Нагорно-карабахский конфликт: на перекрестке внешнеполитических интересов
(Голосов: 5, Рейтинг: 5) |
(5 голосов) |
К.и.н., ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика», эксперт РСМД
Конфликт вокруг Нагорного Карабаха стал одним из первых на территории бывшего СССР. За четверть века он трансформировался из межобщинного и межреспубликанского в рамках одного государства — Советского Союза — в затяжное противоборство между Арменией и Азербайджаном с неясными перспективами разрешения. На настоящий момент между двумя закавказскими государствами нет дипломатических отношений, а граница превращена в укрепленную линию, вдоль которой происходят инциденты. В результате конфликта возникло де-факто образование Нагорно-Карабахская Республика (НКР), которое, в отличие от Абхазии и Южной Осетии, до сих пор никем не признано. Свой интерес к урегулированию этого противостояния обозначили правопреемник СССР — Россия, соседние страны — Турция и Иран, а также внешние игроки — США и ЕС.
Конфликт вокруг Нагорного Карабаха стал одним из первых на территории бывшего СССР. За четверть века он трансформировался из межобщинного и межреспубликанского в рамках одного государства — Советского Союза — в затяжное противоборство между Арменией и Азербайджаном с неясными перспективами разрешения [1]. На настоящий момент между двумя закавказскими государствами нет дипломатических отношений, а граница превращена в укрепленную линию, вдоль которой происходят инциденты. В результате конфликта возникло де-факто образование Нагорно-Карабахская Республика (НКР), которое, в отличие от Абхазии и Южной Осетии, до сих пор никем не признано [2]. Свой интерес к урегулированию этого противостояния обозначили правопреемник СССР — Россия, соседние страны — Турция и Иран, а также внешние игроки — США и Европейский союз.
В мае 1994 г. с момента вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня начался следующий этап конфликта, который можно определить как «динамичный статус-кво». С одной стороны, активные боевые действия прекратились, начался поиск путей мирного решения. В отличие от других горячих точек на территории бывшего СССР, в Нагорном Карабахе и соседних с ним территориях никогда не было миротворцев. Линия соприкосновения сторон (около 200 км) держится на военно-политическом балансе сил. Перемирие постоянно нарушается [3], а в апреле 2016 г. было зафиксировано самое крупное, начиная с мая 1994 г., столкновение. Однако, несмотря на эти потрясения, статус-кво был сохранен. Линия соприкосновения не была радикально изменена (под азербайджанский контроль перешли лишь незначительные участки земли), инфраструктура непризнанной республики НКР сохранилась, переговорный процесс под эгидой Минской группы ОБСЕ [4], а также в трехстороннем формате (Россия – Армения – Азербайджан) продолжился. В то же время деэскалация вооруженного противостояния после апрельских событий не привела к прекращению инцидентов вдоль линии соприкосновения.
Нетипичный консенсус России и Запада
В отличие от конфликтов в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, на Юго-Востоке Украины и Балканах, позиции России и Запада по вопросу нагорно-карабахского противостояния фактически не расходятся [5]. И сегодня три страны-сопредседателя Минской группы (США, Россия и Франция), несмотря на все имеющиеся противоречия, сохраняют консенсус относительно обновленных «Мадридских принципов» как основы мирного решения [6].
Российская роль в нагорно-карабахском процессе принципиально отличается от роли Москвы в Закавказье. Во-первых, посредничество России признается желательным двумя сторонами конфликта (чего не было ни в Абхазии, ни в Южной Осетии по крайней мере с начала 2000-х гг.) [7]. И Баку, и Ереван заинтересованы в развитии двусторонних отношений с Москвой не только в контексте карабахского урегулирования. Азербайджан с Россией объединяют общий дагестанский участок границы и ряд угроз, например, распространение радикального исламизма. Баку и Москва также сотрудничают по широкому спектру проблем в Каспийском регионе. Армения — член ОДКБ и единственный в Закавказье военный союзник Москвы, имеющий на своей территории не только российскую 102 военную базу в Гюмри, но и пограничников, охраняющих внешний периметр государственной границы республики. При этом Кремль имеет высокий уровень доверительных отношений как с армянской, так и с азербайджанской элитами.
Во-вторых, миротворческую активность России в Нагорном Карабахе поддерживает Запад. Даже сегодня, когда отношения между Москвой и Вашингтоном достигли самого низкого уровня за весь период после распада СССР, американские дипломаты дают положительную оценку роли, которую сыграло российское руководство как в процессе деэскалации военного противостояния, так и в активизации трехстороннего переговорного процесса.
Карабахское урегулирование остается едва ли не единственным относительно успешным форматом взаимодействия между США и Россией на постсоветском пространстве. Как и в случае с Москвой, Вашингтон балансирует между разными группами интересов. С одной стороны, вопросы энергетической безопасности сближают его с Баку, а с другой — либеральные взгляды схожи с позициями армянского лобби (нагорно-карабахское движение рассматривается как ответ на советскую национальную дискриминационную политику). Что касается Европейского союза, то на карабахском направлении у Брюсселя нет самостоятельных миротворческих проектов. Его полномочным представителем в Минской группе является Франция.
