Как улучшить российско-американские отношения?

Зарубежный взгляд

Медовый месяц российско-американской «перезагрузки» продлился недолго, страны вернулись к прежним разногласиям. Усугубляют ситуацию расхождения по поводу Сирии и «закона Магнитского». Два американских эксперта, изучающих Россию – Ариэль Коэн из фонда «Наследие» и Джеффри Манкофф из Центра стратегических и международных исследований – предлагают свое видение отношений России и США в интервью специально для РСМД.

Зарубежный взгляд

Медовый месяц российско-американской «перезагрузки» продлился недолго, страны вернулись к прежним разногласиям. Усугубляют ситуацию расхождения по поводу Сирии и «закона Магнитского». Два американских эксперта, изучающих Россию – Ариэль Коэн из фонда «Наследие» и Джеффри Манкофф из Центра стратегических и международных исследований – предлагают свое видение отношений России и США в интервью специально для РСМД. Они анализируют взаимные ошибки двух стран в отношении друг друга, проблему доверия и сферы возможного сотрудничества, а также дают прогнозы дальнейшего развития российско-американских отношений.

Интервьюер: Мария Просвирякова, РСМД.

Ариэль Коэн Фонд «Наследие»   Слишком много эмоций и большой недостаток конструктивного диалога между Россией и США

Джеффри Манкофф Центр стратегических и международных исследований Проблема заключается в недостатке реального наполнения российско-американских отношений

Ариэль Коэн

Ариэль Коэн: Слишком много эмоций и большой недостаток конструктивного диалога между Россией и США

Ариэль Коэн – старший научный сотрудник по проблемам России и Евразии в фонде «Наследие»

Какие недостатки публичной дипломатии двух стран в отношении друг друга Вы отмечаете? Как следует скорректировать публичную дипломатию, чтобы улучшить натянутые российско-американские отношения?

Прежде всего, согласно опросам общественного мнения после окончания Холодной войны в обеих странах восприятие друг друга в образе врага стало не таким устойчивым. В США так и есть – большинство американцев не считает Россию врагом, как во времена Холодной войны. Сегодня американцы убеждены, что Китай, а не Россия, становится или уже стал для США «равным конкурентом» (бизнес-термин). А в качестве основной транснациональной угрозы они называют исламский терроризм, не Россию. В то время как в России отношение к США как к врагу проявляется в зависимости от ситуации. Например, конфликты в Косово в 1999 г., в Ираке в 2003 г. и в Грузии в 2008 г. резко усилили антиамериканские настроения в России. Но меня серьезно беспокоит, в первую очередь, последовательная антиамериканская направленность, пропагандистский тон государственных каналов, особенно на телевидении. Демонстрируется большое количество старых советских фильмов, разоблачающих секретные службы, или новые программы, порой созданные людьми, от которых я подобного не мог ожидать. Так, например, Александр Гордон пригласил гостей обсудить американский след в атаках 11 сентября. И меня пригласили поучаствовать, я отказался. Такие же программы и у Михаила Леонтьева, Максима Шевченко и других авторов, которые совершенно очевидно работают в рамках четкой линии. На мой взгляд, сейчас, когда Россия играет такую положительную роль – поддерживает американскую миссию в Афганистане, предоставляя транзит, даже обсуждает возможное создание транзитной базы для НАТО в Ульяновске – пора забыть, избавиться от этого злобного языка и формирования имиджа врага, теперь для нас общим вызовом является усиление Китая. На самом деле я считаю, что укрепление Китая является более серьезным вызовом для России в силу наличия протяженной общей сухопутной границы в районе Сибири и Дальнего Востока и несоизмеримой разницы в плотности населения. В китайской провинции Хейлунцзян проживает более 30 млн человек, тогда как в России на востоке от озера Байкал живет порядка 7-8 млн человек. В долгосрочной перспективе это станет значительной проблемой для России и для всех остальных. Я не говорю о том, что это военная проблема, это вопрос безопасности, и экономический вызов. Вот это настоящий вызов, также как и терроризм, подогреваемый религиозным радикализмом. Можно вспомнить Дубровку, Беслан и другие трагические террористические атаки на гражданское население России и сравнить их с атаками 11 сентября и втягиванием США в Афганистан и другие зоны конфликтов. Нельзя найти более оптимальную почву для построения хороших взаимоотношений. Но между двумя странами слишком много эмоций и большой недостаток конструктивного диалога по серьезным вопросам.

