Распечатать Read in English
Оценить статью
(Голосов: 14, Рейтинг: 4.5)
 (14 голосов)
Поделиться статьей
Дмитрий Стефанович

Научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, сооснователь проекта «Ватфор», эксперт РСМД

Демонстрация Россией заведомо неуязвимых для существующих и перспективных систем ПРО средств доставки ядерного оружия возымела терапевтический эффект, заметно снизив накал истерических комментариев на тему развертывания ПРО США. Несмотря на весь негативный фон текущего периода российско-американских отношений, вновь актуальной становится дискуссия вокруг параметров будущей «ядерной сделки».

Ряд препятствий не позволяет продлить действующий Договор по СНВ-III до 2026 г., среди которых — политика Д. Трампа, претензии российской стороны к американским подходам в области сокращения носителей и пусковых установок ЯО; взаимные обвинения сторон в нарушении ДРСМД; вероятное принятие странами на вооружение средств доставки ядерного оружия, выходящих за рамки определений СНВ-III.

Параметры нового большого договора могут быть следующими:

  • Дальнейшее сокращение общего числа боезарядов;
  • Уточнение правил зачета тяжелых бомбардировщиков и закрепленных за ними ядерных боезарядов, с учетом перспективных разработок в области авиации и ракетного вооружения;
  • Уточнение объема и характера передаваемой телеметрической информации в ходе испытательных пусков новых МБР;
  • Поиск подходов для классификации и учета новых средств доставки ядерного оружия, в первую очередь планирующих гиперзвуковых боевых блоков;
  • Влияние разведывательной, военной и преступной деятельности в киберпространстве на стратегическую стабильность, в том числе в части уязвимостей ядерного оружия;
  • Отдельную и важную часть будущего документа может составить тематика стратегических неядерных вооружений.

Разрешение отдельных противоречий и успешное нахождение точек соприкосновения по отдельным вопросам сами по себе не станут фундаментом полноценной «разрядки 2.0», но могут способствовать доходчивой артикуляции целей и задач партнеров по переговорам.


Вопреки внешней воинственности «околоядерных» заявлений и документов российской и американской сторон в первом квартале 2018 г., за риторической завесой можно разглядеть очертание возможного будущего международных режимов контроля над вооружениями.

Терапевтическое послание

Послание Федеральному Собранию от теперь уже переизбранного президента Российской Федерации В. Путина в ракетно-ядерной части было ярким и беспрецедентным, однако вызвало большое количество критики, зачастую заслуженной. Так, визуализация новых средств доставки ядерного оружия включила в себя ряд уже ранее демонстрированных анимированных элементов, в том числе и вызвавшие ожидаемую и понятную критику кадры «прибытия» разделяющихся головных частей индивидуального наведения на полуостров Флорида из видеоролика о перспективной межконтинентальной баллистической ракете (МБР) «Сармат», фигурировавшие в телефильме о МБР «Воевода». Не очень понятен и явный монтаж, использованный для иллюстрации попадания в цель «Кинжала», являющегося наиболее близкой к полноценному развертыванию системой. При этом справедливо отметить и тот факт, что все представленные системы — «тяжелая» МБР «Сармат», гиперзвуковой планирующий крылатый блок «Авангард», крылатая ракета неограниченной дальности с ядерной энергетической установкой (ЯЭУ) «Буревестник», беспилотный подводный аппарат с ЯЭУ «Посейдон», авиационный ракетный комплекс «Кинжал» и боевой лазерный комплекс «Пересвет» — в той или иной мере берут свое начало еще из советских проектов противодействия развертыванию американской ПРО в рамках Стратегической оборонной инициативы Р. Рейгана.

Однако главное не это. Ключевым в выступлении был тезис о готовности России к решению проблем, связанных с любой существующей или перспективной системой американской ПРО. Буквально «по горячим следам» Послания министр обороны С. Шойгу отметил, что не понимает, зачем США «дырявый» зонтик ПРО. Затем в ходе интервью американскому каналу NBC уточнил свою позицию и В. Путин, фактически прямо заявивший о готовности к дальнейшим сокращениям стратегических наступательных вооружений без оглядки на угрозу ПРО. Своего рода «внешним симптомом» этой тенденции является отсутствие тематики ПРО в программе очередной Московской международной конференции по безопасности, изначально появившейся именно как площадка для обсуждения проблем, связанных с развертыванием ПРО США. Таким образом, можно полагать, что демонстрация заведомо неуязвимых для существующих и перспективных систем ПРО средств доставки ядерного оружия (ЯО) возымела терапевтический эффект, заметно снизив накал истерических комментариев на тему развертывания ПРО США.

