Иран и США: повышенное давление

Жесткая риторика Белого дома и госдепартамента сопровождается регулярным введением новых санкций в отношении Ирана. Однако пока риторика не сопровождается агрессивными действиями. Учитывая международный характер соглашения по ядерной программе, односторонний выход США вызовет недовольство остальных участников шестерки, активно наращивающих свое сотрудничество с Ираном. Подобный жест сократит возможности американских компаний прийти на иранский рынок. Кроме того, аннулирование СВПД может создать отрицательный прецедент для возможных переговоров с Северной Кореей. Скорее всего, политика санкционного давления на Иран будет продолжаться в расчете на то, что экономические трудности и ухудшение условий жизни в конечном итоге затруднят проведение активной иранской политики в регионе и могут привести к росту внутреннего недовольства существующим режимом.

Очередное обострение психологической войны между Ираном и США не выйдет за рамки политического дискурса. Однако, учитывая склонность президента Д. Трампа к принятию спонтанных решений, нельзя полностью исключать нарушения Вашингтоном условий СВПД, что, в свою очередь, спровоцирует ответную реакцию Тегерана. Долгосрочные стратегические риски такого развития событий очень велики.

В первой половине 2017 г. произошло обострение американо-иранских противоречий. Президент Д. Трамп в ходе своей предвыборной кампании и после вступления в должность резко осуждал Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе (СВПД) и неоднократно грозил аннулировать «худшую сделку в истории». Во многом это объясняется его желанием отмежеваться от внешнеполитического курса президента Б. Обамы, показав его полную несостоятельность.

Григорий Лукьянов:
США на Ближнем Востоке: в поисках новой реальности

И хотя уже дважды президент США, основываясь на данных МАГАТЭ, подтверждал Конгрессу, что Исламская Республика Иран следует принятым на себя обязательствам, Тегеран продолжает оставаться предметом ожесточенной критики как со стороны самого президента, так и со стороны Государственного департамента. Руководство Ирана обвиняют в нарушении идеи (the spirit) СВПД и Резолюции 2331 СБ ООН, в которой содержался призыв к прекращению программы по разработке баллистических ракет, и в агрессивной политике в Западной Азии. Особое негодование вызывают действия Ирана в Сирии, Ираке, Ливане и Йемене, поддержка организаций «Хезболла» и ХАМАС. Высказываются претензии и к нарушениям прав человека в иранских тюрьмах. 21 мая 2017 г. на открытии арабо-американского саммита в Эр-Рияде президент Д. Трамп заявил, что Иран финансирует, обучает и вооружает террористические группировки в Ливане, Ираке, Йемене, которые приносят разрушение и хаос в регион. «Десятилетия Иран провоцирует религиозные конфликты и террористические атаки», — сказал он.

14 июня 2017 г. Государственный секретарь Р. Тиллерсон на заседании Комиссии по внешней политике Палаты представителей Конгресса США отметил, что иранский вектор внешней политики США еще окончательно не сформировался и находится на стадии разработки. При этом он будет направлен на то, чтобы остановить распространение влияния Исламской Республики Иран в регионе, предотвратить создание Тегераном ядерного оружия и поддерживать внутри Ирана тех, «кто выступает за мирную смену правительства». «Мы знаем — они есть», — заявляет госсекретарь. Иными словами, способствовать мирной смене режима в Тегеране.

Жесткая риторика Белого дома и госдепартамента сопровождается регулярным введением новых санкций в отношении Ирана. В 2017 г. практически каждый месяц Конгресс США, Министерство финансов США (US Department of the Treasury) и президент Д. Трамп вводили санкции против компаний и частных лиц, имеющих отношение к разработке ракетной программы Ирана, связанных с Корпусом стражей исламской революции и с радикальными шиитскими организациями.

Джахангир Карами:
Внешнеполитический курс Ирана: каких ждать перемен?

Имеют ли основание санкции и жесткая риторика США в адрес Ирана?

