Распечатать
Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Игорь Моргулов

Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Китайской Народной Республике, член РСМД

Заместитель министра иностранных дел России Игорь Моргулов — о мирном договоре с Японией, совместных интересах с КНР, а также антироссийской риторике Канберры

7 мая в России пройдет инаугурация переизбранного на новый срок президента РФ Владимира Путина, с которой формально стартует и новый внешнеполитический цикл страны. О том, какие задачи, цели и проблемы России, несколько лет назад утвердившей «поворот на Восток» в своей внешней политике, придется решать на азиатском направлении, в интервью «Известиям» рассказал курирующий обширный регион Азии заместитель министра иностранных дел РФ Игорь Моргулов.

— Вы лично и многие ваши коллеги часто говорят о том, что цель России на обозримую перспективу — выстроить систему коллективной безопасности в Азии. Какие сложности есть на этом пути? В частности, как в такой общей системе соединить Китай и Индию, не особо друг другу доверяющих? И насколько серьезную угрозу для России представляет пока не имеющий четкой структуры, но уже обладающий военно-политическим акцентом альянс Япония–США–Австралия–Индия?

— Действительно, на протяжении последних лет Россия совместно с единомышленниками, в числе которых, кстати, и Китай, и Индия, прилагает активные усилия в целях продвижения многостороннего диалога по тематике совершенствования архитектуры безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Убеждены в актуальности такого разговора. При относительной экономической стабильности в АТР сохраняется серьезный конфликтный потенциал, способный подорвать устойчивое и динамичное развитие региона. Не менее опасно снижение взаимного доверия, деградация культуры поиска компромиссов, учета мнений и интересов партнера. При этом в АТР, как известно, отсутствуют надежные механизмы обеспечения безопасности.

С учетом этих обстоятельств в 2013 году по инициативе России при поддержке Китая и Брунея в рамках Восточноазиатских саммитов были начаты консультации по тематике региональной архитектуры безопасности. Считаем данный формат полезным инструментом, позволяющим широкому кругу стран АТР принимать участие в формировании общего видения конфигурации региональной системы межгосударственных отношений.

Откровенно говоря, не все согласны с такой оценкой. Доводится слышать от некоторых партнеров, что, мол, существующая архитектура безопасности в АТР и так оптимальна. При этом они имеют в виду порядок, основанный исключительно на узких военно-политических альянсах. Вопрос — что делать тем, кто в эти альянсы не входит и входить не планирует?

Более того, в последнее время активизировались попытки под видом новых схем взаимодействия продвигать «усовершенствованные» узкоблоковые построения, предполагающие участие избранного круга стран. Кто определяет критерии этой «избранности», на каком основании, с какими целями — всё это артикулируется крайне невнятно. Взять ту же концепцию ИТР — Индо-Тихоокеанского региона. Хотя работа по ее содержательному наполнению авторами — США и Японией — только начата, но уже видно, что ее собираются не столько обсуждать, сколько навязывать и вряд ли хотят выстраивать региональный механизм на принципах равноправия и учета законных интересов всех игроков. «Несущей опорой» ИТР его проповедникам видится упомянутый в вашем вопросе «четырехугольник», присоединение к которому, судя по всему, должно быть санкционировано «великими демократиями». Очевидно, что такое прочтение ИТР несет новые угрозы фрагментации общего пространства и углубления имеющихся разделительных линий.

Россия же неизменно нацелена не на подверстывание «под себя» региональных раскладов, а на формирование архитектуры безопасности, которую мы называем неделимой или, иначе говоря, взаимосвязанной: ты не можешь улучшать свое положение в этой сфере за счет ущемления позиций другого. И наоборот, именно такая архитектура стала бы залогом стабильности и всеобщего процветания, помогала бы находить эффективные ответы на общие для всех вызовы и угрозы. Показательно, что наши подходы пользуются растущим пониманием и поддержкой среди государств региона, особенно среди стран-членов АСЕАН — ассоциации, находящейся в центре региональных процессов интеграции и сотрудничества.

