Россия, Российская Федерация – страна регионов, так уж сложилось в новой России 1990-х годов. В мае месяце 2000-го было предпринято попытка превратить Российскую Федерацию в страну больших территорий-округов. Страну поделили на округа. Что-то аналогичное было и в СССР, сохранившееся и в новой России: деление на военные округа и экономические районы. Это решение, таившее в себе, вернее, повеявшее, забытыми генерал-губернаторствами не сработало в том объеме в котором могло бы, хотя формально продолжает жить и сегодня. Разве что в начале 2000-х имело значение скорее в утверждении изменений соотношения сил в российском федерализме, направленной на усиление вертикали власти – власти Центра. Назначенные полномочные представители Президента – Полномочные представительства создавались для «повышения эффективности деятельности федеральных органов государственной власти и совершенствования системы контроля за исполнением их решений»[2]. Как говорится, на то и была воля верховной власти страны.

Теперь эти округа все ж рассмотрим с другой стороны. Сибирский федеральный, Дальневосточный федеральный … Что здесь было главнее – первое слово – «дальневосточный» или второе – «федеральный» осталось не до конца проясненным. Эта тема для другого рассуждения. Но вот, что хотелось бы понять: повлияло ли новое деление на сложившееся региональную идентичность? Способствовало ли созданию новой идентичности? Вместо существующих веками национальных и региональных? Скорее нет.

Начнем с того, что миры Сибири и Дальнего Востока столь же многослойны и таинственно глубоки в своей «вечности» и «другости» в смысле «другие миры»: национальные, включающие и такие экзотические как шаманизм, оккультизм и другое. В этой разности и параллельности, возможно, таится именно та сила, необходимая для роста и развития? Но это к слову.

Есть такое понятие как «сибирская идентичность». Есть и «дальневосточная идентичность». Есть и национальные идентичности: якутская-саха, бурятская, тувинская и т.д. Они и будут. А вот в контексте «прирастания» могущества Российского Сибирью и Северным океаном, высказанным еще Михайло Ломоносовым, сойдутся ли миры Сибири и Дальнего Востока, как основа процветания всей страны?

Было еще и другое историческое, геополитическое определение огромной восточной части Государства Российского в его имперской истории: Русская Азия, простиравшаяся за Уральскими горами на восток и на юг, в которую входил и российский Дальний Восток. Всегда Русская Азия была особенным миром государства Российского. Есть еще и Русский Север – Российский Север. Также и Арктика носит эти определения «русский», «российский» ...

Но вот об еще одном определении сути Российского государства – его евразийства – спорят и политики и люди науки. Процитированный выше В. Иноземцев считает, что евразийскости пытаются «научить» в Москве. Возможно. Добавим, что понятие евразийства, как геополитическое и экономическое понятие, как интеграционный механизм скорее всего впервые прозвучало из уст Нурсултана Назарбаева в 1990-х[3]. А так, конечно ж, сам термин как философско-политическая категория продукт восточноевропейской русской эмиграции существует давно и прочно. Второе дыхание или возрождение термин получил в 1980-90-х годах благодаря Льву Гумилеву. Евразийская идея разрасталась и получило название неоевразийства, как новая идеология постсоветского пространства. С другой стороны Сибирь и Дальний Восток – это не только «освоенные» территории, но и исконные земли многих народов, населяющих эти земли с древнейших времен. Евразийская сущность или миры Азии в Сибири уходят своими корнями в Тюркские каганаты и империю Чингисхана. Так что проблема идентичности многослойна и неоднородна. Тем более национальной идентичности. Интересно, как эта проблема «высвечивается» в художественной литературе? В той литературе, которая выражает самоидентификацию народа и в котором сфокусирован весь спектр жизненного приобретенного опыта. Бесспорно, что в литературных сюжетах и литературных образах заключены основные символы общественной коммуникации. По Георгию Гачеву, в литературе и культуре отражаются «национальные образы мира» и «целостность национального бытия». Вот, к примеру, в якутской литературе процессы поиска или нового восприятия национальной идентичности видим в романе Николая Лугинова «По велению Чингисхана», написанном в 1990-х годах. Эту же тему евразийства углубляет его последнее крупное произведение «Хуннские повести». Разрабатывает Николай Лугинов в своем творчестве, обосновывает общеазиатскую идентичность. Если есть европейская, почему бы и не быть общей азиатской идентичности, которая на сегодня кажется состоит из разных фрагментов, крупных и более мелких. «По велению Чингисхана», став событием в духовной жизни якутян и части знакомых с романом россиян, воспитало, вырастило на таком понимании общеазиатской идентичности уже целое поколение.

Якутская нация с XVII века породнилась с Российским государством. И все-таки Россия не перемолола за 385 лет официальной жизни в составе Российского государства азиатско-тюркскую идентичность саха. Также и бурят, тувинцев и других сибирских, дальневосточных народов. Ведь есть еще и Дальний Восток «Дерсу Узала», хотя он сегодня как литературный персонаж и полузабыт.

Если говорить о дальневосточной идентичности, то в просторах интернета можно встретить и такое определение как «стратегический фронтир великой державы». А Республика Саха позиционирует себя как «восточный форпост Российского государства», опираясь на историческую свою судьбу, когда в XVII-XVIII веках шли отряды первопроходцев и мореплавателей на освоение всего северо-востока и Дальнего Востока, вплоть до Русской Америки, именно с Якутской области.

И еще один немаловажный аспект. С трудом, но все более закрепляется геополитическое понятие «Тихоокеанская Россия», которую кстати продвигал первый президент Республик Саха, тогда заместитель председателя Совета Федерации Михаил Николаев. Поддерживал эту идею в записанном мною в 2011 году интервью Александр Бессмертных, известный дипломат, председатель Всемирного совета бывших министров иностранных дел. Говоря о международном общественном движении «Восточное измерение», Александр Александрович сказал: «Значимость движения только возрастает, и она обогатилась еще одним открытием, проектом Михаила Ефимовича — концепцией Тихоокеанской России. Я полностью разделяю значимость этой концепции. Об этом мало говорят, пишут. Это его идея, она прекрасна. По существу, программа развития Тихоокеанской России постепенно сформируется, но она не обобщена так, как это сделано Михаилом Ефимовичем. Сейчас вектор мировой политики смещается в сторону Тихого океана»[4].

Вопрос идентичности (в разных его ракурсах: территориальной, национальной) – вопрос будущей судьбы страны: не размывая сложившиеся идентичности, а опираясь на их объединяющие начала, создавать условия для роста всего: и экономики, и технологий, и культуры, и науки.

Автор: Олег Гаврильевич Сидоров, заведующий кафедрой журналистики Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова (г. Якутск), главный редактор журнала “Илин” (“Восток”), координатор дискуссии “Геополитика Востока. XXI век», е-mail: ilin_s@mail.ru