Канадские автономисты: восход и закат Акадийской партии

В отличие от квебекской, акадийская этнокультурная общность в Канаде является миноритарной и находится под угрозой языковой и культурной ассимиляции. Начиная с 1960-х гг. в акадийском обществе все более популярными становились националистические идеи, в итоге отразившиеся в программе Акадийской партии. Тем не менее политический проект, предложенный националистами в 1970-х гг., не нашел широкой поддержки среди акадийцев.

Приморские провинции Канады (Нью-Брансуик, Новая Шотландия, Остров Принца Эдуарда) являются вторым по численности франкоязычным регионом в Северной Америке после провинции Квебек. Франкоязычное население этого региона (акадийцы) обладает собственной уникальной идентичностью и представляет собой самостоятельную этнокультурную общность в Канаде. Вплоть до середины ХХ в. акадийцы занимали аутсайдерские позиции по сравнению с представителями англоязычного большинства, будучи мелкими собственниками земли, фермерами, или наемными рабочими в различных отраслях хозяйства (лесная промышленность, кораблестроение, бумажно-целлюлозная отрасль, рыболовство).

Беспрецедентная в истории Северной Америки депортация жителей бывшей французской колонии Акадия, осуществленная британской колониальной администрацией в 1755-1763 гг., является одним из самых трагических событий в истории Канады. После этих трагических событий акадийцы были изгнаны из колонии, лишены земель и имущества и расселены преимущественно в англоязычных колониях Америки. В дальнейшем части выходцев из Акадии удалось вернуться домой. Депортация разрушила как экономическую основу существования акадийского сообщества, так и основные социальные структуры. Депортация стала новой «точкой отсчета» в акадийской истории и в дальнейшем сыграла важнейшую роль в формировании мифа об общем происхождении.

События 1755-1763 гг. стали незаживающей раной в коллективной памяти акадийцев. В дальнейшем депортация стала важнейшим мифом, на основе которого акадийские и франкоканадские интеллектуалы конструировали акадийскую идентичность в XIX-XX вв. Также эти события сыграли огромную роль в процессе формирования современного акадийского национализма, будучи живым, часто семейным глубоко переживаемым опытом, доказывавшим реальность угрозы ассимиляции.

В 1960 г. премьер-министром Нью-Брансуика стал лидер Либеральной партии провинции акадиец Луи Робишо. В основе его предвыборной программы лежал лозунг «Равные шансы для всех» (Chances égales pour tous), подразумевавший идеи социальной и культурно-языковой справедливости. Одной из первых реформ Робишо стала реформа государственного школьного образования, что привело к созданию в провинции системы франкоязычных школ. Наиболее важным шагом правительства Робишо стало принятие закона «Об официальных языках Нью-Брансуика» (Loi sur les langues officielles du Nouveau-Brunswick) в 1969 г. Согласно статье 11 данного закона, все услуги, оказываемые государственными органами, должны были предоставляться населению на французском и английском языках. Таким образом Нью-Брансуик стал единственной провинцией в Канаде, где осуществлен принцип двуязычия. Однако меры, предложенные правительством Робишо, не удовлетворяли наиболее радикально настроенных акадийцев. В результате чего была создана Акадийская партия (Parti acadien) (далее АП), предложившая суверенистский проект.

Десятилетие правления Либеральной партии Нью-Брансуика во главе с Л. Робишо принято называть в канадской историографии «тихой революцией». В 1960 г. премьер-министром Нью-Брансуика стал лидер Либеральной партии провинции Луи Робишо, самый молодой премьер-министр в истории Канады (34 года). Вместе с ним 6 постов в правительстве также заняли акадийцы. В основе его предвыборной программы лежал лозунг «Равные шансы для всех» ("Chances égales pour tous", подразумевавший идеи социальной и культурно-языковой справедливости. Важно отметить, что программа «Равные шансы» не носила популистского характера, а последовательно воплощалась в жизнь в течение всех трех сроков пребывания Робишо на посту премьер-министра. В телеинтервью 1965 г., Л. Робишо так разъяснял суть своей программы: «Мы рассчитаем на то, что бедные люди смогут получить доступ к медицине, образованию и правосудию. Сегодня в нашем обществе царит дискриминация – не только в нашей провинции, но и во всей Канаде <…> это не социализм и не коммунизм, мы хотим дать минимальный стандарт для всех в нашей провинции, притом как для франко-, так и англоязычных жителей»[1].