Изменилась ли риторика В.В. Путина в отношении США по сравнению с двумя его предыдущими сроками в качестве Президента?

Я думаю, в первый срок В.В. Путин был больше нацелен на сотрудничество с США. Именно в это время он предложил помощь США, и тогда антиамериканизм не был доминирующим фактором политики. Но уже в 2007 г. последовала Мюнхенская речь, затем я был свидетелем того, как он обвинял США за ситуацию в Грузии, за экономический кризис. Это все не тайна, а публичные заявления. Я полагаю, что В.В. Путин слишком сурово примешивает в эту риторику вопрос виновности и осуждения. Тогда как США, как правило, не отвечают на данные обвинения, я не вполне уверен, что их стратегия всегда верна. Сегодня продолжают обвинять США и американскую валюту. Но я не заметил, чтобы после этих заявлений в России сократилось количество долларов в обороте или в составе мультивалютных вкладов тех русских, которым посчастливилось обладать значительными сбережениями в иностранной валюте. Да, есть евро, и он был какое-то время сильным, но теперь в этой валюте держать сбережения опаснее, чем в долларах. С любой другой валютой тоже есть проблемы.

Как можно построить доверие между двумя странами?

Есть один способ – принцип взаимности. Если США открывает свой медиарынок для канала «Russia Today» (RT), который ловится и у меня дома вместе с Аль-Джазира, БиБиСи и Deutsche Welle, я полагаю, что равноценное время российской аудитории может быть предоставлено финансируемым США станциям, таким как «Голос Америки» и «Радио Свобода». Скажем, на FМ-диапазоне или качественно и доступно в Интернете. Хотя именно АМ/FM – пользуется популярностью слушателей и может быть равноценен допуску RT к американской аудитории. К сожалению, у США нет схожего продукта – глобального телевизионного канала, который бы финансировался американским правительством, как RT поддерживается российским правительством, CCTV – Китаем, Аль-Джазира (не хотелось бы говорить, но это блестящий новостной канал) – эмиром Катара. С этой точки зрения, тяжело говорить о некоем паритете. Но с другой стороны, можно посмотреть, сколько людей получает образование в США – десятки тысяч за последние годы, сотни тысяч миллионов китайцев и очень мало русских. Соединенные Штаты привлекательны, они предлагают блестящее образование. Да, оно дорогое, но другие правительства в Евразии – Казахстан с программой «Болашака», Азербайджан и остальные – платят своим студентам, чтобы те ехали на учебу в другие страны мира. Я не вижу причин, почему бы так не поступать и российскому правительству: приглашайте американцев приезжать и учиться в Россию и финансируйте обучение молодых людей из России в США.

Подобный опыт, подобное обучение – не панацея, не гарантия того, что человек превратится в посла доброй воли. Были другие примеры в истории, как, скажем, Пол Пот. Обучение во Франции не превратило его в великого демократа, не так ли? У Джона Ллойда было французское образование, или английское, я не уверен. То есть некоторые из этих людей, несмотря на это образование, не прониклись ценностями западной цивилизации. Другой хороший пример – Мухаммед Кутб. Он ненавидел Америку, он был здесь по обмену в качестве молодого чиновника, и в конце 1940-х гг. он сказал «Американские женщины безнравственны, американская культура порочна». И это было сказано в весьма консервативные для Америки времена по сравнению с тем, что было в 1960 х гг. Так что, панацеи не существует, хотя я искренне верю, что люди, которые знакомятся и погружаются в культуры друг друга становятся менее подвержены влиянию некоторых стереотипов. Я активный пользователь Фейсбука, в том числе и его российской части, и там всегда слышно, как американцев называют толстыми, глупыми и т.д. А если сказать, что американские мужчины живут в среднем на 20 лет дольше, чем русские, что в США в среднем ВВП на душу населения в 4 раза выше, чем в России, что все инновации, такие как iPhone, mp3 или прорывы в сфере создания передовых лекарств рождаются в США, это, каким-то образом оказывается, не имеет отношения к интеллектуальному уровню или здоровью американцев. Так что, повторюсь, что взаимные поездки (или как это называлось во времена М.Горбачева «человеческие обмены») могут играть положительную роль. Хотя признаю, что идеалистическое представление о США, которое существовало во времена моего детства, уже ушло, его не вернуть. Но я до сих пор считаю, что Америка – великая страна, где люди могут учиться, получать от нее удовольствие, и происходит наоборот, если американец собирается ехать в Россию. Недавно в «Вашингтон Пост» я читал ужасную историю о процессе получения российской визы. Я надеюсь, что подобные вещи в XXI веке будут как-то решаться.

