте более 30 раз; это представляется неоправданным.

При этом те, кто хотел бы ознакомиться с развёрнутой дискуссией на объявленную тему «демократия как оптимальная среда для инноваций» (эта тема заявлена и в названии самой монографии), будут несколько разочарованы. Вся дискуссия и связанная с данной темой аргументация ограничена лишь ссылками на ранние публикации автора (начиная с 2009 года) и развёрнутой формулировкой гипотезы № 20 объёмом в одну книжную страницу (с.338-339). Ещё один параграф на заданную тему можно прочесть во Введении (с.35) — этот фрагмент процитирован выше в данной рецензии.

О высшем образовании на Кубе

Автор выражает сомнение относительно надёжности статистических данных о третичном образовании на Кубе.

Что касается данных по участию в третичном образовании (Таблица A.2.9), мы столкнулись с одной эмпирической проблемой. Она состоит в том, что в контексте данного индикатора за 2008 год, высший ранг («100») пришлось присвоить Кубе. При этом нам представляется, что в данном случае с официальной статистикой что-то неладно (с.86).

Заметим в этой связи, что разработанная и применяемая Институтом статистики ЮНЕСКО формула для расчёта пропорции участия в определённом уровне образования (gross enrollment ratio, GER) предполагает соотнесение общего числа учащихся данного уровня образования к численности населения страны в соответствующей возрастной когорте. Так, в случае третичного (по сути, высшего) профессионального образования, не стоит удивляться, если полученный результат превысит 100%. Последнее может произойти в двух случаях: (1) большое число зачисленных студентов, возраст которых выходит за пределы стандартной для этого уровня образования возрастной когорты (условно, 20–25 лет или же как определено национальным законодательством); (2) значительный приток иностранных студентов в страну в данном году (т.е. тех, кто не учтён в соответствующей национальной возрастной когорте).

Согласно данным ЮНЕСКО, GER для третичного образования на Кубе в 2008 году и в самом деле был отмечен на рекордном уровне 118%, знаменуя значительный прыжок с 87% в 2006 году и снова снижаясь до отметки 81% в 2011 году и даже 40% в 2017 году. Чтобы проверить надёжность этих статистических данных и объяснить истинные причины высокой волатильности конкретного параметра, следует уточнить детали национальной политики в сфере высшего профессионального образования за соответствующие годы.

Приведём в качестве примечательного аналогичного примера динамику третичного GER для Греции: в этой стране пропорция участия составила в 2016 году 126%, в сравнении с 86% в 2007 году. Так что Куба в данном случае не представляет собой особого статистического отклонения.

Итого

Суммируя свои впечатления от внимательного прочтения методологически очаровывающей, эмпирически вызывающей и интеллектуально вдохновляющей книги Дэвида Кэмпбелла, посвящённой вечнозелёной теме демократии, я могу только сказать: отличная работа, Дэвид! В моём скромном лице Вы приобрели заинтересованного и преданного читателя, который будет с нетерпением ожидать выхода Ваших последующих книг и статей. Возьму на себя смелость горячо порекомендовать эту монографию для внимательного изучения всем патентованным политологам и социологам, изучающим темы, связанные с демократией. При этом те, кто любит погружаться в первичную эмпирику, анализировать числовые данные и склонен к дедуктивным рассуждениям, получат от книги особое удовольствие. Замечу также, что и покритиковать в данном исследовании можно много чего. Так что — вперёд, дорогой читатель!

Я бы хотел закончить этот обзор знаменитой цитатой из Уинстона Черчилля (1947):

Много форм правления применялось и ещё будет применяться в этом грешном мире. Все понимают, что демократия не является совершенной. Правильно было сказано, что демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени…

Вена, июль–сентябрь 2019

Библиография

Campbell, D. F. J. (2019). Global quality of democracy as innovation enabler : measuring democracy for success, Palgrave Macmillan.

Chvorostov, A. (2019). "Global quality of democracy as innovation enabler: measuring democracy for success." Democratization: 1-2.

Geissel, B., M. Kneuer and H.-J. Lauth (2016). "Measuring the quality of democracy: Introduction." International Political Science Review 37(5): 571-579.

Inglehart, R. and C. Welzel (2005). Modernization, cultural change, and democracy : the human development sequence. Cambridge, UK ; New York, Cambridge University Press.

Lauth, H.-J. (2016). "The internal relationships of the dimensions of democracy: The relevance of trade-offs for measuring the quality of democracy." International Political Science Review 37(5): 606-617.

Melville, A., M. Ilyin, E. Meleshkina, M. Mironyuk, Y. Polunin, I. Timofeev and Y. Vaslavskiy (2010). Political atlas of the modern world : an experiment in multidimensional statistical analysis of the political systems of modern states. Chichester, Wiley-Blackwell.

Veld, R. J. i. t. (2010). Knowledge democracy : consequences for science, politics, and media. New York, Springer.

Хворостов, А. (2020). "Что такое демократия и как её измерить?" ПОЛИС. Политические исследования.

Сокращенная версия рецензии на русском языке опубликована в журнале «ПОЛИС. Политические исследования».

1. Здесь и далее термин «полития» используется как калька понятия polity в английском языке, означающее любое человеческое сообщество. Соответственно, в контексте данного обзора не следует смешивать это понятие с Аристотелевой концепцией политии как наиболее совершенной формы общественного управления.

2. “Government of the people, by the people, for the people”

3. “Contemporary democracy hardly is by the people; but it certainly is of the people and, because of this, it should also be for the people.”

4. Inputs, throughputs and outputs