Если хотим «отвязать» рубль от доллара, следует снизить долю сырья в экспорте

- В конце марта состоялся Московский экономический форум, где вы вели первую сессию. Что вы можете сказать об этом событии? Удалось ли экспертам достигнуть единства во мнениях и назвать способы выхода из кризиса? Насколько, вообще, полезны экономические форумы для России и мира?

- Будучи со-организатором Московского экономического форума, конечно, я в курсе того и какие у нас достижения год от года происходят, и какие просчеты. Во-первых, я хочу отметить, что интерес к этому событию и в профессиональной среде, и в обществе в целом растет. В 2015 году Московский экономический форум только в его первый день посетило около 2500 человек. Это при том, что наш весьма вместительный зал был рассчитан на 700 мест. Нас радует растущая популярность мероприятия, которое мы с каждым годом стремимся сделать все более актуальным и интересным, приглашаем самых разных спикеров и пытаемся освещать редко обсуждаемые, но важные для жизни страны темы. Однако мы прекрасно понимаем, что постоянно возрастающее число посетителей форума во многом связано с тем, что люди хотят каких-то перемен. В российском обществе можно отметить некоторое снижение доверия к руководителям экономического блока правительства. Людей не устраивает то, как власть реагирует на вызовы времени и на текущий кризис, который является рукотворным, как известно. И это признают все - и либералы, и консерваторы, и социал-демократы, и кто хотите.

- Вы имеете в виду экономические последствия от санкций?

- Я имею в виду не только санкции, но и общую рецессию - внутренний, наш российский экономический кризис. Во времена советской власти был период, когда люди хотели больше знать про мировые новости, но сегодня ситуация иная, и для каждого интересующегося экономикой "своя рубашка ближе к телу". Посетители Московского экономического форума хотели выяснить, есть ли какие-то альтернативные подходы к сложившейся системе хозяйствования. Экономическая политика среди экспертов считается очень инерционной. Что такое кризис? Это рецессия - снижение хозяйственной активности, свидетелями которой мы является сейчас. И я имею в виду то, что мы это все сами сделали. Разумеется, на ситуацию с ценами на нефть мы повлиять не можем. Но давайте вспомним, с чего все началось до начала всех санкций, усиления геополитических рисков и остальных вызовов времени, о которых так модно говорить сегодня.

- Действительно, если вспоминать, то уже по итогам 2013 года, до ухудшения мировой политической обстановки, ВВП России снизился на 1,3%.

- Вот именно. Хочу обратить внимание, что в тот период наступила так называемая инвестиционная пауза. Сегодня идет борьба двух школ мышления в экономической науке. Одна из них говорит, что нужно частные инвестиции стимулировать для усиления экономического роста, а люди, которые присутствовали, организовывали и участвовали в Московском экономическом форуме-3, придерживаются противоположной точки зрения. Мы считаем, что в сложившейся ситуации только государственные инвестиции могут оживить экономику. Мы выступаем за ГЧП - за государственно-частное партнерство, а не за ЧГП - частно-государственное партнерство.

- А почему вы так думаете?

- Это хороший вопрос. Дело в том, что надежда на частные инвестиции сейчас иллюзорна. Было бы хорошо, если бы существовали возможности для этого. Мы видим, что резкое замедление роста ВВП произошло исключительно из-за завершения мегапроектов.

- Вы говорите о завершении строительства новых объектов к Универсиаде и Олимпиаде?

- Да. При этом параллельно шло усиление частных инвестиций, но по итогам 2013 года только одна эта тенденция, без государственных инициатив, дала незначительный прирост в ВВП. Надо сказать, что государство наше достаточно странное. Оно игнорирует те сферы жизни, которые необходимы людям - наука, образование, здравоохранение и культура. Все больший упор делается на коммерциализацию этих сфер. Другими словами, граждане сами за все должны платить. Расходы должны быть эффективными, а главный признак эффективности - это быстрая окупаемость проектов. Всякая инициатива должна как можно скорее начать приносить прибыль.

- Ну, борьба финансового и промышленного капитала и разные точки зрения, отстаивающие интересы какой-либо стороны - это хорошо известная дискуссия в истории экономической науки и практики.