Существуют ли другие сферы, где Россия и США могут сотрудничать? Как вступление России в ВТО скажется на торговых отношениях между двумя странами?

Я надеюсь, что оно скажется положительно, так как у наших стран очень слабые показатели с точки зрения торговых отношений. Торговый оборот между Россией и США составляет 40 млрд. долл. США в год, это меньше, чем объемы торговли США с Бельгией, Нидерландами и ЮАР. Учитывая тот факт, что Россия экспортирует в США в два раза больше, чем США в Россию, баланс выглядит тоже интересным: Россия экспортирует, прежде всего, сырье, а покупает у Америки оборудование, высокие технологии, развлекательные продукты, фильмы, программное обеспечение и т.д. Так что тут существуют большие возможности для развития отношений. Но в то же время американский бизнес привык вкладывать деньги в страны с надежным и безопасным климатом, когда никто неожиданно не отберет активы, как это происходило с американскими компаниями или происходит с российскими – так называемое «рейдерство» – особый стиль ведения бизнеса при помощи коррумпированных судов, судей и правоохранительных органов. Свежий пример – «закон Магнитского», о котором, я уверен, Вы собирались меня спросить. Я только что был в Конгрессе, где обсуждали эту тему. Этот законопроект по сути своей не о Сергее Магнитском, он даже не о России, он о людях, которые нарушают права человека и получают от этого выгоду, прежде всего, с финансовой точки зрения. Именно поэтому «закон Магнитского» направлен на то, чтобы блокировать по всему миру доходы, полученные нечестным путем людьми, грубо нарушающими права человека, и не только США движутся в этом направлении, но и Канада и ряд европейских стран. Но «закон Магнитского» касается также и определенного способа ведения бизнеса – Сергей Магнитский работал на западный инвестиционный фонд, который столкнулся с коррумпированными официальными лицами, которых и В.В. Путин, и Д.А. Медведев называли «оборотнями в погонах». Именно с этой точки зрения американский, западный бизнес ощущает серьезные проблемы и сталкивается с риском потери денег. Этот законопроект направлен на решение этого серьезного дефекта системы, в рамках которой ни российские законодатели, ни правоохранительные органы не смогли справиться с этой задачей.

Похоже, что российские чиновники по-другому оценивают «закон Магнитского». Каким образом США собираются находить баланс между защитой прав человека в России и продолжением политики «перезагрузки» в отношении России, которая так дорога администрации Б. Обамы?

Прежде всего, хочу упомянуть поправку Джексона-Вэника, которую прекрасно помнит старшее поколение и о которой никогда не слышало большинство молодых людей. Эта поправка была принята в 1974 г. по инициативе сенатора Джексона и конгрессмена Вэника и направлена на решение проблемы эмиграции из СССР. Сейчас СССР уже больше не существует, эмиграция не ограничивается, вопрос только в получении визы для тех, кто хочет уехать или же поиска нового дома для тех, кто уезжает навсегда – но это другая проблема. Так что пора покончить с этой поправкой, избавиться от ее направленности против развития торговли с Россией. Год за годом Президент США приостанавливал действие поправки, так что реальные деловые отношения с Россией не сильно пострадали. Но сейчас мы решаем вопрос, относящийся к престижу, предоставляя России статус постоянного торгового партнера. В то же время я считаю «закон Магнитского» может сыграть позитивную роль: в некотором роде, российское правительство должно поблагодарить сенатора Б. Кардина (демократа) и Дж. Маккейна за привлечение внимания к тяжелой проблеме коррупции в правоохранительных, налоговых и других государственных органах. Я слышал много выступлений и заявлений Д.А. Медведева и В.В. Путина, в том числе я читал его статью, которую он написал перед выборами, в которых коррупция называлась одной из самых серьезных проблем. Так что это один из способов найти путь к ее решению, также как и к решению проблемы злоупотребления государственной властью и властью в правоохранительной сфере. Эти проблемы вызывают серьезную озабоченность законодателей; как только подобная порочная практика будет прекращена, а российский бизнес начнет играть по тем же правилам, что и австралийский, канадский или американский, то тогда, думаю, можно будет отказаться от «закона Магнитского». Но на данный момент людей, причастных к смерти С. Магнитского, повышают и награждают после опубликования доклада по этому делу Комиссии по правам человека при Президенте РФ. Комиссия по правам человека при Президенте заявила, что С. Магнисткого пытали или есть подозрения, что пытали, – в любой другой стране в подобном случае было бы проведено беспристрастное расследование. Ничего подобного не произошло. А причастных к этому делу людей повышают, им вручают награды. Вот она реальная проблема, и я считаю, не стоит делать вид, что ее не существует.

