Штайнмайер в Москве, Меркель в Берлине: как будут развиваться российско-германские отношения в ближайшие годы?

Можно ли считать визит Штайнмайера в Москву точкой отсчета для нового улучшения российско-германских отношений? Визит Ф.-В. Штайнмайера в Россию стоит рассматривать в контексте концепции «изменение через сближение». Развитие диалога, с точки зрения Германии, необходимо не для того, чтобы самим идти на уступки, а для того, чтобы на уступки рано или поздно пошел «неудобный» партнер, каким в настоящее время, безусловно, является Россия.

Немецкая сторона изначально стремилась не придавать поездке Ф.-В. Штайнмайера слишком большой размах и значение. Перед Ф.-В. Штайнмайером стояла двойная задача. С одной стороны, ему нужно было продемонстрировать желание продолжать диалог и вести курс на последовательное улучшение отношений. Политическая элита Германии вполне искренне убеждена в том, что дальнейшее обострение напряженности не в интересах ФРГ. С другой стороны, Ф.-В. Штайнмайер ясно дал понять, что Германия не готова отказаться от своей принципиальной позиции по спорным вопросам и что желание Берлина вести диалог не следует рассматривать как проявление слабости.

Стремление немцев вести диалог не означает их готовности пойти на немедленное «потепление» любой ценой. Такое «потепление» возможно только в том случае, если произойдут какие-то действительно тектонические потрясения, однако вероятность подобного развития ситуации слишком мала для того, чтобы всерьез рассчитывать на нее.

Представляется, что если на месте Ангелы Меркель находился бы другой политик, динамика российско-германских отношений не изменилась. Есть все основания предполагать, что различия не носили бы принципиального характера.

Владислав Белов:
«Противостоять отчуждению прошедших лет»: визит Ф.-В. Штайнмайера в Россию

25 октября 2017 г. состоялся визит федерального президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера в Москву, который стал первым подобного уровня за семь лет. Можно ли считать его точкой отсчета для нового улучшения российско-германских отношений? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понимать некоторые концептуальные особенности политики ФРГ по отношению к России.

Вопрос о том, как общаться с «неудобными», с немецкой точки зрения, партнерами, встал перед руководством Федеративной Республики практически с момента создания западногерманского государства в 1949 г. Под «неудобными» в те времена понимались в первую очередь страны Восточного блока, включая Советский Союз. Первый федеральный канцлер Конрад Аденауэр выбрал жесткую линию, вершиной которой стала знаменитая «доктрина Хальштайна», предусматривавшая отказ от дипломатических отношений со всеми странами, признававшими существование второго германского государства — ГДР.

Однако уже к середине 1960-х гг. стало ясно, что жесткая линия не достигает своих целей и, более того, заводит германскую дипломатию в тупик. Поэтому появилась альтернативная концепция, получившая название «изменение через сближение» (Wandel durch Annäherung). Ее авторы настаивали на том, что не жесткое давление и конфронтация, а диалог и развитие связей заставят «неудобного» партнера пойти на сближение, а затем и на уступки. Пришедшие к власти в 1969 г. социал-демократы взяли эту концепцию на вооружение и развернули на ее базе свою знаменитую «Восточную политику».

К концу 1980-х гг. итоги «изменения через сближение» были вполне очевидны: ГДР практически находилась в экономической зависимости от своего западного соседа. Связи между ФРГ и другими государствами Восточного блока, в том числе Советским Союзом, также были весьма тесными. К 1990 г. ключевая внешнеполитическая цель ФРГ — воссоединение Западной и Восточной Германии — была достигнута, причем в форме, в наибольшей степени отвечавшей интересам Бонна. Вопрос о том, какой вклад в это внесла политика «изменения через сближение», в самой Германии до сих пор остается дискуссионным. Однако сама концепция по-прежнему находится на вооружении внешней политики ФРГ.

Именно в этом контексте нужно рассматривать визит Ф.-В. Штайнмайера в Москву. Среди отечественных политологов и журналистов существует устойчивое убеждение в том, что, если немцы хотят развивать отношения, значит, они готовы принять российскую точку зрения на спорные вопросы. На самом деле, это глубокое заблуждение. Развитие диалога, с точки зрения Германии, необходимо не для того, чтобы самим идти на уступки, а для того, чтобы на уступки рано или поздно пошел «неудобный» партнер, каким в настоящее время, безусловно, является Россия.

От мемориала — к «Мемориалу»

Андрей Кортунов:
Гибридное сотрудничество. Как выйти из кризиса в отношениях России с ЕС

Читая российские и немецкие издания, можно подумать, что визитов Ф.-В. Штайнмайера в Москву было два, причем они разительно отличались друг от друга. Впрочем, эти особенности освещения внешнеполитической проблематики появились не вчера и являются вполне традиционными. В российских СМИ подчеркиваются жесты дружбы и партнерства, в немецких — критические нотки в адрес Кремля в словах и действиях немецких гостей. Не будем судить, кто ближе, а кто дальше от истины; попробуем разобраться, что произошло в действительности.

