Дружить нельзя воевать

Россия и Грузия должны признать, что достижение добрососедских отношений между ними – основополагающий приоритет. Это крайне сложный путь, но его следует пройти. Придется преодолеть сложившиеся стереотипы, выйти из плена исторических или географических ограничений, сломать негативную идеологическую составляющую. Сможем?

Готовя эти заметки о взглядах на отношения России и Грузии и подбирая заголовок, я спросил сам себя: где бы я поставил запятую? «Воевать» – это мы уже проходили в печальном 2008 г. «Дружить» все никак не получается. И тогда я понял, что, к сожалению, системообразующее слово сегодняшней политики Москвы по отношению к Грузии – «нельзя». Нельзя выбирать независимый вектор развития. Нельзя открывать учебный центр НАТО. Нельзя прокладывать трубопроводы и газопроводы. Все это и еще многое другое делать нельзя, не поинтересовавшись мнением России. Но, поверьте, и это мы уже проходили, стараясь учитывать национальные интересы Москвы на Кавказе. Предлагали, призывали, обращали внимание. И что в ответ? Чаще всего, по моему опыту, «нельзя» – это единственное, что мы могли услышать. Или с нами, или против нас – такое нам тоже говорили прозрачно, либо мы вовсе ничего не слышали в ответ на наши запросы.

Может быть, спросите, это Грузия так воспринимает? Но, к сожалению, у нас на это есть основания еще с начала 1990-х годов. Кстати, вспомнилось: посещая Тбилиси в начале 1994 г., президент России Борис Ельцин признал частичную ответственность России за абхазский конфликт.

Именно поэтому, когда Москва нервничает по поводу нашего сближения с европейским и евроатлантическим пространством, я традиционно спрашиваю российских коллег: «Но вы же нам вообще ничего не предлагаете! Где и в чем заключается российская политика добрососедства?». Увольте, но предложения вступить в ЕАЭС или Таможенный союз – это несерьезно, и Москве это хорошо известно.

frontnews.ge
Тедо Джапаридзе

И ведь как символично Москва называла свои действия семилетней давности «операцией по принуждению». Полностью осознавая долю ответственности прежнего грузинского руководства за август 2008 г., я все же осмелюсь напомнить: был период до этих событий, с 2004 г., когда Ваш покорный слуга в ранге министра иностранных дел пытался объяснить, что мы готовы начать с чистого листа. Было время, когда еще не опали лепестки революции роз, когда еще оставались надежды на прорыв в наших отношениях с Россией. Тогда с Владимиром Путиным общалась в Москве Нино Бурджанадзе, исполнявшая обязанности главы Грузии после досрочной отставки Эдуарда Шеварднадзе. С первым рабочим визитом после инаугурации Михаил Саакашвили отправился именно в российскую столицу, рассказывая потом, что, заглянув в глаза В. Путину, увидел в них свет в конце тоннеля для отношений двух стран. И как же теперь не называть то время периодом упущенных возможностей, что для политики и дипломатии гибельно.

12-я Мюнхенская конференция, в которой я принял участие, вновь вернула нас в замкнутый круг. На этот раз – Украина. Смогли бы мы все вместе предотвратить нынешнюю катастрофу, если бы извлекли верные уроки из событий 2008 г.? Уверен, смогли бы.

Посмотрите, о чем говорит грузинский премьер Ираклий Гарибашвили на конференции в Мюнхене. В этом квинтэссенция нашей политики по отношению к России. И в этом же суть нашего разочарования российской политикой по отношению к Грузии. «Руководство Грузии готово к переговорам с Россией, – провозглашает глава нашего кабинета, используя авторитетную трибуну. – Эту встречу надо хорошо подготовить и ориентировать на результат».

Однако 20% территории Грузии оккупировано. Это Абхазия и Южная Осетия, наши исторические провинции. И нет никакого прогресса, несмотря на очевидное изменение грузинской политики после смены властей в нашей стране. «Мы попытались урегулировать отношения с Россией, – продолжает наш премьер. – Изменили наше отношение к ней. Но адекватной реакции не последовало. Наоборот, позиция России ужесточилась».

Президент России Владимир Путин, и в Грузии это хорошо помнят, говорил, что экс-президент Грузии Михаил Саакашвили – не тот человек, с которым возможны переговоры. Сменилось правительство Грузии. Бывший премьер-министр Бидзина Иванишвили сразу же назначил специального представителя по России. Начался переговорный процесс. России и всему миру Грузия продемонстрировала свои конструктивные подходы, готовность к миру и восстановлению доверия между двумя странами. Мы отделили политику от экономики, были возобновлены торгово-экономические отношения. Но никакого прогресса в политической сфере не было достигнуто! Более того, Россия заключает «союзнический» договор с Абхазией и готовит аналогичный документ с Южной Осетией, вызывая крайний скепсис в грузинском обществе, а не только в политическом истеблишменте. Адекватно ли это нашим усилиям? Адекватно ли строить новую «Берлинскую стену», протягивая между грузинами и осетинами 60 километров колючей проволоки? Эта проволока режет и душит кровные семейные связи, закрывает доступ к святыням – церквям, кладбищам.