В Перспективном плане развития Ирана до 2025 г. перед руководством страны ставится задача превратить Иран в ведущую державу в Юго-Западной Азии (включая Среднюю Азию, Кавказ, Ближний и Средний Восток и соседние страны), и Тегеран прагматично идет к поставленной цели, последовательно расширяя свое экономическое, политическое и военное влияние в регионе. Угрожает ли то, что происходит за десять тысяч километров от границ США, их национальным интересам? Думается, нет. В свою очередь, обвинения из Вашингтона провоцируют не менее резкую реакцию Тегерана.

13 августа 2017 г. широкий резонанс вызвало решение Меджлиса (иранского парламента) о выделении дополнительных 520 млн долл. на разработку ракетной программы и поддержку зарубежных военных операций КСИР. 15 августа 2017 г. президент Х. Роухани объявил, что Иран в считанные часы может выйти из ядерного соглашения, если США введут новые санкции. 22 августа 2017 г. глава Иранской организации по ядерной энергетике А. Салехи сделал резонансное заявление, что вверенное ему ведомство может за пять дней возобновить обогащение урана до 20% — уровня, необходимого для создания ядерного оружия.

Насколько опасно подобное нарастание взаимных угроз?

Не отбрасывая в сторону идеологическую составляющую внешней политики ИРИ, можно предположить, что в целом она определяется прагматическими соображениями. Резкие заявления руководителей Ирана, рассчитанные на психологический эффект, скорее всего, останутся лишь словами. Вряд ли Тегеран первым нарушит обязательства. Президент Х. Роухани считает заключение СВПД главным достижением своего первого президентского срока: он и поддержавшие его на президентских выборах 2017 г. либерально настроенные иранцы высоко ценят экономические перспективы, открывшиеся перед страной в связи со снятием санкций. Многие европейские компании уже вернулись на иранский рынок. Французская компания Total заключила контракт на 5 млрд долл. на разработку газового месторождения Южный Парс, компании VW и Peugeot начали поставки автомобилей, компании Boeing и Airbus — поставки самолетов, страны Евросоюза подписали соглашение о сотрудничестве с Ираном в области ядерных технологий. Развитие экономических связей с европейскими государствами и получение высоких технологий позволят экономике Ирана, подорванной санкциями, выйти на стабильный уровень развития и преодолеть трудности последних лет. Поэтому президент Х. Роухани, представляя кандидатуры на министерские посты в Меджлисе, 20 августа 2017 г. заявил, что «самая большая обязанность Зарифа [министра иностранных дел] заключается в защите ядерного соглашения. Мы должны помешать США и другим странам, настроенным против Ирана, добиться успеха в планах по уничтожению сделки».

Анна Манафова:
Увидит ли мир жемчужину: что ждет нефтегазовую отрасль Ирана?

В США жесткая риторика также пока не сопровождается агрессивными действиями, и этому есть несколько причин. Во-первых, учитывая международный характер соглашения, односторонний выход США вызовет недовольство остальных участников шестерки, активно наращивающих свое сотрудничество с Ираном. Во-вторых, подобный жест сократит возможности американских компаний прийти на иранский рынок. В-третьих, подписание и затем аннулирование соглашения по ядерной программе может создать отрицательный прецедент для возможных переговоров с Северной Кореей. Скорее всего, политика санкционного давления на Иран будет продолжаться в расчете на то, что экономические трудности и ухудшение условий жизни в конечном итоге затруднят проведение активной иранской политики в регионе и могут привести к росту внутреннего недовольства существующим режимом.

Логика подсказывает, что очередное обострение психологической войны между Ираном и США не выйдет за рамки политического дискурса. Однако, учитывая склонность президента Д. Трампа к принятию спонтанных решений, нельзя полностью исключать нарушения Вашингтоном условий СВПД, что, в свою очередь, спровоцирует ответную реакцию Тегерана. Долгосрочные стратегические риски такого развития событий очень велики. Несоблюдение условий СВПД какой-либо стороной и возобновление Ираном ядерной программы могут привести к активизации работ по разработке аналогичных программ в соседних с ним странах региона и в конечном итоге — к нарушению режима нераспространения ядерного оружия.