Среди всего разнообразия антитрамповских акций, включая и женский марш на Вашингтон после инагурации вновь избранного президента, особо обращает внимание шумиха по поводу вмешательства русских хакеров. Сначала появилась статья со ссылкой на директора Центра по компьютерной безопасности при Мичиганском университете А. Холдемана, в которой утверждалось, что результаты выборов в трех штатах «подверглись манипуляции или вмешательству неких хакеров». Затем в начале декабря сенатор от зеленых Д. Шахин уже призвала провести слушания по вопросу о вмешательстве России в выборы 2016 года. Вскоре директор национальной разведки генерал Дж. Клэппер вполне уверенно стал утверждать, что за атаками стояли русские хакеры. После встречи в начале января Трампа с руководством разведки США был обнародован отчет АНБ, в котором утверждалось, что команду организовать кампанию с целью повлиять на результаты президентских выборов в США непосредственно дал сам российский лидер. Поэтому зафиксированные кибератаки осуществило, ни много ни мало, Главное разведывательное управление Генерального Штаба (ГРУ). В Отчете также утверждалось, что еще в августе ФБР и Министерство национальной безопасности предупредили о такой угрозе, поэтому была возможность от нее своевременно защититься при выделении дополнительных бюджетных ассигнований. О том, что он догадывался о возможности вмешательства русских в выборы еще в августе 2016 г., вроде как заявил на одной из пресс-конференций в декабре и Б. Обама. Таким образом впервые в американской истории был создан прецедент, когда в самых высоких инстанциях допускалось иностранное вмешательство в святая святых демократии США – выборный процесс. Причины таких признаний вызвали много вопросов.

Естественно, сразу же возник вопрос о доказательности столь серьезных обвинений. Они не были представлены до обнародования результатов специальных расследований, показавших отсутствие доказательств вмешательства России в выборы президента США. В конце же 2016 - начале 2017 гг. все ограничивалось заявлениями вроде того, которое сделал Дж. Байден: «Абсолютно бессмысленно не верить разведке». Однако последовавшее вскоре увольнение директора ФБР Д. Коми придало этой истории новый разворот. В «Нью Йорк Таймс» это решение было названо отголоском Уотергейта. Си-Эн-Эн также заявило: «Мы на грани Уотергейта!» Но тут же появились публикации того же Г. Джеффа «Русский» скандал и Уотергейт: ничего похожего». Тем не менее, Голливуд, чутко реагирующий на «горячие темы», оперативно выпустил в 2017 г. кинофильм «Уотергейт. Падение Белого дома». Так есть ли связь между «русскими хакерами», нежеланием определенных кругов видеть президента Трампа в Белом доме и отставкой президента Р. Никсона в 1974 г.?

Для ответа на этот вопрос нам придется использовать более совершенный исследовательский аппарат, чем тот, который используется в политической науке. Вначале рассмотрим те данные, что лежат «на поверхности». Как известно, Д. Трамп стал президентом в отличие от Никсона не только вопреки желанию демократов, но и большинства, вроде как, своей Республиканской партии. Поэтому стремление определенной части американского «истеблишмента» аннулировать или поставить под сомнение результаты выборов 2016 г. не нуждается в дополнительных обоснованиях. Учтем, что вся кампания происходила в условиях высокоразвитого информационного общества. Новые технологии здесь активно используются и в выборном процессе. Напомню, что в ходе кампании были озвучены скандальные обстоятельства с перепиской по электронной почте самой Х. Клинтон и председателя ее предвыборного штаба Д. Подесты. Не стоит здесь забывать разоблачения Викиликс и историю с Э. Сноуденом. Так что, тема хакерских атак вполне соответствовала данному контексту технологических новшеств, политических событий и настроений в массовом сознании американского электората. Учитывая же размах набиравшей в это время «русофобии», не надо было долго думать, кого именно сделать ответственными за них.

При чем тут Уотергейт? Понятно, что всех этих обстоятельств не было во время Уотергейта. На первый взгляд, сходство между двумя кампаниями ограничивается достигнутой в 1974 г. отставкой неугодного президента и стремлением повторить ее в 2017 г. Можно также вспомнить и увольнение Р. Никсоном высокопоставленного чиновника - специального прокурора Арч. Кокса, назначенного для разбирательства Уотергейта. Можно еще обратить внимание на действия сторонников Р. Никсона, которые пытались защитить своего «патрона», обращая внимание на его вклад в дело поддержания мира во всем мире, и также требовали от оппонентов представления доказательств личного участия президента в неблаговидных действиях. На этом вроде бы, сходство между 1974 и 2017 гг. и исчерпывается. Однако, такой вывод правомерен, если мы ограничиваемся только событийно-информационной стороной рассматриваемых обстоятельств.