Наиболее «свежим» фактом в пользу возможности новых договоренностей стал телефонный разговор Владимира Путина и Дональда Трампа 20 марта 2018 г., по итогам которого обе стороны заявили о заинтересованности в предметной дискуссии вокруг стратегической стабильности во имя предотвращения новой гонки вооружений [1]. Первым шагом, который мог бы подтвердить готовность к смене повестки на позитивную, может и должно стать совместное заявление президентов Путина и Трампа по вопросам стратегической стабильности. В него, помимо традиционного тезиса о невозможности победы в ядерной войне, желательно добавить заверения в ненаправленности новых оборонительных и наступательных вооружений на снижение сдерживающего потенциала стратегических ядерных сил друг друга, а также отсутствие стремления к созданию ЯО, «применимого» в локальных конфликтах.

В таком контексте, несмотря на весь негативный фон текущего периода российско-американских отношений, вновь актуальной становится дискуссия вокруг параметров будущей «ядерной сделки», пусть официальный представитель МИД России Мария Захарова и утверждает, что время таких переговоров еще не настало.

Проблемы продления

Можно полагать, что демонстрация заведомо неуязвимых для существующих и перспективных систем ПРО средств доставки ядерного оружия возымела терапевтический эффект, заметно снизив накал истерических комментариев на тему развертывания ПРО США.

Самым простым и очевидным вариантом было бы продление действующего СНВ-III на 5 лет (т. е. до 2026 г.), однако для этого есть ряд препятствий.

  • Дональд Трамп подчеркнуто негативно относится ко всем достижениям администрации Барака Обамы, в том числе и в ядерной сфере. СВПД по Ирану уже трещит по швам; в адрес СНВ-III, по неофициальной информации, критика прозвучала в ходе первого телефонного разговора с Владимиром Путиным.
  • До настоящего времени не сняты претензии российской стороны к американским подходам в области сокращения носителей и пусковых установок ЯО. Они не выглядят крайне критичными, но иллюстрируют недостатки действующего СНВ-III с точки зрения самой возможности появления такой проблемы в момент достижения установленных Договором предельных суммарных количеств стратегических наступательных вооружений.
  • Крайне остро стоит вопрос ДРСМД — стороны на официальном уровне обменялись весьма серьезными обвинениями в нарушении Договора, причем и Россия, и США отрицают «свои» нарушения. Следует подчеркнуть, что с американской стороны обвинения уже кодифицированы, в т.ч. в рамках санкционного режима против предприятий (АО «Опытное конструкторское бюро “Новатор”» и АО «Федеральный научно-производственный центр “Титан-Баррикады”»), производящих крылатую ракету 9М729 для оперативно-тактического ракетного комплекса (ОТРК) «Искандер-М».
  • Как в США в соответствии с новым Обзором ядерной политики, так и в России, согласно ее новой Госпрограмме вооружений до 2027 г., предполагается принятие на вооружение средств доставки ядерного оружия, выходящих за рамки определений СНВ-III.
  • Гиперзвуковые планирующие боевые блоки уже стали важным элементом экспертной дискуссии в контексте перспективных систем, способных качественно изменить глобальный стратегический ландшафт, причем необязательно в ядерном оснащении;
  • «Экзотические» средства доставки ядерного оружия с ЯЭУ «Буревестник» и «Посейдон» пока не стоят на боевом дежурстве, представляя собой проект создания оружия гарантированного ответного ядерного удара. Вероятно, степень готовности достаточно высокая, однако испытания продолжаются. В настоящее время невозможно говорить о планируемых параметрах развертывания в части сроков, географии и количества, т. к. все это будет прямо зависеть от состояния режима контроля над вооружениями как в российско-американском, так и в глобальном измерениях.
  • Несмотря на весь негативный фон текущего периода российско-американских отношений, вновь актуальной становится дискуссия вокруг параметров будущей «ядерной сделки».
  • Весьма актуальная проблема — крылатые ракеты морского базирования (КРМБ) с ядерными боезарядами. Они не являются чем-то новым, однако до сегодняшнего дня режим контроля над этим видом ядерных вооружений так и не появился. В рамках СНВ-I существовал неверифицируемый потолок в 880 КРМБ для каждой из сторон, причем в рамках односторонних инициатив в море таковые официально не выводились с начала 1990-х гг. В 2011 г. было принято окончательное решение о снятии «ядерного» варианта известной крылатой ракеты «Томагавк» (TLAM-N) с вооружения, утилизация соответствующих боеголовок W-80-0 завершена [2]. В России традиционно и, вероятно, сознательно поддерживается определенная непрозрачность относительно типов КРМБ, способных нести и непосредственно несущих специальные боевые части (как, впрочем, и в части прочих видов ракетного вооружения). Следует отметить, что в США ядерные КРМБ периодически позиционируют как ответ на нарушение Россией ДРСМД путем якобы продолжающегося развертывания крылатой ракеты наземного базирования с дальностью около 2000 км и готовы приостановить проект в случае снятия противоречий по этому договору. При этом рассматриваются различные платформы для размещения КРМБ, от достаточно очевидной в виде АПЛ класса «Вирджиния» до экзотики вроде стелс-эсминцев «Зумвольт». В целом есть устойчивое ощущение, что Россия в контексте этой проблемы является лишь поводом, а истинная причина желания вернуть в строй такой класс ядерного оружия — стремительно развивающаяся военно-морская мощь Китая, поддерживаемая и усиливаемая проектами противокорабельных баллистических ракет наземного (а возможно, и морского) базирования.
  • Аэробаллистическая ракета воздушного базирования в рамках комплекса «Кинжал» фактически стала изящным решением проблемы ДРСМД, при этом, по формальным признакам, не попав в ограничения СНВ-III.
    Есть устойчивое ощущение, что Россия в контексте этой проблемы является лишь поводом, а истинная причина желания вернуть в строй такой класс ядерного оружия — стремительно развивающаяся военно-морская мощь Китая.
  • В отношении ПРО, как указано выше, был проведен сеанс «терапии» и для внешней, и, что даже более важно, для внутренней аудитории. Однако с учетом истории вопроса, в первую очередь многократных требований юридических гарантий ненаправленности ПРО США против России и иных претензий (в т. ч. озвученных совместно с КНР), в каком-то виде эта тематика должна найти отражение и в новом Договоре.
  • В случае компромисса должен быть найден некий вариант «сохранения лица» для обеих сторон, что особенно важно с учетом жесткой оппозиции Дональду Трампу в американском Конгрессе.
  • Следует отметить также предположительное «снятие» одного из раздражителей российско-американских отношений в области контроля над вооружениями — есть информация, что проект «легкой» мобильной МБР «Рубеж» заморожен в пользу «Авангарда» [3]. Ранее американские эксперты высказывали опасения, что данный проект в первую очередь является прикрытием для развертывания баллистических ракет средней (промежуточной) дальности, запрещенных ДРСМД; более того, в Законе о военном бюджете США (National Defense Authorization Act) поставлена задача подготовки доклада на тему этой ракетной системы.
Алексей Арбатов, Владимир Дворкин:
Супероружие престижа и устрашения

