Николай Переславцев: Корейский кризис и его влияние на интересы России

Чтобы понять, почему многолетний военно-политический кризис в регионе Северо-Восточной Азии, связанный с Корейским полуостровом, затянулся на столь длительный срок, а также как он влияет на интересы России, необходимо рассмотреть хотя бы некоторые из предлагавшихся заинтересованными сторонами на протяжении последних 20-30 лет вариантов его решения. При этом будем исходить из следующего. На Корейском полуострове с 1948 года существуют и противостоят друг другу два государственных образования, КНДР и Республика Корея, близких друг другу этнически и основанных изначально на единой культуре. Однако каждое из них стремится к полному национальному суверенитету, их стратегические взгляды на будущее экономическое и политическое развитие отличаются кардинально и вступают друг с другом в столь явные противоречия, что требуют для их сохранения и реализации привлечения внешнеполитических партнеров. Вот эти партнеры, на которых опираются Север и Юг, а именно: США, Япония, Китай и Россия считаются наиболее заинтересованными в решении «корейского кризиса».

КНДР и США

Исходя из вышеизложенного, рассмотрим, не вдаваясь в подробности, в первую очередь историю поисков путей решения «корейского кризиса» по линии КНДР-США. Попытки договориться с американцами начал еще Ким Ир Сен, и плодом этих усилий, уже после его смерти (8 июля 1994 года) стало Рамочное соглашение (Geneva Agreed Framework) от 21 октября 1994 года. Существуют различные толкования этого термина, однако большинство из них сходятся в том, что Рамочное соглашение является формой договора, от которого отличается тем, что может не включать неизвестные наперед условия сотрудничества, например по объемам поставляемых товаров, услуг или сроках исполнения. Наиболее существенным минусом такого подхода является возможность для одного из партнеров отказаться от обязательств по договоренности, если они вытекают из неоговоренных в ней моментов. Таким образом, по сути своей, это более напоминает «джентльменское соглашение», основанное на доверии и учете баланса интересов. Как же оно выполнялось? Согласно п.3 ст.1, Северная Корея обязалась заморозить свои ядерные объекты в обмен на обещание Вашингтона построить ей два реактора на легкой воде, которые не являются источниками оружейного плутония. До этого американцы, по гарантийному письму президента от 20 октября 1994 г. и в соответствии с п.2 ст.1 Соглашения должны были предоставлять КНДР по 500 тыс. т. нефтепродуктов в год в качестве топлива и для производства электроэнергии. Помимо этого, в Рамочном соглашении имелись: ст.2 о продвижении обеих сторон к полной нормализации политических и экономических отношений, и статья 3 о предоставлении Соединенными Штатами официальных гарантий, исключающих угрозу применения против КНДР ядерного оружия. Итог известен и, в общем-то, не требует развернутых комментариев: ни одна из статей договоренности не была выполнена. В 2006 г. существовавший под эгидой образованной Вашингтоном Организации по развитию северокорейской энергетики (Korean Peninsula Energy Development Organization - KEDO) проект по реакторам был официально закрыт, и Рамочное соглашение фактически прекратило свое существование. Пхеньян до последнего надеялся на реализацию договорённости поскольку, как представляется, рассчитывал не только на энергоносители, но и на прямые переговоры с Соединенными Штатами по политическим проблемам. КНДР разрешала иностранным специалистам осмотр ее спорных объектов, а с 1999 по 2003 гг. соблюдала односторонний мораторий на запуск баллистических ракет. Между тем, Вашингтон постепенно, но неуклонно, стал "топить" Рамочное соглашение в бюрократических формальностях и отговорках. С диалогом на государственном уровне тоже ничего не вышло, а после 2001 г. он вообще был прекращен. Видя такое отношение к себе, любая страна, в концов, могла бы прийти к выводу, что договариваться с ней не желают. В КНДР тоже решили именно так и пересмотрели свои приоритеты в сторону укрепления обороны, резко ускорив разработку ракетно-ядерной программы. Фактически все, что мы наблюдали с тех пор и до начала 2018 года в северокорейско-американских отношениях – это периодические вспышки напряженности. Каналы связи через посредников продолжали существовать, время от времени проходили неофициальные контакты (Куала-Лумпур, Манила, Стокгольм, Нью-Йорк, Пекин и т.