Даже сегодня, когда отношения между Москвой и Вашингтоном достигли самого низкого уровня за весь период после распада СССР, американские дипломаты дают положительную оценку роли, которую сыграло российское руководство как в процессе деэскалации военного противостояния, так и в активизации трехстороннего переговорного процесса.
Фактор соседей: Турция и Иран
Впрочем, Россия и Запад — далеко не единственные игроки на карабахской площадке. Урегулирование армяно-азербайджанского этнополитического конфликта невозможно без учета интересов соседних держав — Турции и Ирана, претендующих на роль самостоятельных игроков, чьи интересы отличаются от позиций Москвы и Вашингтона. Между тем Анкара и Тегеран предлагают разные модели участия в разрешении противостояния. Если Турция по мере разрастания военных действий в 1992–1993 гг. встала на сторону Азербайджана [8], а во время апрельской эскалации она (а кроме нее только Украина) однозначно солидаризировалась с подходами своего стратегического союзника, то Иран пытался играть роль посредника, балансирующего между Ереваном и Баку [9]. И в этом контексте позиция Турции как страны НАТО существенно отличается от позиции ее союзников по Альянсу — США и Франции, которые выступают не за победу одной из сторон, а за компромиссное решение.
Вместе с тем стоит заметить, что в 2008–2010 гг., когда Турция и Армения предприняли попытку нормализации двусторонних отношений, было обозначено намерение отделить проблему нагорно-карабахского конфликта от общеполитического и исторического контекста двусторонних отношений. Но эта цель так и не была достигнута [10].
Дополнительные риски для карабахского противостояния несла российско-турецкая конфронтация 2015–2016 гг. [11], а нормализация отношений двух евразийских гигантов вкупе с признанием Москвой конструктивной роли Анкары в процессе урегулирования создает новые, пусть и небольшие возможности для поисков компромисса.
Иран на карабахском направлении придерживается двух позиций. Первая — решение конфликта мирным путем и усилиями прежде всего самих стран региона. Вторая — критическое отношение к реализации обновленных «Мадридских принципов». Иран не устраивает разрешение конфликта в Карабахе, которое предполагало бы ввод в регион международных миротворческих сил (при этом неважно, под каким флагом эти силы будут размещены). Представители Тегерана всегда заявляли, что в регионе не должно быть внешних игроков. В отношении к «базовым принципам» урегулирования позиции Ирана не совпадают с российскими подходами, хотя, как и Россия, Исламская Республика выступает против военного решения. Это парадоксальным образом сближает позицию Ирана с мнением двух «западных» сопредседателей Минской группы ОБСЕ.
Мурад Гасанлы:
Азербайджан и «четырехдневная война»:
выход из карабахского тупика
Любое решение, кроме военного
Однако любой переговорный процесс с участием «заинтересованных сторон» (будь то Россия, США, Турция или Иран) едва ли принесет положительный результат, если стороны конфликта не смогут найти компромиссные формулы, которые можно было бы реализовывать на практике. Между тем за 22 года, прошедших после окончания военных действий, такие формулы не были выработаны. Но самое главное — у Еревана и Баку нет готовности к компромиссам. Каждая из конфликтующих сторон понимает под «урегулированием конфликта» не уступки и движение навстречу друг другу, а победу над противником. В одном случае это закрепление военно-политического успеха, достигнутого в мае 1994 г., в другом — восстановление территориальной целостности, с использованием в том числе и военных методов по образцу хорватских операций против самопровозглашенной Республики Сербская Краина. Скорее всего, переговорный процесс не должен иметь заранее определенного результата. Предопределение статуса спорных территорий никогда не будет продуктивным. Очевидно, что разговор о будущем Нагорного Карабаха не может вестись без учета реалий последних двух десятилетий. Просто возвращение спорных территорий государству, к которому они формально «приписаны», не может произойти по определению. В то же время опасно провоцировать процесс одностороннего этнического самоопределения НКР, в особенности без учета ситуации в районах, не входивших в состав Нагорно-Карабахской автономной области и не выступавших за выход из состава Азербайджана.
Формула «возможны любые решения, кроме войны» могла бы стать квинтэссенцией переговоров.
Конкретный вариант разрешения конфликта должен быть завершающим итогом серии согласований и даже политических торгов. Он не может навязываться противоборствующим сторонам заранее, убивая в них любую мотивацию для дальнейших переговоров. В этой связи приоритетным должно стать полное исключение силы из процесса урегулирования. Формула «возможны любые решения, кроме войны» могла бы стать квинтэссенцией переговоров. Ее будет тем легче поддерживать, чем меньше раздоров и разногласий возникнет между всеми заинтересованными внешними игроками.