Пути разрешения противоречий

С учетом перечисленных факторов для перехода к позитивной повестке представляется возможным и целесообразным вариант размена «два на два», а именно:

  • В США замораживают проект КРМБ в ядерном оснащении и символически отказываются от какого-либо элемента ПРО, а также обеспечивают возможность «проверочного» визита российских специалистов на европейские объекты Aegis Ashore (в т. ч. периодические);
  • Россия замораживает «Буревестник» и «Посейдон» и символически заявляет об отказе от развертывания ракеты 9М729, например, заменив ее в постоянно расширяемой номенклатуре ракет ОТРК «Искандер-М» на некое перспективное изделие, над которым наверняка трудятся разработчики. При этом для дальнейшего снятия напряженности проводится инспекция одной из отдельных ракетных бригад, в ходе которых в том числе может быть продемонстрирована и 9М729 с явными доказательствами отсутствия нарушения ДРСМД;
  • При самом благоприятном сценарии можно было бы рассмотреть возможность постоянных визитов российских специалистов на различные объекты ПРО США и их присутствие при испытаниях тех или иных противоракет, а также аналогичные визиты американцев в отдельные ракетные бригады и наблюдение за испытательными пусками оперативно-тактических ракет. Однако в текущих условиях острого противоборства такой сценарий выглядит утопическим.
Целесообразно заранее согласовать максимально подходящие формулировки, акцентирующие свои достижения и возможность более эффективного использования средств, ранее заложенных в реализацию замораживаемых проектов, а также возможность оперативной «разморозки» в случае необходимости.

Безусловно, ключевым условием для реализации таких действий является добрая воля обоих государств, которой, очевидно, пока недостает. Кроме того, возможна острая реакция на внутриполитической арене. В связи с этим целесообразно заранее согласовать максимально подходящие формулировки, акцентирующие свои достижения и возможность более эффективного использования средств, ранее заложенных в реализацию замораживаемых проектов, а также возможность оперативной «разморозки» в случае необходимости. Тем не менее такие действия способны разрешить противоречия по ДРСМД и ПРО.