- Действительно, борьба этих двух точек зрения исторически хорошо известна. Сейчас мы видим гипертрофию финансового сектора в мировой экономике в целом, и в российской экономике в частности. Все рассуждения ведутся по очень простой формуле: "деньги-деньги-штрих", без всякого товарного производства. Такое положение вещей является препятствием на пути здорового экономического развития на всей планете. Но в России эта тенденция также достаточно ярко присутствует. Установка здесь простая и чисто абстрактная: давайте сделаем "красиво и вкусно" частному бизнесу, обеспечим необходимый инвестиционный климат, поддержим низкие налоги и тогда гениальные бизнесмены "вскачут с печи" и начнут делать гуглы, сименсы и боши. На мой взгляд, это иллюзия, поскольку нет сегодня в России таких инвесторов: их просто не существует. Вы поймите, мы считаем, что в идеале было бы хорошо, если бы все инвестиции были бы частными. Но даже если удастся достичь идеального инвестиционного климата и снизить инфляцию до 4%, то представляется сомнительным, что частный капитал в России займется инвестированием в массовом порядке.

А в сложившихся в 2015 году обстоятельствах, с тем уровнем инфляции, который сегодня у нас в стране, рассуждать о подобном сценарии - просто пустая трата времени. Целевой показатель, из года в год озвучиваемый властями - достижение уровня инфляции в 4% - но когда он станет реальностью, через какой промежуток времени, судить просто никто не берется. Сейчас представители экономического блока правительства радуются как дети, что стабилизировались цены на нефть, благодаря чему создается более благоприятная ситуация для курса рубля, и для достижения им равновесного значения. Почему равновесного? Насколько долго эта благоприятная ситуация продлится? Эти вопросы даже никто не пытается обсуждать, во всяком случае, ни публично, ни в рамках профессиональных круглых столов. Вот так и живем без ответов на целый ряд очень важных вопросов.

В общем, основной точкой противостояния между двумя школами мышления сегодня является приверженность ГЧП или ЧГП. Хочу подчеркнуть, что это не филологическая тонкость. Это два мира. Частно-государственное партнерство предполагает, что при наличии инициативы со стороны представителей бизнеса государство занимает второстепенную, отчасти регулирующую роль, добавляя бюджета к проектам, инициированным предпринимателями. Но на самом деле это слишком красиво, чтобы быть правдой. ЧГП в реальности превращается, в основном, в разворовывание бюджетных денег. ГЧП - государственно-частное партнерство - безусловно, не лишено подобных рисков полностью, но более активная роль государства предусматривает и четкое отслеживание за реализацией намеченных проектов.

Если бы в нашей стране была зрелая экономика, как в США или Европе, то нам могло бы помочь количественное смягчение. Создание дополнительной ликвидности может быть вариантом выхода из кризиса. Конечно, у них тоже не все просто: если посмотреть, то реальный сектор экономики не так быстро реагирует на ситуацию, как хотелось бы монетарным властям. Все равно деньги задерживаются в банках, и это затрудняет выход из кризиса. Кроме того, отмечаемая в ряде западных стран дефляция также играет свою негативную роль - "замораживает" спрос и т.д. Но в среднесрочной перспективе количественное смягчение работает и помогает преодолевать экономическое замедление. Результаты США говорят об этом. Не понимаю, почему за океаном так не любят Барака Обаму? На мой взгляд, он достаточно успешный президент. Но у них там свои критерии оценок. Так вот, количественное смягчение сработало в США, сработает и в еврозоне.

Но для России подобный инструмент не подходит. С нашей высоко долларизированной экономикой и волатильным рублем, очень высоки риски. Куда пойдут деньги? На Западе также сталкиваются с аналогичным явлением: финансовые операции возрастают в объеме, надуваются "пузыри" в разных сферах, но и реальный сектор при этом получает ощутимую и заметную поддержку. Там нет такой угрозы, как в России, что деньги пойдут на покупку валюты в большом объеме и на приобретение импортных товаров. И, несмотря на то, что я категорически не согласен с экономической политикой страны, в данном случае мантра официальных финансовых властей о том, что нельзя создавать ликвидность по образцу западных стран, верна. Другое дело, что они могли бы избежать вот этого безобразия с девальвацией рубля, которое вся страна наблюдала в декабре 2014 года.