д.), однако многого они не решали, максимум, чего стороны старались достичь - не перейти грань военного конфликта. После Зимних Олимпийских играх в южнокорейском Пхёнчхане в феврале 2018 г. КНДР стала инициатором новой попытки сближения с США. Через южнокорейское посредничество президенту Трампу было передано предложение о личной встрече с Ким Чен Ыном для обсуждения вопросов нормализации межгосударственных отношений. Между прочим, конкретные меры в этом направлении, как было отмечено выше, содержались еще в Рамочном соглашении 1994 года. Поэтому, можно сказать, что в Северной Корее фактически реанимировали старые идеи, несмотря на то, что они не были в свое время реализованы. Понимая, что осуществить саммит с Трампом, и тем более о чем-то договориться на нём будет непросто, Ким Чен Ын после консультаций со «старшими товарищами» в лице Китая и России совершает шаги, направленные на создание позитивной атмосферы для переговоров. Он соглашается с обсуждением денуклеаризации Корейского полуострова, вплоть до составления оговаривающей ее этапы «дорожной карты», возобновлением 6-ти сторонних переговоров и даже с наличием американских войск на Юге и военными учениями, если только они не будут проходить близко к демаркационной линии. На Пленуме ЦК 21 апреля с.г. и в последующих заявлениях Председателя Трудовой партии Кореи вообще было сказано о моратории на испытания ядерных устройств и тестовых запусков МБР, верифицируемом закрытии ядерного полигона, неприменении ядерного оружия первыми, приверженности принципам его нераспространения. Хотя некоторыми специалистами выдвигаются версии о том, ввиду санкций КНДР оказалась на грани экономического коллапса, поэтому её руководство решило сдать позиции и пойти навстречу Западу, дело, на наш взгляд обстоит не так. Северокорейские шаги – вовсе не капитуляция: ядерный потенциал сохраняется, заявлено всего лишь о готовности не применять его первыми, в обмен на юридически значимые обещания США исключить силовые меры для свержения существующей в КНДР системы власти и ослабить существующие санкции. Так что здесь речь идет, скорее, о трезвомыслии и расчетливости председателя Кима и его ближайшего окружения. Как же реагируют на это США? Об их отношении говорит хотя бы то, что до сих пор нет 100% уверенности в том, что американо-северокорейский саммит реально состоится, не будет сорван в последний момент и на нем будут достигнуты конкретные результаты. Или что, даже, если они будут достигнуты, их не постигнет, в конечном счете, судьба Рамочного соглашения. Как заявил по этому поводу сам президент Трамп, встреча либо будет успешной с его точки зрения, либо вообще не произойдет. Он же сказал о том, что займет решительную позицию и не пойдет на уступки до тех пор, пока Ким Чен Ын не сдастся и не откажется полностью от своей ядерной программы. И вышеозначенный американский подход не отменяет ни двукратное посещение Пхеньяна госсекретарем М. Помпео в апреле и в мае с.г., ни последующие заявления Трампа и Помпео о том, что КНДР получит гарантии безопасности, инвестиции, если откажется от ядерной программы и т. д. Северокорейцы ответили примерно следующее: если к ним так будут относиться, то это может поставить под угрозу шансы на денуклеаризацию. А на компенсации за ядерную программу в виде иностранных инвестиций Пхеньян вообще никогда не надеялся и на такие варианты не пойдет. Как при таких взаимоотношениях можно договариваться, пусть каждый решает для себя сам. Северная Корея никому своими ядерными возможностями, кроме Вашингтона, не угрожала, нападать на соседей не собирается, ни на какие политические роли, даже регионального масштаба, не претендует. А пример Ирака, Ирана и Сирии показывает, что дело вообще не в оружии, которое, якобы, есть там или здесь. Причиной негативного отношения США к Пхеньяну является бытующий в американской элите (президент только отражает ее точку зрения) агрессивно-глобальный подход, когда в центре внимания находятся взаимоотношения с Европой, противоречия с Китаем и Россией как наиболее значимыми мировыми соперниками. Корейский полуостров, в этой связи, всего лишь одно из полей, на которых эти противоречия разыгрываются. Поэтому Северная Корея для Соединенных Штатов - это не равноправный партнер, а средство для достижения конъюнктурных политических