Параметры нового договора

После снятия, пусть и формального, взаимных раздражителей можно начать разговор и о новом «большом» договоре. Ключевыми вопросами дискуссии могли бы стать следующие:

  • Дальнейшее сокращение общего числа боезарядов. При этом необходимо найти «ступень» такой «высоты», чтобы на следующем этапе обеспечить максимально безболезненное подключение к процессу прочих ядерных держав, в первую очередь официальных», но не забывая и про остальных;
  • Уточнение правил зачета тяжелых бомбардировщиков и закрепленных за ними ядерных боезарядов, причем не в связи с преимуществами той или иной стороны (существующих лишь в глазах американских и российских «турбопатриотов»), а с учетом перспективных разработок в области авиации и ракетного вооружения, в первую очередь крылатых ракет Х-БД в России и LRSO в США;
  • Уточнение объема и характера передаваемой телеметрической информации в ходе испытательных пусков новых МБР. Заложенный в СНВ-III порядок вызывал озабоченность у американской стороны, пусть и неофициально, т.к. за время действия Договора Россия испытала и поставила на вооружение новые системы. Теперь ситуация становится зеркальной — в США запущены работы по МБР GBSD, да и новая боеголовка пониженной мощности для БРПЛ Trident-II может оказаться весьма интересным изделием, несмотря на утверждения о ее сути как «одноступенчатой» W76 с индексом «-2». Сам «Трезубец» также рано или поздно дождется замены.
  • Поиск подходов для классификации и учета новых средств доставки ядерного оружия, в первую очередь планирующих гиперзвуковых боевых блоков;
  • С учетом претензий российской стороны к порядку «денуклеаризации» стратегических бомбардировщиков B-52H, сохраняющихся (пусть и размытых) планов США по проекту «Быстрый глобальный удар», возможном неядерном оснащении гиперзвуковых глайдеров и прямо увязанной с развитием подобных вооружений концепцией неядерного сдерживания Минобороны России отдельную и важную часть будущего документа может составить тематика стратегических неядерных вооружений.
  • Влияние разведывательной, военной и преступной деятельности в киберпространстве на стратегическую стабильность, в том числе в части уязвимостей ядерного оружия. Данная область пусть и косвенно, но очень ярко «подсветилась» в связи с последовательным срывом российско-американских переговоров по информационной безопасности и по стратегической стабильности в начале марта 2018 г.

Особо важной является возможность частичного вовлечения представителей «третьих» ядерных стран в обсуждение проблематики как минимум 4, 5 и 6 пунктов. Более того, в случае продолжения сокращений даже на двухсторонней основе возможно вовлечение всех стран «ядерной пятерки» в обмен информацией и повышение прозрачности стратегических ядерных сил. При этом за скобками в связи с различной региональной динамикой останется тактическое ядерное оружие, хотя теоретически возможен и «общий» зачет ядерных боезарядов.

Стабилизирующие коммуникации

Как Россия, так и США сохраняют потенциал уничтожения противника. И емкая фраза Владимира Путина о сомнениях в нужности существования мира без России, и напоминание командующего СТРАТКОМ США генерала Хайтена о возможности сокрушительного удара по России в любой ситуации должны остудить горячие головы в глобальном масштабе. К сожалению или к счастью, в условиях текущего жесткого противостояния на международной арене ЯО остается единственным гарантом отсутствия большой горячей войны. Предметная дискуссия вокруг проблематики существования и сценариев применения ЯО, количественных ограничений, обсуждения ядерных доктрин и иных мер доверия и прозрачности позволит сохранить и укрепить каналы связи между условными противниками. Успех в данной области возможен лишь при конструктивном подходе и готовности к компромиссам, однако от этого зависит благополучие всей планеты.

В условиях текущего жесткого противостояния на международной арене ЯО остается единственным гарантом отсутствия большой горячей войны.

Разрешение отдельных противоречий и успешное нахождение точек соприкосновения по отдельным вопросам сами по себе не станут фундаментом полноценной «разрядки 2.0», но как минимум могут способствовать доходчивой артикуляции целей и задач партнеров по переговорам. Именно взаимное непонимание истинных намерений и привело к продолжающему расти «снежному кому» проблем, поэтому следует заново научиться слушать и слышать друг друга.

1. Правда, оба президента ранее высказывались и о готовности к таковой, и о ее фактическом начале.

2. «Родственные» боеголовки W-80-1 остаются на службе в качестве боезаряда крылатых ракет воздушного базирования, при этом перспективная крылатая ракета LRSO получит «изделие» той же серии – W-80-4.

3. Ранее в разных источниках названия «Рубеж» и «Авангард» весьма часто встречались рядом в различных комбинациях. Однако нет причин полагать, что заведомо «облегченная» МБР смогла бы «отправлять» гиперзвуковой планирующий блок на межконтинентальную дальность. С другой стороны, китайские ракетчики планируют скорое развертывание «глайдера» как раз в качестве ракетной системы промежуточной дальности, но данный подкласс ракетного оружия выходит за рамки настоящей статьи.


Оценить статью
(Голосов: 14, Рейтинг: 4.5)
 (14 голосов)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся