Приговор по делу Радована Караджича: новая страница

24 марта 2016 г. формально была закрыта еще одна страница той истории, которая разворачивалась на Балканах в 1990-е гг.: был вынесен приговор Радовану Караджичу, лидеру боснийских сербов во время гражданской войны в Боснии и Герцеговине. Согласно решению Международного трибунала по бывшей Югославии, которое вырабатывалось в течение восьми лет, начиная с заключения Р. Караджича под стражу в 2008 г., президент Республики Сербской в период с 1992 по 1996 гг. был осужден на 40 лет за военные преступления и преступления против человечности.

24 марта 2016 г. формально была закрыта еще одна страница той истории, которая разворачивалась на Балканах в 1990-е гг.: был вынесен приговор Радовану Караджичу, лидеру боснийских сербов во время гражданской войны в Боснии и Герцеговине. Согласно решению Международного трибунала по бывшей Югославии, которое вырабатывалось в течение восьми лет, начиная с заключения Р. Караджича под стражу в 2008 г., президент Республики Сербской в период с 1992 по 1996 гг. был осужден на 40 лет за военные преступления и преступления против человечности.

В связи с тем, что сам Трибунал неоднократно обвиняли в политической ангажированности и пристрастности, сегодня многими высказываются сомнения в справедливом характере вердикта Р. Караджичу. Однако, на мой взгляд, вопрос стоит не в том, насколько справедливым оказалось решение Гаагского суда (поскольку в гражданской войне неизбежно виноваты все задействованные стороны), а в том, какой политический эффект будет иметь данное решение.

Прежде всего необходимо заметить, что наиболее спорным и вызывающим нарекания со стороны сербов и боснийцев-мусульман пунктом в обвинении является «геноцид» в отношении мусульманского населения в г. Сребренице. До сих пор не известно точное число жертв Сребреницы, цифры варьируются от 800 до 8500 убитых. Сребреница стала воплощением жестокости на Балканах и давно уже перешла из разряда дела, которое подлежит тщательному, объективному и беспристрастному расследованию, в инструмент символической политики, с помощью которого морально оправдывается одна сторона и очерняется другая. Поэтому обвинение в совершении «геноцида» в Сребренице было направлено скорее на оказание «образцово-показательного» эффекта на международную общественность.

Особый резонанс такое обвинение получает на фоне того, что по результатам голосования в СБ ООН в июле 2015 г. Россией была заветирована и осуждена как «конфронтационная» британская резолюция, рассматривающая убийство мусульманского населения в Сребренице в качестве акта «геноцида».

Для самих сербов Р. Караджич воплощает собой политика, который защищал свой народ во время кровавых событий в Боснии и Герцеговине. Помимо этого, дело Р. Караджича вписывается в серию судебных разбирательств, которые велись и ведутся против сербских политиков и генералов, принимавших участие в гражданской войне в Боснии и Герцеговине. Подобные судебные разбирательства в отношении боснийских или хорватских участников конфликта практически не велись или остались в тени. В совокупности данные обстоятельства и создают чувство несправедливости и политизированности вынесенного Р. Караджичу вердикта.

Вероятнее всего, несмотря на апелляцию со стороны Р. Караджича, пересмотра обвинительного приговора не будет, а сам Р. Караджич останется в сознании сербского населения «борцом против несправедливой системы». Ситуация, при которой сохраняется стигматизация одной стороны конфликта, не способствует окончательному примирению и сглаживанию противоречий, а наоборот, расширяет ту пропасть, которая сегодня разделяет сербов и мусульман в БиГ. Следовательно, приговор Р. Караджичу — это, увы, открытие новой страницы той истории, которая продолжает влиять на настоящее.