Закон нашел поддержку со стороны большинства акадийцев и части англоговорящих граждан. Однако реакция на него различных политических сил была не столь однозначной. Одним из свидетельств этого служит письмо, направленное в адрес премьер-министра Л. Робишо: «Канадская лоялистская Ассоциация желает поздравить вас с тем, с каким мастерством вы обманули народ Нью-Брансуика… Ваш бесчувственный, дегенеративный и губительный закон “Об официальных языках” – одно из худших зол, которое когда-либо обрушивалось на граждан провинции»[2]. При этом эффективность правоприменительной практики этого закона не была высокой ни в 1970-х, ни в 1980-х гг.: «Даже спустя десять лет после объявления в Нью-Брансуике французского официальным языком франкофонному меньшинству приходилось просить об услугах на материнском языке с «протянутой рукой»[3] .

Важным продолжением закона 1969 г. стало принятие Законодательной ассамблеей провинции в 1981 г. так называемого «Закона 88» – «О признании равенства двух официальных языковых сообществ в Нью-Брансуике» (Loi reconnaissant l’égalité des deux communautés linguistiques officielles du Nouveau-Brunswick). Во многом этот правовой акт был обусловлен резолюцией Акадийского конгресса 1979 г. Главной темой обсуждения на нем стал инициированный Акадийской партией вопрос о создании акадийской провинции в рамках Канадской Конфедерации. Примечательно, что большинство делегатов высказалось в пользу акадийской автономии. Перед правительством Нью-Брансуика вставала необходимость отреагировать на этот политический шаг.

В результате важнейшим отличием закона 1981 г. от закона 1969 г. стало появление нового понятия «языковое сообщество» (communauté lingvistique). Фактически это означало признание существования и прав акадийского сообщества. Таким образом, новый закон стал серьезным шагом вперед по сравнению с эпохой «тихой революции». Гарантируя языковое равенство, закон распространял свое влияние не только на государственные органы и те услуги, которые они оказывали населению, но и на гуманитарную сферу и культуру. Окончательно статус французского языка в Нью-Брансуике был закреплен принятием Канадой в 1982 г. «Хартии прав и свобод» (Сharte canadienne des droits et libertés). В ней отдельно оговаривалось равенство английского и французского языка при употреблении в парламенте провинции Нью-Брансуик; право употреблять там эти языки на всех стадиях судебного процесса; право получать от служб законодательного собрания и правительства информацию на любом из языков [6 c. 473]. Этот конституционный акт гарантировал языковое равенство жителям Нью-Брансуика как на провинциальном, так и на федеральном уровне. Тем не менее государственных мер, направленных на формирование условий «языкового равенства», было недостаточно. Английский язык продолжал использоваться в большей части сфер публичной деятельности. Даже несмотря на то, что положения закона 1969 г. были подтверждены Конституционным актом 1982 г., ситуация с языковыми правами в провинции практически не изменилась.

Появление АП на политической арене провинции свидетельствует о неудовлетворенности части акадийского общества Законом «Об официальных языках Нью-Брансуика». Важным фактором, повлиявшим на создание АП, стал рост радикальных сепаратистских настроений среди акадийской молодежи. В этот период в Национальном обществе акадийцев (НОА) выделяется группа молодых «реформистов», настроенных на конфронтацию с традиционной акадийской элитой. Центром сосредоточения молодых акадийских интеллектуалов и «реформистов» из НОА стал Монктонский университет, где большинство студентов открыто заявляли о недовольстве доминированием во многих публичных сферах англоговорящего населения. Традиционная акадийская элита в лице представителей католического духовенства, бизнесменов и политических деятелей не разделяла подобных настроений акадийской молодежи. Позицию старшего поколения можно характеризовать как «реалистичную», так как, по их мнению, не стоило забывать о миноритарности акадийского сообщества в регионе. Главным выразителем настроений и идеи традиционной акадийской элиты стала газета «Эванжелин». Но, по всей видимости, остановить политический раскол уже было невозможно, так как, по мнению молодых националистов, «буржуазная интеллигенция стала глуха к требованиям молодежи и движению, которое выходит из тени»[4] [7 c. 3]. Молодые акадийские радикалы опасались, что политическое поведение «старшего поколения», направленное на поиски компромисса, могло «навсегда заморозить» низкий статус акадийцев. Стоит отметить, что расхождения с традиционной элитой молодых акадийских интеллектуалов имели и поколенческую составляющую. «У нашей элиты концепция как у евреев во времена Моисея: у нас есть вожди, которые спустились к нам с небес и которые мгновенно получили власть и авторитет»[5] [8].

