реди россиян сегодня растет скептицизм в отношении возможности США и их союзников по коалиции с помощью одних воздушных ударов покончить с «Исламским государством» и тревога в связи с ростом числа тех жителей ряда арабских государств и членов исламистских организаций, кто симпатизирует этому проекту. Практика ИГ все больше убеждает в том, что мы имеем дело с проектом государственного строительства, а не просто с заговором фанатиков. Как известно, число исламистских организаций, заявивших о вступлении в ИГ или консолидации с ним, уже перевалило за дюжину, Наиболее серьезным в этой серии является соответствующее заявление руководства Талибан, что позволяет говорит о де факто распространении юрисдикции ИГ на территорию части Пакистана и Афганистана. Речь идет не просто о франчайзинге, как у «аль-Каижы». Еще один тревожный, хотя и ожидаемый поворот – озвученное с 22 сентября намерение ИГ развернуть террористические действия за пределами государств, которые до сих были зоной действий ИГИЛ – Ирака и Сирии. Как пишет Чарлз Листер: «Продвижение ИГ в Ираке и его экспансия в северной и восточной Сирии поставили под его контроль территорию, протянувшуюся, по крайней мере, на 680 км (423 мили). Его акцент на контроле над ресурсами означает, что оно в настоящее время зарабатывает от 1,5 до 2 млн. долл. ежедневно» (Iran Review – What Others Think, October 2, 2014)
Острые дебаты вокруг событий на Ближнем Востоке в российском медиа-пространстве продолжаются. Известный критик сирийской политики Москвы Георгий Мирский в блоге на сайте «Эха Москвы» говорит о «сирийском вероломстве», проявившемся в заявлении Валида Муаллема. Он иронизирует по поводу того, что российские дипломаты выступали за то, чтобы военные действия на территории суверенного государства не велись без его разрешения: «Сирийская власть, ради спасения которой чего только Россия не делала – и одно вето за другим на резолюции Совета Безопасности ООН накладывала, и хитрым маневром с химическим оружием американские бомбежки предотвратила – эта самая асадовская власть, все забыв, вероломно вступает в альянс с Америкой». Мне кажется, автор зря иронизирует. Он не понял того, что на самом деле обе позиции – и российская с критикой нанесения воздушных ударов по Сирии без санкции Дамаска, и сирийская с фактической поддержкой действий коалиции – служат одной цели: релегитимировать сирийский режим для США и их союзников в регионе, заставить их признать его союзником в борьбе с экстремизмом и терроризмом. Можно даже предположить, что и сирийские, и российские официальные представители координировали свои публичные заявления. Кроме того, российская критика действий США в Сирии (но не в Ираке), по мнению московских аналитиков, должна подчеркнуть «двойной стандарт» в политике Вашингтона и ЕС: они обвиняют Россию в отправке войск на Украину, что она категорически отрицает, и даже подвергают за это санкциям, а сами наносят удары по территории Сирии без согласия ее законного правительства, признанного международным сообществом. При этом в России обратили внимание на то, что Обама в своей речи на Генеральной Ассамблее ООН не упомянул лично Асада. Означает ли это, что в новой ситуации мантра «Асад должен уйти» уже изжила себя?
В то же время, согласно слухам, циркулируемым среди зарубежных дипломатов в российской столице, в Москве будто бы растет разочарование крайне неуступчивой позицией Дамаска в отношении каких бы то ни было контактов с конструктивной частью внутренней сирийской оппозиции, к чему призывает российская сторона в поисках политического решения сирийского кризиса с учетом интересов режима. Дамаск имеет основания рассчитывать на то, что воздушные удары США и их союзников по позициям «Исламского государства», так или иначе, ослабляют как ИГ, так и все оппозиционные силы в целом. В частности, военный потенциал Свободной сирийской армии, как считают в Дамаске, практически почти сведен к нулю. Однако мне приходилось слышать от боевиков, воевавших в составе одного из отрядов исламистов, что потери среди алавитского ядра армии и сил безопасности (а, вопреки широко распространенному на Западе убеждению, что жертвами конфликта становятся едва ли не поголовно противники режима из числа суннитов, жертв среди тех, кто воюет на стороне режима почти столько же) уже приблизились к «красной черте». Исламисты не боятся потерь и рассчитывают, что в ходе длительных кровопролитных боев они просто лишат правительственные силы людского потенциала, что приведет либо к его военному поражению, либо к внутреннему взрыву. Однако я уверен, что ставка на несоразмерность потерь как фактор победы не только чудовищно цинична, но и непродуктивна.
