Кризис системного мышления в США

Научно-аналитический мир активно обсуждает президентство Джозефа Байдена, пытаясь предугадать, какой будет внешняя политика администрации демократов в ближайшие четыре года. Однако дискуссии на эту тему настолько же бесполезны, как и попытки предугадать внешнеполитическое поведение Соединенных Штатов. Иное дело — попытаться понять, какие мотивы будут лежать в основе международной политики той или иной администрации.

В США наблюдается глубокий кризис государственной идентичности. Во время холодной войны существовало понимание важности разделения национальных и корпоративных интересов. Конституция, Билль о правах, принципы республиканского управления сформировали иммунитет американской государственности. За последние двадцать лет она последовательно разрушалась. В итоге сегодня складывается ситуация, когда законодатель попадает под финансовую зависимость от того или иного донора, что в значительной степени предопределяет мотивы его будущих решений. Сегодня в Капитолии невозможно найти чиновника, который бы не входил как минимум в три или четыре лоббистских кокуса.

При такой конфигурации классические сдерживающие механизмы перестают работать, а Капитолий автоматически становится, с одной стороны, «юридической конторой», обслуживающей интересы корпоративной Америки, а с другой — политическим придатком чрезмерно укрепившейся исполнительной власти.

Еще один немаловажный фактор — это кризис восприятия реалий. Страх нападения внешних сил на демократию и американскую систему ценностей имеет два источника происхождения. Первый — это глубокая вера в то, что сегодняшняя Америка по-прежнему остается оплотом свободного мира и является наследницей страны, созданной отцами-основателями. Однако президентство Д. Трампа ярко продемонстрировало, что Соединенные Штаты уже не имеют ничего общего с классической демократией и либерализмом. Свобода стала не ценностью, а модой, которая с каждым годом принимает извращенные радикальные формы. Отсюда и блокирование ведущими медиа и социальными сетями альтернативных точек зрения, физическое уничтожение памятников исторического наследия и насаждение политической культуры, противоречащей Конституции и философии, на которой была построена страна. Второй — это вера в то, что давно умершая американская мечта и провалившееся американское мессианство все еще актуальны и востребованы для всего человечества.

И, наконец, третья проблема — персонализация, которая создает проблемы не только во внешней, но и (что принципиальнее) во внутренней политике. Больше всего отцы-основатели опасались триумфа личности над системой, считая это точкой невозврата. Сегодня Америка сильно приблизилась к ней: Республиканская партия (особенно ее радикальна часть) объединена вокруг культа личности Д. Трампа, а Демократическая — вокруг Дж. Байдена, который должен спасти демократию и свободный мир. Политические традиции, партийная идеология, приверженность идеалам Конституции — все это уступило место субъективным представлениям и идеям конкретных личностей, устанавливающих собственные правила игры.

Последние две президентские кампании в самой могущественной стране мира спровоцировали общенациональный стресс и невиданный со времен Гражданской войны общественный раскол. Все это в совокупности ведет к падению морального авторитета Соединенных Штатов как страны, которая требует весь мир ориентироваться на ценностную базу, определяющую ее политическую культуру и систему государственного управления. США постепенно становятся похожими на страны, которые находятся в эпицентре их критики из-за нежелания соблюдать правила и нормы демократии. Но почему их должны соблюдать другие, когда сама Америка последовательно от них отказывается.

Все вышеперечисленные факторы приводят к явному диагнозу — кризису системного мышления (то, что сделало Америку уникальной державой). Загвоздка заключается в том, что речь идет о Соединенных Штатах — крупнейшей ядерной державе с огромными военными, политическими и финансовыми инструментами влияния на весь мир. Следовательно, этот внутренний кризис политической идентичности должен рассматриваться не как локальная проблема, а как один из наиболее опасных вызовов глобальной безопасности.

Научно-аналитический мир активно обсуждает президентство Джозефа Байдена, пытаясь предугадать, какой будет внешняя политика администрации демократов в ближайшие четыре года. Одни считают, что будет продолжена условная неовильсонианская линия Клинтон-Обама по формуле «добро с кулаками». Другие предсказывают кардинальные перемены с упором на дипломатию и мягкую силу. Третьи и вовсе ожидают, что Джо вернет в международную политику Вашингтона ясность и прагматизм. Дискуссии о том, как будет вести себя Дж. Байден, настолько же бесполезны, как и попытки предугадать внешнеполитическое поведение Соединенных Штатов. Это в значительной степени связано с тем, что Америка, как и большинство других стран, давно лишилась предсказуемости (в понимании реалполитик) и перестала руководствоваться привычными для классических школ и теорий категориями. Иное дело — попытаться понять, какие мотивы будут лежать в основе международной политики той или иной администрации. Для этого нужно углубиться во внутриполитические процессы.