Начнем с того, что немецкая сторона изначально стремилась не придавать поездке Ф.-В. Штайнмайера слишком большой размах и значение. В программу, начавшуюся у могилы Неизвестного солдата, было по уже сложившейся традиции включено посещение правозащитной организации — в данном случае это оказался «Мемориал». Но центральное место заняла, конечно же, встреча с российским президентом Владимиром Путиным.

Перед Ф.-В. Штайнмайером в данном случае стояла двойная задача. С одной стороны, ему нужно было продемонстрировать желание продолжать диалог и вести курс на последовательное улучшение отношений. Политическая элита Германии вполне искренне убеждена в том, что дальнейшее обострение напряженности не в интересах ФРГ. «Нам необходимо противодействовать отчуждению, несколько последних лет нараставшему между нашими странами, продолжать диалог, нужны долгосрочные попытки с обеих сторон», — заявил федеральный президент.

С другой стороны, Ф.-В. Штайнмайер ясно дал понять, что Германия не готова отказаться от своей принципиальной позиции по спорным вопросам и что желание Берлина вести диалог не следует рассматривать как проявление слабости. «От нормальных отношений мы ещё далеки, и ещё есть открытые раны, есть ещё нерешённые вопросы, прежде всего что касается аннексии Крыма и конфликта на Востоке Украины, которые являются бременем и продолжают оставаться бременем для наших взаимоотношений», — сказал Ф.-В. Штайнмайер. Отчуждение, по его словам, невозможно отменить, и единственная реальная цель — восстановить хотя бы минимум доверия.

Поэтому какого-либо кардинального улучшения в отношениях двух стран по итогам визита Ф.-В. Штайнмайера в Москву ждать не стоит. Тем более что федеральный президент в Германии — фигура важная как символ, но не имеющая большого политического веса. Он, как английская королева, царствует, но не правит. Ключевое значение в германской внешней политике играет федеральное правительство во главе с федеральным канцлером. А на этом посту по итогам сентябрьских выборов в Бундестаг с высокой степенью вероятности останется Ангела Меркель.

Меркель в отставке — да здравствует Меркель!

Татьяна Романова:
Стрессоустойчивость вместо гибридного мотора

В 2017 г. в немецком парламенте впервые за последние 60 лет оказались представлены шесть партий. Это серьезно затрудняет формирование правящей коалиции; иногда даже говорят о возможных повторных выборах, чего в истории ФРГ не было еще ни разу. Тем не менее следует признать, что ни одна немецкая партия по уровню своей электоральной поддержки не в состоянии даже приблизиться к христианским демократам, лидером которых является Ангела Меркель. В результате федеральный канцлер, скорее всего, останется на своем посту в ближайшие годы.

Хорошая ли это новость для российско-германских отношений? У многих отечественных экспертов фигура Меркель вызывает скорее негативные эмоции. На фоне своего предшественника — Герхарда Шрёдера — она выглядела не слишком дружественной по отношению к России. В 2014 г. она резко осудила действия Кремля и поддержала введение санкций. Вопрос, однако, заключается в том, как изменилась бы динамика российско-германских отношений, если бы на ее месте был кто-то другой? Есть все основания предполагать, что различия не носили бы принципиального характера.

В Германии существует высокая степень преемственности внешнеполитического курса. Представления о базовых интересах и целях страны на международной арене у основных политических сил практически идентичны. Да, социал-демократы традиционно придают несколько меньше значения партнерству с США, чем христианские демократы, но и те, и другие убеждены в центральной для ФРГ роли трансатлантических отношений. Точно так же они разделяют уверенность в необходимости поддерживать мир, стабильность и безопасность в Европе. И здесь, с немецкой точки зрения, именно действия России в последние годы являются одной из главных угроз. «Россия открыто ставит под вопрос мир в Европе, — говорится в «Белой книге» 2016 г. — Это имеет глубокие последствия для безопасности в Европе и, таким образом, безопасности Германии».

Поэтому можно с уверенностью утверждать, что в среднесрочной перспективе в российско-германских отношениях продолжится «малый ледниковый период», начавшийся несколько лет назад, еще до событий 2014 г. Стремление немцев вести диалог не означает их готовности пойти на немедленное «потепление» любой ценой. Такое «потепление» возможно только в том случае, если произойдут какие-то действительно тектонические потрясения, однако вероятность подобного развития ситуации слишком мала для того, чтобы всерьез рассчитывать на нее.