Что означает «America First» для Китая: новые тренды во внешней политике США на китайском направлении

Отношения Китая и США оказывают значительное влияние на глобальные процессы, что обусловлено различными факторами. Среди них в качестве основных можно выделить уровень военно-политического значения двух государств на мировой арене и их тесное торгово-экономическое сотрудничество. При этом с приходом в Белый дом Д. Трампа риторика официального Вашингтона по отношению к Пекину стала достаточно агрессивной, что было заметно еще во время его предвыборной кампании. Китай наравне с Россией получил статус официального соперника США и также был назван «ревизионистским государством», стремящимся поменять статус-кво в ущерб американским интересам. Кроме того, США начали полностью перестраивать свою внешнюю политику во всем Азиатском регионе, смещая центр внимания с АТР на так называемый Индо-Тихоокеанский регион (Indo-Pacific region).

Почему отношения Китая и США важны для мира и АТР?

Китай и США обладают крупнейшими по численности армиями, насчитывающими 2 млн 260 тыс. и 1 млн 374 тыс. соответственно. Значительная часть военного контингента обоих государств (почти вся армия КНР и приблизительно 60% военно-морских сил США) находится именно в АТР, что делает регион важной зоной стратегических интересов двух стран [1].

Контакты Китая и США в экономике также выглядят впечатляюще: в 2016 г. объем торговли между двумя странами составил 578 млрд долл. – в стоимостном выражении феноменальный показатель по сравнению, например, с уровнем американо-британской (110 млрд долл.) или американо-индийской торговли (68 млрд долл.). Кроме того, США – главный импортер Китая, на которого приходится 19% из общего объема экспорта страны.

Доля Поднебесной в структуре американского экспорта составляет порядка 8%, что значительно ниже показателей Канады (19%) и Мексики (16%). При этом у США ежегодно наблюдается торговый дефицит с Китаем, который в 2016 г. составил 347 млрд долл., а уже в 2017 г. установил новый рекорд, преодолев отметку в 375 млрд долл. На этот факт обращал свое внимание Д. Трамп во время предвыборной кампании и позднее, став президентом. Он неоднократно отмечал, что Китай смог успешно воспользоваться некомпетентностью прежней администрации в вопросах внешней торговли и в результате извлек экономическую выгоду.

Изменение внешней политики США на азиатском направлении с приходом к власти Д. Трампа

ИТР как термин географического обозначения был введен в оборот еще в 2007 г. и охватывает обширное пространство от побережья Восточной Африки до Северо-Восточной Азии и Западного побережья США.

АТР стал основным направлением американского «разворота на Восток» с 2012 г., когда Б. Обама, выступая в Пентагоне, представил свое видение новой военной стратегии США [2]. Кроме того, в 2011 г. государственный секретарь США Х. Клинтон в журнале Foreign Policy опубликовала статью «Тихоокеанское столетие Америки», в которой также говорилось о важности АТР и перечислялись основные направления для восстановления позиций США в регионе.

Появление термина Индо-Тихоокеанский регион в официальном дискурсе Администрации Д. Трампа может быть обусловлено рядом факторов.

Во-первых, к США начало постепенно приходить осознание, что они проигрывают в противостоянии с Китаем, отдавая ему политическую инициативу в АТР, вследствие чего появилась объективная необходимость поиска новых возможностей для продвижения своих интересов в Азии. В том числе через географическое расширение сферы влияния и закрепления своего положения в стратегически важных регионах, как, например, ИТР. Ведь за последнее время, несмотря на различные протесты США и проведение Администрацией Б. Обамы программы по «Свободе морской навигации» [3], Китай лишь усилил свои позиции в Южно-Китайском море, построив в 2016 г. еще 7 новых островов и модернизировав военные объекты на уже имеющихся. Так, например, за 2017 г. Китай на площади 110 тыс. м² завершил беспрецедентные по масштабу строительные работы по возведению инфраструктурных и военных объектов на рифе Файэри Кросс архипелага Спратли.

Кроме того, представляется, что потеря Соединенными Штатами роли безусловного лидера в АТР связана и с самой политикой Д. Трампа “America first”, которая ориентирована в первую очередь на внутреннюю американскую аудиторию. Не случайно в ходе своего «азиатского турне» на саммите АТЭС во вьетнамском Дананге Д. Трамп выступал с отсылкой к своему избирателю, акцентируя внимание на том, что США долго страдали от несправедливости в международной торговле и протекционизма со стороны своих партнеров в ИТР и теперь они намерены кардинально изменить свой подход к осуществлению экономического сотрудничества с государствами региона. В целом речь Д. Трампа укладывается в его концепцию, согласно которой Америка стоит «на первом месте», так как большая часть его выступления была посвящена именно США.