Джеффри Манкофф

Джеффри Манкофф: Проблема заключается в недостатке реального наполнения российско-американских отношений

Доктор Манкофф является внештатным сотрудником Программы изучения России и Евразии Центра стратегических и международных исследований.

В настоящее время отношения России и США являются весьма напряженными из-за разногласий по поводу Сирии. Ухудшает ситуацию и проект «закона Магнитского». Как наши страны пришли к такому положению дел? Какие недостатки политики двух стран в отношении друг друга Вы отмечаете?

Я бы немного отступил и сказал, что у нас есть разногласия в оценке ситуации в Сирии, но их нельзя рассматривать в отрыве от общего контекста российско-американских отношений. Проблема лежит в другой плоскости, где гораздо больше изъянов. Прежде всего, в США сейчас период политической кампании, поэтому ведется активная публичная полемика по многим вопросам, в том числе касающихся и отношений с Россией. Как Вы знаете, Президент Б. Обама определил политику «перезагрузки» как одну из самых больших удач своего президентского срока. Именно по этой причине кампания М. Ромни направлена на то, чтобы дезавуировать это утверждение, и в ее рамках утверждается, что политика США в отношении России была крайне неравномерной, в результате чего партнеры Америки, такие как Грузия, Украина и кто бы то ни был еще, были брошены в жернова этой пресловутой мельницы. Это своего рода фон, который определяет то, что сейчас происходит. Если говорить шире, то, на мой взгляд, проблема заключается в отсутствии реального наполнения отношений двух стран. Каковы основные темы обсуждения в ходе встреч дипломатов наших стран – это контроль над вооружением, противоракетная оборона, теперь еще и Сирия. Все это сложные вопросы безопасности, многие из которых – наследие минувшей эпохи. Гораздо тяжелее обсуждать повестку дня на будущее, чтобы двигаться вперед, потому что, мне кажется, мнения, скорее всего, будут расходиться и по вопросу европейской безопасности и в отношении «арабской весны». Более того, экономические и гуманитарные связи России и США не так прочны и наполнены, как, скажем, между США и Китаем. Да, у США и Китая тоже есть разногласия по ряду проблем, например, по Южно-Китайскому морю. Но я считаю, что они лучше справляются с решением этих проблем, потому что многое стоит на кону. Объем торговых отношений между США и Китаем почти в 20 раз больше, чем между США и Россией, это означает, что многие боятся понести серьезные убытки в случае кризиса в американо-китайских отношениях. Я бы сказал, что даже близкого фактора в российско-американских отношениях нет.

Вы упомянули «закон Магнитского» и это очень хороший пример. Причина того, что данный законопроект, направленный именно в адрес России, вызывает такой интерес в Капитолии, заключается в том, что он не скажется на деятельности большинства американских компаний. Представим, что предложили бы что-то подобное в отношении Китая, потому что, скажем, жена Бо Силая была причастна к смерти иностранного бизнесмена (он был англичанином, но это пример), также как определенные лица в российском властных структурах обвиняются в отношении к смерти Сергея Магнитского. Начались бы ярые протесты в США, просто потому есть очень много людей, экономически заинтересованных в хороших отношениях между Америкой и Китаем. А с точки зрения российско-американских отношений таких людей практически нет.

Я полагаю, что на рабочем уровне был дан сигнал развивать данное направление. Это было заметно в ходе переговоров по вступлению России в ВТО. В конце концов, когда уже установятся нормальные торговые отношения между нашими странами, этот фактор будет играть все большую роль, но пока до этого далеко.

Есть также еще одна серьезная проблема, которая выходит на передний план в свете кризиса в Сирии. Она относится к разному философскому пониманию мира, точнее различиям в восприятии того, как развивается история. Если спросить большинство американцев, включая и политических лидеров обеих партий, чем по сути является «арабская весна», они скажут, что это часть нынешней волны демократизации, аналог того, что происходило в Восточной Европе в 1989 г. и, возможно, в бывшем СССР после 1991 г. Она может привести к беспорядку, это сейчас и происходит и, возможно, будет и дальше происходить. Но в конечном итоге происходят позитивные изменения, которые дадут возможность обществу требовать подотчетные ему правительства. И тогда мы получим эффективное управление в этих странах, большее количество демократических государств, которые будут сильнее стремиться к конструктивной роли на мировой арене, в том числе, в свете разрешения арабо-израильского конфликта, нежели те военные диктатуры, с которыми мы привыкли иметь дело. Так что мы должны приспосабливаться к этим изменениям, так как они происходят, и мы не можем их избежать. И мы хотим постараться направить их к максимально позитивному исходу.

Я полагаю, что большинство людей в России совсем по-другому смотрит на «арабскую весну». Они воспринимают ее как неконтролируемый процесс перемен с крайне неясным результатом. Они смотрят на некоторые страны, где процесс политических перемен уже во всю идет, такие как Тунис, Египет, Ливию, на людей, которые получают от этого основную выгоду, и в большинстве случаев ими оказываются исламисты. Безусловно, в Египте к власти пришел исламистский Президент, и все более бескомпромиссные исламистские группы начинают представлять собой серьезную проблему на Синайском полуострове. Даже в Тунисе, который, возможно, является наиболее прогрессивным европеизированным современным урбанистическим государством в этом регионе, у власти правительство исламистов. И Россию действительно беспокоят перспективы усиления радикального Ислама в качестве дестабилизирующей силы не только на Ближнем Востоке, но и во многих частях бывшего СССР, также как и в Центральной Азии, и на Северном Кавказе. Даже внутри самой России – в Казани – неделю назад или около того было совершено покушение на муфтия. На мой взгляд, в России более сильное понимание того, что какие бы политические изменения ни происходили на Ближнем Востоке, они могут иметь очень опасные последствия не только для данного региона, но также и для России.

Давайте вернемся к «закону Магнитского». Если он будет принят, как он скажется на российско-американских отношениях?

Я уверен, что это очень быстро произведет негативный эффект, наверняка, последует какой-то ответный шаг со стороны российского Правительства. Мы слышали заявление о некоем «ассиметричном» ответе, но я не совсем понимаю, что это значит. Возможно, будут введены запреты на въезд американских официальных лиц, но если быть откровенными, гораздо большее число российских чиновников стремится ездить в Америку, чем американских – в Россию. Я не думаю, что это произведет какой-либо значительный эффект. Но я думаю, что произойдет дальнейшее усиление разногласий в отношениях. Этот процесс уже идет на протяжении последних 6-9 месяцев. Просто сохранится эта негативная динамика. Проблема заключается не в самом «законе Магнитского», а в том, как он скажется на отношениях России и Америки в более широком смысле, в тех сферах, где две страны заинтересованы находить пути к сотрудничеству. На мой взгляд, вопрос противоракетной обороны является такой сферой, а одним из наиболее серьезных вопросов в краткосрочной и среднесрочной перспективах является проблема безопасности на постсоветском пространстве, связанная с выводом войск из Афганистана. Но если эти вопросы затмит контрпродуктивная полемика в отношении «закона Магнитского» (который, на мой взгляд, в конечном итоге не приведет к тем результатам и изменениям, на которые рассчитывают его инициаторы), то в конечном итоге мы окажемся в худшей ситуации, чем сейчас.

Наблюдаете ли Вы какие-либо изменения в российской риторике в отношении США с момента начала третьего президентского срока В.В.Путина? Если да, как это сказывается на двусторонних отношениях?

Кое-что есть. Я думаю, было хуже во время предвыборной кампании, когда В.В. Путин утверждал, что протестующим в Москве платит Хилари Клинтон, а также был определенный негатив в отношении посла М. Макфола. Мне кажется, что сейчас это попытались сгладить. Несмотря на то что нынешнюю риторику нельзя назвать враждебной, безусловно, она стала менее позитивной, чем была до выборов. После «перезагрузки» в 2009 г. акцент ставился (с обеих сторон) на необходимости нахождения поля для сотрудничества. К нему относились двусторонняя Российско-Американская Президентская Комиссия, Северная распределительная сеть и Афганистан, и еще целый ряд вопросов. И, на мой взгляд, Россия и США во многом отошли от традиционного поведения, чтобы показать, что они заинтересованы в сотрудничестве. Риторику, которую мы слышим в последнее время с обеих сторон, в особенности с российской, так как в США, в принципе, очень сдержанно обсуждают Россию (разве что, в привязке к сирийскому вопросу), скорее, можно назвать оборонительной. Мы, скорее, стараемся не ухудшить ситуацию вместо того, чтобы подумать, как нам двигаться вперед. И это, как мне кажется, неправильное развитие отношений.

