Нелиберальный ответ на «глобальные угрозы»

Ответ А.В. Кортунова на мою статью «Альтернативы либеральному порядку» настолько интересен, что побудил меня написать продолжение. Отчасти это и мое размышление после прочтения коллективной монографии РСМД "Мир через сто лет". В нем я остановлюсь на соотношении «глобальных угроз» с либеральным или нелиберальным мировым порядком.

Я полностью согласен с А.В. Кортуновым, что «в глобальном мире условный Север не может “отгородиться” от условного Юга, не создавая для себя множества проблем в виде изменений климата, подъема международного терроризма, резкого роста миграционных потоков, возникновения различных пандемий и пр.». Однако соблазн и опасность "нелиберального"  (то есть не Ялтинско-Потсдамского) мирового порядка заключается в том, что он способен предложить эффективное решение современных «глобальных угроз».

Понятие «эффективное» при этом  не означает гуманное или приемлемое для нашей системы ценностей. Решение может быть жестоким и в чем-то даже варварским с точки зрения современного либерального мировоззрения. Однако в современном мире нарастает усталость общественного мнения от десятилетий обсуждения «глобальных проблем человечества» при одновременной неспособности их решить. Это порождает спрос на поиски альтернативы. Хроническая вялотекущая болезнь может побудить врача назначить операцию или даже ампутацию органа больного. Тезис о «решении глобальных угроз» может стать идеологией перехода от Ялтинско-Потсдамского порядка к иному, менее либеральному, миру.

Что такое «глобальные угрозы»?

С методологической точки зрения понятие «глобальный мир» — порождение Ялтинско-Потсдамского порядка. Предпосылки для его возникновения были заложены Уставом ООН 1944 г., который определил международные отношения как единую систему с взаимодействием равноправных субъектов и глобальной системой управления. В начале 1970-х годов разработкой понятий  «глобальный мир» и, соответственно, «глобальные вызовы» занялся Римский клуб.  Примерно десятилетие спустя его разработки закрепились на уровне ООН.

Но международные отношения напоминают геометрию — достаточно изменить набор базовых аксиом, чтобы аннулировать все (или почти все) выведенные из них теоремы. Понятие «глобальный мир» базируется на трех идеологических посылках. Первая — у всех народов есть общие угрозы. Вторая — борьба с общими угрозами выше интересов отдельных государств. Третья — недопустимо решать свои проблемы за счет других народов. Однако в рамках будущего миропорядка на смену этим представлениям могут прийти другие. (От «что плохо для других, то хорошо для нас» до «почему бы не решить наши проблемы за счёт других стран?»)

Что, собственно, отделяет нас от такого мира? Только набор «ялтинских» либеральных норм, закрепленных в Уставе ООН. Но он не обязательно будет действовать вечно. До 1944 г. мир жил по иным ценностным принципам и не знал «глобальных угроз». «Нелиберальный порядок» может ликвидировать «глобальные вызовы», просто отменив (или изменив до неузнаваемости) наши представления о «глобальном мире».

Еще одно порождение Ялтинско-Потсдамского порядка — представления о том, что мировой порядок должен обязательно строиться на основе некой универсальной идеологии (либеральной, коммунистической  — не важно). «Нелиберальный порядок» может строиться на отрицании любой идеологии — например, на культе национального эгоизма или баланса сил, как строились в прошлом Вестфальский и Венский порядки. Идеологией такого мира могут стать иные моральные нормы —  например, «побеждает тот, кто сильней» или «нас интересует только то, что выгодно нам».

В такой парадигме «нелиберальный порядок» может  предложить решение современных «глобальных проблем человечества» за счёт их переформатирования или отрицания. Минус станет плюсом или, как в географии, произойдет смена магнитных полюсов.

Смена полярности

Прежде всего, нелиберальный порядок отменит саму проблему отношений «Север – Юг» за счёт отрицания. Здесь могут возникнуть три варианта.