Как показал еще Э. Дюркгейм, события социальной, а, следовательно, и политической жизни должны рассматриваться на двух уровнях: профанном и сакральном (от лат. «священный»). Пока что мы работали только на первом из них. Перевод же различных данных о событиях и их интерпретаций на сакральный уровень предполагает, что существуют некие не всегда осознаваемые в полной мере идеи и представления (пресловутые «ценности»), обладающие особой значимостью для людей, в том числе и как побуждение их к действиям. Значение такой амбивалентности в анализе обстоятельств современной политики показал американский исследователь Д. Александер. Рассматривая кейс Уотергейта, он обратил внимание, что взлом штаб-квартиры демократов в отеле Уотергейт в Вашингтоне произошел в июне 1972 г. Информация об этом инциденте сразу прошла в СМИ, но на нее не обратили внимания, оценив как обычную грызню партий во время выборов. Проведенные по данному поводу опросы подтвердили, что около 75% американцев восприняли все это на уровне конкретных целей (интересов) участников президентской гонки (профанном). Как результат – победа самого Р. Никсона и республиканцев на выборах! Ситуация стала меняться только в 1974 г.

В прессе и других масс-медиа стали появляться материалы, обвиняющие президента в эгоцентризме, отказе от сотрудничества и игнорировании общественных интересов. Дальше, что называется больше, Никсону стали приписывать стремление к авторитарному государственному перевороту. Обсуждение дела «водопроводчиков» (специально созданного подразделения, цель которого заключалась в пресечении «сливания» нежелательной информации из окружения президента) и другие данные формировали образ «неподотчетного и слишком самостоятельного Белого дома» и прочая, и прочая. Опросы сразу зафиксировали изменения в общественном мнении, т.к. теперь около 50% американцев стали рассматривать Уотергейт как угрозу базовым ценностям, поддерживающим стабильность демократии и государства. Говоря другими словами, теперь уотергейтский скандал, благодаря использованию особых символических кодов, значимых для демократического общества, был переведен с профанного на сакральный уровень. Здесь же особое значение имеют не какие-то частные доказательства, а функции защитника сакральности и ее осквернителя. Команда Никсона с заявлениями, вроде, «когда это делает президент, это уже не незаконно», не могла противостоять выпадам своих противников такого рода: «… президент разрешил установить несколько незаконных прослушивающих устройств из соображений своей собственной политической выгоды и тем самым он не только нарушил основополагающие конституционные права людей, живущих в этой стране, но и попытался скрыть эти незаконные деяния от общественности…». (Из выступления на Слушаниях г-жи Хольцман). Так Р. Никсон стал осквернителем сакрального и этого было достаточно, чтобы он мог быть подвернут импичменту.

Почему хакеры должны были стать русскими? Разрыв во времени между фактом взлома в отеле «Уотергейт» и кампанией по приданию этому событию статуса осквернения сакральности показывает, что такую технологию сначала надо было разработать. Скорость, с которой тема хакерских атак была запущена в общественное пространство, может рассматриваться как свидетельство использования демократами уже имеющихся у них разработок. В таком случае, вся эта кампания преследует ту же цель, что и в казусе Уотергейта – навязать Д. Трампу роль осквернителя сакральных ценностей американской демократии. Для того, чтобы это осквернение стало еще более чудовищным, надо было связать его с тем, чего еще не было раньше - иностранным вмешательством. Расчет был достаточно дальновидным, так как помимо всего прочего многие американцы должны были пережить новое чувство своей уязвимости, второе после сообщения о запуске в СССР в 1957 г. искусственного спутника Земли. Так что, о каких там еще доказательствах может идти речь в сакральной ситуации, в которой, если русских хакеров не было, то их надо было обязательно придумать. Таким образом, несмотря на внешне малое сходство, существует прямая связь между темами Уотергейта и «русских хакеров». Такая «перекличка времен» говорит не только об использовании «проверенных» технологий, но и распаковывании некоторых других приемов холодной войны в отношении уже нашей страны. Как писал в 1987 г. С. Коэн в «Лос-Анджелес Таймс»: «У Америки, по-видимому, выработалась глубокая психологическая потребность в наличии неизменно отвратительного Советского Союза, чтобы преуменьшать или маскировать собственное несовершенство».