Размышления о сербском нейтралитете

15 ноября 2016 г. подошли к концу двухнедельные военные учения «Славянское братство-2016», в которых приняли участие военные Сербии, Белоруссии и России. Они нашли свой отклик во всех частях континента. В Западной Европе нашли новое подтверждение растущей «российской угрозе», в восточной ее части — проявление крепости дружбы и солидарности близких народов. Между тем оба мнения упираются в проблему сербского военного нейтралитета, который не совсем согласуется как с евроатлантической ориентацией государства, так и с настроениями, существующими в обществе. Повод критически рассмотреть концепцию военной нейтральности Сербии.

Прежде всего нужно помнить, что в изменчивой военно-политической обстановке различные военные демонстрации не позволяют судить о чем-то надежном и постоянном. Несколько лет назад совместные учения проводили Россия и НАТО. Сегодня они находятся на грани столкновения в Сирии. Чтобы осознать, как изменилась ситуация в мире, можно посмотреть на состав участников Парада 9 мая 2010 г. в Москве и Киеве. 

РИА Новости

Славянское братство-2016

Первые российско-сербские маневры были проведены в ноябре 2014 г. В 2015 г. были запущены форматы БАРС (летные маневры) и «Славянское братство». Ценность последних заключается в том, что к учениям подключилась Республика Беларусь, которая также развивает с Сербией особые, приятельские, отношения. Также это стало определенным показателем сотрудничества в рамках ОДКБ. Сотрудничество развивается, не исключается возможность передачи Сербии российских самолетов МиГ-29.

Проведение учений вытекает из Декларации о стратегическом партнерстве 24 мая 2013 г., а точнее из статьи 2, где говорится о сотрудничестве по линии министерства обороны, министерства внутренних дел, укреплении мира, безопасности и многополярности. Анализ текста декларации показывает, что она задумывалась не как документ двусторонних отношений, но как документ, вписывающий российско-сербские отношения в общий контекст евроатлантической безопасности: «Система общих ценностей, определяющая направление развития всего Евроатлантического региона, должна включать право на равную безопасность для каждого государства вне зависимости от того, является ли оно членом каких‑либо военно-политических союзов». Однако ухудшение ситуации с безопасностью и возрождение блокового мышления в Европе подразумевает, что если конфронтация будет продолжена, российско-сербское партнерство будет рассматриваться как подрывной элемент европейской безопасности, а Сербия — как «троянский конь» в самой чувствительной точке Европы. Соответственно, следует ожидать нарастания попыток «применить антивирус» и втянуть Сербию в рамки европейского военного лагеря если не в качестве солдата, то в качестве военнопленного.

Что заставляет относиться к сербскому нейтралитету скептически?

Во-первых, позиция сербского руководства. Сербские представители, особенно в переговорах с российскими коллегами, регулярно подчеркивают внеблоковый статус Сербии. Однако их рабочий график состоит не только из визитов в Россию, но и в другие столицы мира. Полностью же формула, озвучиваемая А. Вучичем, звучит как: «Сербия остается нейтральной, но НАТО нам нужна как союзник». Остается только догадываться, как совмещаются эти два взаимоисключающих понятия. Ориентиром может служить австрийская, швейцарская либо финская модель, однако эти страны, включившись в 1990-е гг. в программы евроатлантического партнерства, сотрудничают с НАТО больше, чем с Россией.

 Как отмечает сербский политолог Драгана Трифкович, положение о нейтралитете четко зафиксировано лишь в одном документе — Резолюции о защите территориальной целостности, суверенитета и конституционного порядка (2007 г.). В других документах упоминания об этом не существует.

Ст. 5 резолюции отмечает, что нейтралитет может быть пересмотрен только посредством референдума. Таким образом, хотя проведение плебисцита регламентировано вполне конкретно, существует привязка к конкретной угрозе территориальной целостности Сербии. Однако резолюция принималась в переходный период для сербского государства и применительно к конкретному вопросу — отторжению Косова и Метохии. Основной постулат макиавеллизма гласит, что обещание может быть пересмотрено, если отпали причины, побуждавшие его дать. Сегодня Белград делает акцент на проведении комплексного сербо-албанского урегулирования. Так что возможен поворот, когда ситуация с Косово более не будет признана угрожающей для безопасности Сербии, что создаст основание для пересмотра значения резолюции.

Во-вторых, отношение сербского государства к НАТО характеризуется определенной двойственностью. Это видно из текста Стратегии национальной безопасности (2009 г.). С одной стороны, говорится о негативном влиянии на региональную безопасность бомбардировок 1999 г.; с другой, подчеркивается важность сотрудничества Сербия-НАТО для укрепления стабильности региона. Именно в этом выражается «стокгольмский синдром», о котором говорят представители российского МИД.

В-третьих, пропорциональность. Не стоит забывать, что за 2015 г. было проведено только два учения Россия-Сербия и 22 учения Сербия-НАТО. Среди 24 военных договоров, подписанных Белградом с иностранными военными структурами, 22 приходятся на сотрудничество с Альянсом и всего лишь два заключены с Россией. Хотя лед тронулся и баланс стал меняться, текущее соотношение достаточно грубо иллюстрирует существующую степень влияния. 

Таким образом, все держится, в прямом смысле, на честном слове сербских политиков. Однако помимо этого существует исторический и географический детерминизм, из которого следует, что однажды политика лавирования заканчивается и приходится делать определенный выбор. Об этом мы поговорим в следующем материале.