В это время «рупором» идей глобализации выступил Си Цзиньпин, говоря о будущем, инновациях, климате, видении развития региона совместно со всеми странами. Примечательно, что в речи Д. Трампа слово «глобализация» не встречается вообще, тогда как Си Цзиньпин упоминает его несколько раз (порядка 7). При этом еще на Всемирном экономическом форуме в Давосе, состоявшемся в январе 2017 г., Председатель КНР провозгласил Китай новым защитником свободной торговли и глобализации. В итоге, по результатам «азиатского турне» Д. Трампа на страницах The New York Times было отмечено расхождение политик Китая и США: «пока г-н Трамп одержим идеей строительства стен, г-н Си занимается строительством мостов… Пока г-н Трамп отвергает многосторонность и глобальное господство, г-н Си все активнее их добивается».

Китай активно развивает свое присутствие в Индийском океане, совершенствуя имеющиеся морские объекты и создавая новые. Сеть портов в Пакистане (Гвадар), на Шри-Ланке (Хамбантота) и в Бирме (Ситуэ), получивших неофициальное название «Нить жемчуга», активно развивается и используется КНР. Кроме того, в последнее время Китай продемонстрировал готовность к созданию собственных военных баз в самых разных регионах мира. Есть опасения, что Китай планирует создать целую сеть искусственных островов в Индийском океане, которые также смогут использоваться в военных целях. В феврале 2016 г. КНР объявила о строительстве своей первой экстерриториальной военно-морской базы в порте Джибути на северо-востоке Африки в Аденском заливе, которую торжественно открыли в августе 2017 г. При этом КНР официально не называет базу «военной», а именует «пунктом материально-технического обеспечения» (后勤保障设施).

Стратегическая ценность региона состоит в том, что здесь проходят торговые пути, соединяющие Индийский океан и Средиземное море, и именно здесь, по планам китайского правительства, будет пролегать Морской шелковый путь XXI века. В марте 2016 г. МИД Китая заявил, что в связи с усиливающейся необходимостью защиты собственных интересов за рубежом страна планирует продолжить строительство «инфраструктурных и вспомогательных объектов в регионах, где есть интересы КНР». Данное заявление было воспринято некоторыми экспертами как сигнал к возможному появлению новых морских баз Китая за рубежом [4]. В последнее время Индия с озабоченностью следит за нарастающим присутствием военно-морских сил Китая в акватории Индийского океана. В феврале 2018 г. на фоне политического кризиса на Мальдивских островах, которые являются зоной интересов как Китая, так и Индии, группа из 11 военных кораблей НОАК вошла в восточную часть Индийского океана. Комментария со стороны Минобороны КНР не последовало.

Таким образом, понимая опасность усиления Китая теперь уже не только в АТР, но и в регионе Индийского океана, США в собственном военно-стратегическом планировании действуют на опережение и включают его в приоритет своей внешней политики, чтобы не повторить ошибок, допущенных при взаимодействии с Китаем в АТР, когда у него фактически оказались «развязаны руки» на действия в Южно-Китайском море.

Во-вторых, смещение акцентов американской внешней политики в Азии путем ее трансформации из азиатско-тихоокеанской в индо-тихоокеанскую географически расширяет пространство действий США по усилению своего влияния в азиатском регионе в целом. Это означает, что большее внимание будет уделяться как углублению политических контактов с прибрежными странами, так и обеспечению безопасности в ИТР, что, в свою очередь, способствует стимулированию региональной экономической кооперации – о важности которой говорил Д. Трамп в Дананге – на условиях приемлемых и выгодных для самих США.

США пытаются усилить связи с Индией, о чем свидетельствовал недавний визит госсекретаря США Р. Тиллерсона в Нью-Дели, в ходе которого он заявил, что Администрация Д. Трампа приняла решение об углублении отношений с Индией для противостояния Китаю. Глава Госдепа США неделей ранее отметил, что на фоне усиления негативного влияния Китая в Азии Индия должна стать ключевым партнером Соединенных Штатов в регионе. Очевидно, что подобные заявления призваны содействовать созданию комплексной стратегии противостояния усиливающемуся Китаю, создав группу стран, готовых слаженно противодействовать расширяющемуся присутствию КНР во всем Индо-Тихоокеанском регионе. Также можно отметить и имиджевую составляющую этого решения: говоря об Индо-Тихоокеанском регионе, США выделяют Индию в качестве нового центра мировой политики и экономики, тем самым смещая акцент с Китая, которому обычно приписывают подобную роль. Совсем не случайно была выбрана именно Индия в качестве нового вектора американской внешней политики: у нее существуют нерешенные территориальные споры с Китаем, что делает Нью-Дели заинтересованной стороной в любом блоке антикитайской направленности.