В ответ же на вопрос о том, как объединить Индию и Китай в этих общих с нами усилиях, скажу, что в дополнение к профильным контактам по двусторонней линии осуществляется взаимодействие в трехстороннем формате Россия–Индия–Китай. Напомню также, что в прошлом году Индия обрела полное членство в ШОС и проявляет энергичный настрой на подключение ко всему спектру деятельности организации. Так что мы с уверенностью смотрим на перспективы совместной с Пекином и Нью-Дели работы по строительству новой архитектуры региональной безопасности.

— С конца 2016 года и Москва, и Токио со сдержанным, но всё же оптимизмом рассуждают о совместной деятельности на южных Курилах. Но всем очевидно, что это, по сути, хорошая мина при плохой игре, поскольку ключевым для японцев всегда будет возврат «северных территорий», которые мы, естественно, никогда не отдадим. Также есть и серьезная проблема безопасности, поскольку за Японией в военном плане стоят США. Как думаете, сколько еще поколений политиков должны смениться, прежде чем мы выйдем на мирный договор с Японией? И надо ли это России?

— Обсуждение путей налаживания совместной хозяйственной деятельности на южных Курильских островах ведется во исполнение договоренности, зафиксированной в совместном заявлении президента РФ Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ от 16 декабря 2016 года.

На данный момент проведены несколько раундов переговоров. Южные Курилы посетили две японские бизнес-миссии, в состав которых входили представители как государственных, так и деловых кругов. По результатам этой работы лидеры наших стран одобрили пять приоритетных направлений осуществления СХД. В апреле прошли заседания двух рабочих групп, на которых были рассмотрены консульско-логистические вопросы и практические аспекты реализации проектов на местах.

В основу российских подходов на переговорах по СХД положены три принципа: ненанесение ущерба нашей юридической позиции о законности принадлежности южных Курил России по итогам Второй мировой войны, коммерческая целесообразность проектов, содействие социально-экономическому развитию Сахалинской области.

По тематике безопасности, в том числе в контексте укрепления японо-американского военно-политического союза, ранее неоднократно и развернуто высказывался президент Российской Федерации. Мы открыто излагаем Токио наши озабоченности, в том числе по линии советов безопасности двух стран, прямо указываем, что обойти стороной разговор по этой теме не получится.

Относительно перспектив заключения мирного договора могу сказать только одно — реальное продвижение в решении этого вопроса возможно в условиях комплексного развития российско-японских связей, формирования в них атмосферы подлинного взаимного доверия и партнерства. Пока мы лишь в самом начале этого пути.

— Китай — главный союзник и партнер России в глобальном масштабе. Сейчас КНР превратилась в одну из ведущих экономических держав и активно реализует по всей планете инфраструктурные, транспортно-логистические, промышленные и иные проекты. Есть ли такие регионы и хозяйственные сферы, где наши и китайские интересы не совпадают или даже вступают в конфликт?

— Прежде всего замечу, что мы с Китаем не создаем и не планируем создавать какие-либо союзы, так как это не соответствует нашему общему видению характера двустороннего взаимодействия, основанного на совпадении или близости взглядов по широкому кругу вопросов. КНР, кстати, строго придерживается линии на неприсоединение к каким-либо блокам. В то же время вы правы, на деле мы нередко выступаем с единых позиций как единомышленники в глобальных и региональных делах.

Это естественно, что у каждой из сторон есть свои экономические интересы, которые не всегда и не во всем совпадают. В отдельных случаях возникает конкуренция, причем прямая, между экономическими операторами двух стран. Вопрос, наверное, не в том, как этого избежать, а как выходить из подобных ситуаций. И, думаю, мы нашли на него правильный ответ.

За последние два с лишним десятилетия создан уникальный многоуровневый механизм координации взаимодействия, включающий пять межправительственных комиссий, десятки подкомиссий и рабочих групп, диалоговые форматы по всему диапазону практического сотрудничества. Благодаря его эффективной работе удается в конструктивном ключе определять точки возможного сопряжения совместных усилий в различных областях, находить компромиссные развязки при пересечении интересов, выходить на договоренности с учетом взаимодополняемости национальных экономик и сильных сторон конкретных российских и китайских компаний.

