Про современный кризис российско-американских отношений уже сказано и написано немало. Эскалация конфликта, сопровождавшаяся санкциями, пропагандой и взаимными обвинениями, происходила в течение двухлетнего периода турбулентности. Можно констатировать, что ожидания резкой перемены курса в отношении Москвы, связанные с приходом к власти в США администрации Дональда Трампа, не оправдались.
Низшая точка позади?
Необходимость улучшения российско-американских отношений не вызывает сомнений по обе стороны Атлантики, равно как и то, что дальнейшее усугубление сложившегося кризиса бессмысленно, бесперспективно и даже опасно. При этом, судя по всему, у Д. Трампа нет видения того, как улучшить отношения с Москвой. За два месяца пребывания у власти президент решительно взялся за реализацию многих своих предвыборных обещаний — строительства стены на границе с Мексикой, введения запрета на въезд мусульманам, попытку отмены Obamacare. В то же время не было сделано ни одного сколько-нибудь значительного шага в отношении России. Это говорит о том, что в Белом доме ведется разработка стратегии отношений с Москвой, но идёт она очень тяжело. Перестановки в Совете по национальной безопасности явно не способствуют этой работе, да и назначение Х. Макмастера на должность помощника по национальной безопасности вместо М. Флинна вряд ли оправдает надежды Кремля.
Еще до эпизода с бомбардировкой сирийской базы Хомс можно было предполагать, что худшее в российско-американских отношениях уже позади, тем не менее эскалация продолжается.
Именно сейчас важно задуматься о том, какие отношения между США и Россией можно назвать хорошими. Если допустить, что администрация Д. Трампа намерена в ближайшее время совместными усилиями разгромить «Исламское государство», признать легитимность крымского референдума, разрешить конфликт на Донбассе и снять все санкции (что само по себе крайне маловероятно), мы вернемся к ситуации конца 2013 – начала 2014 гг., из которой мы и попали в нынешний кризис. Поэтому очевидно, что состояние отношений того времени хорошим назвать нельзя. Необходимо что-то еще, но что именно?
Рассуждать на эту тему важно и нужно. Поняв, чем характеризуются хорошие двусторонние отношения, можно будет поставить задачи и цели и работать над их исполнением, предлагать американским партнерам конкретные решения и пытаться их реализовать.
Курс на улучшение
Существуют несколько мнений относительно хорошего качества двусторонних связей, каждое из которых в определенной степени можно применить в желаемой модели российско-американских отношений. При этом сразу стоит отметить, что сравнивать модель (слово «модель» в данном контексте употребляется в значении непереводимого на русский язык понятия pattern) хороших двусторонних отношений между странами с общей историей и культурой бессмысленно, как, например, российско-белорусские или американо-британские.
Есть мнение, что усиление экономической взаимозависимости преодолеет политические противоречия и привнесет элемент стабильности в отношения.
Тем не менее даже в случае России тесная торгово-экономическая взаимозависимость со странами СНГ не повлияла на появление недавно проблем с Беларусью, не говоря уже о трудностях в отношениях с Украиной или Грузией в последние годы.
Двусторонние связи США и Китая характеризуются очень высокой степенью экономической взаимозависимости. Китайские товары составляют 22% всего американского импорта (1; 2). На Китай приходится 1 трлн долл. из 6 трлн долл. американского внешнего долга. Более того, в XXI в. Китай намного больше походит на роль антагониста Соединенным Штатам в мировом масштабе, учитывая коммунистическую идеологию и почти что сопоставимый с американским ВВП. При этом американо-китайские отношения едва ли можно назвать хорошими, а их модель вряд ли стоит брать за идеал, к которому стоит стремиться в российско-американских отношениях.
К тому же экономическая взаимозависимость, учитывая неравные экономические потенциалы России и США, очевидно, будет асимметричной, и Россия будет намного более зависима от Соединенных Штатов, чем они от России.
Существует и другое мнение — наличие общего врага, например в лице террористической угрозы, усилит сотрудничество в области безопасности и обеспечит стабильность в отношениях.
Вместе с тем существует большая разница между ведением войны против терроризма и победой в войне против него. Войну можно вести бесконечно долго без видимых успехов. Если условно сравнить ИГ с фашистской Германией, то сегодня отношения России и западных партнеров намного менее интенсивные, чем союзнические отношения стран во время Второй мировой войны. Ведь военный союз — это наивысшая степень доверия, в каком-то смысле наилучшая модель двусторонних дипломатических отношений. При этом менее чем через два года после победы над Гитлером СССР и Запад оказались в состоянии холодной войны, и недавнее военное союзничество не стало тому помехой.
В случае победы над ИГ Россия и США рискуют снова оказаться в условиях отсутствия общего врага, что может спровоцировать новую волну усиления политических противоречий. К тому же победа над терроризмом вряд ли снимет остальные проблемы текущей повестки дня.
Другой контраргумент — американо-турецкие отношения. США и Турция имеют статус военных союзников в рамках НАТО, но это, однако, не сглаживает политические противоречия между Анкарой и Вашингтоном. Текущее обострение отношений не связано с личностью и политикой Д. Трампа, так как началось задолго до его прихода к власти.