Более того, США также намерены активизировать отношения с Японией и Австралией в рамках Четырехстороннего диалога по безопасности (Quadrilateral strategic alliance), который в последнее время упоминается все чаще и практически получил вторую жизнь – консультации по нему возобновились в 2017 г.

В-третьих, включив обновленную версию названия региона в Стратегию национальной безопасности США, опубликованную в декабре 2017 г., Д. Трамп фактически продолжает действовать в логике разрушения наследия, оставленного Б. Обамой и продвижения своей политики “America First”. Среди подобных решений отмена Obamacare, выход из Парижского соглашения по климату, угроза расторжения ядерной сделки с Ираном, критика ключевых альянсов США в Европе и Азии, пренебрежительное отношение ко Всемирной торговой организации и многосторонним торговым соглашениям, попытки закрыть двери перед иммигрантами, выход из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП).

Последнее стало особенно яркой демонстрацией усилий Администрации Д. Трампа переформатировать внешнюю политику США в Азии, отдав приоритет другим направлениям, включая тот самый новый Индо-Тихоокеанский регион. Транстихоокеанское партнерство (ТТП) создавалось президентом Обамой для сдерживания влияния Китая в Азии. В партнерство выступили все ключевые страны региона, кроме Китая и России, а основными драйверами стали США, Япония и Австралия. Главным механизмом Партнерства являлись отмена тарифов внутри его рамок, а также упрощение трансграничных бизнес-процессов. Так как одним из главных лозунгов предвыборной кампании Д. Трампа было возвращение рабочих мест в США, то снятие заградительных мер и упрощение различного рода торгово-экономического регулирования рассматривалось в качестве контрпродуктивного шага, что и стало причиной выхода США из ТТП.

Представляется, что выход США из Соглашения еще больше снижает их влияние в регионе и ослабляет связи с союзными государствами, в то же время предоставляя Китаю более широкие возможности для укрепления своих позиций. КНР уже достаточно успешно заполняет созданные Д. Трампом ниши: после выхода США из Парижского соглашения по климату Китай заявил, что он в полной мере остается привержен исполнению его положений, а в вопросе экономической интеграции место США в качестве ведущей торговой страны в АТР постепенно переходит к Китаю, который активно продвигает свои альтернативные программы: Инициативу «Один пояс – Один путь», двусторонние инфраструктурные проекты со странами региона, инициированный КНР Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), Всестороннее региональное экономическое партнерство (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP).

Причины ухудшения китайско-американских отношений в последнее время.

Несмотря на хорошие, по словам президента Трампа, личные взаимоотношения между ним и председателем КНР Си Цзиньпином, сложившиеся в ходе двух встреч лидеров (в апреле 2017 г. в поместье Трампа в Мар-а-Лаго и в ноябре того же года в Пекине), в последнее время наблюдается усиление напряженности в американо-китайских отношениях. В частности, теперь практически во всех официальных заявлениях и комментариях американских экспертов Китай фигурирует либо в качестве «оппонента», «конкурента», либо «представляет угрозу» национальной безопасности и интересам США.

Так, в Стратегии национальной безопасности США 2017 г. уже на второй странице, во введении, говорится, что «Китай (наряду с Россией) бросает вызов могуществу, влиянию и интересам США, стремится подорвать их безопасность и процветание». А далее по тексту (стр. 25) упоминается, что Китай является «ревизионистским» государством, пытающимся заменить США в ИТР, переформатировав региональный порядок в свою пользу. Кроме того, в Документе подчеркивается, что «Китай расширяет свою мощь за счет суверенитета других государств, … распространяет черты своей авторитарной системы, включая коррупцию и использование механизмов слежки… Создает самую боеспособную и хорошо финансируемую армию в мире (после армии США)». В Стратегии также упоминаются обвинения Китая в нарушения Китаем прав на интеллектуальную собственность американских компаний.