- А какой был у них выход из сложившихся тогда обстоятельств? Как вы смотрите на то, что случилось? Сегодня эксперты часто отмечают, что в тот момент у экономический властей просто не осталось хороших решений, и приходилось выбирать лучшее из худших.

- Хороших решений никогда не бывает в таких обстоятельствах. Но должно быть хотя бы стремление к лучшему. А они ужасное решение выбрали, на мой взгляд, именно в силу своей странной идеологической преданности так называемым идеалам свободного рынка. Они могли бы снизить курс рубля на 15-20%, что было бы правильно, поскольку в стоимости нашей национальной валюты уже накапливался девальвационный потенциал из-за предыдущего роста курса рубля. Не может быть такого, что у вас номинальный курс рубля стабильный, а инфляция 7-8%. Но случилась дикость какая-то: валютные ограничения по чисто идеологическим причинам вводить не стали. И рассуждения такие: "Мы не вернемся в Советский Союз". Или: "Мы не введем обязательства перевода в рубли даже 30% валютной выручки, а также не введем лицензии на вывоз капитала". Я хочу сказать, что это даже в чем-то смешная история. Наши партнеры в Германии и Америке удивлены такой нашей преданности идеалам свободного рынка. Для всех здравомыслящих людей не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она хорошо ловила мышей. Но, как выяснилось, не все так рассуждают. Для некоторых важна преданность идеалам свободного рынка в любых условиях. А звать на ужин глав предприятий-экспортеров и не только уговаривать их, но и принуждать к счастью - это какая мера? Не рыночная ведь, а феодальная, получается. Ненормальная история.

Реального резкого "сдвига" в российской экономике на валюту не было и нет до сих пор, что видно по статистике платежного баланса. В тот момент свою роль сыграли ожидания и паника. Ночью Центробанк России поднял ключевую ставку с 16 декабря 2014 года до 17 %. В силу неправильности своих предыдущих шагов, они были вынуждены тогда это сделать, потому что натиск на депозиты в банках был сумасшедший. Все снимали сбережения, конечно. Что нужно было делать в тех условиях? Конечно же, необходимо было побудить людей сменить страх на жадность. И в результате повысили ключевую ставку, и это определенным образом утихомирило всех. Но дальше-то что? Дальше ничего не происходит, кроме пересмотра прогнозов.

- Ну почему же ничего не происходит? В течение первого квартала 2015 года дважды была снижена процентная ставка, таким образом, был дан позитивный сигнал рынку, и наметилась определенная тенденция.

- Но это же символическое снижение, потому что инвестиционный процесс в России оказался в замороженном состоянии. Рассуждения, которые дальше ведутся в публичной сфере, я называю теорией отскока. Если отскочит рубль от уровня сопротивления, или от "дна", то будет хорошо. Биржевой язык и понятия используются в таких случаях весьма своеобразным образом. А зачем тогда денежные власти нужны, если там всё будет в рамках рыночных механизмов "отскакивать"? Зачем валютные резервы тогда нужны, если мы не собираемся ими пользоваться?

- Другими словами, вы считаете, что следовало применять интервенции.

- Валютные интервенции вместе с введением валютных ограничений следовало использовать - вот что я считаю.

- Выходить из сложившегося кризиса следовало по аналогии с теми шагами, которые применялись во время кризиса 1998 года, правильно?

- Абсолютно. Напоминаю, что тогда специально отложенных где-то денег вообще не было. А сейчас есть: и валютные резервы есть, и фонды и т.д. И главное, что дальше? Девальвация, по идее, полезна для экономики. Но мы до этого взяли курс на реализацию федеральных программ. В частности, по импортозамещению тому же. И что? Сейчас реализовывать эти программы стало проще или сложнее? Теперь мы живем в ситуации, когда никто не может определить, что задумал регулятор и что он сделает в следующий раз. Здесь нет уже никакого сговора Саудовской Аравии с США, о котором одно время было модно рассуждать в Интернете и других средствах массовой информации. Но дальше какие перспективы? Здесь эксперты рисуют несколько сценариев. Одни говорят, что и дальше цены на нефть будут падать, что все хранилища переполнены: дешевой нефти много. В связи с договоренностями, достигнутыми в начале апреля, на рынок углеводородов может выйти Иран и что будет? Борьба всех против всех, что неминуемо, по законам рынка, приведет к снижению цен. А дальше что? Снова снижение рубля? И так и будем говорить, что не нужно вмешиваться, не нужно интервенций проводить, что свободный рынок сам все расставит по местам и т.д.?

