Что скрывает новая военно-морская доктрина России?

«Основы государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года» появились в результате кардинальной переработки «Основ — 2020». Новый документ стал значительно более прагматичным и близким к реальности. В его основе лежит осознание изменившейся в 2013–2017 гг. стратегической обстановки в мире и в первую очередь значительного ухудшения отношений России с США и НАТО, которое будет сохраняться в долгосрочной перспективе. Основной упор сделан на развитии боевых возможностей ВМФ и обеспечении стратегического сдерживания — как ядерного, так и неядерного. С учётом атомного подводного флота, МСЯС и НСЯО российский ВМФ действительно способен закрепиться на втором месте в мире. При этом ВМФ будет использоваться более активно в качестве инструмента внешней политики страны. Вместе с тем боевые возможности флота направлены именно на сдерживание и недопущение конфликтов, а не на их развязывание и провоцирование.

20 июля 2017 г. указом президента России Владимира Путина были утверждены «Основы государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года» (далее «Основы — 2030»). «Основы — 2030» — главный открытый документ стратегического планирования, определяющий развитие морской мощи России. Он заменил документ, который был утвержден пять лет назад, 29 мая 2012 г. (далее «Основы — 2020»).

По мнению некоторых ведущих российских специалистов по военно-морским вопросам, «Основы — 2030» — «малореалистичный» документ, отражающий борьбу за приоритеты новой государственной программы вооружений до 2025 г. Так ли это на самом деле?

Цели, приоритеты, задачи

Сравнивая два текста — «Основы — 2030» и «Основы — 2020», можно сделать вывод, что новый документ представляет собой глубокую переработку старого. К тому же его содержание чётче, конкретнее и глубже. Документ стал объёмнее, во многом благодаря добавлению двух новых разделов — «Военно-Морской Флот как эффективный инструмент стратегического сдерживания» и «Стратегические требования к Военно-Морскому Флоту, задачи и приоритеты в области его строительства и развития».

Одно из первых значимых отличий заключается в появлении нового пункта в разделе I. Общие положения (п.8): «Российская Федерация по-прежнему сохраняет статус великой морской державы, морской потенциал которой обеспечивает реализацию и защиту ее национальных интересов в любом районе Мирового океана, является важным фактором международной стабильности и стратегического сдерживания и позволяет проводить независимую национальную морскую политику в качестве равноправного участника международной морской деятельности».

По своему положению в структуре документа данный пункт повышает роль статуса морской державы. Кроме того, в отличие от схожего пункта в «Основах — 2020» (п.18), п.8 делает акцент на военно-политический аспект статуса морской державы — международную стабильность и стратегическое сдерживание. Именно он обеспечивает возможность проведения национальной морской политики (ключевой термин «Морской доктрины Российской Федерации», принятой в июле 2015 г.).

Следующее важное изменение — введение в текст документа «органов Федеральной службы безопасности» (то есть Береговой охраны, БОХР [1]) в качестве полноправных участников военно-морской деятельности (пп. 9, 14–16) и пункта о необходимости взаимодействия ВМФ и БОХР (п.17). Как участник военно-морской деятельности указан и МИД (п.10), задача которого состоит в определении основных направлений внешней политики в сфере обеспечения военно-морского присутствия и демонстрации флага, а также в координации военного сотрудничества с иностранными государствами (п.10). Отсутствие БОХР в качестве полноправного участника военно-морской деятельности и недостаточное внимание, уделённое вопросам защиты и охраны национальных интересов России в пределах приграничной территории, исключительной экономической зоны (ИЭЗ) и континентального шельфа, были одними из серьезных недостатков «Основ — 2020».

В тексте «Основы — 2030» более открыто определены угрозы национальной безопасности России в Мировом океане. Первым пунктом в списке опасностей и угроз указано (п.24-а) «…стремление ряда государств, прежде всего США и их союзников, к доминированию в Мировом океане, в том числе в Арктике, а также к достижению подавляющего превосходства своих военно-морских сил».

