По официальным данным, Россия направила свои воздушно-космические силы на помощь Башару Асаду для борьбы с террористической группировкой ИГ. Лидеры Запада тонко намекают, что задачей Москвы было спасение Башара Асада и своих позиций в Сирии. Украинские элиты и поддерживающие их силы в США и Европе убеждены, что В.Путин начал войну в Сирии, чтобы отвлечь весь мир от своей «агрессии» на Украине. На самом же деле российская операция – это не просто борьба с терроризмом и спасение Б. Асада, это выход российской вешней политики на принципиально новый уровень.

Москва четко понимает, зачем она пришла в Сирию и почему именно в этот момент.

Причина успешности операции России в Сирии – своевременность. В. Путин предстал перед миром не угнетателем сирийских борцов за свободу, а избавителем региона от всемирного зла, которое не смогли или не захотели победить американцы.

Американцы сейчас критикуют Россию за ее операцию в Сирии, но эта критика связана скорее с внутриполитическими обстоятельствами (разногласия между Белым Домом и Конгрессом) и вопросом имиджа.

Западу нужна победа, в ином случае очередное военное поражение на Ближнем Востоке может стать серьезным ударом по американскому и европейскому лидерству. А поскольку США и ЕС всегда говорили, что их цель – отставка Б. Асада, то, соответственно, уход сирийского президента можно было бы назвать победой. Однако Москва и Тегеран не давали Западу победить.

Чисто теоретически Москве не нужно было вести многонедельные и, без сомнения, кране сложные переговоры с США, ЕС, Саудовской Аравией и другими странами. Россия вполне могла бы вступить в сирийский конфликт без согласований, и позиция Запада вряд ли чем-то отличалась бы от нынешнего «стратегического терпения». Во-первых, потому, что речь идет о борьбе с «абсолютным злом», а во-вторых, потому что Россия в общем-то решает за американцев их проблемы.

Кремль рассматривает сирийскую операцию не просто как защиту России от угрозы терроризма. Сирийская операция может и должна ознаменовать переход российской политики на качественно новый уровень – от региональной и реактивной к мировой и инициативной дипломатии.

Российская операция в Сирии стала своего рода тестом России на соответствие статусу великой державы. Если Москва его пройдет, то ее авторитет поднимется до такого уровня, который позволит Кремлю претендовать на роль одного из ключевых полюсов будущего многополярного мира.

Сам факт того, что ассоциируемая с Россией коалиция справилась с задачей, которая оказалась не под силу США, даст Москве колоссальные возможности на всем пространстве от Восточной Азии до Латинской Америки.

Подробнее: Война за статус

Голосовать

Активизация российской политики в Сирии и прямое вовлечение в вооруженный конфликт в этой стране, очевидно, несут с собой для Москвы не только новые возможности, но и внешне- и внутриполитические риски, очевидные и не очень.

Самые очевидные риски связаны с имиджевыми потерями России. Если и можно ожидать, что при определенных условиях сирийская операция сыграет позитивную роль в отношениях России с Западом, в информационном поле, по всей видимости, еще долго будет сохраняться статус-кво. В результате для одних Россия окажется страной, как обычно защищающей диктатора, для других она станет врагом суннитов.

Имиджевые потери – это далеко не главная проблема. Гораздо серьезнее реальные политические риски.

Основных внутриполитических рисков, как представляется, три. Прежде всего, это рост террористической угрозы. С одной стороны, опасность исходит из симпатизантов ИГ, уже находящихся в России и рассматривающих операцию в Сирии как борьбу с истинным исламом. С другой стороны, – от тех джихадистов, которые будут вытесняться с территории Сирии – сначала, видимо, в Ирак, а затем и в страны исхода.

Второй внутриполитический риск связан с непредсказуемостью реакции российского общества на неизбежные в ходе военной операции потери.

Третий внутриполитический риск связан с экономическими последствиями сирийской кампании. Вне зависимости от того, насколько большой станет ее нагрузка на бюджет, обществу, переживающему тяжелые в экономическом отношении времена, сложно будет понять, почему ему в очередной раз придется «затягивать пояса».

Все эти на поверхности лежащие риски говорят только об одном – операция в Сирии должна пройти быстро и завершиться она должна только политическим урегулированием конфликта.

России надо обеспечить установление в Сирии более или менее союзнического режима, способного гарантировать сохранение ее военного присутствия. Это, в свою очередь, даст возможность говорить и о реальном возвращении России в регион, и о ее способности эффективно решать большие внешнеполитические задачи за пределами приграничных территорий.

Необходимость решения триединой задачи (быстрая операция, признанное мировым и региональным сообществом решение конфликта, формирование надежного режима) выводит на первый план проблему политического урегулирования, сценарий которого и должен определять конкретное содержание военной операции.

При всей важности роли Запада в сирийском урегулировании и при всей значимости отношений с Западом для России, представляется, что ключевыми партнерами по сирийскому урегулированию должны стать государства региона.

Поддерживая сирийское правительство и создав информационный центр в Багдаде, Россия, по сути, сформировала шиитскую коалицию в регионе, населенном в основном суннитами.

В этих условиях особенно важными для России оказываются суннитские государства региона – Турция и Саудовская Аравия, то есть ровно те, отношения с которыми в результате сирийской операции были сильно омрачены. Нормализация этих отношений требует прежде всего учета интересов этих стран.

Теоретически, все эти меры в совокупности с партнерским взаимодействием России с Ираном и ее эффективным сотрудничеством с Израилем в перспективе могли бы создать условия не только для урегулирования сирийского кризиса, но и для выстраивания новой более или менее стабильной системы региональных отношений на Ближнем Востоке. Однако, учитывая огромное количество условий, которые должны совпасть для такого исхода, столь оптимистическая перспектива представляется не очень вероятной.

Подробнее: Россия в Сирии: неочевидные решения неочевидных задач в условиях риска

Голосовать