Решение таргетировать инфляцию приняли в самый неудачный момент. Нужно даже чувство юмора потерять было, как говорят в таких случаях. И что это значит? Отказ от стабилизации курса. Так все и поняли, что не хотят или не могут - не важно. Главное, что паника возникла у всех на ровном месте. Взяли верх стадные чувства и результат мы все увидели.

В этих условиях не удивителен такой интерес к Московскому экономическому форуму. Люди пришли выяснить, знаем ли мы, что делать. И они пришли по адресу: мы знаем, что нужно делать и сейчас готовим свои предложения в виде комплексной программы. Точнее, давайте так рассуждать: ну вот ставка повышена, кредит дорогой, а делать дальше власти что-нибудь будут?

- Они ждут изменения конъюнктуры рынка.

- И сколько мы будем так сидеть и ждать?

- Хорошо, а что, по вашему мнению, следует делать в таких условиях? Можно ли "отвязать" рубль от цен на нефть?

- Можно. Для этого следует изменить структуру экспорта. Следует начать производить и поставлять на мировой рынок что-нибудь еще, кроме нефти. Значит нужно побольше реализовывать важных для экономики мегапроектов. Следует побыстрее построить железную дорогу между Европой и Китаем и начать зарабатывать уже транзитные деньги, а товарооборот там будет очень большой. Китайцы, со своей стороны, уже начали строить железнодорожную ветку. Другими словами, следует заняться именно делом!

Если власти не изменят структуру экспорта, то нет никаких шансов отвязать нашу национальную валюту от капризной мировой конъюнктуры рынка.

И всякие разговоры о том, что не следует в России зарплату повышать, что нам необходимо, таким образом, обеспечить конкурентоспособность наших товаров на мировом рынке и т.д. - они уводят в сторону от решения главных вопросов. Рассуждения строятся следующим образом: конкурентоспособность российских товаров повысится, если мы, во-первых, девальвируем рубль, во-вторых, будем меньше зарплату людям платить и т.д. Я балдею от таких рассуждений.

- Лично я уже от ряда экспертов слышала, что у нас уровень заработной платы, после кризиса 2008 года, рос быстрее ВВП. Они полагают, что эту разницу давно следовало сократить. А подобная мера пойдет на пользу всей национальной экономике как раз потому, что повысит конкурентоспособность отечественных товаров.

- Рассуждения о якобы высокой зарплате носят спекулятивный или, если хотите, абстрактный характер, не учитывающий реального положения дел в России. Если бы речь шла о Финляндии, где зарплата у всех одинаковая, доходы прозрачные и все перечисления контролируются, то это был бы один разговор. А вы в России откройте статистику: 54% граждан имеют доход меньше 19 тыс. рублей. А 40% соотечественников получают меньше 14 тыс. рублей. Вычтите из этой суммы расходы на оплату коммунальных услуг и сотовой связи и что останется? Ну как это? Куда понижать зарплату? Количество топ-менеджеров разного уровня в общем количестве работающих граждан незначительно, поймите это.

Следующий очень спорный и вызывающий недоумение шаг - это в условиях рецессии проводить рестриктивную, то есть ограничительную, бюджетную и денежно-кредитную политику. Про деньги мы с вами уже говорили: мы не можем просто увеличить денежную массу в наших условиях по вполне очевидным причинам. Должны быть развиты инвестиционные каналы, свою работу должны осуществлять институты развития и т.д. Подводя итог всему сказанному, я хочу констатировать, что в сложившихся условиях нет никакой альтернативы мощным государственным инвестициям, мегапроектам, вложениям в инфраструктуру, массовому жилищному строительству, потому что это хотя бы с импортом не конкурирует.

- Из ваших слов я могу сделать вывод, что России нужно идти путем Китая, где также реализуются мегапроекты, где государство осуществляет большие инвестиции и т.д.