Список основных целей государственной политики в области военно-морской деятельности значительно изменился. Он сократился с пяти пунктов, некоторые из которых были достаточно спорными и абстрактными, до трёх предельно конкретных. Они включают поддержание военно-морского потенциала, обеспечивающего гарантированное сдерживание агрессии против России с океанских и морских направлений и возможность нанесения неприемлемого ущерба любому потенциальному противнику; поддержание стратегической стабильности и международного правопорядка в Мировом океане; обеспечение благоприятных условий для освоения ресурсов Мирового океана в интересах социально-экономического развития страны.

Соответственно переработан был и раздел, посвящённый приоритетным направлениям государственной политики в области военно-морской деятельности (п.30, в «Основах-2020» использовался термин «стратегические приоритеты», п. 21). Их количество осталось примерно тем же (пять вместо шести), но содержание существенно изменилось. Значившееся ранее в числе стратегических приоритетов развитие интегрированных структур ОПК, специализированных отраслей науки и технологий, систем образования и подготовки специалистов теперь переместилось в раздел основных задач.

Приоритетные направления сформулированы гораздо чётче и ориентируются на цели государственной политики в области военно-морской деятельности. Четыре из них относятся к ВМФ: поддержание оперативных и боевых возможностей, развитие и поддержание способности поражать наземные объекты обычным и ядерным оружием; сбалансированное развитие; возможность длительного присутствия в стратегически важных районах Мирового океана. Пятое направление относится к БОХР и предполагает обеспечение безопасности в пограничной сфере. При этом в перечислении приоритетных направлений указана необходимость закрепления ВМФ России на одной из лидирующих позиций в мире и недопустимость исключительного превосходства над ним военно-морских сил США и других ведущих морских держав.

Наконец, были существенно переработаны и основные задачи государственной политики в области военно-морской деятельности (п. 29). И здесь тоже чувствуется рост роли чисто военных задач. Так, на первый план вынесена необходимость обеспечения постоянной готовности ВМФ к сдерживанию и предотвращению военных конфликтов, к вооруженной защите России и ее союзников. Появилась и отсутствовавшая ранее задача обеспечения мобилизационной готовности ВМФ и БОХР. В то же время отмечается и необходимость наращивания международного сотрудничества и взаимодействия как с партнёрами и союзниками (проведение совместных учений и других мероприятий), так и с оппонентами (заключение соглашений о предупреждении инцидентов). Упоминается также создание международных комитетов, активное участие в различных международных конференциях и симпозиумах, взаимодействие со СМИ.

Второй флот мира и сдерживание

Наибольшее внимание общественности и прессы привлёк п.39 «Основ — 2030»: «…Российская Федерация не допустит существенного превосходства военно-морских сил других государств над Военно-Морским Флотом и будет стремиться к его закреплению на втором месте в мире по боевым возможностям».

Некоторые наблюдатели поставили под сомнение реалистичность и разумность подобной установки. Действительно, данный пункт вызывает ряд вопросов, прежде всего — что понимать под «существенным превосходством» и «боевыми возможностями». Вместе с тем в этом утверждении нет ничего из ряда вон выходящего, если учесть наличие у России атомного подводного флота и ядерного оружия. При этом имеются в виду не только морские стратегические ядерные силы (МСЯС), но и нестратегическое ядерное оружие (НСЯО), которое может применяться как атомными подводными лодками (ПЛА), так и другими кораблями ВМФ и морской авиацией. Наличие атомного подводного флота, включая МСЯС, а также возможность применения НСЯО действительно позволяют признать ВМФ России вторым в мире по боевым возможностям, несмотря на успехи китайского кораблестроения и стремительный рост ВМС НОАК.

Одним из показателей эффективности мер по реализации государственной политики в области военно-морской деятельности является (п.51, выделение автора): «б) способность Военно-Морского Флота нанести ущерб флоту противника на уровне не ниже критического с применением нестратегического ядерного оружия; в) способность Военно-Морского Флота применить в любой обстановке морские стратегические ядерные силы». Более того, п.37 гласит: «В условиях эскалации военного конфликта демонстрация готовности и решимости применения силы с использованием нестратегического ядерного оружия является действенным сдерживающим фактором».

Принципы, включённые в п. 37, 39, 51, абсолютно логичны на фоне главной и первоочередной цели государственной политики в области военно-морской деятельности — стратегического сдерживания. В документе «Основы — 2030» подчёркивается то, о чём активно говорилось уже несколько лет, — ядерное сдерживание посредством МСЯС должно дополняться неядерным стратегическим сдерживанием, которое возлагается на морские силы общего назначения (МСОН, пп.35-36). Условием неядерного сдерживания является возможность поражения силами ВМФ наземных объектов на территории противника с помощью высокоточного оружия большой дальности (пп. 30-б, 33-34, 38-г).

При этом упоминание НСЯО представляется логичным следующим шагом. Низкая применимость МСЯС для сдерживания региональных и локальных конфликтов очевидна. Но столь же очевидна и невозможность достижения паритета по МСОН с ВМС США, а по отдельным категориям — и с ВМС НОАК. Структура и боевой состав ВМФ, а значит, и кораблестроительные программы должны соответствовать имеющимся у государства на эти цели ресурсам, а также возможностям ОПК (п.40-а). Обеспечение МСОН российского флота нестратегическим ядерным оружием позволяет разрешить противоречие между ресурсными ограничениями и целями, возникающими в сложной стратегической обстановке. Оценить реальное количество и статус российского нестратегического ядерного оружия — сложная задача [2]. Судя по имеющейся информации, можно сделать вывод, что Россия значительно превосходит США по количеству НСЯО. Стоит иметь в виду, что, по официальной информации, российское НСЯО не развёрнуто и находится на «централизованном хранении», но может быть оперативно развёрнуто в угрожаемый период. Таким образом, НСЯО в его нынешнем статусе — важный инструмент стратегического сдерживания, но оно не способствует росту международной напряжённости.

Внешнее присутствие

Роль внешнего военно-морского присутствия в «Основах — 2030» значительно выросла. Очевидно, что это стало следствием учёта опыта деятельности оперативного формирования ВМФ в Средиземном море, а также его активного участия в сирийской кампании, включая «сирийский экспресс». Среди основных задач — обеспечение достаточного военно-морского присутствия в стратегически важных районах Мирового океана и расширение географии визитов кораблей и судов ВМФ в порты иностранных государств (п.29-г), а также развитие вспомогательного флота и пунктов материально-технического обеспечения (МТО) ВМФ за пределами России (п.29-ж, п.40-б).

В «Основах — 2030» не приводится единый список стратегически важных районов Мирового океана, но из анализа документа следует, что к ним относятся в первую очередь Средиземное море, Арктика, Каспийское море. Очевидно, что в этом списке значится также и Чёрное море. Крым одновременно является как одним из нескольких передовых «бастионов», защищающих территорию России, так и плацдармом для обеспечения присутствия в Средиземном море.

Военно-морское строительство

Согласно «Основам — 2030», предполагается сформировать сбалансированный по составу флот путём поддержания на высоком уровне боевого потенциала МСЯС и создания качественно нового облика МСОН. Первая задача решается посредством реализации программы строительства восьми ракетоносцев нового поколения пр.955/955А, которое планируется завершить в 2021 г.

Задача неядерного стратегического сдерживания будет выполняться прежде всего семью строящимися атомными подводными крейсерами пр.885/08851, подлодками пр.949А, модернизированными по пр.949АМ [3], а также модернизированными тяжёлыми атомными ракетными крейсерами пр.11442М [4]. Именно эти корабли будут и в числе основных носителей НСЯО.

Создание сбалансированного флота, обеспечение деятельности МСЯС и кораблей, осуществляющих неядерное стратегическое сдерживание и внешнее присутствие, немыслимо без строительства достаточного количества современных многоцелевых атомных подводных лодок, фрегатов и вспомогательных судов. В перспективе до 2030 г. это будет оставаться одной из приоритетных задач. Отдельный важный вопрос — развитие инфраструктуры. И здесь любопытно включение в текст «Основ — 2030» упоминаний как о заграничных пунктах МТО, так и о создании в удаленных районах Арктического и Дальневосточного регионов инфраструктуры двойного назначения для обеспечения базирования гражданских судов, кораблей и судов ВМФ и БОХР (п.29-в).