Во внутри и, особенно, внешнеполитической деятельности основополагающим является принцип принятия решений. Проблемы чрезмерной концентрации власти у отдельных элит, организованных групп влияния, изменение природы и традиционного функционала федеральной власти являются наиболее обсуждаемыми среди американцев. Это как нельзя лучше говорит о наличии глубокого кризиса государственной идентичности. Во время холодной войны Соединенные Штаты еще находились в состоянии, когда доступ к власти и тем более к механизмам непосредственного влияния имели представители из условного круга избранных. При этом нужно подчеркнуть наличие красных линий даже для вышеуказанного сословия. Если проще — существовало понимание важности разделения национальных и корпоративных интересов. Обеспечивалось это мэдисоновской системой баланса сил в отношениях между организованным меньшинством и неорганизованным большинством. Конституция, Билль о правах, принципы республиканского управления сформировали иммунитет американской государственности. За последние двадцать лет она последовательно разрушалась. В итоге сегодня сложно понять, в чем заключаются отличия исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти. Конгрессмены и сенаторы большую часть времени тратят на сбор средств для переизбрания. Складывается ситуация, когда законодатель попадает под финансовую зависимость от того или иного донора, что в значительной степени предопределяет мотивы его будущих решений. Сегодня в Капитолии невозможно найти чиновника, который бы не входил как минимум в три или четыре лоббистских кокуса.

Именно принадлежность к узким группам влияния определяет мотивацию законодателей, убирая на второй план такие фундаментальные принципы, как электорально-территориальная привязка (к округу и штату), профильно-субординационная принадлежность (к той или иной ветви власти) и партийная дисциплина. Рассмотрим для примера комитет по международным отношениям Сената. Лидер демократического большинства Боб Менендес и глава республиканского меньшинства Джеймс Риш являются лоббистами корпораций Boeing (по линии ВПК) и Chevron (по линии энергетического сектора), оба — члены католической группы влияния, поддерживают тесные связи с организациями, продвигающими интересы ряда иностранных государств, включая Польшу. Поэтому не стоит удивляться, что по абсолютному большинству законодательных инициатив, затрагивающих интересы их донорского круга, они голосуют одинаково. В том числе и по вопросам, связанным с антироссийскими санкциями, в формировании которых то же польское лобби играет одну из ключевых ролей.

Примечательно, что политический рост обоих высокопоставленных сенаторов был бы невозможен без поддержки нынешнего главы Овального кабинета. С 2001 года Дж. Байден был бессменным лидером демократов в вышеназванном профильном комитете: с 2001 до 2003 и с 2007 до 2009 гг. в качестве председателя, с 2003 до 2008 гг. в статусе лидера партийного меньшинства. После ухода в Белый дом на пост вице-президента в администрации Барака Обамы он передал кресло старшего в комитете Джону Керри. Став новым председателем, Керри выполнял исключительно одну функцию — проводил нужные для администрации законопроекты и голосовал за назначение выдвигаемых Б. Обамой кандидатов на ключевые внешнеполитические должности. Его старания не остались незамеченными, и именно его Дж. Байден продвинул на должность госсекретаря после ухода Хиллари Клинтон. Менендес и Риш — воспитанники Байдена и Керри, поэтому с высокой долей вероятности они будут верно служить интересам нового президента. Подобных примеров более чем достаточно, и аналогичные ситуации наблюдаются в большинстве комитетов обеих палат. При такой конфигурации классические сдерживающие механизмы перестают работать, а Капитолий автоматически становится с одной стороны «юридической конторой», обслуживающей интересы корпоративной Америки, а с другой — политическим придатком чрезмерно укрепившейся исполнительной власти.

Еще один немаловажный фактор — это кризис восприятия реалий. Страх нападения внешних сил на демократию и американскую систему ценностей имеет два источника происхождения. Первый — это глубокая вера в то, что сегодняшняя Америка по-прежнему остается оплотом свободного мира и является наследницей страны, созданной отцами-основателями. Однако президентство Д. Трампа ярко продемонстрировало, что Соединенные Штаты уже не имеют ничего общего с классической демократией и либерализмом. Свобода стала не ценностью, а модой, которая с каждым годом принимает извращенные радикальные формы. Отсюда и блокирование ведущими медиа и социальными сетями альтернативных точек зрения, физическое уничтожение памятников исторического наследия и насаждение политической культуры, противоречащей Конституции и философии, на которой была построена страна. Второй — это вера в то, что давно умершая американская мечта и провалившееся американское мессианство все еще актуальны и востребованы для всего человечества.