Кроме того, предложенный Д. Трампом на пост посла США в Австралии глава Тихоокеанского командования ВС США адмирал Х. Харрис в феврале 2018 г. заявил, что США должны противостоять влиянию Китая в Индо-Тихоокеанском регионе, отметив, что КНР нарушает свободу торговли не только в ИТР, но и подрывает основы международного порядка во всем мире в целом, и «если США продолжат закрывать глаза на это, то вскоре окажутся в самом эпицентре кризиса». Х. Харрис также подчеркнул, что Китай значительно преуспел в модернизации своих вооруженных сил и по ряду показателей уже опередил США, в частности по ракетным системам, что может стать серьезной проблемой для победы Соединенных Штатов над Китаем в случае реальной войны. Вдобавок, адмиралом были названы такие передовые сферы развития китайских вооруженных сил, как истребители пятого поколения и гиперзвуковое вооружение, которое, по его оценкам, уже превосходит американские аналоги. Кроме того, адмирал Харрис упомянул области, в которые КНР направляет значительные инвестиции: космическая сфера и кибертехнологии, искусственный интеллект. Очевидно, официальные СМИ КНР негативно восприняли подобную антикитайскую позицию Х. Харриса, объяснив ее японским происхождением адмирала. Китайское новостное агентство «Синьхуа» отметило, что хотя Х. Харрис и заработал плохую репутацию в АТР, его назначение вполне укладывается в особенность администрации Трампа назначать военных на управленческие посты. Кроме того, Агентство подчеркивает, что в США Х. Харрис считается «ястребом» по вопросу политики в АТР (亚太政策的鹰派人物), и его назначение послом в Австралию (если будет одобрено Конгрессом США) вызовет беспокойство относительно стабильности и спокойствия в регионе.

Примечательно, что ранее, 19 октября 2017 г., госсекретарь США Р. Тиллерсон сделал схожее заявление, отметив, что Китай подрывает нормы международного порядка, а провокационные действия КНР в Южно-Китайском море (имеется в виду возведение искусственных островов и развитие военной инфраструктуры на них) ясно демонстрируют, что Китай бросает вызов всей системе международного права.

Изменение в официальной риторике Вашингтона очевидно: например, еще Администрация Б. Обамы в Стратегии национальной безопасности США 2015 г. приветствовала «появление стабильного, мирного и процветающего Китая», а также подчеркивала беспрецедентный масштаб сотрудничества с Китаем.

Тенденция на возможное ужесточение риторики в отношении КНР отчасти отражается и в недавнем выдвижении президентом Трампом Директора ЦРУ Майка Помпео на должность главы Государственного департамента США вместо Р. Тиллерсона, занимавшего данный пост с февраля 2017 г. М. Помпео считается «ястребом» в вопросах внешней политики и он неоднократно отмечал, что Китай является основным соперником США на международной арене в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Некоторые эксперты отмечают, что ввиду схожести взглядов М. Помпео и Д. Трампа на способы ведения внешней политики, а также их хороших личных взаимоотношений, новый глава Госдепа будет всесторонне поддерживать президента в его позиции по Китаю, которая в последнее время – особенно в экономическом плане – выглядит достаточно недружественной. Так, например, в марте 2018 г. президент Трамп объявил о введении тарифных ограничений на импорт стали (25%) и алюминия (10%), что было воспринято негативно в ряде стран, в том числе и в Китае. Кроме того, 23 марта 2018 г. в ответ на нарушения КНР прав интеллектуальной собственности и с целью создания дополнительных рабочих мест, президент США планирует ввести пакет ежегодных пошлин в размере 60 млрд долл., которые предположительно затронут порядка 100 единиц продукции, импортируемой из Китая в США.

Не идут на пользу стабилизации американо-китайских отношений и внутриполитические события, происходящие в самой Поднебесной. Так, одобренная 11 марта 2018 г. первой сессией Всекитайского собрания народных представителей тринадцатого созыва поправка к Конституции страны об отмене временных ограничений пребывания во главе государства двумя пятилетними сроками фактически предоставляет Председателю Си возможность управлять страной и после 2023 г. Если до этого в США еще существовали допущения о том, что в будущем Китай сможет проникнуться идеями либеральной демократии и свободного рынка, то после данного решения, закрепленного на сессии ВСНП, все иллюзии окончательно развеялись, и, по мнению экспертов NYT, «конфликт с Китаем неизбежен». В тоже время сам Китай выступает за партнерские отношения с США и призывает к недопущению торговой войны.