Еще одно мнение заключается в том, что добрые личные отношения между лидерами будут способствовать улучшению двусторонних отношений. Такой вариант не оправдал себя ни с одной парой советских/российских и американских лидеров. Личные отношения Д. Медведева и Б. Обамы, В. Путина и Дж. Буша-младшего, Б. Ельцина и У. Клинтона, М. Горбачева и Р. Рейгана, Л. Брежнева и Р. Никсона, Н. Хрущева и Д. Кеннеди, В. Сталина и Ф.Д. Рузвельта можно было назвать хорошими, тем не менее они не привели к существенным изменениям в двусторонних отношениях.
Ещё один тезис основан на утверждении, что интенсификация взаимодействия между гражданским обществом двух стран обеспечит стабильные политические двусторонние отношения. К тому же современный набор инструментов публичной и цифровой дипломатии открывает гражданскому обществу колоссальные возможности взаимодействия в международной среде вопреки позиции руководства страны.
Измерить количественными показателями взаимодействие гражданского общества двух стран практически невозможно. Для того чтобы иметь сопоставимые данные, можно оттолкнуться от информации о финансировании иновещания в других странах. В финансовых документах Государственного департамента статья расходов на публичную дипломатию содержит данные о затратах на иновещание. На первом месте в 2015 г. был Афганистан, где Государственный департамент потратил на указанные цели 65 млн долл. Американо-афганская модель двусторонних отношения мало применима для России.
Расходы США на иновещание в России в десять раз меньше: Россия занимает 11 место после Индонезии и Мексики. Расходы России на иновещание в США найти сложнее, но очевидно, что Russia Today в Вашингтоне вызывает практически аналогичное неприятие, что и Voice of America в Москве. Разумеется, публичная дипломатия не ограничивается иновещанием, но даже на этом примере понятно, что наметилось информационное противостояние диаметрально противоположных позиций. К публичной дипломатии стоит также отнести образовательные обмены, научное сотрудничество, культурное взаимодействие и другие контакты, находящиеся вне сферы политики. Измерить их количество и качество для сопоставления с другими странами практически невозможно.
Сосредоточимся на положительном
Несмотря на то, что выше представлены далеко не все аспекты двусторонних связей, напрашивается вывод о том, что «модели (pattern) хороших двусторонних отношений с Соединенными Штатами» не существует как таковой. Для каждого отдельного государства применяется индивидуальный подход, состоящий из комплекса экономических, политических и других факторов. Если модели все-таки не существует, то это лишь усложняет задачу улучшения российско-американских отношений.
Вместе с тем все эти размышления наводят на другие вопросы: в какой период российско-американских отношений после распада СССР была положительная динамика? Ну и, пожалуй, самый сложный вопрос — в чем причина текущего кризиса? Ответ на него даст ключ к разрешению проблемы.
Осмелюсь высказать гипотезу относительно того, в чем заключаются причины наступившего кризиса в отношениях России с Западом и многих внешних и внутренних проблем России. Этот тезис ни в коем случае нельзя назвать ключевым, он лишь дополняет мудрые мысли других экспертов-международников.
Проблема заключается в том, что большинство россиян и в первую очередь руководство России убеждены в том, что понятие права тождественно законодательству. Идеализация законотворчества создаёт иллюзию того, что разработка и принятие юридических норм решит накопившиеся проблемы. На самом деле, на фоне беспрецедентной законотворческой деятельности во внутренней и внешней политике, развернувшейся в России в последние годы, формальное соответствие писаным нормам лишь усиливает отрыв от реалий повседневной̆ жизни.
Доказательств этого тезиса во внутренней политике более чем достаточно. Но в условиях глобализации и интенсификации международных отношений данная установка столкнулась с западным правопониманием и, соответственно, дала результат в виде кризиса отношений на фоне прочих противоречий.
С формальной точки зрения претензии Запада к России безосновательны. При этом несоответствие содержания юридических документов реальности вызывает раздражение западных стран. Бесспорно, Соединенные Штаты и Запад совершали ошибки и давали немало поводов для критики в последние десятилетия. Но сегодня на глобальное лидерство Запада покушаются лишь радикальные акторы современных международных отношений, вроде террористических организаций или военно-политического руководства КНДР. Ни идеология, ни внешнеполитическая стратегия современной России с учетом всех нюансов не являются радикальными. Более того, времена глобального идеологического противоборства двух несовместимых друг с другом социально-экономических систем остались в прошлом после распада Советского Союза. Перед Россией не стоит задачи противостоять Западу. Более того, кажется, будто сейчас Россия идеологически намного ближе к Западу, чем Россия при Б. Ельцине и тем более во времена Советского Союза. И несмотря ни на что, кризис в отношениях произошел и продолжается. Он возник скорее в нарушение сложившихся порядков биполярного/постбиполярного миропорядка, а соответственно, отражает начало новой эпохи.
Детальный анализ причин кризиса и формулирование национальных интересов России в условиях глобализации и формирования беспрецедентного полицентричного мира — уникальная сложнейшая задача, критически важная для улучшения отношений между Россией и США и Западом в целом. Изложенные выше размышления ни в коем случае не умаляют необходимости и актуальности совместных действий по стабилизации ситуации в Украине, борьбе против терроризма, укрепления экономического сотрудничества, интенсификации взаимодействия на уровне гражданского общества посредством технологий публичной дипломатии и развития личных дружеских отношений между руководством. Вместе с тем по обе стороны Атлантики необходимо понимать, что работа по этим направлениям должна носить взаимный характер. Несмотря на то, что даже успешная реализация задач в рамках этих направлений не гарантирует хороших двусторонних отношений, у России и США нет оснований для вражды.