Граждане левых взглядов видят угрозу в самом существовании капиталистической системы, отождествляя ее с коррупцией и олигархией. Они требуют изменить Конституцию, упразднить коллегию выборщиков, разрушить финансовую систему, заменить портреты белых президентов на афроамериканцев, которые боролись за отмену рабства и сегрегации. Правые считают главным вызовом левую голливудскую и цифровую элиту, уничтожающую традиционные христианские ценности. Они призывают вернуться к консервативным основам и объединиться вокруг идеи возвращения Америке ее былого величия. Традиционные политические партии потеряли свою идентичность и, судя по последним четырем избирательным циклам (2008, 2012, 2016 и 2020 гг.), их окончательное разложение лишь вопрос времени. Демократические элиты скатились от уровня Трумэн — Кеннеди — Джонсон до Клинтон — Обама — Байден, а республиканские от Эйзенхауэр — Рейган — Герберт Уокер Буш до Буш-младший — Ромни (кандидат в 2012 г.) — Трамп. Именно через эти «кривые зеркала» самовосприятия недальновидные и оторванные от реалий элиты Вашингтона смотрят на международные отношения. В этой матрице существуют только два субъекта: стремящиеся к демократии и их враги. Первых надо поощрять, вторых наказывать.

И, наконец, третья проблема — персонализация политики. Представители неовильсонианской традиции, к коим можно отнести и Джо Байдена, зачастую имеют привычку упрощать крайне сложные и неоднозначные явления. Они полагают, что проблема с демократией в России связана исключительно с личностью президента Владимира Путина, Латинская Америка испытывала громадные трудности из-за правителей боливарианского толка (Кастро, Мадуро и т.д.), та же логика и с Ираком, Ираном и другими странами. Анализ большинства документов, доктрин и концепций показывает серьезный кризис стратегического мышления. Эмоциональные штампы вытеснили хладнокровные расчеты, а поверхностные пожелания и инерционные представления заменили прагматичное понимание реальности. Поэтому Соединенные Штаты делают отсылку к великому прошлому. Это мешает увидеть, что мир изменился, эпоха геополитической монополии одной силы завершилась. Американские элиты отказываются признать эти факты, и именно в этом кроется корень большинства проблем.

Персонализация создает проблемы не только во внешней, но и (что принципиальнее) во внутренней политике. Больше всего отцы-основатели опасались триумфа личности над системой, считая это точкой невозврата. Сегодня Америка сильно приблизилась к ней: Республиканская партия (особенно ее радикальная часть) объединена вокруг культа личности Д. Трампа, а Демократическая — вокруг Дж. Байдена, который должен спасти демократию и свободный мир. Политические традиции, партийная идеология, приверженность идеалам Конституции — все это уступило место субъективным представлениям и идеям конкретных личностей, устанавливающих собственные правила игры. Многие влиятельные представители республиканских элит до сих пор считают, что выборы были сфальсифицированы, а демократы не отказываются от тезиса о том, что в 2016 г. Д. Трамп победил благодаря вмешательству русских.

Совершенно не существенно насколько эти теории верны или абсурдны, важное другое — последние две президентские кампании в самой могущественной стране мира спровоцировали общенациональный стресс и невиданный со времен Гражданской войны общественный раскол. Все это в совокупности ведет к падению морального авторитета Соединенных Штатов как страны, которая требует весь мир ориентироваться на ценностную базу, определяющую ее политическую культуру и систему государственного управления. США постепенно становятся похожими на страны, которые находятся в эпицентре их критики из-за нежелания соблюдать правила и нормы демократии. Но почему их должны соблюдать другие, когда сама Америка последовательно от них отказывается.

Все вышеперечисленные факторы приводят к явному диагнозу — кризису системного мышления (то, что сделало Америку уникальной державой). Без преодоления этого кризиса невозможно избавиться от искаженного самовосприятия и вернуться к рациональным моделям выстраивания международной политики. Загвоздка заключается в том, что речь идет о Соединенных Штатах — крупнейшей ядерной державе с огромными военными, политическими и финансовыми инструментами влияния на весь мир. Следовательно, этот внутренний кризис политической идентичности должен рассматриваться не как локальная проблема, а как один из наиболее опасных вызовов глобальной безопасности. Но изменить Америку может только Америка. Вопрос только в том, сделает ли она это осознанно, приняв реалии, или это произойдет только по итогам очередной катастрофы.