Первый. «Север» перестанет существовать как единый субъект, объединенный совокупностью общих правил и институтов. На смену ему придет не противостояние «Запад – Восток» в духе холодной войны.  Скорее, «Север» распадется на серию соперничающих друг с другом великих держав, выстраивающих свои отношения в стиле «большой игры» — беспринципного (хотя и системного) геополитического соперничества. Малые страны будут восприниматься великими державами как шахматные доски, на которых передвигаются фигуры, но никак не равные им субъекты. (Фразы "что думает об этом сирийский, ираксикй или иной народ?" станут восприниматься с усмешкой - как наивность поздно повзрослевших детей). Если же они воспротивятся своей участи, то великие державы будут усмирять строптивых «малышей» силовыми акциями, но без приема к себе их беженцев — кому в таком мире будут интересны голод и смертность среди проигравших народов? «Не можешь защититься — виноват сам» — такова может быть система моральных координат подобного мира.

Я не случайно употребил термин «системное соперничество». Для малых стран ужас такого мира будет заключаться в том, что великие державы не начнут вести прямые войны друг с другом. Они могут спокойно строить друг против друга дипломатические козни, разукрупнить ресурсы соперников мелкими системными акциями, но не доводить дело до большого военного столкновения. Жертвами таких игр будут небольшие государства, которым сегодня гарантирована безопасность. В лучшем случае им придется довольствоваться ролью буфера. В рамках Венского порядка Британская и Российская империи не очень страдали от соперничества друг с другом: оно велось на территории стран Среднего и Дальнего Востока.

Второй. Коллективная экспансия «Севера» против «Юга». Такой вариант начал осторожно обсуждаться в виде идей о желательности неоколониализма. Шагом в этом направлении стала и принятая ООН в 2005 г. концепция "обязанности по защите" (responsibility to protect). В соответствии с ней, если правительство какой-то страны не может эффектино защищать права своего населения, "мировое сообщество" готово ему в этом помочь - примерно, как Ливии в 2011 году. Но неоколониализм не обязательно будет распространением норм гуманизма. Британское общество XIX в., например, мало волновала высокая смертность от голода и болезней индийцев, австралоидов или маори — их считали «неполноценными расами» или даже «не вполне людьми». Условный «Север» может в «нелиберальном мире» не просто забирать ресурсы, но и снижать численность населения «лишних народов» (в понимании его элит), избавляя себя от проблем излишней миграции.

Современная цивилизация  вступила в состояние, где становится технически возможным быстрый и относительно безболезненней для его организаторов геноцид целых народов. Прежде для осуществления геноцида нужно было проводить комплекс мер — от строительства концлагерей до завоза определенных болезней. Такие действия требовали больших финансовых затрат и порождали морально-этические и социальные проблемы («что потом делать с таким количеством палачей, не пригодных для жизни в нормальном обществе?»). С изобретением ядерного и, особенно, нейтронного оружия ситуация изменилась: геноцид стало возможно осуществить в быстрые сроки и без моральных мучений. «Если можно решить проблему перенаселения Земли с помощью нескольких бомб, так отчего бы не решить?» — так могут рассуждать элиты великих держав в рамках будущего порядка.

Третий. Равнодушие «Севера» к «Югу» ради достижения определенных целей.  В «нелиберальном мире» отгородиться от миграции вполне можно, если считать нормальным высокую смертность среди определенных народов. В рамках современного Ялтинско-Потсдамского мира существует комплекс программ ООН, через которые развитые страны предоставляют развивающимся продукты и медикаменты. Но представим себе не такой уж фантастический мир, где развитые страны не будут пускать к себе «избыточных» (с их точки зрения) мигрантов и не предоставлять соответствующим странам продовольствие и медикаменты. В случае их бунта, великие державы могут задействовать как военную силу, так и технологию геноцида.

В нелиберальном порядке условный «Север» может предложить «Югу» дилемму: или поднимайте свои страны с опорой на собственные силы (вводите хоть 15-ти, хоть 20-ти часовой рабочий день), или вымирайте в конкурентной борьбе. Подняться им помешают международные финансовые институты или прямые войны. А вот численность населения человечества может сократиться. Подать все это можно, кстати, будет и под красивым идеологическим соусом К. Поппера — «мы должны давать жизнь только редким и желанным детям». Или под лозунгом спасения цивилизации от несостоявшихся государств и терроризма.

Vae Victis?