В декабре 1967 г. в стенах Монктонского университета появляется студенческая газета «Насекомое» (L’Insecte). Она распространялась за пределами территории кампуса – не только в Монктоне, но и в других акадийских городах провинции. Редакция газеты заявляла о своей оппозиционности как к правительству провинции, так и к традиционной акадийской элите и часто говорила в редакционных материалах от лица всего «акадийского народа» и «народных масс». В 1969 г. под эгидой Студенческой федерации университета появляется другое оппозиционное издание – газета «Усы» (Moustache). В 1970 г. студенты университета начинают издавать еще одну газету – «Эмбрион» (Embrion). Все три издания придерживались националистических позиций, говорили об угрозе ассимиляции и в той или иной мере использовали сепаратистскую риторику. Очень четко и характерно настроения этих изданий выражает редакционная статья первого номера газеты «Эмбрион»: «Мы чувствуем скромное, но грандиозное желание – его необходимо реализовать. Без литературы, которая утвердит наше существование, мы забудем о том, кто мы есть, и то, кем мы хотим быть. Это ассимиляция…[6]» [9].

Во многом рост и развитие национализма среди акадийской молодежи связаны с влиянием квебекского индепендентского движения второй половины 1960-х гг. Напряженность между федеральным правительством и «остальной Канадой» (Rest of Canada), с одной стороны, и квебекским правительством и националистами – с другой, предопределили этнополитическую напряженность между акадийцами и англоязычным населением Приморского региона. Политические движения и партии, стоявшие на сепаратистской платформе и выступавшие за отделение от остальной Канады, появились в Квебеке с начала 1960-х гг.: среди них можно назвать «Объединение за национальную независимость» (Rassemblement pour l'indépendance nationale, РИН), «Фронт освобождения Квебека» (Front de libération du Québec – ФЛК), Квебекскую партию (Parti Québécois) и др. В политическом отношении все эти организации были достаточно неоднородны, достаточно сказать, что ФЛК представлял собой террористическую группировку, а РИН делилось на левое и правое крыло. Своего рода «общим знаменателем» для квебекских сепаратистов стала Квебекская партия, образованная в 1968 г. При этом нельзя не отметить, что представители традиционной акадийской элиты также осознавали, по крайней мере на уровне деклараций, необходимость сближения с Квебеком и различными политическими силами этого самого крупного франкоязычного региона в Северной Америке. В своем ежегодном докладе 1966 г. президент НОА Л. Ришар заявил: «Не отказываясь от собственной уникальности, акадийцы кажутся сегодня более способными расширить горизонты, чтобы интегрироваться в общую жизнь Французской Канады»[7].

На рубеже 1960–1970-х гг. в лексикон квебекских и акадийских националистов входит пара терминов «колонизация – деколонизация», согласно которой франкоязычные территории Канады представляли собой колонии по отношению к англоязычной части страны и США. По всей видимости, влияние на умонастроения и взгляды квебекских и акадийских националистов оказала знаменитая книга участника восстания и войны в Алжире Ф. Фанона «Проклятьем заклейменные»[8] , а также тексты французского философа тунисского происхождения А. Мемми[9]. Понятие «колонизация» было необходимо радикальным силам, так как оправдывало политическую борьбу и легитимизировало попытку «освобождения от колониализма». Такого рода «антиколониализм» в равной мере была свойственен как квебекским сепаратистам, так и акадийским националистам.

В качестве примера сравним две цитаты, столь схожие по стилистике. Манифест квебекского РИН: «В наше время, когда народы сбрасывают колониальное ярмо и требуют полной независимости, Французская Канада больше не может соглашаться оставаться под экономическим и политическим гнетом иностранцев»[10] . Вторая цитата принадлежит акадийскому националисту Б. Говину: «С 1713 г. мы рабы при английской доминации, проклятые колонизируемые люди»[11] .

Впрочем, недовольство акадийской молодежи было связано и с трудной социально-экономической ситуацией. Представители «Общества акадийцев Нью-Брансуика» характеризовали ситуацию следующим образом: «… самые низкие доходы, самые незначительные инвестиции, самый высокий процент безработных, самая слабая социальная помощь, худшие средства связи и самый низкий процент детей, охваченных школьным обучением[12]» . С этим выводом соглашается французский социолог Ален Ивен, который утверждает, что в 1970 г. 80 % акадийцев имели низкий или средний социальный статус и получали низкий доход при одном из самых низких уровней образования в Канаде[13] .