Таким образом, можно выделить сразу несколько ясно сформулированных и сопутствующих претензий в адрес Китая со стороны США, которые являются основной причиной ухудшения двусторонних отношений в последнее время:

1. Рост военной мощи Китая, придающий его политике уверенность и более «агрессивный», с точки зрения США, характер, а также создание передовых военных технологий, опережающих в некоторых областях американские аналоги;

2. Проведение активной внешней политики, которая не согласуется с интересами США, проявившаяся, в частности, в достигнутой в октябре 2017 г. между Пекином и Сеулом договоренности способствовать нормализации двустороннего сотрудничества, которое было подорвано из-за решения Сеула разместить на своей территории американскую систему ПРО THAAD;

3. Интенсивное развитие космических и кибертехнологий;

4. Активизация политики КНР в Индо-Тихоокеанском регионе (открытие военной базы, создание цепи торговых портов);

5. Действия Китая в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, нарушающие суверенитет стран-союзниц США (архипелаги Спратли и Парасельские острова; острова Сенкаку/Дяоюйдао);

6. Глобальные амбиции Китая, желание охватить весь мир, тем самым бросив вызов американскому глобальному лидерству и превосходству, включая экономическую активность КНР: инициатива «Один Пояс – Один Путь», реализация которой, в частности в Латинской Америке, сильно беспокоит руководство США; включение Арктики в инициативу «Один Пояс – Один Путь» в качестве «Ледового Шелкового пути» (冰上丝绸之路) и недавняя публикация Белой книги о политики Китая в Арктике (中国的北极政策白皮书), которая вызвала опасения экспертов относительно того, что КНР стремится превратить регион в зону своего влияния;

7. Экономический фактор: рост экономики КНР; наличие у США серьезного торгового дефицита с Китаем; нарушение КНР интеллектуальных прав американских компаний.

Вывод

Таким образом, на данный момент становится вполне очевиден тренд изменения приоритетов внешней политики США, который происходит на фоне ухудшений отношений с Китаем. США начинают уделять больше внимания Индо-Тихоокеанскому региону, постепенно уходя от концепции АТР к концепции ИТР. Кроме того, Соединенные Штаты пересматривают вызовы своей национальной безопасности, включив в этом году Китай в «список стран с плохой репутацией».

Представляется, что между странами, чьи отношения во многом формируют ландшафт мировой политики и задают тон происходящим событиям, все еще остается поле для диалога по ряду вопросов, которое можно использовать для налаживания контактов, в частности противодействие международному терроризму, решение северокорейской ядерной проблемы. Так, например, 15 февраля 2018 г. стало известно, что Китай согласился поддержать ужесточение санкций против КНДР. Результатом стало закрытие неформальной особой экономической зоны, существовавшей на китайско-северокорейской границе.

Кроме того, в Стратегии национальной безопасности США 2017 г. все же отмечается, что хотя Россия и Китай стремятся бросить вызов американскому влиянию, ценностям и богатству, они в то же время попробуют с ними выстроить партнерские отношения. Значит, при правильном подходе к вопросу и ясном понимании интересов друг друга, Китай и США смогут найти точки соприкосновения ради сохранения стабильности в мире, ведь в дестабилизации глобальной системы заинтересованных сторон быть не может.

1. Эпштейн В.А., Бочков Д.А. Политика свершившегося факта: позиция КНР по территориальным спорам в Азиатско-Тихоокеанском регионе. // Россия - Китай: история и культура: сборник статей и докладов участников IX Международной научно-практической конференции. - Казань: Издательство "Фэн" Академии Наук Республики Татарстан, 2016. - С. 467

2. Бочков Д.А. Политика КНР в вопросах территориальных споров в Южно-Китайском море. // Мировая политика XXI века: долгосрочные тенденции, новые вызовы, свежий взгляд. Сборник статей по материалам секции «Мировая политика» XXII и XXIII сессий Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». / Отв.ред. В.И. Бартенев, Н.В. Юдин. – Москва: Издательство Московского университета, 2017. – С. 200

3. «Freedom of Navigation Operations» - операции проводимые ВМФ США вблизи спорных островов в Южно-Китайском море, с целью демонстрации несогласия с односторонними действиями КНР по предъявлению суверенных требований на данные территории в противоречии Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

4. Эпштейн В.А., Бочков Д.А. Политика свершившегося факта: позиция КНР по территориальным спорам в Азиатско-Тихоокеанском регионе. // Россия - Китай: история и культура: сборник статей и докладов