Подобный мир автоматически лишится современных представлений о «глобальных угрозах». Первой  отпадет проблема глобальных пандемий. Ведь  развитые страны, как уже отмечалось, могут не считать проблемой высокую смертность в «Третьем мире». Сегодня исчезновение определенных народов — одна из самых темных страниц европейского колониализма. Существует серьезный пласт литературы о том, что многие индейские или австралийские племена вымерли не от физического геноцида, а от завезенных европейцами эпидемий или наркотических (алкогольных) средств. В рамках нашей системы ценностей такой вариант развития событий считается недопустимым, по крайней мере декларативно. Но если подвергнется ревизии принцип равноправия народов и рас, то подобной вариант может быть негласно воспринят как приемлемое решение проблемы «перенаселения Земли».

Столь же быстро может быть решена и проблема наркоторговли. В европейских странах XIX в. отношение к наркотическим средствам было иным, чем в настоящее время. Потребление опиума, гашиша, марихуаны считались восточной экзотикой, в которой правительство и общественное мнение не видели ничего предосудительного. (К наркотическим веществам ошибочно причислялся в то время и зеленый чай.) На этом фоне европейский бизнес (например, британская «Ост-Индская компания») вели «опиумную экспансию» в другие страны, прежде всего в Китай. Последнее вело к массовой деградации населения целых провинций. Но в рамках системы ценностей Венского мира мало кто считал это проблемой.  «Не покупай наркотики или деградируй — твои проблемы», — таков был моральный императив общества, не терпимого к слабости. Ибо считалось нормальным и закономерным, что слабые должны вымирать, уступая место сильным.

Нелиберальный порядок сможет предложить по-своему эффективное решение проблемы терроризма. Ведь современный транснациональный сетевой терроризм — дитя глобализации. Он базируется на трех ее достижениях: свобода миграции, свобода движения капиталов и приемлемости проживания в городах «Севера» инокультурных общин. Но при ограничении этих свобод возможности для глобального терроризма резко снизятся. Мигранты из предмета озабоченности станут, например, третируемым меньшинством, трясущимся над сохранением своих немногочисленных прав. Их возможное сопротивление может быть ограничено снижением набора гражданских свобод, например, возрождением представлений и «нормальности» смертной казни и взятия заложников. В крайнем случае развитые страны могут прибегнуть и к геноциду обществ, откуда, по их мнению, будет исходить угроза.

Решится и проблема экологии. Во-первых, не все эксперты признают, что современное глобальное потепление — дело рук человека. Во-вторых, нелиберальный мир может поставить под сомнение права всех народов на одинаковые экологические стандарты. В-третьих, могут воскреснуть представления о желательности не экологически чистой, а искусственной цивилизации. Это современный мир строится на культе полусельского образа жизни - «домика в деревне» и «продуктов от производителя». А в середине XIX в. инженер  Сайрес Смит (герой романа Жюля Верна «Таинственный остров») много рассуждал о том, как полезна вырубка лесов - ведь на смену им придут железнодорожные станции и телеграфные линии, то есть научно-технический прогресс. В логике Сайреса Смита экологические проблемы вообще не являются проблемами — это вымысел ретроградов. Сложно ли насадить эту логику через массовую культуру?

«Это было в Древней Греции...»

Подобный "неялтинский" мир не обязательно представлять тоталитарной антиутопией в духе известного романа Дж. Оруэлла. Напротив, внешне он может очень напоминать нашу цивилизацию и даже рядиться в либеральные одежды. В XIX в. державы Запада соединяли либеральные институты, свободу прессы, гражданские права с сословными привилегиями, расизмом и колониализмом. В рамках Венского порядка именно либеральные, а не консервативные, державы проводили политику колониализма и геноцида, каким-то образом совмещая их с развитием гражданских прав. Такой мир куда реалистичнее размышлений о «новом тоталитаризме».

Эксперты часто представляют гипотетический нелиберальный мир в стиле тоталитарных государств 1930-х гг. Но он может существовать и без массовых партий, фашистских приветствий, свастик и парадов. Вспоминаю замечательный стих А.А. Ахматовой о мире 1870-х гг.:

«Шуршанье юбок, клетчатые пледы

Ореховые рамы у зеркал,

Каренинской красою изумленных...»