Но ваш вопрос, насколько я понимаю, шире. Китай в последние годы активно продвигает свой международный инфраструктурный проект под названием «Один пояс, один путь». И здесь мы также нашли возможность не конкурировать с этой инициативой, а на основе имеющихся точек соприкосновения направить его в сторону сопряжения с нашим собственным проектом строительства Евразийского экономического союза. Эта работа уже приносит плоды. В частности, согласован текст договора о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕврАзЭС и КНР, подписание которого должно состояться в самое ближайшее время.

На площадке Евразийской экономической комиссии формируется перечень имеющих интеграционную направленность проектных предложений членов ЕврАзЭС и КНР для последующей совместной реализации, в который уже включены согласованные с китайской стороной приоритетные для России инфраструктурные проекты, такие как, например, строительство автотранспортного коридора Западный Китай – Европа.

Еще одним важным вектором взаимодействия стал запуск совместной работы по линии Минэкономразвития России и минкоммерции Китая над технико-экономическим обоснованием двустороннего соглашения о Евразийском экономическом партнерстве, создание которого придаст дополнительный импульс продвижению интеграционных процессов в регионе, появлению новых возможностей для выстраивания открытого, равноправного и взаимовыгодного контура партнерства в Большой Евразии в духе соответствующей инициативы, выдвинутой президентом РФ Владимиром Путиным в декабре 2015 года. Словом, многое на этом направлении уже делается, но еще больше — предстоит.

— Есть ли какие-то экономические возможности для России на китайском рынке в свете разворачивающейся торговой войны Китая с США? Российские деловые круги, например, уже заявляют об открывающихся перспективах выхода на рынок КНР с отечественной свининой, соевыми бобами и винами.

— Торгово-экономическое сотрудничество с Китаем — нашим главным партнером в этой сфере уже на протяжении многих лет — носит самоценный характер и не подвержено внешнеполитической конъюнктуре.

Мы в принципе противники торговых войн, размахивания санкционной «дубиной», но открывающихся возможностей, естественно, упускать не будем. Вы упомянули сельхозпродукцию. Тенденция роста объемов двусторонней торговли на данном направлении проявилась еще до обострения китайско-американских торговых противоречий. Теперь складываются условия выхода профильной кооперации на еще более высокий уровень.

— К вашему ведению относится и такая далекая от России страна, как Австралия. Казалось бы, Москве и Канберре в силу географической удаленности делить особо нечего. Но случилась история с «делом Скрипалей», и австралийские власти тут как тут со своей солидарностью с Лондоном: и дипломатов наших высылают, и бойкот чемпионату мира по футболу готовы объявить. Есть ли у вас какое-то логичное объяснение такому антироссийскому настрою Австралии?

— В наших связях с Австралией нет двусторонних проблем. В прошлом году отмечалось 75-летие дипломатических отношений между двумя странами, которые были установлены в суровые годы совместной борьбы с фашизмом.

Мне трудно отвечать за австралийских коллег, что сегодня превалирует в их подходе к России — боязнь выпасть из западной «обоймы» или оказаться в стороне или, точнее, вдалеке от событий мировой политики. Но факт остается фактом: Австралия — единственная из стран АТР, которая пошла, причем из соображений пресловутой «солидарности» с Великобританией, на недружественный шаг — высылку двух сотрудников посольства РФ. Действительно заявляет, что может не направить официальных лиц на чемпионат мира по футболу в России.

К счастью, не все на «зеленом континенте» разделяют подобный настрой нынешних властей в Канберре. Наше посольство получает множество писем от простых австралийцев, в которых выражается поддержка в адрес России и даже приносятся извинения за антироссийскую риторику руководства своей страны. Подтверждением того, что реалистично мыслящая часть деловых кругов готова к работе с Россией является ожидаемый приезд на предстоящий в мае Петербургский международный экономический форум многочисленной группы австралийских предпринимателей. Кроме того, насколько мне известно, на чемпионат мира по футболу к нам планируют прибыть несколько тысяч болельщиков из Австралии. Будем им искренне рады.

Хотелось бы надеяться, что это — позитивные ростки, которые помогут возвратить российско-австралийские связи на траекторию нормального развития. Но мяч, как говорится, на австралийской стороне.

Источник: Известия.

Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Бизнесу
Исследователям
Учащимся