О верности и дружбе — саммиты ОДКБ и ЕАЭС

21 декабря 2015 г. в Москве на высшем уровне прошли заседания Совета коллективной безопасности ОДКБ и Высшего Евразийского экономического совета. Обычно подобные встречи привлекают внимание прессы интересными заявлениями лидеров и подписанными политическими декларациями, но на этот раз сложно назвать результаты заседаний судьбоносными. Пожалуй, основным политическим контекстом встреч можно считать проблему лояльности Москве во внешней политике российских союзников.

21 декабря 2015 г. в Москве на высшем уровне прошли заседания Совета коллективной безопасности ОДКБ и Высшего Евразийского экономического совета. Обычно подобные встречи привлекают внимание прессы интересными заявлениями лидеров и подписанными политическими декларациями, но на этот раз сложно назвать результаты заседаний судьбоносными. Пожалуй, основным политическим контекстом встреч можно считать проблему лояльности Москве во внешней политике российских союзников. На этот раз индикатором лояльности, по мнению прессы, можно считать позицию государств-членов ОДКБ по инциденту со сбитым Турцией российским самолетом Су-24, а рамках ЕАЭС — позицию по зоне свободной торговли (ЗСТ) Украины с ЕС и приостановлению Россией действия договора о ЗСТ с Украиной с 1 января 2016 г. Насколько серьезна проблема лояльности в рамках региональных организаций постсоветского пространства? Возможно, муссирование этой темы — всего лишь попытка СМИ хоть как-то прокомментировать прошедшие заседания, не отличавшиеся интересным для публики содержанием?

Нежелание союзников России по ОДКБ и ЕАЭС поддерживать Москву по Су-24 и ЗСТ с Украиной не только на уровне коллективных деклараций этих организаций, но даже и на уровне индивидуальных заявлений государств-членов, несомненно, вызывает вопросы по поводу дальнейшей интерпретации сложившейся ситуации. Однако же проблема поддержки внешнеполитических шагов Москвы не нова: ранее схожие дискуссии возникали по поводу признания независимости Южной Осетии и Абхазии и присоединения Крыма. Из всех этих обсуждений можно сделать два противоположных вывода: 1) даже союзники не поддерживают Россию, на них нельзя положиться в трудную минуту; 2) Россия не пытается «прогнуть» своих союзников, заставив их отказаться от многовекторной внешней политики, сделав выбор в пользу лояльности. Первый вывод представляет Россию как одинокую державу без региональной поддержки, вынужденную противостоять различным превосходящим силам (Запада; международного терроризма и так далее). Второй подход позволяет взглянуть на Россию как на страну, которая трезво оценивает последствия принимаемых ею решений, понимая, что ее союзники не обязаны нести ответственность за те решения, которые Россия принимала в одиночку.

Еще одна тенденция, которую можно отметить по поводу регионального сотрудничества на постсоветском пространстве за последнее время — это попытки «сопряжения» сотрудничества в различных региональных форматах. Если в период становления ОДКБ и ШОС и создания ЕАЭС каждая из этих структур была сосредоточена в большей мере на внутренних процессах развития, то последнее время все чаще звучат призывы объединить потенциал различных организаций для решения определенных задач, что связано с пересекающимся составом региональных структур. Так, вырисовываются следующие сочетания организаций:

1) Против международного терроризма в Афганистане могут бороться Антитеррористический центр СНГ, Региональная антитеррористическая структура ШОС, ОДКБ в целом. При этом, по заявлению Марии Захаровой, содействие официальным властям Афганистана, по мнению России, целесообразно осуществлять по линии ШОС, куда Афганистан входит в качестве наблюдателя.

www.odkb-csto.org
Юлия Никитина:
ОДКБ: время для публичной дипломатии?

2) Предложения по возможному экономическому партнерству ШОС и АСЕАН предложил разработать Владимир Путин на встрече с российскими предпринимателями.

3) ЕАЭС завершил процесс согласования документа по ЗСТ с Вьетнамом. Напомним, что Вьетнам — член Транстихоокеанского партнерства, соглашение по которому было достигнуто 5 октября 2015 г.

4) Создание финансового механизма ШОС, по мнению Дмитрия Медведева, должно учитывать уже существующие структуры с похожими функциями: Евразийский банк развития, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Межбанковское объединение ШОС, Фонд «Шелкового пути», Банк развития БРИКС.

5) В рамках ШОС по предложению китайской стороны начинается разработка дорожной карты по созданию ЗСТ. Помимо того, что состав ШОС и ЕАЭС частично пересекается, будущий член ШОС Иран и ЕАЭС также начали подготовку к созданию ЗСТ. Более того, президент Кыргызской Республики Алмазбек Атамбаев считает, что ШОС и ЕАЭС не только должны сотрудничать, но и могут в будущем объединиться.

6) Еще в мае 2015 г. было принято решение о сопряжении ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути.

Когда форматов регионального сотрудничества так много, а повестка дня региональных организаций часто пересекается, возникает вопрос, можно ли говорить о лояльности малых и средних государств региональным центрам силы в ситуации такого плюрализма. Сопряжение форматов — это как раз возможность избежать вопроса о лояльности, свести его на нет. Например, той же Киргизии по межправительственному соглашению Россия предоставляет безвозмездную помощь в размере 200 миллионов долларов. Фактически это деньги на адаптацию к вхождению в ЕАЭС. Действует российско-киргизский Фонд развития. Одновременно в 2015 г. со стороны Киргизии несколько раз возникало предложение о создании китайско-киргизского фонда развития. Чтобы избежать потенциальных споров по поводу экономического влияния, Киргизия была бы заинтересована в объединении ЕАЭС и ШОС, а решение о сопряжении ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути уже изначально обеспечивает малым и средним странам в обоих проектах возможность многовекторности и открытости экономического сотрудничества.

Пример Украины как неудавшегося опыта сопряжения конкурирующих проектов сотрудничества повышает вероятность того, что члены региональных объединений с участием России и Китая сделают соответствующие выводы и предпримут необходимые усилия, чтобы проблема лояльности не приводила к катастрофическим последствиям, а сопряжение различных форматов позволило бы странам региона последовательно реализовывать свою многовекторную политику.