РСМД, ICCN:
Россия — Грузия: ключевые направления
взаимоотношений

Конечно же, нет. Вот почему нам трудно прогнозировать, что еще сделает Россия, вот почему наше движение на Запад – это путь под «зонтик безопасности». Альтернативный вариант, как сберечь себя, нам никто не предлагает. И премьер Грузии говорит о том, что до Украины была Грузия, и если бы международная общественность проявила больше внимания к конфликту 2008 г., оказала бы больше поддержки, то не случился бы и украинский кризис. Может быть, санкции следовало, как ни печально об этом говорить, вводить не сегодня, а семь лет назад?

Теперь обратимся в прошлое, в начало 2004 г. Не сомневаюсь, это поможет лучше понять, какие возможности были упущены, что мы недосмотрели и недооценили, а также сделать определенные выводы на будущее.

Вот что я писал тогда в Москву, в МИД: «Я возлагаю большие надежды на 2004 год, который должен стать переломным в плане укрепления взаимопонимания между нашими странами и развития двустороннего сотрудничества на качественно новом уровне. Вместе с тем все мы осознаем, что предстоит кропотливая работа по скорейшему решению накопившихся в последние годы проблем». Основной посыл был таков: «Конечно же, в интересах Грузии – быть в самых тесных и добрососедских отношениях с Россией. То же самое, то есть иметь надежного, стабильного, предсказуемого и договороспособного соседа, входит и в интересы России. Вроде бы интересы совпадают. Что же мешает? Довольно часто в нашей политике чувства преобладали над разумом. Эмоции серьезно мешали нам трезво оценить сложившуюся ситуацию и выбрать правильное направление. В наших отношениях мы долго не могли понять, что и другая сторона имеет право видеть действительность по-иному и что взаимное признание этого права даст возможность перевести диалог в конструктивное русло, понять интересы друг друга и на этом строить политику».

Скажите, разве это не актуально и сегодня, одиннадцать лет спустя?

«Политика просчетов и ошибок не могла дать ничего хорошего как Грузии, так и России, – писал я далее. – Надо исправлять ошибки, которые мы совершали. Наверное, согласитесь, что Россия тоже не смогла стать для Грузии настоящим партнером. Беда и в том, что понимание и реализация государственных интересов на уровне политической элиты России, то есть на уровне тех людей, которые принимают решения, не всегда совпадают с их межведомственными, внутриведомственными и, не исключено, личными интересами. Получается разнобой – отдельно интересы государства, отдельно интересы некоторых политических элитных групп».

Мне кажется, следует особо остановиться на последних фразах. Ведь, по моим данным, мое обращение даже не дошло до адресата. Как говорится, потерялось в дороге. Печально, так как оно отражало опасения в отношении этого «разнобоя», который затем перерос из опасного штиля и топи бюрократии в лязг танков.

В том же 2004 г. в Тбилиси думали, что скоро удастся завершить работу над проектом Договора об основах дружественных отношений между Грузией и Российской Федерацией и подписать его. Работа над этим документом началась как раз при президентстве Б. Ельцина, еще в начале 1990-х гг.

Однако тот договор, который мог бы стать прочной базой для наших взаимоотношений, не только не был подписан, но сегодня между двумя странами вовсе нет дипломатических отношений.

РСМД, ICCN:
Россия — Грузия: вызовы и перспективы в
области экономики

Еще тогда мы говорили российским коллегам: урегулирование конфликтов в Абхазии и Южной Осетии позволило бы существенно укрепить стабильность и безопасность в Кавказском регионе в целом, что, безусловно, отвечает и национальным интересам Российской Федерации. Поверьте, это было искренне и откровенно, когда на днях в том же Мюнхене премьер-министр Грузии обращался к абхазам и осетинам как к братьям. Уверен, в нынешних геополитических реалиях это должно быть на руку России. И согласитесь, как же это перекликается с тем, что я недавно читал в вашем авторитетном издании: «Непризнанные государства и "замороженные" конфликты на постсоветском пространстве и раньше нередко оказывались источниками многообразных политических и экономических проблем для России. Сегодня возможности компромиссов близки к нулю. Более того, к существующему ассортименту непризнанных образований вот-вот прибавятся территории ЛНР и ДНР, превосходящие по населению и территории все существующие государственные аномалии вместе взятые. Что это будет означать для России на ближайшие десятилетия – экономически и политически? И какой должна быть российская стратегия?».

Вопросов больше, чем ответов, и грузино-российские противоречия только усугубляют ситуацию, тогда как, верится, вместе мы могли бы найти путь из нынешнего тупика. Для этого Россия и Грузия должны признать, что достижение добрососедских отношений между ними – основополагающий приоритет. Это крайне сложный путь, но его следует пройти. Придется преодолеть сложившиеся стереотипы, выйти из плена исторических или географических ограничений, сломать негативную идеологическую составляющую. Сможем?

От ответа на этот вопрос и зависит, где будет стоять запятая в условном заголовке наших двусторонних отношений.

Дружить нельзя воевать.