целей. Поскольку цели имеют свойство меняться, то и договорённости, заключенные ради их достижения, могут сегодня заключаться, а завтра будут аннулированы теми, кто придет следующим к власти в Вашингтоне. Скажем больше. На наш взгляд, США вообще не способны стать конструктивным участником диалога по корейскому вопросу, хотя бы в силу разницы в критериях «цивилизационного» мышления. Другими словами, бескомпромиссно-силовой подход англо-саксонской цивилизации к решению противоречий («у кого сила, тот и прав») применительно к другим, отличным от США общественным моделям по определению не срабатывает. Что можно сказать о договороспособности Соединенных Штатов, если при одном президенте они соглашаются на международный план действий по иранской ядерной программе, а при следующем от него отказываются? Нет гарантии, что точно так же не произойдет и по отношению к северокорейцам при будущей Администрации или через год-два еще в период правления Дональда Трампа. Восток вообще является отдельным, отличным от Запада мироустройством, и подходить к нему со своими мерками, даже в сегодняшнем, глобально взаимосвязанном мире, мягко говоря, не совсем верно. Но подсказать это американским президентам, судя по всему, некому, компетентных специалистов по Востоку в близких к Белому дому кругах практически нет. Можно спросить: а как же Южная Корея или Япония, разве это не пример полного принятия азиатскими странами западных культурных ценностей? В целом это так, но такое принятие держится на сугубо экономической зависимости от США. Азиаты признают её наличие, однако свои внутренние дела уже давно решают сами, не позволяя американцам вмешиваться далее уже имеющихся у них на сегодняшний день полномочий. Да и на международной арене они способны действовать самостоятельно. Например, Республика Корея не вводила против России никаких санкций, не высылала российских дипломатов, да и соглашение о безвизовых поездках продолжает успешно работать.

КНДР и международный формат

Теперь посмотрим, насколько действенным может быть влияние международного сообщества, под которым подразумеваются, прежде всего, наиболее заинтересованные в регионе страны (кроме Северной и Южной Кореи): Россия, Китай, Япония и США. Сама идея попытаться найти коллективное решение в таком составе, который был назван «6-ти сторонним», возникла в начале 2000-х гг., после провала Рамочного соглашения. Подразумевалось, видимо, что многосторонние консультации по «корейскому кризису» могут оказаться более действенными, хотя бы с точки зрения учета интересов всех участвующих сторон. Вообще, идея была китайская, поэтому все заседания 6-ти сторонних переговоров проходили затем в Пекине. А началось все с августа 2003 года, когда стало понятно, что никаких легководных реакторов по Рамочному соглашению КНДР не получит. Отсюда и ее негативная реакция на американские предложения в ходе первого раунда. В Вашингтоне предложили предоставить Северной Корее гарантии безопасности, экономическую помощь и упомянутые реакторы, если Пхеньян свернет свою ядерную программу под контролем МАГАТЭ. Северокорейцы ожидаемо ответили: мы вам не верим, поскольку вы уже нарушили свои обещания, и этот этап закончился ничем. Второй и третий постигла та же участь, прежде всего из-за нежелания участников идти на компромисс. Для пояснения того, что имеется в виду, скажем, что на третьем раунде в 2004 г. КНДР отвергла требование передать ядерные объекты под международное управление или контроль МАГАТЭ, что в ее глазах означало фактически поступиться своим суверенитетом. В Вашингтоне и Токио понимания такой позиции, конечно, не выразили. На четвертом раунде в сентябре 2005 года удалось достичь самого большого успеха. Было принято «Совместное заявление о принципах денуклеаризации», основанное как раз на компромиссных формулировках. За Северной Кореей признавалось право на мирное использование ядерной энергии, оборудование легководного реактора, получение необходимой для экономики международной помощи. Было заявлено о намерении партнеров по переговорам способствовать нормализации отношений Пхеньяна с США и Японией. В ответ Север обязался свернуть ядерную программу, вернуться под инспекции МАГАТЭ и в Договор о нераспространении ядерного оружия. Помешала реализации вышеозначенных договорённостей полемика. США несколько раз пренебрежительно высказались о КНДР, ввели