- Абсолютно. Но здесь нужно отметить, что у нас есть проблемы с механизмом реализации и контроля. В Китае хорошо работает коммунистическая партия, причем до конца не понятно как. Можно предположить, что часть механизмов контроля они держат в секрете. Но очевидно, что руководство осуществляется достаточно жесткое. Между нами существует и большая разница с точки зрения ответственности. В Китае всегда есть целеполагание, и поэтому они бы не допустили такого безобразия, как у нас, где государственные корпорации как-то осваивают средства и практически ничего не выходит во вне, то есть нет конечного продукта. Лично я всегда ратовал за государственные инвестиции, в отличие от моих оппонентов, которые называют себя либералами. Я их, правда, отношу к вульгарным либералам, поскольку они утверждают, что государственные корпорации по определению не эффективны - это ерунда. Ну, нельзя говорить, что "Лукойл" эффективнее "Роснефти". Разные критерии сравнения следует использовать. Но ситуация, когда чуть ли не на уровне президента решают не обнародовать зарплату глав Роснефти и РЖД под предлогом того, что они "немножко частные", куда годится? Я за госкорпорации, но чтобы они нормально работали и производили по-настоящему необходимые стране и миру товары. Самолеты, скажем, станки для производства товаров реального сектора и т.д.

А сегодня в этой сфере ситуация очень тяжелая. Если мы хотим изменить и структуру экономики, и структуру экспорта, то властям и всем нам следует понять, что производить в России нужно реальные продукты. При этом создать ситуацию, в которой наши товары смогут сразу же конкурировать с другими реальными продуктами на международном рынке, будет нелегко. Во всяком случае, для этого может потребоваться определенное время, потому что мы все живем в мире, переполненном товарами и услугами. Уйти сегодня с рынка очень легко, а вот затем вернуться снова практически невозможно.

- Требуются новые технологии, говорят в таких случаях эксперты.

- Ну, хорошо, и что? Про новые технологии можно говорить всегда - это тема сохраняет актуальность в любой период. Такие темы я называю "слова без последствий". Делать нужно!

- Вот я как раз об этом хочу спросить: что вы предлагаете?

- Мы хотим представить альтернативную программу экономического развития. Она у нас практически уже готова. Новая модель экономической политики должна включать в себя целеполагание, у нас ведь сильное недофинансирование науки, культуры и здравоохранения. В России нужно развивать долговой рынок, нам нужно деньги правильно вкладывать, а не копить. Риски от накопления денег без дальнейшего вкладывания их в реальный сектор выше, чем от того, что траты будут неэффективными. Несмотря на все разговоры вокруг Сочи, сегодня очевидно, что в результате осуществленных инвестиций бюджет города там увеличился, круглогодичный курорт работает, спортивные объекты используются и после Олимпиады по назначению. Мне важно, чтобы в результате осуществленных вложений был получен реальный продукт - были построены новые, необходимые обществу объекты недвижимости, заводы, курорты или спортивные комплексы. А если деньги будут просто лежать на счетах, то рано или поздно очередной кризис, всплеск инфляции или еще какой-нибудь форс-мажор обесценит имеющиеся средства или какую-то их часть, а реально продукта так и не будет.

- В конце марта вы обсуждали стратегии восстановления Донбасса. Как вы оцениваете перспективы региона и возможности усиления экономических связей между Россией и Украиной в целом?

- Я думаю, что это очень важная тема. Полагаю, что нашу модернизацию могла бы поддержать Европа на взаимовыгодных условиях, конечно же. Там представители бизнеса отдают себе отчет, что наличие санкций для них - это плохо, как и наличие наших антисанкции. Для достижения политического урегулирования очень важно восстановление доверия между заинтересованными в завершении конфликта сторонами. А это, в свою очередь, является предпосылкой для начала активного экономического восстановления.

Что можно сделать уже сегодня? Во-первых, разработать "план Маршалла" для Украины. Он предполагает хозяйственную активность регионов. Разумеется, "план Маршалла" необходимо создавать на основе полного сотрудничества между Россией и ЕС. Затем следует рассмотреть взаимную отмену санкций. Далее необходимо определить наши приоритеты и осуществить закупку оборудования для их осуществления. У нас сейчас "всем сестрам по серьгам" - реализуются госпрограммы, они перекрещиваются и т.д. А нам нужно, и об этом мы говорили, в том числе, на МЭФ, провести инвентаризацию постсоветского научно-технического потенциала, нащупать те места, где мы можем предложить свою продукцию на мировой рынок. Но сделать это будет сложно, потому что мы находимся между двумя "китами" производства - между Китаем и Германией. Вклиниться в сложившуюся структуру с серийным производством готовых изделий будет непросто, но все равно возможности существуют.