1. В результате трех лет военных действий (1991–1994 гг.) под контроль армянских сил перешла почти вся территория бывшей Нагорно-Карабахской автономной области за исключением небольших участков Мартунинского и Мардакертского районов. Под полным армянским контролем оказались также 5 районов за пределами автономии и под частичным — 2 района, а также азербайджанские анклавы на территории Армении (3 села). Под контролем азербайджанской армии оказался анклав Арцвашен (который был частью Армянской ССР). Сегодня 13,62% азербайджанской территории (признанной ООН) не находится под контролем Баку.
Подробнее см.: Казимиров В.Н. Мир Карабаху. Посредничество России в урегулировании нагорно-карабахского конфликта. М., Международные отношения. 2009.
2. 2 сентября 1991 г. совместная сессия Нагорно-Карабахского областного Совета и Совета народных депутатов Шаумяновского района провозгласила Нагорно-Карабахскую Республику в границах бывшей автономии и района. В ноябре 1991 г. Баку отменил автономный статус Нагорно-Карабахской автономной области. 10 декабря 1991 г. в Нагорном Карабахе состоялся референдум о независимости. 99,89% участников голосования высказались за независимость НКР от Азербайджана. Однако азербайджанская община НКАО не голосовала. Подробнее см: Абасов А., Хачатрян А. Варианты решения карабахского конфликта: идеи и реальность. Баку. Ени Несил. 2002.
3. 12 ноября 2014 г. вооруженными силами Азербайджана был уничтожен армянский военный вертолет Ми-24 (погибли три члена экипажа). В ночь с 8 на 9 декабря 2015 г. на линии соприкосновения сторон были использованы танки. Эти инциденты стали первыми случаями уничтожения боевой машины авиации и применения танковой техники в зоне конфликта, начиная с мая 1994 г. В ночь с 1 на 2 апреля 2016 г. военные столкновения активизировались вдоль всей линии соприкосновения конфликтующих сторон. 5 апреля начальники генеральных штабов Армении и Азербайджана подписали в Москве соглашение о прекращении огня.
4. Минская группа (МГ) — переговорный формат под эгидой ОБСЕ. Свое название она получила после инициативы созвать мирную конференцию по Карабаху в столице Беларуси 21 июня 1992 г. Однако из-за эскалации военных действия проведение форума было отложено на неопределенный срок. В итоге первая встреча группы состоялась 1 июня 1992 г. в Риме. В настоящее время в МГ ОБСЕ три сопредседателя (Россия, США и Франция).
5. Начало серии совместных заявлений президентов США, России и Франции было положено Денверским документом от 23 июня 1997 г.
6. Данные предложения получили название по месту проведения саммита ОБСЕ в 2007 г. После завершения саммита «Группы восьми» в Аквиле 10 июля 2009 г. президенты России, США и Франции выступили с совместным заявлением относительно урегулирования конфликта. В нем были раскрыты его основные параметры. В этом заявлении принципы урегулирования были обозначены как базовые. Впоследствии на основе этого документа «Мадридские принципы» были обновлены, а в декабре 2009 г. представлены сторонам в Афинах. Приверженность этим подходам была многократно подтверждена на различных саммитах.
7. В этом плане показательны два эксклюзивных интервью президентов Ильхама Алиева и Сержа Саргсяна РИА «Новости», в которых оба лидера дали высокую оценку российской деятельности по урегулированию карабахского конфликта.
8. В апреле 1993 г. Турция закрыла сухопутную границу с Арменией (чуть более 300 км). До настоящего времени она остается закрытой. Анкара также всячески поддерживает региональные проекты без участия Армении, чтобы усилить изоляцию последней. См. подробнее: Маркедонов С. Нелинейное примирение // Россия в глобальной политике. № 3. 2011. URL: http://globalaffairs.ru/number/Nelineinoe-primirenie-15229
David Phillips, Amb. Michael Lemmon, Thomas De Waal. Diplomatic History: The Turkey-Armenia Protocols // Carnegie. April 17, 2012. URL: http://carnegieendowment.org/2012/04/17/diplomatic-history-turkey-armenia-protocols-event-3630
9. В 1992 г. в Тегеране по иранской инициативе президенты Али Акбар Хашеми Рафсанджани, Левон Тер-Петросян и исполняющий обязанности главы Азербайджана Якуб Мамедов подписали Совместное заявление по урегулированию конфликта. Однако дальнейшая военная эскалация фактически перечеркнула этот шаг. Полный текст см.: Совместное заявление глав государств в Тегеране. URL: http://vn.kazimirov.ru/doc3.htm
10. По справедливому замечанию турецкого политолога Митата Челикпала, «позиция Азербайджана для Анкары очень важна; таким образом, без каких-либо позитивных изменений, которые удовлетворили бы Азербайджан, любые подвижки в двусторонних армяно-турецких отношениях выглядит нереальными».
11. Подробнее см.: Маркедонов С. Российско-турецкие отношения и проблемы безопасности Кавказского региона. М. Валдайские записки. Апрель № 45. 2016.
(Голосов: 5, Рейтинг: 5) |
(5 голосов) |