санкции против северокорейских компаний, якобы за поставки ракет и изготовление фальшивых долларов. Тот расценил такое отношение как неуважение к себе как к полноценному партнеру и «встал в позу». Тем не менее, 6-ти сторонние переговоры все-таки продолжались с переменным успехом до 2009 г., когда Северная Корея 14 апреля заявила о выходе из них в ответ на Заявление Совета безопасности ООН по поводу запуска северокорейской МБР 5 апреля (названной спутником «Кванмёнсон-2). Думается, что обвинять только ее в срыве переговорного процесса было бы не совсем верно. Пхеньян согласился вернуться к Межкорейскому «Совместному заявлению о принципах денуклеаризации» от 1992 года, создать механизм его верификации, передал КНР как стране-хозяйке переговоров сведения о своих ядерных программах, под присмотром инспекторов из США и МАГАТЭ пошел на показательное уничтожение охладительной башни ядерного центра в Йонбене. Камнем преткновения стало невыполненное остальными участниками 6-ти стороннего процесса обещания поставить Северной Корее 1 млн. тонн топлива для ТЭЦ и оказать другую экономическую помощь. И даже после выхода из переговоров Пхеньян выражал неоднократную готовность вернуться в них. Россия и Китай всячески поддерживали в этом Северную Корею, исходя из собственных геополитических интересов. Не готова оказалась другая сторона, а именно – США и Япония. Об американских взглядах на Корейский полуостров мы уже говорили. Что касается позиции Токио, то, как мы полагаем, главная ее составляющая – не допустить межкорейских договоренностей, на основе которых Юг и Север могут наметить пути к дальнейшему сближению, а для этого сыграть на «факторе страха» перед ракетно-ядерными возможностями Пхеньяна. В экономическом и оборонном смысле японцев сейчас более занимает поднимающийся Китай, поэтому появление под боком обладающего существенным потенциалом еще одного регионального соперника в лице объединенной Кореи им сейчас невыгодно. Исходя из вышеизложенного, неудивительно, что 6-ти сторонние переговоры не возобновлялись уже 9 лет, с 2009 г., и перспектив для этого, несмотря на периодические заявления участников формата о готовности вернуться в него «без предварительных условий», так и не просматривается. Слишком отличающиеся у них цели и интересы, очень разное понимание «денуклеаризации» Корейского полуострова и путей ее достижения, чтобы на этой основе можно было достичь взаимоприемлемого консенсуса.

КНДР и Республика Корея

Прежде всего, необходимо отметить, что для обоих корейских государств территория оппонента является ближайшей географически и этнически, и потому естественной «сферой национальной безопасности». Исходя из этого, даже, несмотря на периодически обостряющееся противостояние, Пхеньян и Сеул никогда не выпускали друг друга из сферы внимания, прорабатывали разные варианты развития отношений, как в сторону конфликта, так и в сторону нормализации, в том числе, независимо от США. Подчеркну, что мы сейчас не говорим о согласии оппонентов с политической системой друг друга и о готовности объединиться. Речь идет только о стремлении Севера и Юга к вовлечению ближайшей территории в границы собственных приоритетных интересов. Самые известные переговорные контакты на высоком уровне имели место в 1972 г. («Совместное Заявление Севера и Юга»), 1991 г. («Соглашение о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах»), 1992 г. («Совместная Декларация о денуклеаризации Корейского полуострова»), 2000 и 2007 г. (саммиты в Пхеньяне) и в апреле 2018 г. (саммит в Пханмунчжоме). Не вдаваясь в детали и не оценивая достигнутые на каждой встрече конкретные договоренности, отметим их общее свойство и сделаем вывод: несмотря на наличие запретных законов на общение Север и Юг накануне и в ходе этих саммитов фактически признавали друг друга в качестве равноправных политических и экономических партнеров и проявляли готовность договариваться именно на этой основе. В результате снижался градус полемики, уровень военного противостояния, проявлялось стремление к поиску компромисса, готовность идти на взаимные уступки. Внешние партнеры (Россия, Китай, Япония, США) с разной степенью энтузиазма, но все-таки одобряли разрядку напряженности между Пхеньяном и Сеулом и выражали надежду на дальнейшее продвижение к консенсусу. Что не очень удивляет, так как все другие схемы урегулирования кризиса