Успехи Квебекской партии (6 депутатов было избрано в парламент Квебека в 1970 г. при 23 % электоральной поддержки) и рост национального движения в «Прекрасной провинции» подтолкнули акадийских интеллектуалов к созданию собственной партии. В 1972 г. как альтернатива существующим институтам была создана Акадийская партия. В основе ее идеологии лежала идея о разделении Нью-Брансуика по языковому принципу и создание новой административной единицы – Акадийской провинции. Член АП и политический активист А. Дюмон писал: «Наложите на карту Нью-Брансуика топографический планшет и проведите линию по диагонали от Гран-Со до Монктона. Потом проведите от одной точки до другой карандашом и напишите огромными буквами на этой части карты новое название – АКАДИЯ»[14] . Риторика лидеров и рядовых активистов АП постоянно апеллировала категориями «колониализм» и «постколониализм», что мало чем отличало ее от риторики квебекских сепаратистов.

Проект по «отделению от Нью-Брансуика», предлагаемый представителями АП, имел несколько вариантов. Часть членов АП, поддерживающая тесные отношения с Квебекской партией, предлагала вхождение Акадии в независимое квебекское государство на тех или иных условиях. Другая группа призывала к созданию полностью независимого акадийского государства. Более умеренное крыло говорило об автономии в рамках провинции Нью-Брансуик. В итоге, за десять лет существования партии членами АП так и не было предложено единого индепендентского проекта. При этом все высказываемые предложения обладали одним и тем же слабым местом, так как не учитывали того, что северо-западные графства Нью-Брансуика, которые предполагалось отделить, были франкоязычными в основном на 60 %.

Помимо этого, в АП существовали и иные проблемы, такие как отсутствие яркого харизматичного лидера и постоянные внутрипартийные распри. Через три года после своего создания, на съезде 1975 г. партия отказалась от социалистической платформы в пользу более правоконсервативной. В течение всего периода деятельности лучшим результатом АП стало 12 тыс. голосов на выборах 1978 г. А уже в 1982 г. партия прошла процедуру самороспуска.

В результате националистический проект, призванный стать «мотором» этнополитической мобилизации, не нашел электоральной поддержки у акадийского населения. Попытка проведения политики этнического предпринимательства со стороны АП потерпела крах. В значительной мере это связано с тем, что политическая программа партии оттолкнула большинство акадийцев, так как предлагала слишком радикальные шаги. В то же время политический проект АП был нечетко сформулирован и не смог сыграть консолидирующую роль для акадийского сообщества. При этом, по всей видимости, деятельность радикальной АП подтолкнула правительство провинции принять Закон 88, придавший импульс политике языкового равенства на территории Нью-Брансуика.

***

С конца XIX в. акадийцы постепенно интегрировались в политическую жизнь провинции и страны и боролись за языковые и культурные права. Итогом этого процесса стало институциональное оформление языковых и культурных различий в Нью-Брансуике. Рост этнокультурной консолидации акадийцев пока что не привел к постановке вопроса об автономии или политическом суверенитете, за исключением неудачной попытки, предпринятой Акадийской партией. Ее появление на политической арене провинции свидетельствовало о неудовлетворенности части акадийского сообщества результатами принятия Закона «Об официальных языках Нью-Брансуика». В основе идеологии АП лежала идея разделения Нью-Брансуика по языковому принципу и создание новой административной единицы – Акадийской провинции. Националистический проект, призванный стать «мотором» этнополитической мобилизации, не нашел электоральной поддержки у акадийцев. В значительной мере это связано с тем, что политическая программа АП оттолкнула большинство из них, так как предлагала слишком радикальные шаги.

Не появилось и общего политического проекта, способного объединить все франкоязычные меньшинства Канады. Во многом это вызвано тем, что политические силы, представляющие Квебек – самый крупный франкоязычный регион Канады, всегда ориентировались исключительно на саму «Прекрасную провинцию». Все автономистские и индепендентские проекты квебекских политических акторов не касались проблем франкоязычных меньшинств Манитобы, Нью-Брансуика и т. д. Важнейшим итогом почти четырех десятилетий политической борьбы индепендентских сил в Квебеке (главным образом Квебекской партии) стало фактическое (но не юридическое) признание квебекцев «остальной Канадой» и федерального правительства – «особым обществом» (société distincte). В 2006 г. канадский парламент выпустил резолюцию, которая признавала квебекцев «нацией в составе единой Канады»[15]. Вместе с тем признание квебекцев «нацией» англоязычным большинством, федеральным парламентом и правительством заострило вопрос о характере и статусе франкоязычных сообществ вне Квебека. Именно это обстоятельство не позволяет полностью исключить вероятность возрождения Акадийской партии в политической жизни Нью-Брансуика.

Башкиров М. Б.доцент кафедры международных исследованийСВФУ