Возможна ли все еще «перезагрузка»? На каких вопросах России и США стоит сфокусироваться, чтобы улучшить натянутые отношения?

С точки зрения краткосрочной и среднесрочной перспектив, основным вопросом является безопасность на постсоветском пространстве, прежде всего, в странах Центральной Азии, соседствующих с Афганистаном. Так что, мне кажется, что необходимо активнее совместно обсуждать, какова базовая стратегия США в данном регионе, что могут наши страны предпринять для укрепления стабильности в этих странах после окончательного прекращения военного присутствия и масштабных финансовых вливаний, как вести борьбу с терроризмом и торговлей наркотиками и как поддерживать определенную стабильность внутри Афганистана. Это в среднесрочной перспективе на ближайшие несколько лет. Что касается долгосрочной перспективы, тут бы я выделил два серьезных момента. Один из них – экономика. Я уже его касался, в отношении того, как можно расширить экономические отношения двух стран и увеличить число людей, заинтересованных в хороших отношениях между Россией и США. Я считаю, что это не исключительно экономический вопрос, но и культурный, он связан и с упрощением визового режима, облегчением поездок граждан двух стран, расширением человеческих контактов и взаимного интереса. Я думаю, именно так можно заложить основу для улучшения отношений в будущем. А второй момент, и, возможно, наиболее сложный, – это вопрос европейской безопасности, который, на мой взгляд, до сих пор создает большинство проблем в наших отношениях. Противоракетная оборона является ее частью и частью более широкой полемики о самой природе европейской безопасности. Какое понимание европейской безопасности должно быть принято, какова будет роль России, каким образом Россия может стать составной частью этой системы, а не, как это представляется во многих европейских странах, угрозой для нее? Другой вопрос относится к Азии и Тихоокеанскому региону. США разворачиваются в сторону Азии и Тихоокеанского региона. И Россия стала ставить акцент на партнерстве со странами Тихоокеанского региона и развитии Дальнего Востока. А что это означает? Как регулировать российско-американские отношения в этом регионе? Как сделать так, чтобы, как бы ни развивалось сотрудничество там двух стран, ни одна бы из них не встала поперек Китаю? Как решать территориальные вопросы с Японией? Что делать с ядерной Кореей? Целый ряд проблем возникает в рамках вопроса о том, что означает для России и США поворот к Азии.

Если президентом будет избран М.Ромни, изменится ли политика США в отношении России? Если да, то как?

Полагаю, изменится в определенной степени. Я думаю, что риторика, которая используется лагерем М.Ромни, во многом раздутая. Прежде всего, потому что все происходит в разгар политической кампании. Во вторых, М.Ромни – не тот человек, который провел много времени в размышлениях о внешней политики в отношении России или кого бы то ни было. Только неделю назад или около того он совершил свою первую крупную поездку за границу, и то она прошла не очень успешно. Он был губернатором штата, был бизнесменом. Не думаю, что этот человек имеет большой опыт во внешнеполитических делах. Поэтому он говорит вещи, которые бы не следовало. Если его изберут и ему на практике придется заниматься этими вопросами, возможно, он окажется более осторожным и прагматичным, чем он кажется по нынешней риторике. Но, в общем, это показатель того, что в республиканской партии, как внутри, так и вне лагеря М.Ромни, которые рассматривают Россию как проблему, как угрозу интересам США. И это усиливает конфликты по вопросам европейской безопасности и положения на постсоветском пространстве. Думаю, что в этом случае, скорее всего, будет гораздо меньше шагов навстречу друг другу для развития сотрудничества, чем было, по крайней мере, на ранней стадии «перезагрузки» Медведева-Обамы.

Есть ли у Вас рецепт того, как можно строить доверие между двумя странами?

Это сложный вопрос, так как недоверие – это причина проблем, но также и их результат. На мой взгляд, путь построения доверия – это начало реального сотрудничества. Вы определяете сферы, в которых возможно сотрудничество, ведете совместную работу, делаете то, что, по вашим словам, собираетесь делать, и поступаете так от раза к разу. Таким образом, вы зарабатываете определенную репутацию, и в следующий раз люди скорее поверят, что вы сделаете то, что обещаете.