оказывались малоэффективными в силу несовместимых ментальных взглядов и цивилизационных подходов, исключающих достижение партнерами взаимоприемлемых компромиссов. Рискнем предположить, что, сами корейцы с их общим менталитетом и взглядами на выстраивание взаимоотношений, в конце концов, смогли бы договориться, сначала на неофициальном, а потом и на официальном уровне, и мы бы наблюдали в регионе совсем другую ситуацию, чем сейчас. Например, в качестве одного из инструментов для поддержания мира на Полуострове осуществлялась торговля и поддерживались межкорейские экономические связи. Помешали сближению Севера и Юга и продолжают мешать сейчас объективные внешние обстоятельства, связанные с негативным влиянием на международном уровне некоторых присутствующих в регионе держав. Вопрос в том, что по отношению к КНДР продолжают действовать санкции Совета Безопасности ООН. И отменить их в ближайшее время не получится, так как любую попытку такого рода, скорее всего, перекроют своим вето Соединенные Штаты. Вряд ли южнокорейцы захотят идти им в этом наперекор, поэтому говорить о значимом расширении в ближайшее время межкорейского товарообмена, скажем так - проблематично. Собственно поэтому, на прошедшем 27 апреля с.г. саммите экономические вопросы напрямую не затрагивались и не были упомянуты в принятой по его итогам Декларации. Единственное исключение – это модернизация и запуск Транскорейской дороги через демилитаризованную зону на западном и восточном участках с выходом в перспективе на транспортную сеть Китая и России. Как и ожидалось, первоочередным вопросом (хотя соответствующий пункт и обозначен в финальной части документа) стала денуклеаризация Корейского полуострова. По этому направлению Север добился признания своих мер, принятых накануне саммита, как «очень важных», хотя был вынужден согласиться с участием в этом деле «международного сообщества». Возникает вопрос: чем руководствовались Ким Чен Ын и его окружение, соглашаясь на такое участие? Во-первых, на решениях Совета Безопасности ООН основано введение против КНДР санкций, в снятии или ослаблении которых она заинтересована. Дело даже не в их обоснованности или необоснованности. Заинтересованные и доброжелательные партнеры могли объяснить: пересмотр санкций необходимо осуществлять на том же уровне, на котором они были приняты. Их простое игнорирование недопустимо, потому что подрывает опирающуюся на ООН нормативно-правовую базу, контролирующую не только нераспространение ядерного оружия, но и ликвидацию международных конфликтов в принципе. Значит, необходимо для начала сделать все для решения проблемы юридическим путем, в процессе которого Северная Корея может получить политическую поддержку. И только, если он окажется нереальным, рассматривать альтернативные возможности. Во-вторых, говорить с Соединенными Штатами, так или иначе, придётся, потому что они сохраняют возможность доставки на Корейский полуостров ядерных носителей. Денуклеаризация не будет полной и окончательной, если данную возможность американцам не перекрыть. Наконец, в-третьих, привлекать США все равно необходимо, поскольку стороны заявили в одном из пунктов Декларации от 27 апреля о желании заключить на основе трехстороннего или четырехстороннего формата постоянный Мирный договор, заменив им Соглашение о перемирии 1953 г. Кстати в начале мая появлялись данные о вероятном проведении встречи Кима и Трампа в Доме мира в Пханмунчжоме, то есть как раз там, где состоялся межкорейский саммит. В принципе, и сам Трамп об этом думал, и Ким Чен Ын был «не против». Самое интересное в этом предложении то, что возникнуть оно могло только как результат трехсторонних консультаций. Да и на самой встрече участие Мун Чжэ Ина было бы весьма вероятно. Таким образом, можно сказать, что две Кореи сразу после саммита приступили к работе по реализации положений Декларации 27 апреля о трехстороннем формате. Если бы проект о переговорах в Пханмунчжоме США и КНДР с участием Республики Корея реализовался, то это, по нашему мнению, сыграло бы положительную роль, так как «южане» постарались бы оказать на Вашингтон позитивное влияние в целях достижения договоренностей. К сожалению, был выбран другой вариант, а именно - Сингапур. Место само по себе неплохое, но доминирующая роль в закулисной подготовке саммита будет, скорее всего, принадлежать в этом случае не Сеулу, а Пекину.