Считаю, что мантра про то, что малый и средний бизнес вытащит страну, совершенно беспочвенна. Малый и средний бизнес у нас очень активен и хорошо работает, но там, где есть спрос - в сфере строительства, общественного питания, торговли, сферы услуг и немного в финансовом секторе. И все. А почему его нет в промышленности? Потому что там нет нашего большого бизнеса. В этой области для большого производства, которое осуществляет поставку на рынок готовых изделий, узлы и детали производит малый бизнес.

В России недостаточно бизнеса, ориентированного на масштабное производство и крупное машиностроение. Топливно-сырьевой сектор не нуждается ни в малых, ни в средних предприятиях так сильно. Ему требуется только западное оборудование для добычи сырья.

Нам следует усилить обрабатывающий сектор. Это все азбучные истинны. Всегда было выгоднее продавать муку, а не зерно, пиломатериалы, а не лес, нефтехимию, а не черное золото само по себе. Но этого не происходит, потому что мы живем сегодняшним днем и не думаем о глобальной конкуренции. А странам-лидерам в обрабатывающем производстве очень выгодно такое положение дел. Они будут хлопать по плечу и говорить "Ты - лучший!" любому нашему министру финансов, который сохранит подобное положение дел в России. В 90-е годы прошлого века существовала такая концепция естественных конкретных преимуществ в глобальном разделении труда. В ее рамках каждая страна в мире должна заниматься тем, что у нее лучше получается. Если так случилось, что страна богата ресурсами, то лучше всего у нее должно получаться ими торговать. Соответственно, обрабатывающие отрасли экономики ей не нужны. А также не нужны институты, готовящие кадры для обрабатывающего сектора, не нужны специалисты, которые занимаются научными разработками в этой области и т.д. по логической цепочке. Так вот я скажу, что подобный подход - это очень опасная, зловредная история для индустриального ландшафта страны в целом. В рамках такого подхода происходит примитивизация экономической жизни. Она у нас итак частично произошла.

- И какой из этого выход?

- Очень простой: реализация продуманной промышленной политики. Необходимо индикативное планирование, то есть создание планов-стимулов, а не планов-приказов. Необходимо так подталкивать реальный сектор различными мерами финансовой и денежно-кредитной политики, чтобы производилось именно то, что нужно государству. Мы, конечно, можем ошибаться. Но без выбора приоритетов нам дальше двигаться будет сложно. Сейчас получается ситуация, когда "всем сестрам по серьгам". А мы призываем делать акценты. У нас хорошо получаются грузовики, вертолеты, атомное машиностроение. Но этого мало. Нужно еще брендов 10-15 хотя бы, а лучше 50. Это, во-первых, импортозамещение, о котором сегодня много рассуждают. Но что еще важнее - это экспортозамещение. Я больше об этом говорю. Если мы хотим "отвязать" рубль от доллара, то мы должны снизить долю топливно-сырьевых товаров в экспорте. Но это сложный вопрос. Здесь политическая система очень важна. У нас сегодня нет ни жесткой диктатуры, ни хорошо работающей демократии. Мы в промежуточном каком-то положении, а в таких условиях бюрократия правит бал. Она использует государство для собственного обогащения. Нет ни репрессий, которые очищают от коррупции, ни хорошо работающих демократических институтов, которые бы препятствовали ей. Соответственно, при дальнейшем развитии событий возможны два сценария. Либо мобилизационная экономика: она полувоенная и там много можно сделать. Сегодня многие мечтают о возврате в СССР. Но это, напоминаю, шарашки, лесоповалы и т.д. Да, они все что-то производят. Но я бы не хотел такого. Мне ближе реализация проектов в рамках демократической системы. Но при этом всегда почему-то получается плохо. Демократизация ведет к большему хаосу. Так что здесь очень тонкая политическая история. Кто будет осуществлять все эти реформы? Сегодняшний состав правительства вряд ли на это способен. Так что вопрос о том, как дальше жить, остается открытым.

Источник: «Банкир.Ру»