Обычный мир, живущий своей жизнью, в котором «всего лишь» преобладают представления о неравенстве рас и нормальности экспансии великих держав. И это ничуть не мешает существованию либерализма в отдельных странах и быстрому развитию научно-технического прогресса. Вполне возможно, что подобный гибрид либерализма и нелиберальных идеологий (вроде шовинизма или расизма) станет основой менее либерального, чем Ялтинско-Потсдамский, порядка. Если использовать образы, то нелиберальный "мир Ахматовой" видится мне более реалистичным вариантом будущего, чем нелиберальный "мир Оруэлла".

Переход к нелиберальному (или менее либеральному) порядку не обязательно будет одномоментным. Он может растянуться на тридцать – сорок лет и происходить постепенно. Борьба с транснациональным терроризмом приведет к уменьшению гражданских прав, подобно тому, как это уже произошло в США через Patriot Act 2001 г. Обострение проблем миграции может шаг за шагом возрождать представления о необходимость «поприжать цветных».  Законы межгосударственного соперничества, лишенного идеологической основы, уже осторожно возрождают идеологию шовинизма.  Параллельно будет внедряться практика нормальности карательных акций в отношении «обществ, рождающих терроризм». Изменения коснутся сначала не политических институтов, а например, СМИ и системы школьного образования.  Просто в определенный момент (например, когда вырастут новые поколения) перемены могут принять необратимый характер.

Немецкий писатель Герман Гессе оставил нам интересное свидетельство: немецкое школьное образование XIX в. строилось на культе Древней Греции. Дети со школьной скамьи усваивали важность прогресса, выборов,  гражданских прав и эстетики; а заодно — представлений о неравенстве «эллинов» и «варваров», нормальности войны и возможности победы горсти эллинов над огромными массами «варваров». Гениальным считался Аристотель, предложивший продлить жизнь греческих демократий-полисов за счёт захвата рабов на Востоке; и столь же гениальным — его ученик Александр Македонский, воплотивший пожелания своего учителя в жизнь. Стоит ли удивляться тому, как быстро укрепился нацизм в подобном обществе?

Столь же интересна и проблема колониализма. В современном школьном образовании стран ЕС он подается в негативном ключе. Но ведь в будущем мире колониальная экспансия может подаваться иначе — например, как блестящий период своей национальной истории. Сохранятся ли «глобальные проблем человечества» в мире,  где дети будут смотреть на мир глазами Редьярда Киплинга, а не Махатмы Ганди? Многим пока это кажется невозможным. Но столь же невозможным в 2009 г. было представить, что в Британии к власти придет премьер-министр, который возродит культ Британской империи и доведет до вывода своей страны из ЕС.

В этой связи не могу не вспомнить интересное наблюдение российского международника Н.А. Косолапова — современное мировое развитие уже 25 лет осуществляется в отсутствие «левой альтернативы».  Распад СССР и социалистического содружества привели к дискредитации «левой идеи», над любым ее сторонником стала висеть тень подозрения в «сталинизме».  Но левая идея — это идея равенства всех людей и социального государства - того, что продолжает демонтироваться в современном мире. Нынешний политический спектр стран Запда — это, по сути, борьба крайне правых с умеренно правыми (в их современном западном понимании) или просто нигилистами (как в странах ЕС). Но в рамках крайне либеральной идеологии воскресают и многие ее подзабытые после 1945 г. родовые черты - представления о всеобщем неравенстве и конкурентной борьбе, где "победитель получает все".

 ***

Современный мир пока продолжает жить по правилам, созданным после Второй мировой войны. Одно из его  проявлений — представления о существовании «глобальных вызовов». Однако эти вызовы сами возникли как часть либерального мира. В нелиберальном мире понятие «глобальных угроз» просто перестанет существовать. Просто потому, что исчезнут наши «ялтинские» представления о единстве человечества и нормах гуманизма. Тем более, что нынешний "либеральный порядок" все больше эволюционирует именно в этом направлении. 

Мы часто думаем о том, что привычный нам Ялтинско-Потсдамский порядок - это последняя модификация Вестфальской системы национальных государств. Но так ли это? Нельзя исключать, что через какое-то время Ялтинско-Потсдамский мир станет достоянием учебников истории, а наши потомки окажутся в принципиальном ином мире.  В нем могут быть решены и "глобальные вызовы" - правда совсем не так, как мы это представляем.