В тексте «Основ — 2030» содержится пункт о том, что «планируется создание морского авианесущего комплекса» (п.45). В связи с этим стоит отметить три фактора. Российскому флоту авианосцы нужны, но они должны завершать собой структуру флота, поэтому их строительство целесообразно лишь после пополнения боевого состава ВМФ достаточным количеством подводных лодок, надводных кораблей и вспомогательных судов. В военном плане флоту необходимо построить 3–6 авианосцев. Однако с учётом ресурсных ограничений это маловероятно. Вместе с тем строительство как минимум одного авианосца для замены «Адмирала Флота Советского Союза Кузнецов» абсолютно необходимо в целях сохранения и развития компетенций ВМФ и промышленности.

Представляется разумным и предсказуемым включение в текст «Основ — 2030» упоминания о гиперзвуковых ракетах и роботизированных системах, которые должны начать поступать на вооружение после 2025 г. Одним из немногих весьма спорных моментов стало упоминание о «строительстве экранопланов различного назначения». Перспективные гиперзвуковые ракеты должны стать элементом неядерного сдерживания. В связи с этим весьма интересен вопрос сравнения сдерживающего воздействия НСЯО и гиперзвукового оружия, а также возможного совмещения этих систем.

***

Документ «Основы — 2030» стал значительно более прагматичным и близким к реальности. В его основе лежит осознание изменившейся в 2013–2017 гг. стратегической обстановки в мире и в первую очередь значительного ухудшения отношений России с США и НАТО, которое обусловлено рядом объективных факторов и будет сохраняться в долгосрочной перспективе. Также учтён опыт, полученный в ходе сирийской кампании. Основной упор сделан на развитии боевых возможностей ВМФ и обеспечении стратегического сдерживания — как ядерного, так и неядерного. С учётом атомного подводного флота, МСЯС и НСЯО российский ВМФ действительно способен закрепиться на втором месте в мире. При этом ВМФ будет использоваться более активно в качестве инструмента внешней политики страны. Вместе с тем боевые возможности флота направлены именно на сдерживание и недопущение конфликтов, а не на их развязывание и провоцирование.

«Основы — 2030» нельзя назвать малореалистичным документом, преследующим узкокорпоративные интересы ВМФ как вида Вооружённых Сил и предприятий судостроительной промышленности. Он стал отражением реальных изменений международной стратегической обстановки и прагматичным ответом на вызовы, которые останутся актуальными для России в долгосрочной перспективе. Развитие и поддержание морской мощи требуют постоянства и стабильности — как с точки зрения принимаемых государством решений, так и в плане финансирования. В отношении ВМФ это особенно справедливо. Но нельзя не подчеркнуть, что развитие морской мощи России должно быть согласовано с другими приоритетами национальной безопасности и внешней политики России, а также её экономическими возможностями.

1. Официально — департамент береговой охраны Пограничной службы ФСБ России.

2. Ныне являющийся научным сотрудником Королевского Объединённого института оборонных исследований (RUSI) Игорь Сутягин оценивает количество НСЯО у ВМФ в 330 боеголовок (по носителям — более 56% на подлодках, по предназначению — 50% предназначены для задач ПЛО). Общее количество НСЯО России он оценивает в 860–1040 боеголовок. В то же время авторитетный обзор Ханса Кристенсена и Роберта Норриса приводит вдвое большую цифру — 760 боеголовок НСЯО для ВМФ при общем количестве НСЯО у России в 1950 боеголовок. Обзор Кристенсена-Норриса указывает, что именно ВМФ обладает наибольшим числом НСЯО.

3. Будет модернизировано, по-видимому, четыре подлодки этого проекта.

4. Идёт модернизация крейсера «Адмирал Нахимов», после чего на модернизацию должен встать «Пётр Великий».