Ближневосточные вызовы для Москвы

Если оставить в стороне гуманитарные соображения и начать рассуждать предельно цинично, то можно было бы предположить, что новый виток израильско-иранского противостояния в какой-то степени даже выгоден России.

Во-первых, очевидно, что любая эскалация в Ближневосточном регионе автоматически ведет к росту мировых цен на углеводороды, в том числе и российские.

Чем масштабнее окажутся боевые действия — а они могут включать в себя даже блокаду Тегераном Ормузского пролива,— тем выше будет глобальный спрос на российские нефть и газ.

Во-вторых, любое ближневосточное обострение отвлекает внимание противников Москвы от украинской темы, меняет приоритеты западных программ военной помощи.

Нетрудно предсказать усиление разногласий по ближневосточной повестке между США и их европейскими союзниками, что опять-таки отвечает интересам России.

В-третьих, учитывая наши союзнические отношения с Тегераном, теоретически Россия могла бы выступить в роли беспристрастного посредника между конфликтующими сторонами, содействуя если не разрешению, то хотя бы деэскалации кризиса. Тем самым Москва укрепила бы свое влияние в регионе после падения сирийского режима Башара Асада.

Если оставить в стороне гуманитарные соображения и начать рассуждать предельно цинично, то можно было бы предположить, что новый виток израильско-иранского противостояния в какой-то степени даже выгоден России.

Во-первых, очевидно, что любая эскалация в Ближневосточном регионе автоматически ведет к росту мировых цен на углеводороды, в том числе и российские.

Чем масштабнее окажутся боевые действия — а они могут включать в себя даже блокаду Тегераном Ормузского пролива,— тем выше будет глобальный спрос на российские нефть и газ.

Во-вторых, любое ближневосточное обострение отвлекает внимание противников Москвы от украинской темы, меняет приоритеты западных программ военной помощи.

Нетрудно предсказать усиление разногласий по ближневосточной повестке между США и их европейскими союзниками, что опять-таки отвечает интересам России.

В-третьих, учитывая наши союзнические отношения с Тегераном, теоретически Россия могла бы выступить в роли беспристрастного посредника между конфликтующими сторонами, содействуя если не разрешению, то хотя бы деэскалации кризиса. Тем самым Москва укрепила бы свое влияние в регионе после падения сирийского режима Башара Асада.

Однако происходящая эскалация сопряжена и с серьезными рисками и потенциальными издержками для Москвы.

Факт остается фактом: Россия не смогла предотвратить массированный удар Израиля по государству, с которым пять месяцев назад она подписала договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве. Москва явно не готова, не ограничиваясь политическими заявлениями с осуждением действий Израиля, оказывать Ирану еще и военную помощь.

Кроме того, эскалация на Ближнем Востоке чревата дополнительными сложностями в диалоге с США. В то время как Владимир Путин израильскую акцию осудил, Дональд Трамп ее поддержал, хотя и не подтвердил причастность Вашингтона к ее проведению.

Остается надеяться, что расхождения в оценках действий Израиля не спровоцируют острый кризис в российско-американских отношениях, учитывая, что у Путина и Трампа есть достаточно других горячих тем для обсуждения.

Риски для Москвы в долгосрочной перспективе могут только возрастать, если представить, что главная цель Израиля состоит не в приостановке иранской ядерной программы и даже не в изменении регионального поведения Ирана, а в смене политического режима в стране. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху заявил эту цель в своем обращении к иранскому народу 14 июня. Такая перспектива чревата новой угрозой для Кремля, поскольку смена политической ориентации нынешней иранской власти, если она однажды произойдет, может сделать Тегеран менее благосклонным по отношению к Москве.

К счастью для международных партнеров Ирана, амбициозная цель Израиля пока выглядит недостижимой.

Если иранскому режиму и суждено пасть, то лишь в результате углубления противоречий и конфликтов внутри правящей элиты и общества. Однако запас прочности институтов Исламской Республики остается очень значительным. Более того, действия Израиля на нынешнем этапе будут способствовать лишь консолидации власти и общества.