Интересы России

Теперь пора коснуться устремлений Российской Федерации. Что под ними подразумевается и в каком направлении может действовать наша страна для окончательного решения корейского кризиса в складывающейся обстановке? Как представляется, Москва заинтересована в том, чтобы: 1. Сохранить всемирные договорно-правовые механизмы по обеспечению контроля над всеми видами вооружений и разрешению международных споров. Это исходит из роли России как страны-основателя ООН, постоянного члена Совета Безопасности и одной из первоначальных ядерных держав; 2. Создать комфортные социально-экономические условия для проживания в своих отдаленных от Центра дальневосточных регионах, сократить их депопуляцию (а еще лучше – обеспечить рост населения), и, в конечном счете, путем интеграционных процессов, укрепить целостность страны. Обе цели одинаково приоритетны. Первая связана с престижем России и необходимостью принимать участие в решении глобальных задач, связанных с уменьшением или нейтрализацией угрозы разрушительных войн, уничтожения экологии и других факторов. В этих вещах важно именно многостороннее взаимодействие. Однако, история показывает, что такие схемы, работающие во всемирном масштабе, часто не дают 100% гарантий решения конкретных региональных проблем (Ливия, Ирак, Иран, крах 6-ти сторонних переговоров), чреваты неожиданными поворотами и осложнениями, вплоть до возрождения конфликтов, в силу разности долгосрочных и тактических интересов, менталитета и цивилизационных подходов между участниками диалога. Там, где речь не идет о непосредственных угрозах биосфере всей планеты, или, хотя бы, ее обширным районам, начинаются споры и расхождения взглядов. Полностью преодолеть указанные разногласия представляется затруднительным, они порождены самим разделением мира, который на наших глазах теряет определение однополярного и распадается на противостоящие друг другу глобальные центры силы. Вторая цель направлена на сохранение территориальной целостности, от наличия которой зависит существование нашего государства как такового. Суть в том, что как для отдельных граждан, так и для инвесторов, (к привлечению которых в регион государство заинтересовано), требуется ощущение безопасности, отсутствие угрозы военного конфликта или обусловленной им экологической катастрофы. Кроме того, сама география Корейского полуострова, его близость к российской территории предполагает минимальный объем потенциальных транспортных расходов, а значит более низкую стоимость перевозимых материальных ресурсов, объектов, возводимых с их использованием, конечного продукта производства, и, в итоге, выгоду для потенциального инвестора, который придет сюда со своими деньгами. Различные совместные проекты, рассчитанные на сотрудничество с корейцами, самые масштабные и долгосрочные из них имеют многосторонний характер (Транскорейская железная дорога, газопровод и т.д.), выдвигаются не просто так: все они, в конечном счете, призваны послужить экономическому подъёму Дальнего Востока. Российская Федерация всегда исходила из того, что предпринимать в кризисном районе любые шаги, могущие нарушить государственность и раскачивающие существующую политическую систему какой-либо страны – непродуктивно и опасно[1]. А в КНДР, что бы о ней не говорили, существует легитимное правительство, признанное ООН и пользующееся поддержкой своего населения. Учитывая вышеизложенное, основной задачей применительно к корейскому кризису является создание мирных и благоприятных условий для его урегулирования. Для России непринципиально, будет ли она сама его прямым участником. Однако, важно оказать все возможное влияние на Север и Юг, а также на уровне международных организаций, для исключения какого-либо военного решения. Необходимо не допустить возможность силового давления на КНДР и Республику Корея, как со стороны друг друга, так и внешних сил. В качестве конкретного проекта, в осуществлении которого РФ способна оказать содействие, можно предложить, например, заключение многостороннего Договора о мире и сотрудничестве в Северо-Восточной Азии. Это не заменит Мирный договор на Корейском полуострове, но поможет создать условия для его достижения и реализации. В конечном счете, если удастся удержать процесс диалога в указанных рамках, сами корейцы договорятся между собой гораздо быстрей, чем в любом другом формате. Произойдет ли объединение Кореи и когда именно – определять не нам. Но если создать в регионе условия для стабильного и спокойного развития каждого государства и их политического и экономического взаимодействия, интересы России уже будут защищены и именно к этому следует стремиться.

Автор: Николай Иванович Переславцев, начальник информационно-аналитического бюро Научно-образовательного центра Морских международных исследований Морского государственного университета имени Невельского г. Владивосток E-mail: pereslavtsev@msun.ru