В российских деловых кругах, где, как и во всем российском обществе, традиционно сильны симпатии к сирийцам и поддержка последовательного курса на поддержку Дамаска, с горечью отмечают, что сирийское правительство не может самостоятельно удержать страну от гуманитарной катастрофы в силу обвального разрушения войной элементов экономического жизнеобеспечения — инфраструктуры, электроэнергетики и нефтегазодобычи. Как известно, ИГ захватило контроль над объектами добычи энергоресурсов, а воздушные удары США частично разрушили эту структуру, которую когда-то и кому-то придется восстанавливать. Как пишет Дэвид Стюарт в «Новом восточном обозрении», российские энергетические компании тоже не испытывают оптимизма насчет возможности работы в Сирии: «Так, российская компания “Союзнефтегаз” из-за репутационных и санкционных рисков вынуждена была уступить на финальной стадии контрактации проект по освоению средиземноморского газового блока-2 другому более крупному российскому инвестору»
Предметом возрастающей озабоченности российских властей и гражданского общества являются иностранные боевики, воюющие в составе отрядов ИГ, «Джабхат ан-Нусра» и других радикальных группировок. Не случайно в России обострились дебаты вокруг внутренней ситуации в российской мусульманской умме, где миссионеры международных экстремистских организаций давно пытаются создать очаги своего влияния. В этом контексте обращает внимание аналитиков продолжающаяся критика со стороны отдельных представителей ряда аналитических центров в адрес мусульманского духовенства Татарстана и части правящей элиты этого едва ли не самого богатого субъекта Российской Федерации. Так, Раис Сулейманов из близкого к Кремлю Института национальной стратегии (во главе с Михаилом Ремезовым), завоевавший репутацию непримиримого критика этно-националистических и «ваххабитских» проявлений у поволжской элиты, пишет: «Провалы во внутренней политике, связанные с усилением в Татарстане радикальных течений ислама… заставили политтехнологов департамента внутренней политики Аппарата Президента Республики Татарстан искать новые способы для сохранения положительного имиджа республики». Но далеко не все как в Татарстане, так и в Москве согласны с выплескиванием такой острой критики в печатные электронные СМИ.
Сулейманов еще в марте прошлого года говорил о том, что в Сирию переехали члены «булгарского джамаата» – «вооруженного подразделения российских ваххабитов, воевавших в рядах движения Талибан, но перебравшихся в Пакистан в поселение Дегон после ввода американских войск в 2001 году в Афганистан». Он сообщал, что среди наиболее известных российских ваххабитов, воющих в Сирии против Башара Асада, были помимо чеченцев и ингушей Айрат Вахитов и Салман Булгарский из Татарстана, которые занимались пиаром боевиков в русскоязычном сегменте Интернета. «Получив боевой опыт, эти “моджахеды” – писал автор, – могут присоединиться к ваххабитскому подполью в Татарстане, тем самым развернув свою активность в Поволжье.»
А сегодня эксперт утверждает, что и после замены прежнего муфтия Татарстана Гусмана Исхакова, которого он и его единомышленники особенно активно обвиняли в покровительстве ваххабитам, на нового – Камила Самигуллина, в ситуации якобы мало что изменилось. Он пишет, что при новом муфтии «ваххабитов интегрировали в структуру Духовного управления мусульман Татарстана.»
Нелицеприятная критика обстановки в Татарстане в иное время была бы расценена в федеральном центре как опасное раскачивание стабильной ситуации в этой благополучной республике, но явная угроза возвращения на родину российских мусульман, которые воюют уже в рядах ИГ, побуждает рассматривать жесткие эскапады казанского эксперта как своего рода полезное предупреждение тем, кто продолжает закрывать на эту угрозу глаза.
В России также с особым вниманием отнеслись к вниманию мировых СМИ к таким получившим известность своей исключительной жестокостью после взятия Мосула «Исламским государством» боевикам, как чеченцы Муслем Абу аль-Валид аш-Шишани, в прошлом Мурад Маргошвили, которого считают Че Геварой среди боевиков-джихадистов в Сирии, или Омар аш-Шишани, в прошлом сержант грузинской армии Тархан Батырашвили.
Взрыв, который в праздничный день 5 октября с.г. совершил около концертного зала в чеченской столице г.Грозном совсем недавно попавший в сети международных джихадистов 19-летний террорист-смертник и жертвами которого стали 5 человек, а 12 были тяжело ранены, показал, что опасения россиян далеко не беспочвенны.
Источник: Al Monitor
